Ирис Белый
Пролог
— Мама-мама смотри, какой лебедь — слышу я голос Лилианки.
Я присаживаюсь на корточки рядом со своей двухлетней малышкой и смотрю на озеро, где плавают четыре белых лебедя.
— Они очень красивые — соглашаюсь я с ней, и вдруг мой взгляд натыкается на дорогую обувь, а потом медленно скользит вверх, чтобы увидеть лицо.
О боже, он нашел меня!
Взгляд скользит в бок, и я вижу ее, только не это! Руки сами прижимают Лили к себе, я не отдам ее им!
— Мама, бо-бо — хнычет малышка и я чуть ослабляю хватку.
«Надо бежать, уходить» — бьется в моей голове, я подхватываю ребенка на руки, но идти некуда, выход из парка только один и там он, остается только ждать. И вот он уже рядом со мной
— Куда-то собралась Юлия? — спрашивает Сергей.
Я вздрагиваю и прижимаю девочку к себе сильнее, на что моя малышка, и без того хнычущая, начинает плакать.
— Я не отдам ее! — тихо говорю я.
— Ты подписывала контракт, забыла? — раздраженно отвечает он — Ты получила свои деньги, а вот я не получил то, ради чего тебя нанимал.
— Я уже сказала! Я ее не отдам! — почти кричу я — Я не взяла твоих денег, и ребенка хотела Лили, а не ты.
— Не смей произносить ее имя! — вскипел он, а в его глазах появилась боль — Она доверилась тебе, а ты сбежала, украв нашего ребенка!
— Это мой ребенок!…
И тут раздался мужской голос.
— Девушка, с вами все в порядке?
Обернувшись, я увидела милиционера, и это было моим спасением.
— Нет, этот человек меня с кем-то перепутал, он хочет забрать моего ребенка! — заплакала я понимая, что только так могу спасти малышке жизнь, и при этом ненавидя себя за эти слова.
Милиционер повернулся к Сергею
— Мужчина!…
Дальше я не слушала и бросилась бежать. Уже в автобусе, успокаивая ревущую дочь, и пытаясь не плакать сама, я вспомнила, а с чего же все началось.
1
Три года назад.
— Юлия, там тебя Семен из третьей палаты спрашивал! — слышу голос Оксанки медсестрички и по совместительству моей старой подруги.
Что ж мне так не везет, опять этот бабник в больницу попал!
— Оксан, меня уже нет! — с мольбой смотрю я на подругу.
Та смеется и качает головой.
— Ладно-ладно, беги уже, прикрою я тебя перед незадачливым ухажером.
Я поворачиваюсь и целую подругу в щеку.
— Ты чудо! — и бегу домой, меня уже должны ждать.
Сегодня мы едем в город покупать Аньке туфли и платье для выпускного вечера в школе. Как время летит, а казалось, вчера еще мама ее на руках их роддома принесла. Я тогда сама еще крохой была, всего-то восемь лет.
Выбегаю на улицу и с улыбкой сажусь в подъехавший автобус.
— Привет, дядя Миш! — улыбаюсь я водителю, которого с детства знаю — Как чувствуете себя? Те лекарства, которые я вам прописала, пьете?
— Конечно, Юленька, и мне намного лучше! — отвечает мне старичок-водитель.
— Ох, не верю я вам дядь Миш, уж больно прямо вы сидите, зайдите ко мне завтра или послезавтра, я вас посмотрю, что изменилось, и заменю лекарства, коли эти не помогают.
— Спасибо тебе Юленька, что б я без тебя делал!
— Жили бы и радовались жизни! — щучу я в ответ — А так, я пичкаю вас всякой гадостью!
И мы оба смеемся. Я принимаю его бесплатно, как и многих стариков города, да и лекарства сама покупаю, ведь старикам надо помогать, вот и помогаю, всем кому могу.
Выбегаю на нашей остановке и вижу скопление народа. «Опять водители лихачат! Я уж устала реанимировать тех, кого они сбивают!» Скорая стоит, а значит, моя помощь уже не нужна.
Хотела пройти мимо, но меня остановила плачущая баба Нюра.
— Ох, Юленька, беда-то, какая, я так сожалею, как же ты теперь будешь!
Я вздрогнула от этих слов, а на душе появилась неясная тревога. Что же случилось?
— Баб Нюра, что случилось? — спрашиваю я, обнимая плачущую женщину.
