Гренландская компания искала добровольцев, готовых зимовать во льдах. «Господу, создателю и хранителю Вселенной, чья неисповедимая воля движет людьми, угодно было вдохновить Гренландскую компанию на следующее решение: нужно провести практические исследования зимних условий в Гренландии, полярной ночи и прочих атмосферных явлений. В дальнейшем было решено, что семерых самых отважных и умелых моряков отправят туда, с их согласия, на весь зимний сезон».
Эти герои погибли, но после них остался бортовой журнал, где бесценные сведения о метеорологии соседствуют с трогательными жалобами, описаниями страданий, с признаниями, исполненными самой высокой и искренней веры. Практический ум, вера и поэтичность — самое голландское сочетание человеческих качеств.
Поэзия и реальность
Если на что и следует взглянуть в Делфте, так это на самый прекрасный свет во всей Голландии… В этой влажной и ясной атмосфере растворился весь Вермеер…
Поль КлодельСимволично, что мы завершаем это короткое путешествие в Делфте. Здесь, в «городе, исполненном благородства», городе бело-синих изразцов, гладких, как китайские вазы, в 30-х годах XVII века творили художники, чьи картины передают самую суть Голландии: Габриэль Метсю, Питер де Хох и, главное, Ян Вермеер, столь любимый Сваном и Прустом.
Великие художники были в Соединенных Провинциях еще до обретения независимости. Однако они принадлежали к фламандской школе. Начиная с XVII века, в то время как Бельгия, связанная с великой империей католическая страна, оставалась под влиянием итальянской живописи, в Голландии стало зарождаться искусство, свойственное ей одной. Горожане-кальвинисты, сами управлявшие государством, хотели, чтобы убранство их храмов было простым и строгим. Потому-то картин на религиозные сюжеты написано совсем немного. Обнаженная натура, столь естественная для юга, удивляет и шокирует голландцев. Впрочем, в обнаженной «Вирсавии» Рембрандта больше духовного, нежели плотского. Лицо значит больше, чем тело.
Так кто же мог отныне заказывать полотна художникам? Торговцы, судовладельцы, украшающие свои прекрасные дома без излишеств; или разные социальные группы: стряпчие, университетские профессора, офицеры гражданской гвардии, регенты больниц — они хотят сохранить в коллективных портретах память об общей работе. Однако комнаты в узких и изящных жилищах на берегах каналов в Амстердаме или Делфте малы. Полотно должно соответствовать размеру стены. Возвращаясь с работы, голландец, которому не по вкусу драматические или горестные сцены, хочет смотреть на спокойные картины, передающие «тонкую и изысканную поэзию затворнической жизни, где молодые женщины неслышно скользят среди мягких теней и легчайшего рассеянного света»[11]. Вермеер и подобные ему живописцы отвечают этим запросам.
Говорят, что голландская живопись реалистична. Это справедливо в том смысле, что она воспроизводит сцены повседневной жизни. Но она проходит мимо самых печальных из них. Сражения у голландских художников не кровопролитны, и никто из них не счел необходимым изобразить восстания, столь частые в те времена. Здесь немыслим Гойя. Здесь за реальностью видна душа. Душа модели и душа художника. Передать сложные нюансы чувств, отраженные в этих лицах, было бы трудно даже самому гениальному романисту. Посмотрите на «Любовное письмо» Вермеера в Рейксмюзеуме в Амстердаме. Разве Пруст сумел бы описать счастливое смущение, тревожное и восторженное удивление во взгляде женщины, получившей письмо от любовника, и веселое и снисходительное соучастие в улыбке служанки, это письмо передавшей? Сколько внимания и серьезности, но в то же время спокойствия во «Взвешивающей жемчуг»!
