Еще два деревянных судна были обнаружены водолазами экспедиции на мелководье около Сенных Луд. Длина одного из них, лежащего на глубине семи метров, составляла примерно 30 м, ширина — 6. Обшивка корпуса судна была выполнена «встык», а носовая часть имела ледовое усиление — обшивку стальными листами. Очевидно, оно несло 2 мачты и имело паровую машину.
В 1861 году обителью был приобретен у архангельского купца В. Бранта небольшой железный пароход «Волга» за 13 тысяч рублей. После переоборудования в монастырском доке он получил название «Вера». В навигацию 1862 года «Вера», отличавшаяся удобством для пассажиров, скоростью и регулярностью сообщения, совершенно отвадила богомольцев от путешествий на лодьях. Успех первой пароходной навигаций вдохновил монастырские власти на постройку силами братии, послушников и наемных людей корпуса для нового парохода. За зиму он был изготовлен под руководством богомольца из Вологодчины, бывшего комендора Коншина. В это время в Шотландии был заказан и куплен за 28 тысяч рублей паровой двигатель мощностью 60 лошадиных сил. Его доставили морем в Архангельск, и трое механиков-англичан за месяц установили его на судне. 15 августа новый пароход, нареченный «Надеждой», после торжественного богослужения отправился в первый рейс в Архангельск, где по инициативе архимандрита Порфирия было организовано катание для бедноты.
За 10 лет «Вера» и «Надежда» совершили около 200 рейсов между Соловками и Архангельском, перевезя более 50 тысяч богомольцев. К слову сказать, первенец учрежденного в 1861 году Соловецкого пароходства, пароход «Вера» оказался рекордсменом-долгожителем: в 1911 году он еще успешно бороздил просторы Беломорья.
Выгоды и удобства пароходного сообщения побудили монастырь пополнить свой флот грузопассажирскими винтовыми пароходами — построенным в 1881 году в Финляндии «Соловецким» и купленным в Швеции «Михаилом Архангелом». Очевидно, монастырские суда были лучшими среди немногих пароходов на Севере — именно их предпочитали для путешествий высокопоставленные особы, вплоть до великого князя Алексея Александровича, ходившего в 1870 году на «Вере» из Архангельска до Кеми и назад. Впрочем, и сама обстановка, царившая на монастырских судах, как нельзя лучше соответствовала настроениям их пассажиров. На них поддерживался образцовый порядок, были категорически запрещены курение, продажа, провоз и употребление спиртного. Проезд по морю богомольцев, пребывание на островах в течение 3–5 дней с проживанием и питанием, гостинец на обратный путь и пребывание на подворьях были бесплатными. Да и монастырские мореходы пользовались на Севере высоким авторитетом — экзамены на звания шкиперов и машинистов сдавались ими при Архангельском пароходстве. Так, иеромонах Александр Заборщиков командовал около 20 лет «Надеждой», а «Верой» — монах Иоанн Падорин, побывавший за 8 лет службы на всех морях и океанах. Машинист — монах Феодосий стал впоследствии игуменом.
До 1851 года монастырь сам расплачивался с владельцами лодей за каждого доставленного паломника. Все это с лихвой окупалось добровольными пожертвованиями и продажей изделий многочисленных монастырских мастерских. Так, пожертвования и отказ от платы за провоз богомольцев сторонним судовладельцам приносили монастырю ежегодный доход от 8 до 15 тысяч рублей, а банковский процент от капитала монастыря давал 22 тысячи рублей прибыли.
Один из Соловецких каналов. Открытка начала XX в.Следует сказать и еще об одном уникальном памятнике, связанном с историей русского флота и располагающемся на Заяцком острове. Это рукотворная гавань XVI века. Она использовалась для разгрузки лодок и зимней стоянки небольших судов вплоть до XVII века и оставалась единственной каменной пристанью на Руси. Сведения о ее строительстве есть в «Описании Белого моря», опубликованном А. Фоминым в 1797 году. «Гавань сия не есть дело натуры, но устроение вымысла и прилежания человеческого, порожденных свободностью от всяких дел и попечений… Сказывают, выстраивал ее один черноризной монастырский отшельник, который как видно по устроению при трудолюбии и силе, обладал натуральною механикою. Под боковые ее стены как видно натура устроила две каменные гряды протягивающиеся от берега в пролив из промежутка коих выкапывал он камни для очищения берега и против онаго дна морского и взваливал их в стены… Во всей гавани более десяти их (судов. — А. О.)уберется».
