– Ольга Петровна, вы можете идти. – Чуть громче и не так добродушно как мне, напомнил ей Марат и она сорвалась с места.
– И что это значит? – Откинулся на кресле, смакуя мою тихую ярость.
– Лишь то, что тебе нравится моя настойчивость. Ты хочешь, чтобы я закатила скандал?
– А ты на это способна? – Усмехается, но не в обиду.
– Знаешь, когда смотрю как она трётся рядом с тобой, то да, думаю, способна. Хотя, прежде за мной этого не наблюдалось. – Задумалась я над своими словами, а Марат улыбнулся шире, вышел из-за стола и к моей спине прижался.
– Ты права. Мне нравится. – Проговорил довольно. – А ты пришла только для того, чтобы проверить меня?
– Нет. – Вспомнила я о цели визита, развернулась в его руках, посмотрела в смеющиеся глаза и покраснела.
– Я хотел, чтобы ты пришла. – Прошептал он, понимая. – Но сейчас, правда, очень занят. Потерпишь, пока доберусь домой?
– Нет. – Округлила я глаза.
– Значит, будешь скучать.
Я провела рукой по его паху, Марат напрягся и прошипел от наступающего возбуждения. Мгновенная реакция.
– Не сейчас.
Но я уже расстёгивала его ширинку, оттянула резинку трусов, высвобождая возбуждённый орган. Не знаю, беременность ли это на меня так влияет, или вседозволенность, которой я пользуюсь последние несколько дней, но у меня буквально слюнки потекли от вида возбуждённого члена. Никогда не было страсти к оральным ласкам, более того, такой вариант я пробовала всего раз, в познавательных целях, и, скажу честно, мне не понравилось. А теперь... толи я забыла, каково это, толи дело в мужчине, который сейчас стоит напротив, но мне нравится то, что предстоит сделать вечером.
Дразнящим движением указательного пальца я провела от влажной головки до самого основания, балдея от того, как напрягаясь от распирающего его прилива крови, член, тянется к моим рукам, ближе к наслаждению. Марат всё это время стоял недвижимо.
– Ты знаешь, что я хочу? – Обдал он горячим дрожащим дыханием моё ухо.
– Я знаю чего хочу я.
– Сделай это.
И толкнулся бёдрами вперёд, только я его движение бессовестно проигнорировала.
– Ну, уж нет. Теперь я точно знаю, что ты будешь спешить домой.
Моя рука скользнула глубже, пальцами я нащупала яички и немного сжала их.
– И убедительно советую не растерять свой арсенал по дороге.
– Будешь проверять? – Хмыкнул уверенно.
– Надеюсь на твою сознательность. – Откровенно облизнулась я. Не только потому, что подразнить хотела, правда, появилось именно такое желание, непроизвольно, и сама возбудилась.
Марат поджал губы и расстроенно вздохнул.
– Я, так понимаю, ласки мне сейчас не обломиться?
– Нет. – Довольная произведённым эффектом, цокнула я языком.
– Тогда, с твоего позволения, – демонстративно отодвинув мои руки от своего хозяйства, Марат с трудом, кривясь от ощущения дискомфорта, но запихнул всё под нижнее бельё, вжикнул бегунком молнии вверх. – Пришла, раздразнила... А я уже не мальчик, – ворчал он, – когда станет поздно, локти кусать будешь.
– Да, да, только уже будет поздно. Я поняла тебя.
Попыталась обойти Марата со стороны. Но он удержал за запястье. Немного агрессивно, но агрессию свою тут же загладил, лаская нежную кожу большим пальцем.
– Домой сейчас?
– Сначала Андрея встречу, у него всего два урока. Отвезу в бассейн, потом домой.
– Хорошо. Диму возьми с собой. Позвони, он должен быть где-то недалеко.
Марат уже принял деловой вид, возбуждение немного спало и позволило ему присесть.
– И ждать тебя?
– Мы договаривались на шесть?
– На шесть.
– Я буду к шести.
Я обрадовалась и его реакции, и своей маленькой победе. Послала воздушный поцелуй на прощание и из кабинета вышла, а там меня поджидала фурия Ольга Петровна.
– Ты кто такая? – Донеслось из-за спины, когда я уже стояла на пороге приёмной.
