- Скучаешь, парень? – Аристин дернулся от прикосновения к плечу, поднял голову. Надо же, он даже не заметил, что к нему подошли. Какой-то мужчина, гораздо старше самого Аристина. И что ему за дело до скуки?
- Да. Заняться нечем, – буркнул Аристин, не понимая, зачем он вообще отвечает. Настроения для разговоров не было. Он почти ненавидел этот город и его жителей.
- Да? Надо же какое совпадение, – улыбнулся незнакомец, присев рядом, пристально разглядывая Аристина. Даленец нахмурился, что-то было не так, слишком прямой, неприятный взгляд, и внешность. Взрослый мужчина, короткая стрижка, а лицо – будто смазанное. Но, никогда нельзя судить по внешности, пока ему не сделали ничего плохого.
- Я как раз хотел предложить тебе небольшое дело. Как ты на это смотришь? – продолжал незнакомец. – Это не займет много времени, впрочем, как ты сам пожелаешь.
- Я вас не понимаю, – Аристин и вправду ничего не понимал. Может у него уже галлюцинации? Только что он едва не плакал от отчаяния и безработицы, и тут же, словно добрая фея, этот мужчина ему предлагает какое-то дело? Разве так бывает? – Вы говорите о работе?
- Ну если ты считаешь это работой, – пожал плечами незнакомец, – молодежь нынче прагматична.
Мужчина коснулся его руки и Аристин едва не отдернул ладонь, так неприятно было прикосновение.
- Я не понимаю, – еще раз повторил Аристин. Надо встать и уйти. Ничего хорошего этот мужик ему не предложит!
- Какой ты непонятливый, красавчик. Сто пятьдесят за работу ротиком, двести – за задницу, а триста пятьдесят за ночь. Чего неясного?
Аристин слетел с лавки, словно его пнули со всей силы.
- Что?! Придурок!!!
- Тебе больше и не даст никто, не ломайся, лапочка, – усмехнулся мужик, – хорошие ведь деньги!
- Да пошел ты! Козел!!! Урод! Извращенец! – выпалил Аристин на одном дыхании, ища выход из сквера.
Его трясло. Все как назло, с самого утра! Что за день такой проклятый! Аристин почти бежал по улице. Скорее, домой, пока еще что-нибудь не случилось.
Омерзительно! Ощущение такое, словно упал в грязь, всем телом, накрыло с головой. Его приняли за проститутку, шлюху! Его, сына Дитера Илиас, главу хоть и маленького, но рода, члена Десятки – в сквере Нувы пытались снять, как проститутку. Проститутку-мужчину. Славная работенка, ничего не скажешь. И расценки…
- Молодой человек, стойте, – Аристин обмер. Казалось, хуже, чем было, уже не могло быть. Однако перед ним стояли два полицейских. Вляпался. – Куда так торопимся? Документы покажите.
Сейчас его заберут. Он окажется в участке и хорошо, если его не изобьют и не ограбят и не отберут документы. Лучше пусть изобьют тогда. Он стерпит. Документы – это для Илиас все.
- Ну так куда спешим? – пожилой полицейский перебирал бумаги, медленно читая свидетельства и справки.
- У вас, там в парке, придурки… я только посидеть решил, а они...
- А ты не ходи в этот парк, не ходи… – подмигнул ему второй полицейский, – а то отсидишь себе ненароком.
- Так... Аристин Илиас, семнадцать лет и восемь месяцев, учтен как беженец, в миграционном лагере «Восточный». Родом из Далена, Хокдален. Что-то мне фамилия знакома, – задумался полицейский. – Слышал ведь. Ингер Илиас вроде.
- Так вроде у них там, безопасник такой в верхушке был. Семья даже, отец и сын, типа династии, – проявил знания молодой офицер. – Говорят, суровые спецы были, постреляли их, кажется потом. А теперь хрен знает, что там.
- Ага, слышал что-то, ты не родственник, случаем, а? – шуршал бумагами полицейский.
- Случаем родственник. Ингер Илиас мой дед, – не стал отпираться Аристин. Нет смысла. Такой фамилии больше в Хокдалене ни у кого нет.
- Ого! – оба полицейских изменились в лице, от удивления. – И не врешь?
- Татуировка на мне, – не стал говорить лишнего Аристин.
- Вот довели страну! – покачал головой старший. – А родителей твоих тоже, того?
