В корпусе никого не оказалось, я уселась на диван и уставилась в телевизор. Обожаю Тома и Джерри! И чего в них такого хорошего, мультик-то глупый, но я все время смеюсь. Нельзя постоянно строить из себя умную, иногда хочется и похихикать. Это не преступление, тем более мне всего лишь четырнадцать, в пятнадцать мультфильмы смотреть уже точно не буду!
Я увлеклась, не заметила, как кто-то вошел в холл.
– Эй! – окликнули меня.
Я заочно прощаю фамильярность и оборачиваюсь. В пяти шагах стоит тоненькая смуглянка в оранжевом сарафане. Волосы до пояса, черные, как смоль. Черноглазая, стройная, гибкая – как пантера. Необыкновенно красивая. Восхитительная! А ведь я видела ее уже, издалека, правда. Даже представить не могла, какая она шикарная.
– Где вожатая? – уже вежливее спросила девчонка.
– Она вечером приедет.
Пантера улыбнулась.
Наверно, привыкла, что все ею любуются, как диковинкой. Она красивее, чем Риточка из «Колеса», хотя та тоже красивая, только по-своему. Одна снежная королева, а другая кошка из джунглей.
– Ты из этого отряда, как я понимаю?
«Как я понимаю», – мысленно передразнила я. Та еще воображала.
– Из этого.
Она передернула плечами.
Можно подумать, я сказала что-то неприятное.
– Я Оксана, – сообщила девчонка.
Хоть дворняга из соседнего лагеря, мне-то что за дело. Я не выношу надменности! Пусть она красива, но мое первое правило – любить себя, СЕБЯ, все остальное потом. Ее явное смущение заставляет меня внутренне злорадствовать.
Стоит, переминается с ноги на ногу в своих оранжевых босоножках, а я игнорирую ее, в телик смотрю.
– Прикольная серия, – через несколько томительных минут сказала Оксана, – а тебя как зовут?
Я улыбнулась ей.
Вот теперь можно и поговорить, с таких воображал нужно сбивать спесь, а то вконец обнаглеют.
Мы познакомились, стали вместе мультфильм смотреть, беседовать о том о сем. Неплохая девчонка, воображала, конечно, это у нее не отнять, но кто тут без греха?!
– А почему ты хочешь перейти из третьего отряда сюда? – интересуюсь я.
– Ну... – неожиданно замялась Оксана, – просто... просто так. Хочется.
Ой, ну и глупышка! Как будто я претендую на правду.
– А тебе кто-нибудь нравится тут? – Оксана сделала хитрое лицо. – Из парней, я имею в виду.
Какие странные вопросы. Сама чего-то темнит, а у меня выспрашивает.
– Да, конечно, есть симпатичные.
– Кто?
Я делаю вид, что задумалась, сама же лихорадочно соображаю, как бы уклониться от ответа. Спасла меня Жанна, она вбежала в холл и воскликнула:
– Танька, вот ты где, я тебя обыскалась! Пошли скорее, в пионербол с шестым отрядом играем!
Игра удалась – 12:10 в нашу пользу. Последовавший за ней обед тоже удался – что за чудесные котлеты с яйцом внутри они готовят! Тихого часа не было и, пока все остальные отряды спали, мы с разрешения Лены бодрствовали у телевизора.
За ужином я впервые заметила, что почти целый день не думаю о Вадике. Если и думаю, только вроде того: «Надо бы подумать о Вадике». Но думать серьезно, как следует – не думала. И сама не понимаю, рада этому или нет. Иногда на меня накатывает такая лень, ничего не хочется, грандиозные мечты кажутся невыполнимыми, а мысли начинают крутиться вокруг одного и того же: «Зачем мне все это нужно», «Не очень-то и хотелось», «Да гори все синим пламенем». В такие моменты мне даже злиться лень, до того становится безразлично.
Мы вернулись с ужина в корпус.
Жанна меня обняла.
– Ну, чего скуксилась?
– Да так...
Люблю и не люблю, когда меня жалеют. Слезы на глаза наворачиваются, до чего жаль себя. Как будто мир рушится. Ну, может, не целый мир, но деревянная конюшня уж наверняка. И мне печально до покалывания в носу. И мне нравится моя печаль, она кажется такой величественной, ни дать ни взять статуя Свободы! Хочется, чтобы меня жалели – все, все без исключения! Чтобы все осознали, насколько мелочны их дела по сравнению с моей глубокой и, несомненно, мудрой печалью. Нет, не как у черепахи Тортиллы, намного глобальнее и серьезнее.
