«Монте с ума бы сошел», – думаю я, выходя из спальни.
– Доброе утро, мисс Бэйли! – приветствует меня Анетт, когда я неторопливо спускаюсь по ступенькам.
– Доброе утро! – Мы обмениваемся взаимными улыбками, и служанка энергично сбегает вниз. Как ей удается передвигаться с такой скоростью, будучи толстенькой и не очень молодой, загадка.
Мне нравится Анетт, она всегда в хорошем настроении, чего нельзя сказать обо мне. Особенно с такой кривой от недосыпа рожей.
Преодолев расстояние между вторым и первым этажом, притормаживаю у гостиной, откуда доносится приглушенный голос тети. С кем она там? С дядей? Лучше бы с ним, поскольку мой нынешний облик не располагает к новым знакомствам.
Встав у наличника, я вся обращаюсь в слух, но из-за спины вдруг возникает Анетт и портит мне всю малину.
– Миссис Эддингтон! Прошу прощения, вас к телефону! – произносит она звонким сопрано, и голоса сменяются на размеренный стук каблуков.
Незамеченной мне теперь точно не остаться, поэтому я выглядываю из-за стены и показываюсь тете. Она вся сияет.
– Это с фабрики, – шепчет служанка. С фабрики?
– Спасибо, – благодарит ее Риз и обращается уже ко мне: – Доброе утро, милая!
– Доброе. – Тяну губы вверх и, сгорая от любопытства, заглядываю тете через плечо.
Мать вашу за ногу!
Если раньше конец света казался мне чем-то маловероятным, то сейчас он действительно наступил.
Уголки моего рта выравниваются, а ноги врастают в пол, потому как в центре комнаты на светлом велюровом диване в стиле восемнадцатого века восседает мой злейший враг и по совместительству шеф.
– Кэти, ты еще не виделась с Робертом?
Угу, как же!..
– Кажется, встречались, – низким глубоким тембром отвечает он за меня.
– Мельком, – добавляю я, не желая втягивать Риз в наши баталии.
– Прекрасно, тогда я отвечу на звонок, а после отвезу тебя позавтракать, хорошо?
– Хорошо, – взволнованная присутствием этого говнюка, бормочу я.
Тетя уходит, и мы остаемся вдвоем. Ну и что теперь делать? Я не хочу оставаться наедине с этим типом! Может, смыться под каким-нибудь предлогом? Не вариант. Он решит, что я струсила.
Собираюсь с духом и под испытующим взглядом врага пересекаю гостиную. По телу пробегает дрожь, не понимаю, что со мной. Подумаешь, надменный хам! И что он может мне сделать? Тетя ведь поблизости.
Запоздало вспоминаю про свою идиотскую прическу – про этот нелепый рог, сооруженный от собственной лени, и впадаю в панику.
О Иисус!
Разумеется, мне плевать на его мнение, однако дважды становиться дурой не хочется. В голове мелькает мысль немедленно исправить положение, например, распустив пучок, но слишком поздно. Я в его поле зрения, кажется, он даже не моргает. Теперь я отчетливо вижу, во что он одет. На нем черные джинсы, темная футболка и коричневая кожаная куртка.
Дерзкий сукин сын!
Еще бы волосы подлиннее, и вылитый Джеймс Дин[8]. Интересно, сколько ему лет? Занятая этой мыслью, дохожу, наконец, до дивана и под натиском карих глаз выбираю себе кресло.
– Я бы хотел извиниться за вчерашнее, – тянет он лениво, когда я сажусь.
Да неужели?
– Вообще-то, – продолжает он, – я никогда не иду на попятную, особенно если я прав, но…
Прав? Моментально багровею, не в силах скрыть свое негодование. Прав?! Вот нахал!
– Прав в своем замечании, но не в подаче, – проследив за моей реакцией, с усмешкой поясняет он.
Нет, это невероятно!
– Как хотите, – сквозь зубы цежу я, любуясь шестигранной вазой на журнальном столике.
– Начнем с того, что я понятия не имел, кто ты и откуда взялась. – Боковым зрением вижу, как он подается вперед и кладет локти на колени. У меня сбивается дыхание, сама не знаю почему. Может, потому что он резко перешел на «ты»?
Как бы то ни было, притворяюсь безразличной и с напускным спокойствием ехидничаю:
– Странно, это же ваша компания…
Он хмыкает.
