– Видишь, – говорит папа, – как скворец о своей скворчихе заботится! Даже кормит её, чтобы она с гнезда не улетала. Ведь она теперь яйца насиживает.
Скоро у скворцов вывелись птенцы. Тут уж оба – и отец и мать – начали детям корм носить. Ходят, бывало, по грядкам и высматривают добычу. Заметит скворец гусеницу, схватит её и тащит детям. Так это здорово получалось! Скворчатам еда – и нам с папой помощь. За день, бывало, всех гусениц с огорода соберут.
Папа глядит да радуется:
– Хорошая у нас капуста будет! Червяк её уже не тронет. Вон наши длинноносые сторожа как на грядках стараются!
Выросли скворчата, начали уже из домика наружу выглядывать. Целый день пищат – есть просят. Родители им только успевают корм приносить. А наступит вечер, усядутся старики на веточку возле домика, сидят и переговариваются, будто дела свои обсуждают.
Вот как-то под вечер сидели скворец со скворчихой на яблоне. Вдруг из-за веток – ястреб! Схватил скворца и потащил.
Мы с папой в саду были. Закричали, вдогонку бросились. Я во весь дух бегу, кричу:
– Брось, брось, брось!
Ястреб испугался, бросил добычу и улетел.
Подбежал я: лежит скворушка на земле, клюв открыт, дышит тяжело; наверно, ястреб его здорово помял.
Принёс я его домой, настелил в клетку свежей травы и положил скворца. Наутро он немного оправился – не лежал, а сидел в уголке. Дал я ему гусениц, червей. Одного червяка он съел, а больше не стал.
Папа сказал:
– Ничего, поправится. Только уж он теперь в семье не работник – ему самому сил набираться нужно. Придётся тебе помогать скворчихе детей растить. Ей одной такую семью не прокормить.
Взяли мы с папой фанерный ящичек, поставили его в саду на дорожку, недалеко от старой яблони, и каждый день я в него стал разных личинок и гусениц приносить. Скворчиха это живо приметила. Только, бывало, я принесу еду, отойду в сторону, а она уж тут как тут, подлетит, сядет на край ящика, схватит гусеницу – и прямо в скворечник. В один миг всё детям перетаскает.
Скворец мой тоже поправляться начал. Аппетит у него после болезни отличный стал. Я прямо с ног сбился, не успеваю еду носить.
Наконец скворчата подросли и начали из гнезда вылетать, а потом и совсем улетели из сада. Тут уж я посвободнее вздохнул – один у меня только иждивенец остался.
Скворец скоро совсем поправился. Стал я его понемногу из клетки выпускать. Летает он по комнате, а как проголодается, спешит назад в клетку. Ручной, ничего не боится, на плечо сядет, на голову. Как только соберёмся обедать, загремят тарелки, он прямо на стол летит, крошки со скатерти собирает. Видно, не на шутку, бедняжка, проголодался!
Очень любил он мясо. Подадут котлеты – скворец так и норовит со сковородки клюнуть. Мама, бывало, смеётся, гонит его: «Обожжёшься ведь!» А он на маму сердится: что, мол, не даёшь! Пёрышки топорщит, кричит: «Чир-чиррр!» Мы его Чир Чи-рычем и прозвали.
Накрошат ему котлету на тарелку, остудят и дадут. Он в один миг всё подберёт.
Как-то дали мясца старому коту Иванычу. Только он уселся поесть, вдруг видим: скворец бочком-бочком – и к тарелке. Мы глядим, что дальше будет. Подбежал скворец, изловчился и прямо из-под носа Иваныча кусочек мяса выхватил. Тут даже добродушный Иваныч возмутился, замахнулся на обидчика лапой; а скворец не боится – так на него и наскакивает: «Чир-чиррр!» И вдруг – тюк Иваныча клювом в нос! Фыркнул тот, затряс головой, а потом повернулся и пошёл прочь от тарелки.
С тех пор коту от скворца житья не стало: только разляжется толстый Иваныч на солнышке погреться, скворец уж тут как тут, старается за хвост или за ухо клювом схватить.
Мама его полотенцем прочь гонит:
– Ну что ты к Иванычу пристаёшь?
