- Мне жаль, отец, но я не голодна, – ответила холодно, чтобы не сорваться, и не наговорить лишнего.
- А, диета… - помолчал, давая понять, что его мнение обо мне упало еще на несколько пунктов – По себе меряешь, боишься, что изменит и сбежит от тебя. Как мне стоило поступить, когда твоя мамка тебя в подоле принесла.
Я непонимающе уставилась на него:
- Господи, о чем ты говоришь! – удивленно воскликнула мать, глядя на мужа, как на безумного.
- А ты думала, я не знал, как вы кувыркались с Соколовым в нашей гостиной! – вилка выпала из моих рук при мысли, что мы с Юрой можем быть братом и сестрой - А потом вдруг оказалось, что я «стану отцом»! Навязала мне его ублюдка, а теперь еще и инцестом занимаетесь! Кстати, мне внуков больных из-за вашей связи ждать, али как?
- Что? Ты совсем с ума сошел? – мать поднялась, облокотившись о стол руками, а я так и осталась сидеть, глядя в никуда, чувствуя, как сердце разрывается на части и вспоминая то, с какой нежностью и уважением мама всегда говорила о Константине – Я никогда не спала с Костей! Все, что между нами было – один поцелуй! О чем, кстати, я тебе сообщила в тот же день! И то, он был пьян и думал, что я его Рита!
- Ну конечно! А лапал он тебя тоже, потому что думал, что ты Рита и дочь у нас брюнетка, потому что он думал, что ты Рита? Я видел вас в гостиной и то, что ты была полуголой, тоже видел!
- Господи, и ты не вмешался? – мама стала белой, как скатерть на столе – Я тогда еле вырвалась, а потом еле доказала ему в стельку пьяному, что я Лиза! После того дня он даже не приходил к нам! Я запретила, не могла его видеть, а ты… Как ты мог! Я же тогда уже беременная ходила!
- От кого интересно? – с ужасом наблюдала, как мама оседает на стул, а отец тем временем спешил ее добить – И если уж он тебя «чуть не изнасиловал», как ты говоришь, чего ты к нему бросилась, стоило кому-то помешать тебе в воплощении твоей заветной мечты сделать ее чемпионом!
Хотелось броситься к маме, но я не могла пошевелиться.
- Ты не понимаешь! Даже представить не можешь, чего мне стоило туда пойти! Он ведь даже не помнил. Был настолько пьян, что просто не помнил, а я жила с этим позором и боялась, что ты узнаешь! Наша дочь талант и золото должно быть ее!
- Наша дочь? – усмехнулся отец. – Да она, скорее его дочь, чем наша! Вся в папочку, такая же брюнеточка с голубыми глазами!
- Знаешь, ты совсем сбрендил в своей ревности. – Мама устало потерла виски, со слезами глядя на отца – Забыл, что я перекрасила волосы? Я же тоже была брюнеткой! А глаза у нее твои, между прочим! Рита твоя дочь, хоть тест на отцовства проводи! А что касается Кости, да у нас был поцелуй когда он чуть не изнасиловал меня, но спать я с ним никогда не спала, храня верность одному уроду!
Дальше я слушать просто не могла. Выскочив из-за стола, я бросилась прочь, куда глаза глядят, и лишь оказавшись возле центра, поняла, что безумно хочу оказаться в объятиях Юры.
Открыла дверь в зал и замерла. Вместо детишек, с которыми он должен был заниматься, там был он и она… Елена… И они целовались. В голове, словно что-то взорвалось. Стало безумно больно, и я прижалась к стене, так как боялась, что упаду.
Юрий же оторвал от себя девушку:
- Ты что твори… - замолчал, увидев меня, и тут же побелел – Рита…
А что дальше, оправдания? Нет, не могу и не хочу это слышать. Разворачиваюсь и бегу прочь. От них всех…. От него! От себя самой и боли, с каждой секундой все сильнее разрывающей мое сердце.
- Рита, это не то, что ты думаешь... – кричал он вслед, пытаясь догнать, но не смог. А я все бежала и бежала, пока не оказалась в парке и, не упав на скамейку, после чего разрыдалась на взрыв.