– Вот именно, и меня не поставили в известность. Не люблю такие фокусы, – сварливо проговаривает Эддингтон. По-моему, он меня подначивает, а я с легкостью съедаю наживку и не выдерживаю.
– Хороший способ извиняться. – Вкладываю в тон все свое презрение и, устав от созерцания вазы, перескакиваю на его руки.
– Хороший и действенный, – иронично заключает он.
Его локти по-прежнему на коленях, а кисти со сцепленными пальцами висят в воздухе. На тыльной стороне ладоней темные волоски, прорастающие вдоль запястья и прячущиеся под плотными рукавами куртки.
«Мужественно», – подмечаю я.
Внезапно его пальцы разъединяются, я испуганно отвожу глаза, и меня пробивает на дерзость:
– Знаете, вы раздули из мухи слона. Если бы вы не набросились на меня с упреками, я бы объяснила, почему так вышло.
– Что именно? – На его губах мелькает улыбка. – Твое вторжение к Кейну или в мою компанию?
– И то и другое, – бормочу я чуть тише.
– Объясни сейчас, – спокойно предлагает он.
Я вздыхаю. Господи, ну что мы обсуждаем вторую встречу подряд?! Хорошо, раз он такой принципиальный…
– С Кейном вышло случайно. Я должна была оставить папку у секретарши, но ваш брат неудачно пошутил.
Эддингтон кивает, по-видимому, поверив моему признанию.
– Да, Майк злобный малый. К счастью, мы разные.
Разные? Я издаю нервный смешок, отчего его брови удивленно ползут вверх. Черт, не стоило…
– Считаешь, что я хуже? – беззлобно дразнится он.
Да, раз в двести!
– Я вас даже не знаю, – бросаю я сухо, – и мне все равно.
Мне не все равно, он меня бесит до скрежета в зубах.
– Не сомневаюсь, – с сомнением проговаривает он, и я немедленно перехожу ко второму пункту:
– А касаемо работы… это была не моя идея. Тетя настояла. И в том, что вас не известили, нет моей вины. Я непременно уволюсь, если это противоречит вашему регламенту.
– Противоречит, но так и быть – сделаю исключение, – великодушно, будто делая превеликое одолжение, отвечает он.
В гостиной воцаряется тишина, а у меня внутри бурлит раскаленная лава. Что он за человек, и почему у меня такое ощущение, что он постоянно меня унижает?
Воспользовавшись моментом, я поднимаюсь с кресла. Эддингтон по-прежнему расслаблен и таращится на меня с усмешкой.
Надоело. Обогнув кресло, я стремительно шагаю к выходу, даже не попрощавшись. Я ведь невежда! Нужно поддерживать имидж.
– В понедельник не забудь надеть костюм, – бросает он мне вслед. – Черный, с белой блузкой.
Каков ублюдок, а! Оглядываюсь и ловлю его смеющимся.
– Можно узнать, что вас так забавляет?
– Ничего, – говорит он невозмутимо, и его взгляд застывает на моем… рогалике???
Я тут же заливаюсь краской. От кончиков своих дурацких волос до пят. Если бы моя прическа могла, она бы тоже смутилась.
– Вот и все, – еще чуть-чуть, и мы с Риз столкнулись бы лбами, – куда ты, дорогая?
– Эм-м-м, расчешусь, – боже, что я несу? – и за сумочкой, можно?
Тетя удивленно моргает.
– Конечно, Кэти…
– Спасибо. – Вали отсюда, быстро. – До свидания!
На лестнице я со злостью сдираю резинку и пряди крупными волнами рассыпаются по плечам. Когда я поднимаюсь в спальню и начинаю собираться, диалог с Эддингтоном самопроизвольно проигрывается у меня в голове, и я нахожу миллион допущенных мною помарок.
Дура-дура-дура!
Ни с того ни с сего в памяти всплывает фраза Джейсона «все женщины от него без ума».
С остервенением расправляясь со своей многострадальной прической, я стыдливо признаю, что этот козел действительно привлекательный.
* * *В тот день я больше не виделась с Робертом. Он ушел раньше, чем я успела собраться.
Все выходные прошли под эгидой Риз Эддингтон. Я наконец-то узнала, чем занимается эта прелестная женщина. Оказывается, у нее два модных бутика, один на Мэдисон-авеню, второй на Бродвее. Не трудно было догадаться, учитывая ее отменный вкус и чувство стиля.