– Что это еще за фигня? – неожиданно возмутилась Жанна.
В носу колет-колет, а нет никому дела до моей печали, это так обидно. Тихо, мирно ненавижу все человечество. Ненавижу за бесчувственность.
Я подошла к подоконнику, хочу вместе со своей печалью и дневником одиноко посидеть у окна, но в шкафу кто-то шуршит, весь настрой мне сбивает. Шуршит и шуршит, как крыса в куче мусора. Страшно раздражает! Из-за дверцы не видно, кто нарушает мою печаль, но я больше чем уверена, это Настя. А я – добренькая, жалела ее. Раскаивалась полдня! Видимо, пора бы понять, есть на свете такие бесячие существа, ничего с ними не поделать, они призваны на землю, чтобы испытывать терпение всех остальных – нормальных.
– Приветик! Я теперь с вами.
Из-за дверцы шкафа показалась голова, но совсем не Настина и даже не Люсина, нарушительницей тишины оказалась Оксана, та самая, пантера из джунглей, только переодетая в белые бриджи и тонкую сиреневую кофточку с перламутровыми пуговками.
– Что значит с нами? – спросила Жанна и подбоченилась.
Вижу, она не в восторге от новой соседки.
– У нас нет кроватей! – подала я голос.
– Есть! – уверенно заявила Оксана и указала на второй ярус, туда, где спит Настя.
– Там занято, – фыркнула Жанна.
– А вот и нет, – Оксана нахмурилась, – Настя переехала в соседнюю палату, вожатая сказала, что я могу здесь спать.
– Настя переехала?! – в один голос переспросили мы.
– Она вам разве не сказала? – изумилась новенькая. – Надо же... по-любому, теперь я сплю тут.
Я посмотрела на вожделенный второй ярус и быстро сказала:
– Настя завещала мне свою кровать, так что здесь буду спать я!
– Да ла-а-адно, ничего она тебе не завещала.
– Тебе-то откуда знать, – вступилась за меня Жанна, она коснулась застеленной кровати Насти и изрекла: – Теперь тут спит Таня.
Да, сильные один за всех и все за одного, вот только Оксана – это не Настя, которую мы благополучно гнобили, пантера такого не позволит. Это понимаю я, это понимает Жанна, но попытка не пытка, как говорится.
– Может, позовем ее и спросим? – нагло предложила Оксана.
Жанна упрямо покачала головой:
– Настя тут больше не распоряжается.
– А кто распоряжается, ты, что ли?
Все это похоже на разборку из боевика! Так захватывает!
– Оксана, – вмешалась я, – давай не будем ссориться из-за кровати, все равно на ней буду спать я. Но ты, конечно, вольна попроситься в другую палату, как Настя.
– Или вернуться в свой старый отряд, – сердито прибавила Жанна.
– Да без проблем, мне все равно где спать, – с наигранным безразличием бросила Оксана.
Жанна улыбнулась ей практически приветливо:
– Вот и чудесно.
Печаль забыта. Я буду спать на втором ярусе, всегда мечтала! Эх, Настя-Настя... давно ей следовало съехать, ну чего мучиться самой и нас мучить? Лучше поздно, чем никогда. Теперь никто не станет бедняжку унижать, и это славно. Канцелярия о ней наверняка позаботится лучше, чем я. Леди все-таки не личные телохранители, им недосуг постоянно заниматься благотворительностью.
В палату заглянула вожатая.
– Как тут у вас, девочки?
Голос у нее недовольный, видно, хочет нам высказать, что думает, но сдерживается.
– Оксана, все в порядке?
Оксана посмотрела на меня, потом на мой вожделенный второй ярус, затем на Жанну и сказала:
– Все прекрасно.
– Ну и хорошо! Смотри, не позволяй им себя зажимать. Они это умеют! Жанна, Таня, это вам не Настя!
– Угу, – скучающе кивнула Жанна, – мы видим.
Пришла Люся. Как увидела, что все в сборе, виновато посмотрела на мать и спросила:
– А что, Настя уже переехала?
– Переехала, – поджала губы Галина, – с тобой я потом еще поговорю!
– Ну ма-ам, – Люся покосилась на нее укоризненно, – бесячая она, понимаешь?!
– Сами вы бесячие, – отмахнулась вожатая, – как будто нельзя нормально дружить со всеми!