Люди обходили меня стороной, косясь как на больную, но мне было пофиг. Плохо, очень плохо… Слезы рекой, а перед глазами эта проклятая сцена. Теперь я понимаю отца. И неважно, его я или нет, но я понимаю, что он чувствовал.
- Рита? – удивление в знакомом голосе. – Господи, Рита, что случилось!
Меня кто-то развернул к себе. Отвела волосы в сторону и встретила полный тревоги взгляд подруги:
- Оль, он мне изменяет… Понимаешь? Он изменяет мне, а еще я не дочь своего отца! – рыдая, сообщила я и прижалась к подруге.
Что-то кому-то сказав, она заставила меня встать и куда-то пойти. Когда я оказалась у нее дома, Ольга долго отпаивала меня валерьянкой и ромашковым чаем, а потом дала высказаться.
Наконец, понимая, что просто помешаю ей и ее мужу, а они совсем недавно поженились, я стала собираться.
- И куда ты пойдешь? Только не говори, что домой, я тебя знаю, туда ты не сунешься.
- Не знаю, Оль. В любом случае, вас я обременять не буду.
- Глупости не говори! Остаешься у нас и точка!
Спорить не было сил. Я осталась. И прожила у нее неделю. Юра пытался поговорить, но я выключила телефон, а Ольга не пустила на порог. Ежедневные попытки пройти утомили всех, но мужчина не сдавался, все настойчивее и настойчивее прорываясь ко мне.
На третий день, понимая, что без вещей мне никак, я съездила домой, чтобы собрать самое необходимое. При этом, во время сборов, когда мама попыталась отругать меня, высказала все, что накопилось. И может, тогда я и была в состоянии стресса, и плохо помню, что говорила, но один кусочек я все же запомнила:
- Рита, Господи, что ты говоришь? – воскликнула мать, в ужасе глядя на меня с сумкой в руках.
- А что, разве нет? Ты не выполнила свою мечту и решила, что я ее выполню! Только знаешь что? Я никогда не хотела танцевать! Я мечтала быть обычной девочкой, дружить с другими девчонками, заниматься бесполезным фортепиано, но не танцевать! Знаешь, как я ненавидела танцы в детстве? Тебе не понять! У меня ведь не было своей жизни! Я всю жизнь была твоей игрушкой и позволяла тебе все решать! Но с меня хватит! Не хочу больше…
Ушла без слез, которые лились все эти три дня, а вечером рыдала с новой силой на плече у подруги, прижимая к груди тест на беременность, купленный по пути домой.
- Я не хочу… Понимаешь… Не могу… Этот ребенок…
- Рит, успокойся! Все будет хорошо… Ребенка мы поднимем. Я помогу, подругам надо помогать. Все будет хорошо, – шептала подруга то и дело глядя на мужа, а тот устало тер глаза и сжимал кулаки.
- Переломать бы этому Соколову все кости, – уже поздней ночью, когда они думали, что я сплю, сказал он.
- И что получится? Тебя в тюрьму, Ритка в еще большем отчаянье. Будет винить себя. Еще не дай бог ребенка потеряет. Ее ведь сейчас только малыш удержать может. Неужели не видишь, что она на грани, – ответила подруга.
- Вижу и не могу этого ему простить.
- И не надо. Просто помоги ее защитить, вот и все.
Еще через день, поняв, что поговорить со мной не удаться, Юра передал очередную записку через Олю. В ней, кроме привычной просьбы поговорить и заверений в любви, было сообщение, что завтра в три мы должны вылетать на соревнования. Скомкав листок бумаги, я кинула его в мусорку.
- Ты полетишь? – спросила Ольга, кладя нож на стол и бросая картошку в раковину.
- Нет, – села у стола и взяла лук, который чистила до этого. Все равно плачу, так хоть с пользой.
- Почему?
- Не хочу его видеть.
- А может, стоит им всем назло сделать это? Победить, забрать деньги и использовать их на малыша?
- Но…
Подруга меня прервала:
- Я так понимаю, ты не собираешься брать что-то с Юрия, так пусть он хоть так поможет тебе. А деньги сейчас тебе очень понадобятся. - Увидев мой взгляд, подруга подошла и снова обняла – Я не настаиваю, просто хочу как лучше.