— Ох, Таньку жалко, а Анечка, бедняжка! Ведь сегодня собирались платье на выпускной покупать! — зарыдала еще сильнее старушка, а меня бросило в холодный пот, и я бросилась к машине скорой.
Люди отступали, пропуская меня, а я ничего, не замечая, смотрела только на машину. Увидев меня, санитары разошлись, давая мне дорогу, а врач, сидевший в машине, при виде меня выпрыгнул из скорой и поймав прижал к себе. И я разрыдалась.
— Петр Николаевич, скажите, что это не они, пожалуйста! — взмолилась я.
— Мне жаль, Юленька, мне очень жаль — ответил мне мой наставник.
Я молча смотрела на машину, глотая слезы и пытаясь взять себя в руки.
— Их… — сглотнула, я собираясь с силами, чтобы задать вопрос — их больше нет?
— Мне жаль твою мать, а за сестру мы еще поборемся — ответил он мне.
Нет, не плакать, не время, потом! Я посмотрела на машину и только теперь заметила, что в машине еще один врач занимается пострадавшей.
— Я поеду с ней! — сказала я, глядя в глаза наставнику.
— Конечно! — кивнул и улыбнулся мне Петр Николаевич.
Я залезла в машину и поняла, что моя сестричка в сознании.
— Ань, Анечка, ты слышишь меня? — спросила я, аккуратно поглаживая ее по волосам и следя, что делают врачи.
— Юленька, больно! — услышала я, еле слышный голос сестры.
— Все будет хорошо, малыш просто потерпи, и все будет хорошо.
Так я и повторяла весь путь, а потом эти слова говорили мне коллеги и друзья, пока я ждала возле операционной, в которую меня не пустили.
Часа через три вышел Петр Николаевич, и просто взяв меня за руку, увел к себе в кабинет.
— Она жива, — это первое, что он мне сказал — но она получила серьезную травму и в результате, она нуждается в срочной операции, а мы не можем ее сделать, у нас нет такого оборудования. Мне очень жаль.
— А где могут? — спросила я, через минуту переварив эту информацию.
— В Москве, но она будет стоить огромных денег, но всегда остается надежда на бюджетную операцию, я попробую поговорить с друзьями, чтобы вас перенесли, как можно ближе, но времени мало.
— Спасибо вам Петр Николаевич, я сегодня же уезжаю в Москву.
Он улыбнулся мне.
— Все будет хорошо девочка, ты только держись — сказал он мне.
— Спасибо вам! — я прижалась к его груди, он заменил мне отца, который умер, когда мне еще и десяти не было.
Наш городок недалеко от Москвы, поэтому утром следующего дня, я уже была в нужной больнице и отбивала пороги кабинетов. И наконец, добралась до нужного.
— Десятое место — сказал мне врач. — это все, что я мог сделать для Петра, мне очень жаль.
— И как часто вы проводите такие операции на бюджетной основе? — спросила я, боясь услышать ответ.
— Раз в неделю.
— Но она столько не проживет! — воскликнула я в отчаянье.
— Мне очень жаль! — искренне ответил врач.
— А платные операции вы делаете? — немного подумав, спросила я.
— Да, но это вместе с последующим уходом и реабилитацией, будет стоить более трехсот тысяч рублей.
— О господи!
Я вышла из больницы, дошла до скамейки и разрыдалась, упав на нее. «Господи, за, что! Мамочка, ну почему? Я так вас люблю, а теперь тебя нет, а Анька умирает! Господи, помоги мне, я все сделаю, только спаси ее!» И тут ко мне подошла беременная девушка, она присела рядом, погладила меня по голове, а потом протянула платочек.
— Беда? — спросила она.
Я только кивнула, беря платок и вытирая слезы.
— Деньги нужны?
Я опять кивнула, и тут она протянула мне брошюрку.
— Получишь много, и на все хватит, ты здоровая на вид, справишься — сказала мне девушка — платят, конечно, не сразу, но достаточно, чтобы ты могла платить по частям.
Я посмотрела на брошюрку, а там предложение стать суррогатной матерью за большие деньги, я подняла голову, чтобы отказаться, но девушки уже нигде не было. Снова посмотрев на брошюрку, и тут я все поняла и, сорвавшись с места, я бросилась к врачу.
— А я могу платить по частям? — спросила я, врываясь к нему в кабинет.
— Да, но вы должны выплатить в течении двух лет, а еще внести тридцать процентов предоплаты — посмотрев на меня внимательно, ответил он, а потом вдруг сказал — Юлия, только не делайте глупостей, вам ведь еще с этим жить.