– Нельзя! – крикнули мы хором.
Галина удивленно уставилась на Оксану.
– Ну что ж, поздравляю, вы нашли друг друга!
Как только дверь за вожатой закрылась, Люся чуть ли не силком усадила Оксану на мою бывшую кровать и потребовала:
– Рассказывай скорее, почему тебя Донских бросил?!
Оксана в шоке, Жанна давится от смеха, я тоже в легком замешательстве.
Так вот, значит, что это за Оксана. Действительно любопытно, за какие грехи ее вообще кто-то мог бросить, этакую укротительницу диких зверей.
– Ну не так же сразу, – смутилась Оксана.
– Да чего там, – пожала плечами Жанна, – рассказывай уж.
– Ой, девочки, это целая история...
Ее прям распирает, как хочется рассказать эту целую историю, да во всех ярчайших подробностях! Все-таки я усаживаюсь на подоконник. Приготавливаюсь слушать.
– Короче говоря, мы познакомились прошлым летом, – многообещающе начала Оксана.
Всем абсолютно ясно, «короче» теперь уж никак не будет. Жанна достала пилку для ногтей, а Люся развязала шнурки на кроссовках, чтоб забраться с ногами на кровать.
– На первой же дискотеке он пригласил меня танцевать...
– А я слышала от знакомого парня, что это ты его пригласила, – тихонько вмешалась Люся.
Оксана едва не убила ее взглядом и воскликнула:
– Да какая разница, кто кого пригласил, слушайте дальше! На следующий день он пошел рядом со мной на залив. Мы болтали, он рассказал о себе, я о себе. – Оксана прикрыла глаза. – Девчонки, мы так откровенничали. Я реально позабыла, что говорю с парнем! Мы общались как лучшие друзья. Он делился со мной своими проблемами, я рассказывала ему абсолютно все, простите за подробности, сколько раз на дню пукнула.
– Поэтому он тебя бросил? – не сдержалась Жанна.
Люся захихикала, я прикрыла рот ладонью. Представляю, как Донских, который всегда славился особым обхождением с девчонками, все это выслушивал. Предложение постирать мое платье просто отдыхает по сравнению с подсчетом пуков.
– Да ну вас! – разобиделась Оксана. – Я ведь серьезно, а вы...
– Ладно-ладно, слушаем, – Люся поднесла указательный палец к кончику носа и прошептала: – Жан, тс-с-с!
– Простите-простите, – Жанна смеялась и никак не могла остановиться.
Оксана вскочила, прошлась до подоконника, вернулась назад, а когда Жанна справилась с приступом смеха, негромко сказала:
– Он поцеловал меня возле столовой, перед ужином... – Оксана заметила, что Люся пытается что-то сказать, и с тихим рычанием добавила: – Ну не помню я, кто там кого первый поцеловал, не суть. Он предложил мне встречаться! – Люся издала протестующий стон, и тогда Оксана сердито вскричала: – Ну, хорошо, хорошо, давай ты расскажи, если все знаешь! Как все было?
Люся как-то сжалась, но Жанна ее подбодрила:
– Да уж, расскажи ты, Люсь!
– Ну... говорят... говорят...
– И что же говорят? – пренебрежительно закатила глаза Оксана.
– Ну, что ты с самого начала сама за ним бегала. И танцевать пригласила и на заливе за ним ходила, и поцеловала... там, у столовки, тоже сама.
– Ну да, да, – затрясла головой Оксана, – все я, он сама невинность, конечно же. Люся, думай хотя бы!
Кого-то она мне сейчас напомнила, так сильно напомнила, а вспомнить не могу. Может, какую-то девчонку из школы?
Люся совсем сдулась, наша новенькая разделалась с ней без особого труда, а Жанна почему-то промолчала. Оксана же плечи расправила и залилась соловьем:
– Знали бы вы, как он целуется! Я уже тысячу раз целовалась с парнями, но он... он особенный. Это я вам говорю! Знаете, некоторые пацаны целуются противно, кто-то слишком быстро языком ворочает, кто-то, наоборот, медленно, не расшевелить, некоторые слюнявые, такая мерзость, у кого-то губы сухие-сухие, весь рот расцарапают, а вот Саша...
Чувствую, как в животе еда с ужина переворачивается, кажется, сейчас двинется кверху.
– Слушай, так ты расскажешь, почему он тебя бросил? Давай уж без подробностей из твоего личного опыта, мы все плотно поели! – Люся заржала – громко, заливисто. Не похоже на нее. Мстит, видно, задело ее предложение Оксаны «думать».