- Того. Взрыв, – не нужно много слов, главное, не сболтнуть ненужного. – Мой отец Дитер Илиас. Там написано, в свидетельстве.
- А, точно, – не стал смотреть бумаги заново полицейский. – Во дела. И что ты тут шляешься, Аристин Илиас?
- Работу ищу.
- Хорошее дело. Удачи, – ему отдали документы, Аристин несмело взял бумаги обратно.
- Постой, парень. У тебя есть на чем писать? – окликнул его офицер, уже почти развернувшийся к своей машине.
Аристин порылся в карманах, нашел вырванный из блокнота лист, протянул.
Полицейский заглянул в машину, порылся там, достал печать и оттиснул на листе, размашисто расписался.
- Вот, держи, – лист вернули обратно, – не потеряй только. Приколи к документам, если остановят, покажи. Проблем быть не должно. Удачи, парень.
- Спасибо, – сказал Аристин, но полицейская машина уже уехала, он аккуратно прицепил к скрепке свидетельства нежданный подарок.
Отец выручил его даже сейчас…
Триста пятьдесят. Ночь. Самиру нужно работать за эти деньги целый месяц. По двенадцать часов, таскать кирпич, цемент, пачкаться в грязи. Всего одна ночь и триста пятьдесят. Аристин никак не мог уложить эти сравнения в голове. Как же так! Кто-то, кто продает свое тело, получает те же деньги, что и работяга на стройке, только с гораздо меньшими усилиями. Или обманывают Самира, чей труд на самом деле стоит гораздо больше? Что такое триста пятьдесят? Скудная еда из крупы и тушенки, самый дешевый чай и полкило сахара, оплата за домик и полицию. А если кто-то продается за триста пятьдесят каждую ночь, то это что же – он может жить богато и не выбирать в магазине между банкой тушенки и тощим синим мороженым цыпленком? Уборщик в хосписе или больнице – триста плюс обед. Обед, например, для Аристина, это немаловажное обстоятельство, есть ему всегда хочется, он был бы рад даже тощей больничной каше, а уж хлеб остается в больнице всегда. Он же работал, в провинции Хокдалена, хоть и несколько месяцев, но работал именно в больнице.
Все эти размышления никак не оставляли его. Аристин натаскал воды, чтобы согреть и помыться в летнем душе, потом нужно натаскать, чтобы Марта постирала, наконец-то тетка Викки убедила ее, что девочки со стиркой справляются лучше. По правде говоря, ни шить, ни стирать Аристин так и не научился по хорошему. Стежки выходили грубыми и чаще всего расползались, а на мокрой постиранной им и вроде бы чистой одежде, после высыхания, все равно были видны следы грязи. Да, и об одежде тоже следует подумать, тут же пришло в голову Аристину. Скоро лето, за зиму девчонки выросли из прошлогодней одежды, которой было немного да и та из сэконд-хэнда. Если покупать ее там на вес – то это совсем дрянь, на выброс, а приличные вещи, которые не стыдно одеть даже в их положении, стоят не совсем, чтобы дешево и еще надо успеть ухватить. Детская одежда быстро разбирается и нужно проследить за сестрами, чтобы не нахватали лишнего, того, что не пригодится, но приглянется. А скандалить с Мартой по поводу тряпок Аристин ненавидел больше всего – здесь он не игрок, откуда ему знать, сколько нужно девочкам юбок или брючек? Это он обходится и зимой и летом двумя парами джинсов, наверх летом хлопок, зимой свитер. Может стоит попросить тетку Викки сходить с Мартой в сэконд? И Марта лишнего не купит, и тетка дельное подскажет. Были бы деньги.
Снова деньги! Последний год он думает только о деньгах, еде и ночлеге. Причем думает все больше и больше, а денег все меньше и меньше. Завтра последний шанс поискать работу, а потом нужно будет идти на свалку или просить взаймы. Ну или надо было соглашаться на триста пятьдесят за ночь. От этого воспоминания Аристина передернуло. Его уже стали принимать за шлюху? Интересно, чем же он так похож?
Это какая-то ловушка. Им удалось выжить, когда убили родителей, уйти от ареста, когда хватали всю Десятку, не замерзнуть зимой, но в большом городе, в лагере, среди соотечественников, они вынуждены голодать.
- Ари! Оставь нам ведро! – Марта смотрела как он наливает воду в бак самодельного душа. – Мы с Анникой тоже хотим мыться, на тебя конечно уйдет больше, но имей совесть.
