— Вот они сейчас приедут, тогда и посмотрим! — сказал Пират, прекращая дискуссию.
Стол накрыли, дрова в мангале прогорели, став углями. Сегодняшнее событие организовали спонтанно, поэтому шашлык не предусматривался, решили по-быстрому запечь рыбу на решетке.
Антон встретил прибывших виновников маленького торжества и матримониальных переживаний всех друзей. Он пожал приветственно руку Кнурову и двинулся было к пассажирской дверце, но Кнуров, чуть придержав его, сам распахнул для Вероники дверь и протянул руку.
— Здравствуйте, Антон, — поздоровалась Вероника, выбираясь из машины.
— Здравствуйте, Вероника, — многозначительно улыбаясь, поприветствовал Ринков и, не удержавшись, хмыкнул.
Они подходили к террасе, на которой, выстроившись в ряд, их встречала вся компания.
— Ну что мы говорили? — спросила Ната у Кнута.
— Понятно, — вздохнул он. — Свалит на бедного зама всю работу!
— Ты еще пожалуйся: «А спать-то когда»! — поддела его Дина.
— Вот именно! — ворчнул наигранно Весин и еще раз вздохнул.
После приветствий, во время которых Кнуров продолжал держать Нику за руку, не отпуская ни на минуту, чем вызвал переглядывания и понимающее хмыканье окружающих, все расселись за столом, кроме Антона.
Мангал, от которого уже не валил дым, перенесли к самой террасе, чтобы Антону, жарившему на решетке рыбу, был слышен весь разговор.
— Начну с главного, — сказал Кнуров без лишнего пафоса. — Василий Корнеевич, я не прощу у вас руки Вероники, а просто ставлю вас в известность: я женюсь на вашей внучке, и как можно быстрее!
— Ну что ж, Сережа, кому и доверять Никушу, так только тебе. Если она, конечно, согласна.
— А меня, дедушка, — тоном школьницы, закладывающей одноклассников на общем собрании, заявила Вероника, — никто пока не спрашивал.
— Вероника Андреевна, вы выйдете за меня замуж? — быстро спросил Кнуров.
— Ну… — с сомнением протянула Ника.
— Ника! — призвал ее к порядку Кнуров.
— Он слишком любит отдавать приказы, дедушка! — изображая глубокую задумчивость, размышляла Вероника.
— Никуша! — попенял теперь ей дедушка, улыбаясь.
— Он все время указывает мне, что я должна делать, — все с тем же сомнением в голосе перечисляла Ника.
Компания, стараясь сдержать рвущийся хохот, веселилась вовсю устроенному Вероникой спектаклю и тихо сатанеющему от неожиданности Матерому.
Ну, не откажет же она ему?!
— Ника! Отвечай немедленно! — приказал он командирским до суровости тоном.
— Вот видишь, дедушка! — нежной незабудкой проворковала Вероника.
— Ника! — взмолилась Наталья и, не выдержав, рассмеялась в голос, вытирая выступившие сразу же слезы.
— Да! — ответила Ника.
— Ника, прекрати! Отвечай сейчас же! — потребовал Кнуров.
— Я же сказала «да», — улыбнулась она.
— Да?!
— Да, я выйду за тебя замуж!
— О господи! Если раньше не загонишь меня в гроб своими шутками! — проворчал жених, не пуганный ранее. Он даже вспотел от волнения.
— За это нужно срочно выпить, — предложил смеющийся Антон. — Сегодня никто никуда уже не едет, так что за руль никому не садиться! Пират, наливай!
Пока разливали по рюмкам, передавали бутылки, Антон раскладывал готовую горячую, дурманящую запахом специй рыбу на блюдо, Ника шепотом, на ухо спросила Кнурова:
— Ты что, действительно испугался?
— Представляешь, да! — украдкой целуя ее в щеку, ответил он. — За это будешь наказана.
И он быстро, но при этом довольно подробно рассказал ей на ушко, как именно она будет наказана.
Ника покраснела.
Она посмотрела по сторонам — вроде бы никто не заметил, как они шепчутся.
Антон, взяв в руку рюмку, встал и произнес тост:
— Вероника, ты необыкновенная, удивительная девушка. Мы счастливы, что Сергею повезло встретить тебя, что вы нашли друг друга и что в нашей большой семье прибавилось два прекрасных человека — ты и твой дедушка Василий Корнеевич.
— Ура! — поддержала мужа Ната.
