— Слушай, но если все действительно так, как ты говоришь, твой дом просто должен быть переполнен! Что, мало в мире несчастий? Войны, революции, катастрофы…
Гасси пожала плечами.
— Не знаю, по какому принципу он отбирает постояльцев… Кроме того, наверно, существуют и другие Дома. Да и сколько комнат в моем, я тоже не знаю. Не все же спускаются посидеть у камина. Некоторым нужно уединение. И потом они уходят…
— Куда?
— Не знаю. Обратно. Когда перестают нуждаться в Доме. Они получают передышку — чтобы продолжать жить дальше. Редко кто возвращается или остается надолго. Разве что наш библиотекарь, — она покачала головой, вспоминая. — Сколько их тут перебывало… В детстве я не понимала. У нас всегда толклось много народа и я воспринимала их как родственников или друзей родителей.
— То есть… твои родители тоже были Хозяевами?
— Мама. — Гасси засмеялась. — Отцу просто некуда было деваться. Он ведь не местный. Ученый-филолог. Приехал изучать какую-то легенду, увидел маму — и остался здесь навсегда. Все мужчины в нашем роду приезжие — вряд ли кто из местных польстится взять в жены одну из ведьм Хилл…
Так вот почему Гасси до сих пор одна.
— То есть, все женщины в вашей семье обречены жить в этом городке?
— Обречены? — она снова засмеялась. — Ты так это сказал… Почему? Я уезжала, жила в разных местах. Но меня всегда сюда тянуло. И вот я возвратилась, — она оглянулась с удовольствием. — И — знаешь? — не жалею. Когда умерла мама, отец очень грустил — вместе с домом. Но прожил еще десять лет. Писал мне смешные письма, сочинял сказки, записывал истории, которые рассказывали ему жильцы. Он решил вести своего рода летопись дома. У меня вот все до этого руки не доходят…
— А если ты не выйдешь замуж, и у тебя не будет детей, ну понимаешь, наследников?
Гасси хмыкнула.
— Замужество для деторождения вовсе не обязательно, если ты до сих пор не в курсе! Конечно, у меня будут дети. Девочка, как минимум.
Почему-то ему очень не понравилось это замечание — вернее, он вдруг вспомнил, что с деторождением зато связаны другие действия, которыми Гасси будет заниматься с каким-нибудь кретином…
— И все же? — не отставал он.
Гасси пожала плечами.
— Я знаю, на свете еще имеются Хиллы, наследство перейдет им. Что ты так обеспокоился?
— Я не обеспокоился, — буркнул он. — Просто интересно.
Сладкий, густой, летний запах тянулся по всему первому этажу. Гасси по второму кругу варила свое зелье: «Оно должно выстояться и выпариться, понимаешь?». Стояла у плиты, наблюдая за кастрюлей. Волосы у нее были заколоты учительским узлом на темени и открывали белую линию шеи и беззащитный затылок.
Он поглядел-поглядел, подошел и уткнулся лицом, губами в этот затылок. Гасси не вздрогнула, не напряглась, не отстранилась, не прильнула к нему. Стояла, как стояла. Сказала, не поворачивая головы:
— Что это вы, Уокен?
— Да откуда я знаю? — отозвался Стив с большим раздражением, отпустил ее плечи и отошел. Гасси оглянулась. Находясь на более-менее охлаждающем расстоянии, он спросил — через всю комнату:
— Вы, случаем, не напоили меня своим приворотным зельем?
— Что? — она засмеялась. Смех затих, когда она поняла, что Уокен вовсе не шутит. Гасси зачерпнула зелье ложкой, темная жидкость полилась густо. — Ты об этом? Ты что, действительно поверил? Это средство для снятия суставной боли… Я варю его, когда меня соседи попросят.
Он в который раз почувствовал себя идиотом. Буркнул:
— А почему я не должен верить? Если уж поверил всему остальному? И вообще — с чего вдруг меня к тебе потянуло? Ты ведь мне даже не нравилась!
Сказано в прошедшем времени, машинально заметила Гасси. Со стуком бросила ложку, воинственно уставилась на него.