Реальность? Да, безусловно, но «одухотворенная реальность». Природа, увиденная Рёйсдалом и Хоббемой, преображается светом и внутренней мечтой художника. Вермеер выбирает свои модели и свои декорации. Он настолько присутствует в своей реальности, что почти на всех его картинах мы видим одну и ту же композицию, одну и ту же сплошную стену, свет на которую падает из одного и того же витражного окна, одно и то же сочетание цветов бледной бирюзы и желтого, но не лимонно-желтого, а более мягкого и как бы размытого. Прустовский Бергот отдал бы все свои работы за возможность написать маленький кусочек стены из «Вида на Делфт». Найдется ли писатель, который не отдал бы жизнь за героиню той же удивительной чистоты, что «Девушка в тюрбане»?
Эти детали, столь дорогие сердцу Вермеера, полны поэзии: карты и глобусы земной поверхности, напоминающие о далеких путешествиях, о колониях, об индейцах, Суринаме и Новом Амстердаме, о богатых грузах на кораблях, бороздящих овеянные славой моря; спинеты и виолы; зеркало, которое всего лишь отражает жизнь, подобно тому как неподвижная вода каналов отражает дома и деревья; и черные провалы «Улицы», глядящие в бесконечность — и на старух, занятых привычными делами.
Рембрандт вносит в эту домашнюю поэзию трагическую страсть, показывая, что даже в голландской мудрости может таиться тревога. «Если искать, — говорит Эжен Фромантен, — идеал Рембрандта в возвышенном мире форм, можно понять, что он видел в них только моральную красоту и физическое уродство… Он был одержим желанием позировать перед зеркалом и писать самого себя… в одиночестве, в тесной раме, глаза в глаза, только для себя»[12]. Строгий и правдивый даже сам с собой, он умел видеть за уродством — сияние.
Homo additus naturae. Человек, дополняющий природу — вот определение любого искусства. Реализм? Может быть, но реальность Рембрандта не похожа на реальность Вермеера, и уж ничуть не напоминает реальность Рубенса. Независимо от того, на что он смотрит — на хижину в Амстердаме, на свою старую мать, на горожан, выходящих в ночной дозор, или на собственное лицо, он освещает все предметы особенным светом, падающим откуда-то сбоку, красноватым и золотистым. Он отходит от голландской реальности; он погружает ее в свою воображаемую вселенную.
Великий XVII век в Голландии сменился относительным упадком. Чрезмерно разбогатевшие торговцы размещают свои капиталы за границей. Стоимость жизни повышается; безработица вырастает настолько, что седьмая часть населения живет за счет благотворительности. Владения в Америке заставляют держать наготове флот и армию, и это истощает ресурсы страны. Дух предпринимательства слабеет, в то же время затухает и творческий гений. Придется подождать второй половины XIX века, чтобы в Голландии снова появился великий художник.
Кажется, что живопись Винсента Ван Гога совсем не похожа на живопись Рембрандта или Франса Хальса. Однако говорили, и не без основания, что «Едоки картофеля» — это современное повторение «Регентш богадельни» Хальса. Та же болезненная ясность. Позы персонажей напоминают те, что выбирали художники XVII века. Желто-зеленый свет, падающий от лампы, вокруг которой сгущаются тени, наводит на мысль о Рембрандте. И так же, как Рембрандт, Ван Гог изучает в зеркале свое некрасивое лицо. Художник беспощаден к себе, когда пишет свою рыжую бороду, огненные волосы, глубоко запавшие глаза. Или, скорее, он ищет жалости — к тому человеческому существу, что прячется за отталкивающей личиной. Сумеют ли Бог и искусство спасти его из этой клетки?
Но мы слишком удалились от Делфта. Винсент Голландец принадлежит традициям своей страны, однако не является их верным проявлением. Вернемся к Вермееру. Четкая линия крыш, колоколен, щипцов ясно и тонко вырисовывается над водами, как и в те времена, когда здесь работал этот замкнутый поэт, получавший от какого-то булочника в Делфте по шестьсот гульденов за портрет. Нежность вечера на каналах. Мягкий серый фон. В голландских пейзажах больше неба, чем земли, точно так же, как в картинах голландских мастеров не меньше поэзии, чем реальности.