Во время похода на Повенец, находящийся в губе Онежского озера, в 1702 году у Заяцкого острова останавливались корабли Петра I. В честь этого на возвышенности у гавани была построена церковь Андрея Первозванного. Именно с этим приездом Петра связывают утверждение окончательного варианта Андреевского флага.
Выписка из полевого дневника14 июня. Вышли на Заяцкие острова. Надо осмотреть гавань XVI века. Идем всем составом. Большой Заяцкий остров известен своими легендарными лабиринтами. Они действительно впечатляют. Есть маленькие, диаметром метров десять, и большие. Ими будет заниматься команда Скворцова. Наша задача скромнее: сделать геодезическую съемку гавани, обследовать под водой участок пролива, примыкающего к ней. Гавань небольшая, метров тридцать, ограниченная со всех сторон кладкой из дикого камня. Проход в гавань узкий — метра два. На горке у гавани стоят маленькая, как игрушечная, деревянная церковь, каменно-кирпичный дом и небольшое сооружение без крыши, сложенное из валунов и кирпича. Первыми под воду идут Володя Барабанов и Сергей Литвенюк — бывший военный водолаз. Их сразу же берут в «оборот» наши кинооператоры. Да, не для печати сказано, они всех задолбали: идите сюда, идите туда, там не бегай, здесь не ныряй, скройся с глаз, пройдись по дорожке, плыви медленнее, но дальше этого камня не заплывай…
Чтобы ускорить работы, сажаем ребят «на крыло» и транспортируем их за ялом. Таким образом, сделано несколько разрезов длиной по 400 метров. Глубина пролива в этом месте около7 метров, видимость 3–4 метра. Кроме нескольких фрагментов керамики XIX века, больше ничего не обнаружено.
Вечером ходили на ранее обнаруженный миноносец «Лидер Баку». Впечатляет. Огромная куча железа. Борт высотой метров семь. Груды искореженного металла — результат «блестящего» использования героического корабля. В годы Великой Отечественной он участвовал во многих боевых операциях. В 1942 году из состава Тихоокеанского флота совершил переход на Северный. В ноябре 1942 года сопровождал конвой Q-15, получил тяжелые повреждения. В январе 1943 года эскадренный миноносец «Баку» вместе с эсминцем «Разумный» провел перехват и уничтожение конвоя противника. Затем до конца войны корабль участвовал в поисковых операциях по уничтожению подводных лодок и, наконец, в 1960-е годы использовался… увы… как мишень для корабельных стрельб.
Сейчас, по прошествии более чем десяти лет, я частенько вспоминаю наши соловецкие экспедиционные будни. Было в них и много забавных эпизодов. Один из них связан с приходом на остров гидрографического судна под многозначительным названием «Градус». Его прибытие пришлось как раз на любимый праздник всех моряков — День Военно-морского флота.