Жанна поддержала:
– Ай, Танька, пять баллов, с тобой не соскучишься!
Ну что ж, поделом нашей новенькой. Правильно говорили в старину: «Не зная броду, не лезь в воду!»
Оксана недовольна, но никто и не обещал, что ей будут рукоплескать. Тут все девчонки не промах собрались. Люська самая слабенькая, но нам с Жанной она нравится, поэтому мы будем ее защищать.
– Неромантичные вы все-таки, – проворчала Оксана, – я вам про высокие чувства, а вы заладили: «почему бросил, почему бросил». Не бросал он меня! Просто расстались! Фигня, даже рассказывать нечего.
Мы с Жанной переглянулись, но возражать никто не стал. Надоело нам ее слушать, да и понятно было, правды от нее не добьешься.
«Отбой», – послышалось в коридоре. Как всегда, слишком рано. Мы начали готовиться ко сну, а Оксана неожиданно подозвала нас всех к себе и прошептала:
– Одежду далеко не откладывайте, сегодня ночью будет круто!
– Круто? Как это? – уточнила Жанна.
Оксана хитро улыбнулась.
– Подождите, все улягутся, тогда скажу. – Она посмотрела на свои красные часики. – Сейчас одиннадцать, ждем до полпервого и-и-и... все увидите, будет круто, это я вам говорю! – Оксана разделась, сложила одежду и спрятала под подушку, а сама в лифчике и трусах накрылась одеялом.
Заглянула вожатая.
– Ну что, улеглись? Таня, давай ложись! Быстренько, девочки!
Минут десять мы лежали молча, потом Жанна не выдержала:
– Ну же, рассказывай, чего задумала? Пацанов хочешь пойти пастой измазать, что ли?
Оксана тихо засмеялась.
– Всему свое время.
Мне интересно до смерти, но я молчу. Она ведь специально нас томит.
Вожатая еще несколько раз приоткрывала дверь и смотрела, спим мы или нет. Мы спали, прикидывались, конечно, но очень ловко, Жанна даже посапывала.
Наконец Оксана произнесла заветное: «Пс-с-с», и все сели на кроватях.
– Ну что? – поторопила Жанна.
Оксана оделась, подошла к шкафу и вытащила свою большую сиреневую спортивную сумку.
– Чего ты придумала? Гадальные карты, что ли, ищешь? – спросила Люся, беспокойно ерзая по простыне.
Оксана хрюкнула.
Когда она открыла сумку, мы все вытянули шеи, чтобы рассмотреть, что же там такое, но наша новенькая томить больше не стала и вытащила...
– Канат, – прошептала я.
– Канат! – повторила Люся.
– Зачем? – изумилась Жанна.
– Да вы чего, – вытаращилась Оксана, – с луны свались! Зачем канат в лагере? Лазить!
Люся, которая успела надеть тапки, быстренько спрятала ноги под одеяло, но все-таки уточнила:
– Ночью лазить?
– Ну вы и дере-е-евня! – Оксана подошла с канатом к окну и шепотом пояснила: – Сейчас вылезем и все дела, второй этаж, не высоко! Нормальные люди ночью тусят, а не по люлькам спят. Вы нормальные?
– А куда идти-то? Темно ведь, – Жанна поежилась.
– Куда идти, я знаю. Это я вам говорю!
– А обратно? – засомневалась я.
– И обратно по канату! – Оксана уверенно открыла окно. – Или вы каши утром мало ели? Подтянуться, что ли, не сможете?
– Сможем, – неожиданно ответила за всех Люся.
Я по-прежнему сомневалась, но говорить об этом никому не хотела. Если уж дочка вожатой одобряет Оксанины действия, которая как раз обвязывала канат вокруг ножки кровати, то мне грех роптать. Из окна дует, мне холодно, а еще страшно, даже трясет.
А если вожатая войдет? А если я сорвусь с каната или громко засмеюсь? Оксана такая уверенная, кажется, ей все нипочем. Молодец она, чего же я такая трусиха?
Жанна пощупала веревку.
Наверно, на прочность проверила, а я полюбопытствовала:
– Откуда у тебя канат?
– Папаша привез.
Жанна недоверчиво хмыкнула:
– Серьезно? А зачем?
– Жанка, ну чего ты как маленькая, для этого и привез, думаешь, он никогда в лагерь не ездил, все же понимает!