А скворушка норовит маму за полотенце дёрнуть: «Чир-чирррр!»
Потом прыг – и на голову ей сядет. Разбойник, да и только!
Зато с Джеком, папиной охотничьей собакой, скворушка очень подружился. Джек овсянку из миски ест – и скворец на краешек сядет, тоже поклёвывает. Уляжется Джек у себя на коврике, скворец ему на спину взлетит, выбирает что-то из шерсти, да так осторожно – никогда больно не сделает. Джек даже глаза зажмурит – видно, приятно ему.
Как-то напились мы чаю. Мама налила в полоскательницу тёплой воды, чашки помыть. Только отвернулась, откуда ни возьмись, скворец – и прямо в полоскательницу. Как начнёт в ней плескаться! Весь стол водой залил.
Мама засмеялась:
– Ах ты, негодный!
А скворец уж на двери сидит, отряхивается, пёрышки чистит.
До того осмелел – всюду лезет, всё тащит, беда с ним, да и только!
Мама терпела-терпела и наконец не выдержала.
– Заприте, – говорит, – этого разбойника в клетку. Или выпустите его.
Очень не хотелось мне со скворушкой расставаться, да ничего не поделаешь – не запирать же его, на самом деле, в клетку!
Наутро открыл я окно и снял с него сетку. Скворец мигом из клетки выскочил, слетел на подоконник и не знает, куда же дальше лететь – в комнату или в сад. А тут солнце выглянуло. Отряхнулся скворец, расправил крылья и полетел на волю. Уселся в саду на дерево, начал перышки чистить, охорашиваться, довольный такой.
Весело мне на него смотреть, как он радуется, и грустно немножко – не будет у меня больше ручного скворца!
Посидел он на дереве, потом вспорхнул и полетел куда-то. А я совсем загрустил, весь день места себе найти не мог.
Наконец позвали меня обедать. Все сели за стол. Только застучали тарелками, вдруг слышим за окном: «Чир-чиррр!» Летит мой скворец прямо в окно – и на стол. Тут уж и мама не выдержала, говорит:
– Умница ты моя! Назад прилетел, соскучился.
А скворец будто понимает – лезет к ней, прямо из тарелки варёное мясо тащит. Наелся и на шкаф взлетел.
С этого дня Чир Чирыч получил полное право разгуливать всюду, где ему только заблагорассудится: хочет – по саду летает, хочет – по комнате. Но как только, бывало, завечереет, так уж он обязательно к себе в клетку спешит.
Наступила осень. Пожелтел сад, в полях убрали хлеб, а на лугах у речки, как огромные зелёные кочки, выросли стога сена. Скворцы собрались в стаи; целые дни летали по полям и лугам или сидели на стогах.
Скворушка мой тоже стал пропадать по целым дням, иногда и ночевать домой не возвращался. То ночь, то две, а потом и совсем не вернулся. Может, ястреб его поймал, а может, улетел с другими скворцами в тёплые страны.
Пришла зима. Часто вспоминали мы о скворушке, особенно вечерами, когда топили печку и у огонька собирались все мои приятели: Джек, Иваныч и ручной заяц Ушан. Где-то теперь наш скворушка? Жив ли он?..
Наконец и зима кончилась. В саду появились огромные синие лужи. В полдень солнышко припекало совсем по-летнему, и тогда в столовой даже отворяли окно.
Как-то возился я у себя в комнате со своими удочками. Вдруг слышу за дверью: «Чир-чиррр!» Я даже вздрогнул: что такое? Выскочил в столовую и глазам не верю: сидит на подоконнике мой скворушка, так и заливается, так и поёт.
– Скворушка! Скворушка! Откуда же ты прилетел?
Хотел я к нему подойти, а он – назад в окно и уселся в саду на яблоню. Отвык, значит, за зиму от нас.
Опять поселился мой скворец в своём старом скворечнике. И скворчиха с ним, только не знаю, старая или новая.
Часто бывало – прилетит скворушка к нам на подоконник, сядет и поёт. Я ему еду поставлю, полоскательницу с водой – он всё съест, воды напьется и выкупается в полоскательнице. А в комнату залетать так и не захотел. Наверное, ему скворчиха не разрешила.