— А как я буду жить, если не спасу ее? — сказала я серьезно, глядя ему в глаза, он отвел взгляд первым — готовьтесь к операции, скоро я принесу предоплату.
У меня просто не было выбора, я должна была использовать любые пути, чтобы спасти сестру. Поэтому я сразу поехала по указанному в брошюрке адресу.
Из воспоминаний меня вывел женский голос.
— Девушка, конечная! Вы в порядке?
Посмотрев на встревоженное лицо кондукторши, я смутилась и спрятала лицо. Потом огляделась вокруг и поняла, что мы приехали. Как же хорошо, что мы живем на конечной остановке, посмотрела на ребенка, а она спит, улыбка сама появилась у меня на губах.
— Ох, простите! — зашептала я, аккуратно доставая деньги из сумки, чтобы не разбудить свою малышку — Я задумалась, вот деньги.
Контролер посмотрела на меня, а потом вдруг сказала.
— Не надо денег, оставь себе, что-то мне подсказывает, что они тебе нужнее. — и пошла прочь.
Посмотрев ей вслед, я аккуратно взяла дочку на руки и пошла из автобуса.
— Спасибо вам большое! — сказала я, ей выходя из автобуса, а она только улыбнулась.
Выйдя из автобуса, я оглянулась и как можно быстрее, чтобы не разбудить мою Лили, бросилась домой. Остановившись возле двери своей квартиры, я замерла.
«Он наверняка знает, где я живу, а значит придет сюда! Что же мне делать?» — Подумала я и тут же услышала детский плач. Мила!
Я позвонила в соседнюю дверь, мне открыли через минуту, но эта минута тянулась, как вечность.
— Юлька, привет! — воскликнула Мила с Жанной на руках — ты чего такая грустная, плакала что ли? — увидев мое лицо, спросила подруга — а ну-ка заходи, я тебя чаем напою, и все мне расскажешь!
— Ой, нет, Мил, не могу! — покачала я головой — Времени нет. Ты можешь, взять мою Лили к себе домой на пару дней. Я дома буду, только ей ко мне нельзя! Я знаю, что это странно звучит, но я тебе все потом объясню, пожалуйста, помоги!
— Конечно, как скажешь! — с тревогой глядя на меня, сказала подруга — Я могу чем-нибудь помочь?
— Нет, — покачала я головой — ты только пригляди за ней, и никому не отдавай. — Я целую и отдаю ей просыпающуюся малышку. — Я сама приду, когда будет можно. Ой, Мил, в ближайшие часы у меня будет шумно, ты не выходи ладно, и не вмешивайся, чтобы не случилось! Он меня не тронет! — сказала я, когда она уже начала закрывать дверь.
— Ладно, я всегда знала, что у тебя проблемы! — закрывая дверь и качая головой, ответила подруга, а потом добавила — Но ты мне потом все расскажешь!
— Конечно, Мил!
Я смотрела, как подруга запирает дверь, и не зная, когда смогу увидеть дочку, прощалась с ней, а потом, отперев свою дверь, я зашла в дом. Пройдя по квартире, я взяла любимого кролика дочери, села на диван и стала ждать. Ждать пришлось не долго, через тридцать минут в мою дверь позвонили.
2
Перед тем как открыть дверь я подошла к окну и выглянула на улицу. На улице стояла дорогая машина, заднее стекло которой было приоткрыто, а из него вился дымок. Лидия! Она какая была, такой и осталась, и он хочет, чтобы я отдала ему ребенка! Ну уж нет, решила я и пошла открывать дверь. Едва я открыла дверь, как он оттолкнул меня и прошел внутрь, где быстро осмотрев квартиру, сразу же перешел к делу.
— Где она?
— В безопасном месте, — бросила я, отходя от двери и направляясь на кухню — чай будешь?
— Мне твой чай к черту не нужен! — зарычал он, хватая меня за руку — Отдай мне мою дочь!
— Отпусти! Мне больно! — казалось, он меня сейчас задушит, но он лишь выругался сквозь зубы и отпустил меня, и только тогда я ответила на его слова — Нет, и не забывай, она может быть и моей.
Он снова схватил меня за плечи и на этот раз встряхнул так, что искры из глаз полетели, а в его глазах был такой гнев, что мне стало страшно, но тут же я взяла себя в руки, вспомнив в какой опасности находится моя девочка.
— Не смей, слышишь, не смей этого говорить! — рычал он — Она ее! Она дочь Лили, не твоя!