- Кто бы сомневался, – проворчал Аристин, просьбу он такую предвидел и поэтому воды всегда было больше, чем нужно было ему самому. Кстати, наверняка мыло тоже кончается, это уж как водится, если не везет, то во всем. Волосы у них у всех длинные, мыла уходит много, а про шампунь они давно уже забыли.
- Ты читала Аннике сегодня? – он сушил волосы обмотав их полотенцем, до ужина есть время позаниматься с младшей сестренкой. – Я тогда немного позанимаюсь.
Анника среди детей Илиас больше всего похожа на мать – более светлые и прямые, чем у старших брата и сестры волосы, темно-каштановые, карие глаза не такие темные и не такие резкие, характерные для Илиас, черты лица. В будущем Анника станет красавицей. Только бы удалось справиться с болезнью...
- Вот смотри, – Аристин посадил сестренку к себе на колени, рисовал в блокноте карандашом яблоки, – у нас есть десять яблок. Два съест Марта, одно я, сколько останется? Ну, нарисуй мне? Правильно, умница.
Аристин старался заниматься с сестрой ежедневно, задавая решать задачи, рисовал фигурки, где нужно было выбрать подходящие, составлял простые загадки на логику, чтобы не дать Аннике замкнуться и потеряться окончательно и дело, по его мнению, обстояло неплохо – сестренка легко справлялась с заданиями.
- Где бы нам столько яблок взять... – проворчала Марта. – Ари, вот сегодня ужин, я завтра разогрею его на завтрак, и останется только на обед. И все. А знаешь, чего хочется? Торт шоколадный.
- А не слипнется? – от очередного напоминания чуть было исправившееся настроение снова испортилось. – У нас совсем ничего не остается? Даже сухарей?
На сухари была последняя надежда, если оставалось хоть чуть-чуть подсохшего хлеба, Аристин и Марта сушили его и складывали в полотняный мешочек, “на черный день”. Но поскольку “черные дни” стали случаться чаще и чаще, а мешочек не был бездонным, то и сухарей было все меньше и меньше.
- Неа. В прошлый раз все съели, а сушить ты не принес ничего. Ари, а завтра-то что?
- Ничего, – еще секунда и он не выдержит, сорвется. – Можно подумать мне это за так дают! “Не принес ничего”! Откуда я возьму, если работы нет? Я для своего удовольствия по улицам шатаюсь! Посмотрим, что завтра...
В дверь постучали. Значит не соседи, ни тетка Викки, ни Самир, стучаться не станут. Так и есть, незнакомый подросток ухмыльнулся, глядя на Марту и объявил:
- Эй, Илиас! Тебя там староста зовет, быстрее!
Аристин встревожился. Просто так староста никого не зовет, тем более под вечер, а уж тем более сомнительных личностей, вроде сына Дитера Илиас. Набросил куртку, вышел.
Домик старосты отличался от жилищ остальных беженцев, добротно поставленный сборный небольшой дом, с двумя комнатами, хоть и старая, но машина перед входом. У старосты жена и трое детей, жена работает в Нуве, а дети учатся в благотворительной школе. Ну на то он и староста, со всякими фондами, полицией и прочими службами именно он решает все проблемы, а если его хорошо попросить, подкрепив просьбу купюрами, то и с регистрацией и работой поможет.
Жена старосты убирала со стола, когда Аристину указали на стул, чтобы присесть. Староста, высокий пожилой мужчина, с короткой крестьянской прической, смотрел на Аристина пристально, изучая с ног до головы, как будто видел впервые. А на столе лежали какие то списки, с фамилиями, некоторые из которых были подчеркнуты красным.
- Аристин Илиас значит? – зачем-то уточнил староста.
- Аристин Илиас, – хмуро подтвердил юноша.
- Безработный, семнадцать лет и восемь месяцев? Не путаю?
- Не путаете, – странный допрос все больше и больше пугал Аристина.
- Дело такое, парень. На следующей неделе у нас комиссия, по делам беспризорных детей мигрантов. Это как раз про вас. Если у кого мамки-папки нет, то таких в приют значит, и потом по семьям раздадут, у кого своих детишек нет, в Нуве. Ты-то понятное дело, нахрен никому уже не нужен, а вот сестренкам твоим может и повезти, хотя как посмотреть. Сначала в распределитель отвезут, вшей отмоют, подлечат, а там в детдом и по новым мамкам. Из тебя ж добытчик как из дерьма пуля.