К вечеру воскресенья я твердо решила остаться. Остаться, но с небольшими изменениями.
– Я собираюсь съехать от тети, но пока не знаю как, – сообщаю я Джейсону, без аппетита ковыряющемуся в лазанье.
Понедельник – день тяжелый, и мистер Торн, похоже, не в форме. Совсем не в форме. В его голубых глазах неровными ниточками переплетаются красные полосы. У меня они появляются от долгой работы за компом.
– Легко. Собираешь чемодан и вжи-и-и-к. – Он вымученно смеется.
– Я серьезно. Это не так просто, как кажется.
– Почему?
Начинаю перечислять:
– Во-первых, она обидится, а во-вторых, чем платить за жилье?
– Ты же работаешь, и тебе положена зарплата. – Джейсон перестает мучить лазанью и, не услышав от меня положительного ответа, спрашивает: – Или нет?
С лицом круглой дуры бормочу:
– Я… не знаю.
– Ну как же? В бухгалтерии не сказали?
В бухгалтерии?
– Пф-ф, я там не была…
Торн устало чешет лоб, размышления даются ему с трудом. Ну точно зажигал прошлой ночью.
– Значит, тебе будут платить не по уставу… – выдает он задумчиво.
– В смысле?
– Вероятно, Эддингтоны не хотят светить твою зарплату.
– Почему? – Я очень некомпетентна.
Джейсон закатывает глаза.
– Ты их родственница, без диплома. Ты даже не студентка, а уже работаешь в именитой компании. Зачем кому-то знать, сколько ты получаешь? Здесь и так полно всяких… – он подбирает слово, – недовольных.
– Разве это законно – не оформлять сотрудников?
Парень пожимает плечами.
– Если беспокоишься, спроси у Кейна. Или у босса.
– Нет, только не у этого… – закипаю я вдруг.
– Что, по-прежнему обижена на него? – Джейсон с любопытством следит за моими эмоциями, я не имею права покраснеть.
– Нет, просто бесит, и я не хочу унижаться, – запихиваю в рот остатки салата и едва не давлюсь.
– Осторожнее, – обеспокоенно говорит он.
Кое-как запив все соком, меняю тему:
– Где ты был прошлой ночью? Колись.
Он хмурится, якобы не понимает.
– У тебя глаза уставшие и вид какой-то… разобранный, – поясняю я.
Он цокает языком и ерзает, явно занервничав.
– Фильмы смотрел, за компом сидел… наверное, поэтому, – оправдывается он.
– Ясно.
Смекнув, что я лезу не в свое дело и парню некомфортно, делаю вид, что поверила. Фильмы так фильмы.
После обеда я добросовестно помогаю Селест. Слава небесам, от извоза посылок меня освободили, нашли другого дурака. Мало-помалу рыжеволосая мисс Гранди рассказывает мне о себе. Ей двадцать четыре, в ED Group работает около двух лет, устроилась сразу после колледжа, и у нее есть парень по имени Тайлер.
Мне, как новичку, пока не доверяют кровавых тайн, но по каплям информация просачивается.
Тайна номер один: наша начальница Мэри Смит – старая дева. Тайна номер два: Аманда Мур крутит роман с одним из сотрудников. С кем именно, Селест не уточнила. Не бизнес, а мексиканский сериал!
Ближе к вечеру мои терзания на тему зарплаты (или ее отсутствия) возобновляются.
Постеснявшись подняться к Кейну, я решаюсь написать ему е-мейл. Лаконично изложив суть проблемы, нажимаю «Отправить», не забыв в конце приписать:
Очень прошу не сообщать о данном письме мистеру Эддингтону, это неудобно.
Ответ приходит почти сразу:
Мисс Бэйли,
официально вы не входите в штат сотрудников «Эддингтон Девелопмент Групп», но не сомневайтесь, зарплату вы будете получать согласно уставу. Убедительная просьба не общаться на эту тему ни с кем из сослуживцев, а за деньгами приходить лично ко мне. Завтра за первой частью, за второй 31-го мая.
С уважением, Брюс Кейн, директор департамента по связям с общественностью.
P. S. Не беспокойтесь о сумме;)
* * *Ровно в шесть мисс «старая дева» Смит выпускает нас на свободу. Впервые мы с Селест уходим вместе, и мне нравится это ощущение сплоченности, которого я была лишена за неимением подруг. Это здорово и ново для меня.