— Вам хорошо! — сказал Кнут, закусывая. — А мне придется вкалывать за себя и за начальника!
— Потерпишь! — в один голос ответили Ната с Диной.
— Давай, Матерый, рассказывай! — сказал Антон.
Сергей задумался, достал сигареты и закурил.
— Начать надо с того, что дело это оказалось очень необычным, интересным и даже мистическим. К сожалению, многие факты и события так и остались неизвестны, за давностью лет и того, что знал о них только сам Олег-Игорь. А жаль! Он был гениальным разведчиком, и те операции, которые он проводил, можно заносить в учебники по разведывательной деятельности, и бесконечно жалко, что большая часть его работы так и останется неизвестной!
— Давайте помянем Игоря. Светлый был человек и мужик настоящий! — предложил тихо Василий Корнеевич.
— Почтем за честь! — поддержал его Антон.
Мужчины встали и, следуя каким-то своим традициям, пока неизвестным Нике, молча выпили.
— Так как события происходили в сороковых годах, — продолжил Кнуров, когда все сели на свои места, — большую часть поисковой работы пришлось проводить в архивах конторы, но и в них я не нашел информации, каким образом золото и документы попали к Олегу. Золото сейчас отправлено на экспертизу, чтобы определить страну изготовления. Никаких опознавательных клейм на слитках не стоит, только проба. Слитки стандартные, принятых в большинстве стран размеров, весом около одиннадцати килограммов, стоимость каждого на сегодняшний день приблизительно пять миллионов рублей, все десять, соответственно, пятьдесят. Но главное — это документы!
— Я угадал, счета? — спросил Антон.
— Ты, командир, как всегда, попал в десятку! Но там не только счета. Олег приложил еще и список завербованной им агентуры в странах, где он работал. Некоторые имена известны отделу разведки, и с ними работали, но есть и те, которые он, видимо, не успел сообщить руководству, а может, не захотел или не смог. Двое из них до сих пор живы! Но что самое важное, в документах есть сведения об этих людях и подробностях вербовки, которых не было у ФСБ.
— А о каких счетах идет речь? — спросила Дина.
— О тех, Диночка, которые являются частью так называемого пропавшего золота рейха! — усмехнулся Кнуров.
— Ни фига себе! — присвистнул Стечкин.
— Да, — согласился с ним Сергей. — Два счета в Швейцарском банке, на предъявителя кода, номера и шифры к ним, кодовые слова… Десятки миллионов швейцарских марок, с набежавшими за эти годы процентами, превышающими сами вклады. То есть сейчас это уже перевалило за сотни миллионов. Эти счета открывали тайно, из стратегических соображений, на будущее… Могу сказать только одно — не зря Олег так запутывал любые поиски и так оберегал все это. Помните, Василий Корнеевич, он сказал вам, что через двадцать лет это попадет куда надо?
— Конечно, помню! — ответил дедушка.
— Так вот, вы передали мне вместе со всеми бумагами Олега паспорта, которые у него были.
По данным одного из них была забронирована ячейка в некоем европейском банке. А у руководства банка находится составленное завещание, которое надо вскрыть в 2015 году. В завещании сказано, что конверт с документами должен быть изъят из ячейки и отправлен руководителю ФСБ России. К сожалению, а может, к счастью, банк этот очень солидный и максимум, на что пошло его руководство, — это вскрыть и дать прочитать завещание представителям российских органов безопасности. Вскрывать ячейку до назначенного срока они категорически отказались.
— Но как это добро к нему попало? — спросила Ната.
— Увы, это неизвестно, одни догадки. В сорок пятом, уже не курьером, а помощником внедренного агента, он работал на территории Германии. Агент находился на грани провала, и его отозвали в Москву, а Олега оставили с заданием. Что там происходило в последние дни войны, невозможно представить, сплошная неразбериха. Каким образом ему удалось получить золото и документы, очередная загадка. Но вывезти один больше ста килограммов такого груза он не мог. Слитков-то было больше десяти. Незадолго до смерти он привез сто двадцать тысяч зеленых, а это почти полная стоимость одного слитка. Ведь жить-то ему надо было на что-то, и не только ему. Наверняка у него был надежный человек, который без вопросов их покупал, но кто он, еще одна загадка Олега. Я понял, что в тайну посвящен еще кто-то, это подтверждал рассказ Василия Корнеевича о последнем наставлении Олега, в котором он говорил, что есть один человек, который мог проговориться другому, а станет ли тот молчать, он не уверен. Я просмотрел кучу документов и выяснил, что есть два человека, с которыми он вместе учился и с кем несколько раз был на заданиях, хотя, как правило, работал один. И в то время, когда он находился на территории Германии, один из них был его курьером, а второй курьером агента, работавшего в другой части, но тоже Германии! Потом я выяснил, что первый его коллега погиб при невыясненных обстоятельствах в восемьдесят пятом году, вроде бы попав под машину.