Что тут скажешь, если Ольга оказалась единственным человеком, который любил и заботился обо мне.
- Я подумаю.
- Подумай, – согласилась и снова вернулась к чистке картошки.
Вечером позвонила мать. Я и сама не знаю почему, ответила. Слушая ее мольбы о прощении и заверения, что если я не хочу танцевать то и не надо. Главное, чтобы счастлива была, я приняла свое решение.
- Я не хочу ехать туда одна, – сказала Оле, когда закончила разговор.
- Ты и не поедешь одна. Я буду рядом, – улыбнулась подруга.
Заставила себя улыбнуться в ответ, и вот, я тут стою и смотрю на того, кого ненавижу… Люблю… И не могу простить…
Глава 14
Подруга резко развернула меня к себе, и прижала к стене, глядя прямо в глаза:
- Можешь, и пойдешь! – зашипела она, и я впервые увидела ее такой злой - Не ради себя, так ради ребенка, которого носишь! У тебя нет выбора! Ты должна это сделать. Теперь ты мать, а это не только радость, но и обязанность! Сейчас ты думаешь, что сможешь и так прожить, но не будь дурой, подумай своей головой!
- Оля… - начала я, заикаясь.
- Заткнись и послушай. Я всегда буду рядом и помогу, но через полгода ты родишь и что дальше? Денег нет, а пеленки покупать надо! Ты хоть понимаешь, что на ребенка нужна куча денег, а у меня лишних денег нет, хотя я и намерена тебе помогать, чем смогу. Не хотела тебе говорить пока, но родим мы одновременно! – отмахнулась от моего возражения – Что, работать пойдешь? А дите куда? С собой? А кто тебя такую возьмет с дитем-то? Так что б..ь возьми себя в руки, пожертвуй собой один раз, выйди на эту сцену и станцуй. Получи свой приз, и мы сможем продержаться хотя бы полгода, а дальше придумаем что-нибудь. Не дури, иди..
Она развернула меня к сцене и подтолкнула вперед, а я вдруг осознала, что она права. Мне просто нужны эти деньги и не ради себя или матери, а ради моего малыша. Ему они пригодятся. А я… Я переживу это. Главное научить этого малыша ценить чужие чувства и быть человеком, а уж об этом я позабочусь. Мое дитя никогда не поступит так же как его отец.
Приняв это решение, я сделала шаг вперед.
Оказавшись под лучами софитов, я вдруг осознала, музыка уже на середине, а моя жертва, возможно, напрасна.
Оглядела зал и поймала недовольные взгляды судий. Взглянула на Юрия с мольбой, и он, будто понимая о чем я прошу, посмотрел на жюри, показав жестом просьбу отмотать мелодию на начало.
Смотрю на пятерых людей, сидящих за столами. Хмурятся.
Неужели все зря? – с ужасом пронеслось в голове, и тут возле моих возможных палачей появился Константин.
О чем старший Соколов говорил с судьями, я не знала. Только, чем больше он говорил, тем больше они хмурились. Я уже подумала - все конец. Когда главный подал знак отмотать музыку.
Стала на позицию и, когда раздались первые аккорды, начала свой танец…
Ночь, эта ночь не согреет нас
Впереди пустота и страх
Я уже узнаю эту боль,
Когда умирает любовь
Молодая пара в черном двигалась по сцене. В их движениях чувствуется какое-то отчаянье, а глаза смотрят только друг на друга и кажется, этот контакт не разрывается ни на миг. Каждое их движение, каждый жест направлен только друг на друга, и эти па зачаровывают окружающих.
Тихо плачет моя душа
Вижу я, что ко мне пришла
Ты сегодня в последний раз
Они как магнит и сталь, только понять, кто из них сталь невозможно. То сближаются, то расходятся, но все время рядом, все время стремятся прижаться друг к другу. Какие-то десять сантиметров разделяют тела, и наблюдающие за танцем ловят себя на мысли, «когда же соприкоснутся?»
Ложь, твоя ложь как всегда мила
Она мне опять нужна
Я пытаюсь найти ответ,
Но вопросов давно уже нет
Если приглядеться, то можно увидеть, что по щекам девушки текут слезы, а мужчина плотно сжав губы, и будто специально удерживает ее руку чуть дольше, чем требуется в моменты их сближения.