Я голову в пол-оборота повернула, боковым зрением видела, что она стоит и смотрит на меня. Наверняка удавить готова. Но ответом не удостоила. Кичиться своим, как бы так сказать... шатким положением, не хочу. Мы с Маратом ещё и сами не уверены, чем всё это может закончиться и что получится в итоге, но пока всё хорошо. И чем дольше это продлиться, тем лучше. Но не для посторонних глаз.
А уже дома меня ждал сюрприз. Нельзя его назвать приятным. В общем, я лично смогла убедиться, как можно заочно возненавидеть человека. Домработница, которая мне не представилась, но успела нахамить, ничуть не стесняясь в выражениях, объяснила кто здесь кто, и какие права имеет. Настроение у меня было лучше некуда, поэтому на все её выпады я отвечала равнодушной, немного идиотской улыбкой. Понятное дело, она не предложила мне поесть, хотя для хозяина готовила обед из трёх блюд, но мы не гордые и к прислуге не приученные. Аппетит особо не радовал, поэтому обошлась чаем. Да и просто подступиться к плите не получилось, едва ли не с боем отвоёвывала место для чайника. И только значительно позже заметила, как она достаёт из загашника электрический. Но мне всё равно, я мило улыбаюсь, меня сейчас больше беспокоит момент, когда Марат вернётся домой. Желание желанием, но одно дело момент и другое дело ожидание этого самого момента. И, с течением времени, отчётливо начинала понимать, что всё, что я делала, несколько неприлично и не совсем позволительно, тем более, проявлять свои чувства так открыто, демонстративно. Да, Марату понравилось, никто не спорит, только ведь дело ещё и во мне, и ближе к вечеру я ловила себя на мысли, что начинаю краснеть от воспоминания сегодняшней встречи, да и утра тоже.
Краснеть и думать, думать и краснеть, мне помешала женщина с пылесосом.
– Послушайте, – вежливо обратилась я, – понимаю, и, частично даже оправдываю вашу неприязнь ко мне, но не нужно так уж демонстрировать это.
Вместо ответа, женщин только увеличила мощность пылесоса, чем заглушила мой голос. Такой игнор с её стороны показался верхом неприличия и я решилась на поступок. Выдернула шнур из розетки и зажала его в кулак.
– Нравится вам это или нет, но я буду здесь жить. И это не моё решение. Поэтому давайте хотя бы попробуем найти общий язык и не мешать друг другу. Сейчас вы, в частности, мне мешаете.
Женщина посмотрела на меня свысока и показательно хмыкнула. Сдула со лба пышную чёлку, что выглядело как предупреждение перед мордобоем, подбоченилась.
– А кто ты такая, чтобы я с тобой общий язык искала? Знаешь, сколько таких умных здесь перебывало? С каждой лясы точить, язык сотрётся.
– Не нужно мне тыкать. И выйдите из моей комнаты.
За чем последовал короткий ответ:
– А с чего ты взяла, что она твоя?
Я даже растерялась от такой наглости. С одной стороны, да, я не знаю какими правами и полномочиями обладаю конкретно в этом доме, с другой... с другой я получила официальное предложение выйти замуж и кольцо тому в подтверждение. На всякий случай, убедившись, что кольцо на месте, посмотрела на неё увереннее.
– Предлагаю сделать выбор: или мы с вами мирно сосуществуем, или здесь остаётся только одна из нас.
– Я даже знаю кто! – Заржала женщина и я ужаснулась: каким образом Марат продержал её столько лет?
Взяла со столика мобильный телефон, чтобы набрать Марата, а эта женщина руку мою перехватила и каким-то НКВД-шным захватом телефон этот выкрутила, швырнула на диван. Может, это его учитель по выкручиванию рук?..
Нет, не то, чтобы я испугалась, но... но, да, я испугалась. Это, по крайней мере, странно, такая реакция.
– Ты что думаешь, лярва, если со своим приплодом сюда пришла, значит и задержишься надолго? Не того полёта птичка. И рот свой при мне прикрывай, если не хочешь, чтобы я его тебе прикрыла.
Я промолчала, да и что тут скажешь, слов у меня просто не было. Вышла из комнаты, но униженной и обделённой себя не чувствовала. Просто позвонила с другого аппарата, который стоял внизу. Марат ответил практически сразу, был весьма воодушевлён и весьма благосклонен.