— Это когда Игоря ранили? — уточнил Василий Корнеевич.
— Да, именно. Что там у них произошло, неизвестно, но в архивах МВД я нашел документы по этому делу, в которых говорилось, что поступил сигнал о стрельбе на улице, выехавшая группа нашла убитого в результате наезда мужчину с пистолетом в руке и удостоверением работника КГБ, дело закрыли, так и не проведя расследование. Думаю, его товарищ решил, что пора прибрать к рукам ценный груз, а Олег не позволил, но это лишь догадки. Когда в дом Василия Корнеевича нагрянули «гости», само собой, мои ребята их сфотографировали. По снимкам удалось установить их личности. Геннадий Петрович, который называл себя Михаилом Ивановичем, оказался действующим полковником ФСБ, а его команда — все бывшие конторские. Сейчас он поет соловьем, давая показания, и не только по этому делу. Оказалось, что он племянник второго коллеги Олега. Дядя всю жизнь проработал в органах, вышел на заслуженную пенсию, а месяц назад скончался. Олег его использовал втемную, он ничего не знал, просто вывез сорок килограммов груза из Германии и оставил в условленном месте. В том же восемьдесят пятом они как-то выпивали с попавшим потом под машину товарищем, и тот поведал ему, что у Олега есть документы с номерами счетов на большие деньги и золото, но что это за документы и где он его хранит, товарищ не знал. Он предложил вызвать Олега, заставить его реализовать эти ценности и поделить выручку на троих. Дядя Геннадия Петровича испугался и отказался, Олег и так постоянно подбрасывал ему денег и второму товарищу тоже давал деньги все эти годы. Кстати, именно дядя и осуществлял связь через Леонида Ивановича и периодически, несколько раз в год, изображал его перед соседями, наведываясь в коммуналки по обоим адресам и объясняя соседям, что живет с детьми в трехкомнатной квартире, а комнату держит на всякий случай.
Перед смертью дядя решил рассказать кое-что племяннику — не пропадать же добру. О том, что Олег умер, он не знал, только догадывался, потому что много лет от него не было вестей. Он вызвал к себе Геннадия Петровича и рассказал ему, но не все. Видимо, он так боялся Олега, что умолчал о своей роли в этом деле в лице Леонида Ивановича, а может, просто хотел насолить племяннику, как выяснилось, они друг друга недолюбливали. Тем не менее он рассказал о счетах и золоте и о том, что место, где оно хранится, знает только наследник, забыв пояснить любимому племяннику, что наследник — это неофициальная, принятая между ними троими, агентурная кличка Олега. Вот так и получилось, что Михаил Иванович начал поиски наследников Олега. Конечно, он узнал про смену фамилии на фамилию жены, но ни у Олега, ни у его жены наследников не осталось, тогда он выяснил подробности о родственниках Олега и таким образом вышел на Нику. Твоя мудрая бабушка, Кира Игоревна, не стала менять документы на дом, который числился на фамилии ее мужа, переделав их в последний момент на тебя, поэтому про дом Михаил Иванович узнал позже, что дало нам немного времени. Наш Дед попросил меня стать приманкой вместе с Никой для Геннадия Петровича, за которым числились всякие мелкие и немелкие грешки, но поймать его за руку не могли. Конечно, я был против того, чтобы подставлять Нику, но Дед утверждал, что все под контролем! — возмущенно сказал Сергей.
— Да ладно, Матерый, обошлось же! — успокоил его Антон.
— Обошлось! — проворчал Сергей. — Вот ты бы Нату подставил?
— Да я бы сама полезла, Сереж! — воскликнула, смеясь, Наталья.
— Она бы полезла, это точно! — хмыкнул Антон и чмокнул жену в щеку.
— Василий Корнеевич, завтра утром поедем к вам в дом и вернем все ваши вещи на место. Во время нашего «веселья» в подвале арестовали всех помощников Геннадия Петровича и у вас в доме, и у Ники на квартире, и на квартире Киры Игоревны, ну и тех, которые следили за нами с Кнутом.