Тихо плачет моя душа,
Вижу я, что ко мне пришла
Ты сегодня в последний раз
Руки переплетаются и снова расходятся. Глаза в глаза. Движения плавные, а окружающие просто не могу отвести взгляд, и особо чувствительные под влиянием музыки и пары уже сами вытирают слезы.
Знаю, скоро тебя потеряю,
Но сердце не хочет понять,
А мне его трудно унять
Но вот резкое движение и девушка и мужчина в разных частях сцены. Больше нет неразрывно связанных глаз. Теперь движения резки и каждое выражает раздражение, обиду и даже ненависть. Смотря на зрителей, девушка танцует сама, позабыв о партнере. Ее слезы высохли, а сложные движения, которые выполняют оба, сможет повторить не каждый профессионал. У зрителей же остается ощущение какой-то пустоты и одиночества.
От их движений, кажется, словно ни она, ни он больше не желают сближаться, но все же тела... Тела сами, без воли хозяев, стремятся в ту часть сцены, где их вторая половинка. С каждым мигом все ближе и ближе приближаются друг к другу.
Знаю, напрасно себе обещаю,
Что счастье вернется опять
Тебе меня не надо ждать
Танец по кругу с кружением вокруг своей оси и, наконец, прыжок, и она оказывается в его объятиях. Заминка. В эти несколько тактов ни один из них не шевелится, у зрителей же перехватило дыхание, а затем… Затем он тянет ее на себя. Ее спина прогибается, и кончик ее хвоста касается пола. Нога девушки обхватывает парня, и они кружатся на месте, при этом их губы почти встретились, и так несколько тактов. Она вырывается и снова противостояние.
Магнит и сталь… Нет больше никого… Только они и кружени, то соприкасаясь, а то отталкивая друг друга, пока не стихают последний такт, а на сцене не остаются двое, лежащих на полу в позе сердца… разбитого сердца.
В зале тишина. Никто не шевелится и, кажется, даже не дышит. Прошла минута, и кто-то зааплодировал. К нему присоединились другие. И вот уже весь зал, включая и судей, аплодируют стоят, а мужчина помогает подняться своей партнерше. Сомнений не остается. Победитель выбран. Осталось понять, кто же будет вторым и третьим.
Я стояла рядом с Юрием и жалела, что это наше первое и последнее выступление. Я не могу этого описать. На эти три минуты я забыла о своих проблемах, остались только мы двое. Движения и все то, что я к нему чувствую. Почему-то даже легче стало. А еще захотелось оказаться в его объятиях. Нет, не на сцене, а где-нибудь в уединенном месте, где нам никто не сможет помешать.
Я готова простить ему все, готова выслушать и понять… Разве так можно?
Сумасшедшая!
Судьи выставляют оценки. Десятка за десяткой, пока не наступает очередь судьи Кларка, которого ненавидят все танцоры. Его называют пятерочником, и он об этом знает. А все потому, что самая высшая оценка, которую он ставил танцором за двадцать лет, была пять балов из десяти. Более того, после танца пара получает список ошибок, из-за которых был снижен бал, и пощады он не делает.
Вот судья потрогал привычный набор дощечек с балами, говорят вторую половину десятки он отодвигает, еще когда садиться за стол, и даже велит не класть их, но организаторы все равно каждый раз добавляют их.
Жду свою пятерку. Ниже нам нельзя, иначе проиграем. А он… Он тянет. К моему удивлению мужчина резко отодвигает пять привычных дощечек и достает те, к которым даже не прикасался ни разу толком. Еще пауза… В его руках две дощечки. Какие не вижу, а потом рука поднимается и я вижу десятку.
Не верю. Невозможно чтобы он поставил десятку. Быть не может.
Кажется, в шоке все, и вдруг радостные крики, а я от счастья бросаюсь на шею Юрию.
Наши лица в миллиметре друг от друга. Я тянусь к нему губами, желая получить поцелуй, и вдруг сцена его и Елены перед глазами.
Дура! Что ж ты делаешь?
Вырываюсь из его объятий и покидаю сцену, а там меня чуть не столкнула та, кто будто рождена, чтобы портить мне жизнь.