– Слушаю. – Сказал необычайно мягко и трепетно. Я всё время думала, а разве мужчины могут так разговаривать? Оказалось, могут.
– Марат, – на секунду я усомнилась в том, что чаша весов упадёт на мою сторону, но смахнула эту мысль как наваждение, – Марат, мы с твоей домработницей не сошлись характерами. Точнее говоря, не сошлись вообще, я... я не знаю, это... это надо как-то решать.
– Не сошлись? Забавно звучит. – Хмыкнул он, чем поднял уровень моих сомнений до потолка. – Я буду через десять минут дома, во всём разберусь. Дождёшься?
– Постараюсь. – Как маленький ребёнок жалобно вздохнула я, а он улыбнулся, даже хохотнул. А потом трубку повесил.
Обернувшись, я едва на месте не подпрыгнула: ведьма с пылесосом, имени которой я не знала до сих пор, стояла и смотрела на меня как на врага народа, хотя, для неё я именно таким субъектом и являлась. Не стала дожидаться высказываний, ушла на кухню и не высовывалась оттуда, пока не услышала долгожданного: «Я дома!».
Марату я была рада как никогда, даже о своих стеснениях забыла. На клич вышла и домработница и таким спокойным, на удивление добрым голосом заговорила. Отчиталась, сказала что есть и чего нет, а Марат всё внимательно выслушивал. И только потом, когда она смолкла, головой в мою сторону качнул. Мол, говори, теперь выслушаем и тебя. Как команда собаке, честное слово, обидно до слёз, поэтому я даже в первую секунду отвернулась, а почувствовав теплое прикосновение его пальцев, осмелела.
– Марат, я не хочу, чтобы эта женщина работала в твоём доме.
Сказать «в нашем», язык не повернулся.
– Марат Игнатьевич, я только объяснила правила поведения в вашей квартире. –Оправдала себя домработница, а меня буквально затрясло от злости. Ещё не хватало, чтобы он ей поверил. Правила, ага, туда не ходи, сюда не смотри, здесь не стой, а лучше свали, чтобы глаза мои тебя не видели. И как только Света уживалась с ней столько времени?..
– Извините, что? – Зыркнул Марат, а домработница почему-то назад отступила. – Правила поведения? Вы ничего не путаете?
– Но...
– Говорю первый и последний раз: Марина хозяйка этого дома. Хозяйка! – Выделил специально громко и чётко, чтобы даже до меня дошло. – Она и только она решает, кому и что здесь делать. И сейчас мы дружно выслушаем её решение, если вы, конечно же, не против.
Та головой покачала, ещё бы, против она. И посмотрели вдвоём на меня, а я растерялась.
– Ну, давай, говори. Если Татьяна Васильевна извиниться, она остаётся у нас работать?
За талию меня к себе подтянул, подбадривая, но я не из тех, кто терпит такое отношение. И как бы она мне не улыбалась, продолжит ненавидеть и дальше, хотя бы потому, что я теперь здесь главная. Как оказалось...
– Нет, я не хочу, чтобы эта женщина работала здесь. – Повторила своё прежнее высказывание и с каменным лицом глянула на неё. Не узнать. Честно, губы трясутся, глазки слезятся и если бы я лично не видела, как она сплёвывает на пол, демонстрируя своё ко мне отношение, тоже не поверила бы.
– Марина Максимовна, Марат Игнатьевич, я столько лет верой и правдой, да я...
– Видимо, за столько лет, забыли, кто хозяин в этом доме. Вы можете быть свободны, расчёт за последний месяц получите на карточку. Более не задерживаем.
Сказал всё это таким тоном, что у женщины, даже мысли не возникло просить и дальше. Вот я так не умею, да, стараюсь держаться, но вот так, чтобы сталь в голосе звенела, это не моё. Я, всё же, учитель, а не бизнесмен, мне можно и слабину дать.
Она не швырнула тряпку, не выключила ногой пылесос, а тихонечко собрала немногочисленный инвентарь, спрятала всё это в специально выделенную комнату, и так же тихо вышла. Я чувствовала себя неловко. Дурацкое чувство постоянной вины. Ещё бы извинилась перед ней! Только об этом забыла, когда взгляд Марата уловила.
– Где Андрей? – Тихо спросил он, улыбаясь. И улыбка эта его, как бы сказать, как дьявольская, только опасности не чувствуется.