– Знаешь, меня порой угнетает прислуживать ей. Не для того я четыре года изучала журналистику, чтобы подносить кофе какой-то неблагодарной суке. – Нелестный эпитет в адрес гадины вызывает во мне улыбку.
– Почему не уволишься? – интересуюсь я. Селест кривит губы.
– Я обошла кучу издательств, в одних нулевая зарплата, в другие не приняли. А мне нужно помогать брату. – Я округляю глаза. Брату? – Он мечтает поступить в медицинский, – продолжает девушка, – планирует стать врачом, а это дорого. У родителей финансовый кризис, но они делают все от них зависящее…
– Понимаю, – сконфуженно бормочу я, втайне восхищаясь ее самоотдачей. Помогать близким очень благородно, и здесь мне нечем похвастаться.
– Я на метро, а ты? – спрашивает она у дверей.
– Э-э, за мной заедут, – стыдливо опускаю ресницы, боясь показаться пафосной. Ох уж эта Риз с ее богатыми причудами!
– А-а-а, тогда до завтра!
– Угу, пока!
Водитель опаздывает, а я, слоняясь до перекрестка и обратно, убеждаю маму в необходимости отдельной квартиры.
– Мам, мне некомфортно. И вовсе не потому что меня обижают, понимаешь?
– Да, но…
– Мам, поговори с тетей, – настаиваю я, уловив слабину в ее голосе, – только, пожалуйста, скажи, что я очень-очень признательна ей за все, просто хочу самостоятельности.
– Хорошо, Кэти, я скажу, но…
Никаких но!
– И я буду получать зарплату, так что не думай о тратах…
– Что? Доченька, прекрати! – возмущается мама. – Какие затраты? Это твои каникулы, и ни о каких заработках на жилье не может быть и речи!
Ну как с этим можно бороться? Поднимаю руки к небу.
– Ладно, – временно соглашаюсь я, – ты поговоришь с ней?
– Поговорю завтра. Но ты же знаешь Ризи, она не уступит без боя.
– Знаю, поэтому ты должна быть убедительной.
– Эй, кузина!
Вздрагиваю и верчу шеей. Из окна припаркованной у тротуара машины выглядывает довольный до чертиков Майк.
Пижон.
Я быстро прощаюсь с мамой и убираю трубку в карман.
– Беседы с мамочкой?
– Не язви, – дерзко отчеканиваю я. Майк смеется. Похоже, он не из обидчивых.
– Садись, мне доверили отвезти тебя домой.
Отлично! Что еще придумает Риз?
Умирая от желания ляпнуть какую-нибудь гадость, я осторожно забираюсь в синий спортивный автомобиль. Обалдеть, какая низкая посадка! Закрываю дверцу и пристегиваюсь. Машина резво стартует, обгоняя несколько медлительных седанов.
Вау!
Из колонок доносятся электронные звуки, заглушающие рев мотора, я механически кошусь на магнитолу.
– Depeche mode[9], – говорит Майк, плавно вращая рулем, – знаешь их?
– Разумеется, знаю, – придаю себе оскорбленный вид. Он что, считает меня деревенщиной?
– И как? Нравятся?
– Да, неплохо.
– Неплохо! – фыркает он, будто я сболтнула несусветную чушь, и мы проскакиваем на желтый свет. – Все еще блюдешь дресс-код? – Он на секунду отрывается от дороги и окидывает меня взглядом. Смотрю на свой пиджак и вздыхаю.
– Пытаюсь.
– Я бы послал их к черту и оделся по своему вкусу.
На что он постоянно меня уговаривает?
– Не вижу смысла бунтовать по пустякам.
– По пустякам? – фыркает Майк. – Сперва ты носишь, что тебе говорят, потом живешь, как тебе приказывают. Они подавляют твою волю, Кэтрин.
Я гляжу на него как на сумасшедшего. Подавляют волю? По-моему, он преувеличивает. И вообще, кого он имеет в виду? Своего психованного братца? Если да, то охотно верю. Этот способен подавить кого угодно. Майк бросает на меня беглый взгляд, и машину резко ведет влево. Когда мы шустро влетаем в поворот, минуя громадный столб, я в ужасе вжимаюсь в сиденье. Еще полметра, и не только моя воля, но я вся была бы подавлена, раздавлена или смята, как банан в блендере.