- У нас вшей нет, – вспыхнул Аристин, – и девчонок я не отдам никуда! У нас только один отец и одна мать! Я за них отвечаю!
- Ты сначала за себя отвечать научись, сопляк! И про отца своего помолчи лучше! Кто тебя спрашивать будет, отдашь ты или не отдашь?
- Гнилые гвозди в досках еще никто не отменял, – намекнул Аристин. – Ни Марта, ни Анника, к чужим людям не пойдут, никогда, и из приюта сбегут и семьям бы новым я не позавидовал. Илиас, знаете ли. А уж работу я найду. И что, я один такой в поселке, с детьми?
- Ну вот и ищи работу, да пошустрей! В выходные нужно по двести принести, если не хотите в приют.
- Сколько?! – Аристин не поверил своим ушам. Запредельная сумма, не только для Илиас, для многих в лагере.
- Двести, – спокойно повторил староста. – Вас, нищебродов, тут десятеро, где хотите, там и берите, а две тысячи комиссии отдать нужно. Все, свободен. Есть время подумать.
Аристин не помнил, как добрел до своего вагончика. Двести. До выходных два дня. А потом девчонки окажутся в приюте, а он может пойти и повеситься в пустом вагончике, потому что не выполнил своего долга и остался один. Зря он тогда выбросил пистолет, можно было бы застрелиться от позора и тоски. И про ржавый гвоздь с доской он сказал наверно зря. Верно, оружие неплохое, даже царапина опасна, но его просто посадят в тюрьму, а сестренок заберут. Выхода нет, вариантов тоже – или найти деньги или не найти. Зато он теперь знает, где их найти быстро.
Он лег ничком на лежанку, на свое место. Не нужно ему сейчас задавать вопросов и дергать по пустякам, хоть немного покоя. Ну Марта же не помилует его.
- Марта, не сейчас, ладно? Ложитесь спать. Я прошу, – он потянул на себя часть одеяла, отвернулся к стене. И не нужно, чтобы сестры видели, что он плачет.
Ясно, Ари лучше не дергать, когда он такой. Наорет, а потом будет извиняться, когда уже не надо. Интересно, что же случилось? Марта тихо собрала посуду, поставила в большую миску, брат так и не поел, она разогреет ему завтра. Девочка перелила суп в банку, выставила на улицу, чтобы не прокис за ночь и грязную посуду тоже за дверь, утром помыть лучше, чем греметь над ухом Аристина. Если Ари сейчас молчит, значит что-то плохое.
- Анни, давай ты к нему, теплее будет, – она подвинула сестренку на середину, Ари по ночам уже не вертится, если уж лег, то лег. Разделась сама, ухватила оставшуюся часть одеяла.
Между Аристином и стеной всунули что-то мягкое и пушистое. Заяц Анники, единственная игрушка, которую им передали из какого-то фонда и с которой Анника почти никогда не расставалась. Аристин повернулся, спиной к стене, обнял Аннику, поцеловал в мягкие волосы и уткнулся лицом в игрушку, которая впитает его слезы. Так никто не заметит, а деньги он достанет.
====== Глава 4 ======
Он зашел к соседям, тетка Викки чистила картофель к обеду, а Самира не было.
- Ты сегодня не с утра в город? – удивилась тетка. – Или совсем не пойдешь? Время-то уже... Пока доберешься, вечер будет. И староста-то вчера чего звал? Снова взятку какую надо?
- Вот к вечеру и пойду, – улыбнулся Аристин одними губами, соблюдая приветливость, – есть кое-какая работа, вернусь утром. Я хотел попросить Вас за девочками присмотреть. А староста сказал, что комиссия по несовершеннолетним сиротам будет на следующей неделе.
- Снова откупаться будешь?
- А есть варианты? Впрочем, я могу в тюрьму, а Марта с Анникой в приют.
- Ты прямо с утра какой-то не свой, Ари, – смягчилась тетка и тут же насторожилась. – Ну-ка, парень, что там у тебя за работа по ночам? Ты чего задумал?
- Работа как работа, обычная, – пожал плечами Аристин. – Так вы присмотрите?
- Присмотрю уж, будь спокоен. И ты если дурь задумал, так лучше сразу остановись! Я, может, потолкую с бабами, девок при проверке к себе возьмут, а документы мало ли потерялись.