— А где доказательства. Ни ты, ни я не знаем точно, чья она. Я вполне могла забеременеть тогда, а тот эмбрион не прижиться! Разница в неделю! И родилась она, между прочим на неделю раньше!
— Она ее копия! — не желая сдаваться, закричал он.
— У меня тоже голубые глаза! — ответила я — а волосы это проходящее, моя сестра была блондинкой, а потом потемнела и стала брюнеткой!
— Ты хочешь суда, ты его получишь! — предупредил он — я тебя в порошок сотру!
— Да хоть сейчас! — на автомате ответила я и замерла, осознавая, на что я согласилась.
Он глубоко вздохнул, будто пытаясь взять себя в руки и понимая, что криком ничего не получит, а потом сказал.
— Юль, ты же понимаешь, что ни один суд не отдаст тебе ребенка, мы оба знаем, что она копия Лили, да еще и контракт, ты только потратишь деньги, которых у тебя, кстати, и нет вовсе. Да и не забывай, что ты сама можешь попасть за решетку, за похищение и не выполнение контракта.
— А у меня выбор есть! — ответила я печально, тоже пытаясь сдержаться — Ты не сможешь ее защитить! Я пыталась тебе рассказать, но ты меня даже слушать не стал!
— Ты хочешь чтобы я поверил, что Лидия… — но я не дала ему договорить, потому что перебила его.
— Но это правда!
— Нет, и мы оба это знаем! — зло отрезал он — Она на такое не способна, а твои слова, это попытка очернить ее, я даже не знаю, зачем тебе это нужно! Может, ты просто хочешь занять ее место, или остаться рядом с ребенком, я просто не знаю!
— Это не так! — воскликнула я, еле сдерживая слезы — да я люблю Лили и хотела бы видеть как она растет, но я никогда не стала бы так лгать! И вообще …
— Хватит! — оборвал он меня — Мне все равно, что ты думаешь об Лидии, меня интересует только один вопрос, ты вернешь мою дочь или нет?
— Нет! — ответила я, гордо подняв голову.
— Как скажешь, дорогая! — бросил он, направляясь к выходу, а я так и осталась стоять, не шевелясь, осознавая, что опять проиграла. На пороге он остановился и сказал — хочешь суд, будет тебе суд, и не пытайся бежать, я перекрою все выезды из города так, что тебя сразу поймают и тогда, уже ни один милиционер тебе не поможет!.
Хлопнула входная дверь, а я будто этого и ждала, подошла к дивану, упала на него и расплакалась.
Когда же я, наконец, смогла успокоиться, уже стемнело. Глянув на часы, я поняла, что уже одиннадцатый час. Прошлась по квартире, попробовала чем-нибудь заняться, но у меня все валилось из рук. Я хотела к дочери, хотела ее увидеть, взять на руки, я просто не могла без нее.
Глубоко вздохнув, я открыла дверь и вышла в коридор. Осмотревшись и убедившись, что за квартирой не следят, я подошла к двери соседки. Прекрасно понимая, что дети уже спят, я постучала к соседке и через минуту уже была в квартире.
— Да, подруга на тебя смотреть страшно — покачала головой Мила — ты хоть в зеркало смотрелась?
— Нет, Мил, просто я хотела ее увидеть — призналась я, боясь взглянуть в зеркало в прихожей — извини, что я так поздно.
— Ничего страшного, я слышала, как вы орали друг на друга. Стены же тонкие, все слышно — ответила она на мой удивленный взгляд — После такого и я бы тоже часов пять плакала! — покачала головой подруга — но к ребенку я тебя в таком виде не пущу! Я ее еле уложила, она все к тебе просилась, а если она тебя такой увидит, будут малышку кошмары мучить. Так что иди, умывайся и приводи себя в порядок, а потом пойдешь к дочери.
Говоря это, Мила подталкивала меня к своей ванной и, закончив, втолкнула в нее. Постояв пару секунд не шевелясь, я посмотрела на свое отражение и впала в прострацию от увиденного. Передо мной стояло чудище с красными, ввалившимися от слез глазами и алыми щеками с искусанными губами и короче в таком виде на людях показываться страшно, а тем более перед маленьким ребенком. «Мила права, на всю жизнь напугаю малышку» — пронеслось в моей голове. Потом взяв себя в руки, я быстро привела себя в порядок, оставшись более-менее довольной результатом. Помада насколько могла, скрыла израненные губы, а глаза стали менее впавшими и уже не напоминали, глаза монстра из страшилок.