ЗАГАДОЧНАЯ НАХОДКА
В окна школы светит яркое солнце. Горячим жёлтым квадратом ложится на пол, греет щёки ребят, рисует на их носах забавные веснушки.
Ах, как трудно в такой весенний солнечный день чинно сидеть за партой и решать задачи! Как хочется выбежать во двор, поиграть в снежки! Снег в оттепель так славно лепится. Недаром же наступил первый весенний месяц – март.
Конечно, впереди ещё будут морозы и вьюги, но им уже недолго осталось хозяйничать.
Теперь скоро снег всюду растает, зазеленеет земля и из дальних стран вернутся перелётные птицы.
Для юных натуралистов это большое событие. Нужно как следует к нему подготовиться. Надо развесить новые птичьи домики и внимательно просмотреть старые – нет ли в них щелей или каких-нибудь других изъянов. Надо всё заблаговременно починить, а главное – вычистить скворечники и дуплянки, выбросить из них гнездовую подстилку. Прилетевшие птицы натаскают новую, старая им не нужна. К тому же в ней ещё с прошлого года могли остаться разные паразиты. Летом они будут беспокоить птенцов.
Поэтому юные натуралисты решили прямо после занятий всем кружком отправиться в загородный парк, чтобы как следует осмотреть и вычистить там скворечники.
Славная это работа. В парке, ещё по-зимнему укрытом снегом, сразу стало шумно и весело. Ребята тащили высокие лестницы, подставляли к деревьям, лезли осматривать скворечники.
Вот Боря уже на верхней ступеньке. Ему попался хороший скворечник, крепкий, без всяких щелей, а главное – у него снимается крышка. Всегда нужно делать такие домики: чистить их очень удобно.
Боря снимает крышку, засовывает в скворечник руку и невольно отдёргивает: внутренность домика заполнена какими-то комочками, покрытыми шерстью.
Оправившись от неожиданности, Боря вновь опускает руку. Нет, он не ошибся. Но что же это может быть? Мальчик берёт в руку покрытый шерстью комочек и вынимает.
Мёртвый мышонок! А вот и ещё и ещё – целая груда мышей, и все мёртвые, даже совсем закоченели.
Боря быстро спустился на землю и показал свою находку ребятам. Все изумились: зачем же мыши залезли так высоко на дерево, зачем забрались в скворечник и почему там погибли?
Но сколько ребята ни ломали голову над этим странным явлением, ничего не смогли придумать.
К тому же долго раздумывать было некогда – нужно спешить продолжать работу.
В этот день ребятам не удалось вычистить все скворечники. Незаконченную работу отложили на следующий день.
Придя снова в парк, Боря вдруг вспомнил, что ведь он так и не вычистил тот самый скворечник, где вчера нашёл мёртвых мышей; только выкинул из птичьего домика этих зверьков.
Боря подставил лестницу, забрался наверх, запустил руку в скворечник и даже вздрогнул: его пальцы вновь нащупали твёрдый, покрытый шерстью комочек.
Мальчик вынул его. Опять мёртвый мышонок, а вот и второй. Но ведь Боря хорошо помнил, что вчера выбросил из скворечника всех зверьков. Значит, эти только сегодня забрались в домик и тоже погибли в нём.
– Может, их кто-нибудь сюда приносит? – сказал один из ребят.
А кто? Кошкам ни к чему прятать мышей так высоко на дерево. Куница? Зачем она сюда заберётся, в парк, на окраину города? Хорёк или ласка? Но ведь эти зверьки по деревьям не лазают. Белка? Нет, белка мышей никогда не ловит. Вот птичьи яйца или даже новорождённых птенцов, если найдёт в гнезде, обязательно съест, а мышей ловить не будет. Кто же тогда?
Ребята терялись в догадках.
– Давайте покараулим здесь, – предложил Боря. – Устроим дежурство круглые сутки, наверное, кого-нибудь выследим.
– Верно, – согласились все ребята. – Завтра воскресенье, в школу идти не нужно, вот и будем дежурить по очереди всю ночь и завтра весь день.
Так и договорились.