– После бассейна у него борьба, потом репетитор по английскому, освободиться часам у восьми. Я уже предупредила Диму, чтобы его забрал.
– Дима в курсе. Просто ты об этом не знаешь. Как дела?
Марат присел на диван, меня к себе подтянул. Провёл рукой по моему боку, задержался на животе, прислушиваясь, рука опустилась по бедру на колено, так там и осталась, а я как под гипнозом наблюдала за этим передвижением. Тоже застыла.
– Чего-то испугалась? Кажется, с утра ты была более раскрепощённой? – Поддел Марат, играя моими пальцами, подтянул их к губам, поцеловал, на мгновение глаза прикрыл, улыбаясь своим мыслям, о которых мне мало что известно, а потом открыл их и, как и не было того романтического настроения. – Что, говоришь, на ужин?
Я ресницами похлопала, пытаясь перестроиться, а он над этим рассмеялся.
– Идём, – мягко потянул за собой, поднимаясь, – Ты же мне запретила по ресторанам шататься, вот я и остался голодный.
Перехватил пальцы из одной руки в другую, лицом ко мне поворачиваясь, спиной вперёд шёл в сторону кухни. Усадил меня за стол, пока я в блаженной растерянности, погремел кастрюлями и сковородами, что-то куда-то переложил, что-то вставил в микроволновку, нажал на кнопку кофеварки, расставил тарелки и разложил приборы.
– Что не поделили, если не секрет? – Спросил невзначай, а на меня все былые чувства нахлынули. И как он так умеет? Сначала усыпит бдительность, а потом возвращает к теме. Но теперь я готова сказать чётко и по делу.
– Территорию. – Буркнула. – А часто у тебя бывали здесь женщины?
Он усмехнулся и посмотрел, разливая кофе.
– Это она тебе сказала?
– Да. – Едва не облизнулась я, от понимания того, что сейчас для меня приоткроют занавес в святая святых, личную жизнь. На локти опираясь, наклонилась чуть вперёд, а Марат так же наклонился ко мне, выдерживая паузу.
– Брала на понт. – Шепнул он и громко рассмеялся моей растерянности.
– Да ну тебя!
– Нет, а что ты хотела, – продолжал, смеясь, – я не вожу в свой дом кого попало. На то он и дом.
– Как ты вообще с этой интриганкой уживался? Сколько лет она у тебя работает?
– Да уже давно. Ещё у меня на старой квартире была. А насчёт уживался... да никак! Результат её работы меня устраивал, готовит она неплохо, все обязанности выполняет чётко и в срок. Претензий я не имел никогда. При этом мы практически не пересекались. Честно говоря, я живу на работе.
Я улыбнулась подобной откровенности, мне нравилось слушать, как он о себе рассказывает. Захотелось услышать ещё что-нибудь такое, личное. То, о чём я не знаю. Хотя я практически ничего не знаю. Глянула на небрежно закатанные рукава белоснежной рубашки, перед глазами мелькнула татуировка.
– А где ты это сделал?
– Что?
Я кивнула, указывая на рисунок, а он сам на него посмотрел, губы надул, раздумывая.
– В армии. Там все делали. Только я не хотел банальщины, да и простую дату срока службы тоже. А это, смотри, – перевернул её так, если бы такая татуировка была на моём запястье и картинка сразу же изменилась, превращаясь из чего-то абстрактного, в конкретное, имеющее чёткие очертания. Голова змеи, готовой к броску, немного жутко и я тут же поёжилась.
– Не знаю, я бы делала что-нибудь красивое.
– А мне кажется, что лучше со смыслом. – Пожал он плечами.
– Да? И что это означает?
– Конкретно этот рисунок имеет своё особенное значение, змея в целом – мудрость.
– А почему на запястье? Наверно это пугает некоторых твоих партнёров, нет?
– Всякое бывает. – Положил на мою тарелку разогретое мясо, налил сок в стакан. – Ешь. А на запястье, чтобы не забывать, что прежде, чем что-то сделать, нужно подумать. Это и есть мудрость.
– И ты всегда следуешь этому принципу?
– Сперва думать, а потом делать? – Хитро прищурился Марат, а я довольно кивнула. – Стараюсь. Только не всегда желания совпадают с нашей действительностью.