Советы молодому французу, отправляющемуся в Голландию
Не удивляйся, если тебе долго не удается добиться, чтобы тебя стали считать своим человеком в семьях голландцев. Они гостеприимны, но осторожны. Им вполне хватает семейного круга. Как они могут пригласить тебя на обед? Мужчины обедают на работе, дети — в школе. Бутербродное существование. Мать семейства с утра до вечера хлопочет по хозяйству; она натирает полы, ходит по магазинам. Она жалеет француженок, потому что тем приходится дважды в день готовить горячие блюда. Ужин подают в шесть часов. После этого читают, разговаривают; раз в неделю семья отправляется в кино или на концерт. Исключение составляет единственный город — Гаага, где многие жители часто принимают у себя гостей и любят иностранцев.
Во всех остальных местах, прежде чем тебя пригласить к себе, люди захотят выяснить, какое место ты занимаешь в обществе. Голландцы любят определять место каждого человека, узнать все о его предках, семье, вероисповедании. Они поинтересуются, какова девичья фамилия замужней женщины. Родственные узы составляют каркас этого общества. «Если по Елисейским полям проедет верхом на лошади обнаженная женщина, француз скажет: „Какое прекрасное тело!“, англичанин — „Какая прекрасная лошадь!“, а голландец подумает: „А как ее девичья фамилия?“»[13] Поняв, к какой «ячейке» — социальной, религиозной, политической, — ты относишься, люди охотно примут тебя таким, какой ты есть. Терпимость по-прежнему входит в число голландских добродетелей. Но терпимость не означает безразличия.
Если тебя примут, ты приобщишься к умеренной и простой жизни. Голландец тратит больше денег на дом, чем на еду. Хотя он производит отличное масло, он его экспортирует, а сам довольствуется маргарином. «Смотри-ка, настоящее масло!» — удивленно и радостно отметит он, если ты угостишь его сливочным маслом.
Молодые люди получают от родителей совсем немного денег. Никаких машин. Для подавляющего большинства средством передвижения служит велосипед. Если молодой человек вечером «выводит в свет» девушку, он приглашает ее в индонезийский ресторан. Счет: три гульдена (меньше трехсот франков). В самом элегантном ночном клубе Амстердама ты потратишь два с половиной гульдена. Удобная меблированная комната обойдется тебе в пятьдесят гульденов в месяц (пять тысяч франков). В так называемых роскошных магазинах ты найдешь те же товары, что и во всех остальных. Ни в одной стране классовые различия не ощущаются в меньшей степени. Немного найдется семей, которые нанимают прислугу. Впрочем, после трапезы в доме друзей незаметно оставь один гульден на столике в прихожей. Его заберет невидимая горничная.
Не делай из этого вывод о скупости голландца. Он экономен и панически боится выставлять себя напоказ. Крупные состояния в Голландии большая редкость. Потеряв Индонезию, она перенесла этот жестокий удар мужественно и с достоинством. Торговым домам пришлось расстаться с бесценными монополиями. Налоги приводят к выравниванию доходов. Сохраняются только отдельные, общие для всех, признаки роскоши: цветы (ты должен посылать их по любому поводу — чтобы поблагодарить за ужин, чтобы отметить первую, десятую, пятнадцатую годовщину создания такого-то общества); сигары, которые составляют гордость голландцев — «Вильгельм II», «Золотое руно», — и к которым следует относиться с уважением; и, наконец, можжевеловая водка и кофе, который тебе будут предлагать целый день, с утра до вечера.