Боре, поскольку он обнаружил эту находку, предоставили право дежурить первому. Дежурство решили начать с вечера, как только станет смеркаться.
И вот над парком засинели ещё по-зимнему ранние сумерки. В окнах соседних домиков зажглись огни.
Звонкая вечерняя тишина нарушалась только отдельными звуками. Где-то неподалёку заскрипела калитка, застучали вёдра, послышался смех ребят. Очевидно, шли за водой к ближайшей колонке. Потом заворчал, прокатил по дороге пустой грузовик и, провожая его, залилась лаем собака.
Боря сидел под деревом и не спускал глаз со скворечника, за которым он наблюдал.
С каждой минутой становилось темнее, так что трудно было что-нибудь разглядеть среди сучьев и веток старых деревьев. Но Боря выбрал себе такой наблюдательный пункт, чтобы скворечник был от него прямо на запад, то есть на вечернюю зарю. Её последний свет ещё не погас, и на желтоватом фоне зари чётко вырисовывался птичий домик.
Боря напряжённо прислушивался: не раздастся ли хоть малейший шорох, когда поджидаемый им зверёк начнёт взбираться с добычей вверх по стволу. Но никакого шороха мальчик не слышал.
И вдруг что-то бесшумно мелькнуло среди ветвей. В следующее мгновение Боря увидел, как на сучок возле скворечника села птица. Она была небольшая, величиною немного крупнее скворца, но с виду совсем на него не похожа.
Птица была толстенькая, коротенькая, с большой головой. Она держала мышь.
Птицу нетрудно было узнать. Конечно, это ночной глазастый охотник – сыч.
Маленький крылатый хищник посидел на сучке, потом так же бесшумно подлетел к скворечнику и забрался внутрь.
Вскоре он вылетел обратно, уже без добычи, и тут же исчез в темноте. Боря быстро вылез из своей засады. Больше дежурить не нужно, всё выяснилось: этот птичий домик сыч приспособил для своей кладовки.
НАСЕДКА
Такая картинка ранней весны, конечно, знакома каждому, кто в эту пору может заглянуть в ближайший лес и побродить по влажной, едва только освободившейся от снега земле.
Такая картинка пробуждённой природы открылась и перед глазами ребят, когда они шумной ватагой отправились с лесником дядей Фёдором помогать ему жечь в лесу хворост. Этот хворост остался от зимней рубки деревьев, и его нужно было убрать.
Мальчики шли по дороге, весело переговариваясь и поглядывая по сторонам.
Хорошо в эту пору в лесу! Он ещё не оделся листвой, весь казался прозрачным, будто умылся весенними водами, каждая ветка блестела на солнце.
Ветви осинок были сплошь увешаны длинными серёжками, а молодые берёзки уже начинали чуть-чуть зеленеть.
По кустам и деревьям на все лады распевали птицы, и, словно передразнивая их, в ближайшем болоте весело урчали лягушки.
– Гляди, гляди, сколько лягушачьей икры! – воскликнул один из ребят, шедший по краю дороги.
Он поднял с земли сучок и начал им легонько трогать огромные комья прозрачной слизи, плававшие в придорожной канаве. Товарищи обступили его.
– И ведь из каждой икринки головастик выведется, – говорили ребята. – Тьма их тут будет, прямо не счесть!
– Ну, молодёжь, чего остановились? Пошли, пошли! – окликнул шедший впереди дядя Фёдор.
Все опять двинулись в путь, поминутно открывая новые и новые признаки весны. Вон в стороне сухой высокий бугор, лиловый от крупных, похожих на колокольчики цветов, – это цветёт сон-трава. А вот у самой дороги большая муравьиная куча. Она уже ожила под лучами весеннего солнца. Издали кажется, что поверхность кучи вся движется, будто кипит тёмной блестящей смолой. Это тысячи муравьёв суетятся, бегают взад и вперёд, чинят свой муравейник.
– Ой, ребятки, сморчков-то сколько! – отозвался в сторонке чей-то радостный голос.
И все побежали скорей собирать эти первые весенние грибы.
– Вы что, по грибы в лес пришли? – опять добродушно окликнул ребят дядя Фёдор. – Вот не возьму вас с собой, оставайтесь здесь.