— А можно я с вами поеду? — попросила Ната. — Мне ужасно интересно посмотреть все эти подземные ходы и вашу «партизанскую землянку»!
— Все поедем, заодно и убрать поможем! — решил Антон.
— Подождите! А что будет с золотом и бумагами? — спросила Дина.
— Золото оформят как найденный Никой клад, и она получит двадцать пять процентов по закону, а документы принадлежат государству, — пояснил Кнуров.
— Мне еще надо расплатиться с Сергеем Викторовичем за проделанную работу, — сказала Ника, притворно вздохнув.
— Отработаешь в качестве жены, — ответил Кнуров, обняв ее за плечи.
— Да, Матерый, чего у тебя не отнять, так это умения проворачивать выгодные сделки! Если бы ты взял деньгами, девушке это обошлось бы в сто раз дешевле! — рассмеялся Кнут.
— А может, и в тысячу! — поддакнул Пират.
ЭПИЛОГ
Вечером, в разгар свадебного веселья приехал Генерал, при парадном мундире и всех положенных регалиях, немного удивив собравшихся столь торжественной формой одежды.
Антон встретил его у машины и проводил к столу. Сзади, в паре шагов за ними, шел адъютант и нес какую-то одежду на вешалке, укрытую в чехол.
Дед поздоровался с гостями, поздравил Нику с Сергеем, расцеловав обоих.
— Присаживайтесь, Федор Ильич, — указала Ната Генералу на почетное место во главе одного из столов, стоящих на лужайке перед домом.
— Обязательно, Наточка, но чуть позже. Сначала официальная часть.
За столами разом смолкли все разговоры. В полной тишине голос Генерала звучал торжественно и очень солидно:
— Уважаемый Василий Корнеевич! Я уполномочен сообщить, что ваше дело пересмотрено военной прокуратурой, все обвинения, предъявленные вам, сняты и вы полностью реабилитированы. Вам возвращено звание полковника, все боевые награды, а также награды, приуроченные к датам и вручаемые ветеранам Великой Отечественной войны. Правительство России приносит вам свои извинения за судебную ошибку.
Генерал достал из кармана новенький красный паспорт, показал его всем и, положив на стол, пояснил:
— Это ваш паспорт с вашей настоящей фамилией и всеми данными. Также вам начислена пенсия, как ветерану войны, которую вы отныне будете получать. — Он замолчал, обвел всех взглядом и, переходя на неофициальный тон, добавил: — Я взял на себя смелость и хотел бы вручить вам это. Леша, отдай подарок.
Адъютант подошел к дедушке, который поднялся с места, снял чехол с одежды, и над столами пронесся негромкий вздох восхищения.
На вешалке был мундир с погонами полковника, увешанный наградами, которые отсвечивали на солнце яркими бликами. Адъютант передал дедушке мундир и достал из-за спины фуражку, которую держал в руке, до поры пряча ото всех.
Василий Корнеевич принял подарок дрожащими руками, провел пальцами по орденам и медалям, думая о чем-то своем.
— Василий Корнеевич, наденьте! — попросил Антон хриплым голосом, у него тоже перехватило горло от переживаний.
Дедушка кивнул, видимо не в силах разговаривать.
— Одну минуту, — сказал Генерал и откашлялся. — Я также должен сообщить вам и Веронике Андреевне, что вашему другу и ее двоюродному дедушке Былинскому Олегу Игоревичу присвоено звание и Звезда Героя России посмертно. Вот документы ваши, Василий Корнеевич, и Олега Игоревича.
Дедушка еще раз кивнул, так и не справившись со своим голосом, принял красную папку из рук Федора Ильича и, смахнув скатившуюся по щеке слезу, пошел в дом.
Сергей с Никой перешептывались и тихо смеялись.
И вдруг Ника, изменившись в лице, поднялась со своего места. Кнуров, проследив за ее взглядом, медленно поднялся и встал с ней рядом.
От дома к столам четким, почти строевым шагом шел Василий Корнеевич, облаченный в мундир, сидевший на нем как влитой!
Ордена и медали издавали тихий звон при ходьбе, рассылая вокруг маленьких солнечных зайчиков.
Боже! Как он был прекрасен!
— Господа офицеры! — громко отдал команду Антон.
Мужчины поднялись со своих мест, поспешили к нему и выстроились в шеренгу. Федор Ильич надел фуражку, которую снял, сев за стол, вышел вперед и встал перед строем рядом с Антоном, ожидая идущего к ним Василия Корнеевича.