Во всем проявляй педантичность. Это единственное средство жить в согласии со всеми. Здесь ребенок, собираясь в школу, прежде чем одеться, смотрит на барометр и на термометр. Голландец работает много, но неторопливо, потому что заботится о совершенстве каждой мелочи. Служащий конторы несколько раз проверит подсчеты и обязательно закончит умножение проверкой с помощью девятки[14]. Если ты захочешь сделать что-то побыстрее, голландцев это покоробит. Тебе скажут: «Какой вы нервный!». Впрочем, в Голландии твой распорядок дня будет не очень напряженным. Это позволяет быть точным, а именно к этому все и стремятся.
Чтобы всегда и во всем проявлять пунктуальность, голландец берет время с запасом. Редко, когда на пути не попадается подъемный мост или паром, а они могут задержать на добрых полчаса. Значит, следует выехать на полчаса раньше, чем необходимо, и тогда — мост не мост, паром не паром, — вы прибудете на место вовремя. Опоздавший голландец будет рассыпаться в извинениях, что крайне удивит того, кто привык к манерам французов, для которых «ужин в восемь тридцать» означает «в девять пятнадцать».
День Святого Николая — время дарить подарки. Принято сопровождать их маленьким приличествующим случаю стихотворением. Ты лишен поэтического дара? Не бойся, строго судить не станут. Иногда подарок принимает форму забавного сюрприза. Ты можешь спрятать свой презент в маленькую глиняную фигурку животного. Каким бы скромным он ни был, его примут с удовольствием. Здесь сохранились чистые, патриархальные нравы. Женщины не красятся. Они верны своим мужьям. Голландцы и голландки одинаково стараются избегать осложнений. Еще во времена Боккаччо и Брантома венецианский посол говорил о голландцах: «Адюльтер для них — нечто ужасное». Им нравится любовь, спокойная, как вода в канале, и нравится смотреться в глаза мужа (или жены), как в начищенные медные кастрюли на голландских натюрмортах.
Будут дни, когда ты сможешь наслаждаться спокойствием и мудростью голландцев; будут другие, когда ты станешь жаловаться на утомительную размеренность и однообразие жизни этих людей, и тебе покажется, что они держатся с тобой слишком сухо. Ты подумаешь, что голландским равнинам присуща особая, зыбкая и туманная красота, что для того, чтобы разбудить эту страну озер, не помешала бы парочка холмов, десяток скал, хотя бы одна гора. Но вспомни при этом, что голландцам, в великие моменты их истории, никогда не было чуждо благородное безрассудство. Вспомни Рембрандта и Ван Гога, вспомни отважных китобоев и смелых инженеров. А главное, вспомни ректора из Лейдена, который, когда враги захватили университет, невозмутимо произнес речь о вечных законах справедливости, и студентов, которые после его выступления встали и запели национальный гимн Голландии. В тот же вечер ректор был арестован, а университет закрыт. Чем достойнее и сдержаннее проявляется страсть, тем она прекраснее.
Фотографии и комментарии к ним
2. Амстердам. Королевский дворец
Королевский дворец, расположенный на площади Дам, в самом сердце Амстердама, хорошо известен любителям искусства, в частности, по знаменитому офорту Рембрандта (ныне он хранится в коллекции эстампов Национальной библиотеки). Это старинное здание с массивными, прочными стенами строилось с 1648 по 1655 год, прежде в нем размещалась ратуша. Этот шедевр создали архитекторы Якоб ван Кампен и Даниэль Сталпарт. Основание сооружения покоится на 13 659 сваях. Украшают здание барельефы Артуса Квеллина Старшего, символизирующие процветание города и его главенствующее положение в морской торговле. Королевским дворцом оно стало лишь при Луи Бонапарте, в 1808 году: 5 июня 1806 года император Наполеон провозгласил своего брата королем Голландии, отменив власть республиканцев, существовавшую в стране с 1795 года. В Конституции Нидерландов до сих пор особо оговорено, что королева обязана каждый год проводить в амстердамском дворце не менее трех дней подряд. Внутрь, к сожалению, посетителей не пускают, но известно, что в залах собрано множество мраморных скульптур работы Квеллина Старшего и его учеников.