Вся наша дружная команда водолазов, естественно, не могла пропустить такое событие и направилась к собратьям по морю с дружеским визитом. Встретили нас приветливо, даже радостно, и молодой капитан, представившийся Володей, без лишних разговоров пригласил вечером на праздничный ужин. Правда, по легкой небритости, характерному блеску в глазах и некоторой помятости лиц было видно, что праздновать День ВМФ команда «Градуса» начала уже накануне. Вечером все было «по-благородному». Капитан Володя встретил нас у трапа в белоснежной морской тужурке с погонами капитан-лейтенанта, с «выглаженным» лицом и лучезарной улыбкой. Как водится у настоящих «ценителей морей», банкет затянулся до поздней ночи. Что ели, пили, припомнить невозможно, но все было замечательно. Удалось даже извлечь от встречи практическую выгоду. Володя покровительственно согласился помочь в наших исследованиях на Троицком стамике близ острова Анзер. Этот район давно привлекал нас. Далеко выдающаяся в море каменистая гряда издревле имела дурную славу среди мореходов. Нередкие упоминания о крушениях кораблей в этом гиблом месте, встречавшиеся в архивах, делали стамик перспективным объектом для подводных археологических поисков. В 1970-х годах здесь ныряли ребята из Воронежа, которые якобы обнаружили даже среди камней останки какого-то деревянного судна. Да и нам разок удалось побывать на стамике и поднять со дна корабельный блок XVIII века и несколько металлических предметов. Мы надеялись с помощью гидроакустической аппаратуры гидрографа снять план дна и определить наиболее интересные для дальнейших исследований точки.
В назначенное время мы явились на борт «Градуса». Подуставшая от затянувшихся торжеств команда отвалила от причала и направилась к острову Анзер. Правда, капитан на мостик не вышел. По словам боцмана, он отдыхал. Кроме нас, на борту были и другие пассажиры — молоденькая журналистка из Ленинграда и ее седовласый опекун, представившийся «наставником». Боцман явно забыл, чем грозит присутствие на корабле женщины.
Наш переход к Троицкому стамику занял больше времени, чем мы предполагали, — штурман не рискнул идти коротким путем между островами и обогнул Анзер с севера. Когда до интересующего нас района оставалось совсем немного, на палубе появился капитан Володя. Увидев на борту симпатичную барышню, он преобразился и, не обращая внимания на наши уговоры побыстрее достигнуть заветного места, приказал застопорить машины и спустить на воду шлюпку. Как оказалось, он захотел освежиться — немного поплавать в Белом море. Меня передернуло от такого желания. Этот год отличался особо низкой температурой воды. Мы ныряли в «сухих» костюмах, под дев под них водолазное белье из верблюжьей шерсти, да и то часто вылезали из воды баклажанового цвета и долго отпаивались горячим чаем. А здесь — освежиться… Было в этом зрелище — Володя в плавках и боцман в теплом бушлате — что-то трагикомическое. «Но дело сделано», — как говорил Сильвер в знаменитом «Острове сокровищ». Володя лихо вскочил на банку шлюпки, резко оттолкнулся и… с шумом рухнул в воду. От сильного толчка шлюпка накренилась, боцман завалился на борт, лодка черпнула воды и лишь чудом не перевернулась. Раздалась соленая морская брань, а из воды возмущенный возглас капитана: «Боцман отставить! На борту женщины».
Володя плыл сильно и красиво, но недолго. Толи замерз, то ли ногу свело, но вскоре он затормозил и начал шумно бить руками по воде. Послышался его приглушенный приказ: «Боцман, спасательный круг!» Да тот и сам видел, что дело плохо. Неуверенной рукой он схватил спасательный круг, привязанный к канату, размахнулся и, чуть не вывалившись за борт, метнул его совсем в другую сторону. Вторая попытка также не увенчалась успехом. Тогда боцман решил подогнать шлюпку поближе. Взревел мотор, шлюпка резко «прыгнула» вперед и чуть не накрыла капитана. Тот в последнюю секунду все же как-то умудрился увернуться. Круг вновь полетел в воду. На этот раз Володе удалось его подхватить, навалиться всем телом и отдать приказ: «Вперед!» Движок вновь взревел, и катер на всей скорости рванулся к кораблю, таща за собой спасательный круг с вцепившимся в него капитаном. И здесь произошел очередной конфуз. Из-за сильного рывка потоком воды с «утопающего» сорвало плавки, и швартовка шлюпки к кораблю стала более эффектной, чем предполагалась. Молодая журналистка покраснела и, стыдливо потупив взор, отошла от борта. Команда «Градуса» не позволила себе даже легкой улыбки. После этого о дальнейших планах исследования Троицкого стамика было настаивать как-то неловко, и мы вынуждены были вернуться на Большой Соловецкий.