— А почему я должна это объяснять? Может, просто от безделья… Мужчины обычно не утруждают себя поисками этих «зачем и почему»: захотелось — и все тут!
Уокен хмуро почесал щеку и отвернулся. Действительно, что он на нее набросился? Она его не провоцировала — ни болтовней, ни улыбочками, ни взглядами. Она с самого начала дала понять, что его присутствие в доме ей неприятно. Может, как раз это все и заводило его? Очень непривычно…
Он поднял руки и обезоруживающе засмеялся:
— Ладно. Извини! Это нервы. У меня уже начинается клаустрофобия.
Гасси с видимым недовольством, но приняла его слова. Отвернулась, вновь принялась помешивать «зелье». Сказала себе под нос — через долгую паузу:
— Я знаю, чего ты добиваешься. Не бывать этому. Таково мое слово.
Стивен не стал уточнять — о чем это она.
Потому что эти слова были адресованы не ему.
— Гасси, — позвал он осторожно, стараясь не шевелиться.
— А?
— Иди-ка сюда.
— Зачем? — она все-таки подошла, остановилась перед его креслом. Он скосил глаз, показал пальцем.
— Скажи, я, и правда, что-то вижу, или у меня очередные глюки?
— Не было у тебя никаких глюков! — недовольно заявила она, посмотрела влево и улыбнулась. — И нет. Это домовые.
— Кто?!
— Домовые. Ну, знаешь, домовые эльфы, брауни, ночные хозяева. Ты их видишь? Ну ничего себе!
Ничего себе. Он не понимал, чему она радуется. Он видит домовых. Следующими, наверное, будут зеленые человечки…
— А почему их так много? — спросил он, стараясь боковым зрением все-таки разглядеть получше. Тоненькие ручки-ножки, пушистые и шустрые. — Должен же вроде быть один?
Гасси спросила сварливо:
— А куда, по-твоему, должны были деться те, чьи дома вы собираетесь сносить? Хозяева забрали только пятерых, так что всех остальных приютили мы. Неспокойное соседство, и мой домовой не очень доволен, но тут уж ничего не поделаешь… Ты открываешь двери! Ты видишь мохначей! Ну надо же! Этак скоро ты станешь одним из наших!
И ушла, напевая, к своей плите.
Стивен насторожился. Что это значит — одним из наших? Одним из тех, кем повелевает этот дом? Он что — меняется? Или кто-то его меняет?
Наверное, глупо спрашивать — кто?
Начнем, наконец, рассуждать разумно?
Анализ ситуации: Дом постепенно его изменяет. Приучает к невероятному. Приучает видеть невероятное: все эти двери, домовые, браслеты из лунного света… Манит неведомыми возможностями и невиданными вселенными. Внушает, что если Стив разрушит его, то тем самым разрушит связь миров и — одновременно — лишит крова многих людей настоящего, прошлого — и, возможно, будущего. И даже — если Стивен правильно интерпретирует свою неожиданную… хмм… тягу к Касси-Гасси Хилл — занимается сводничеством. Этакая сладкая морковка перед ослиным носом.
Выводы: Дом не выпустит его до тех пор, пока не сочтет, что Уокен созрел. Пока не добьется своего. В точности, как обычный террорист. А с террористами не договариваются. С террористами борются. Иногда — их же собственным оружием.
Вопрос: что для Дома дороже его собственной безопасности? Вернее — кто? И сможет ли Дом противостоять двойной угрозе — себе и Хозяйке?
Итог: хватит наблюдать, анализировать и выжидать. Пора действовать.
— Очень много дерева, — сказал Стивен.
— Что? — Гасси обернулась. Он вел рукой по стене. Сказал со значением:
— Слишком много дерева. Не боишься пожара?
— Тьфу-тьфу-тьфу! У меня есть огнетушитель. И песок, вон, рядом с камином, видишь?
Стивен поднял голову, разглядывая дубовые балки.
— А ты… дом, не боишься пожара?
Уокен был сегодня каким-то странным… не то чтобы она знала, конечно, каким он бывает обычно… сосредоточенным. И все время наблюдал за ней. С таким напряженным прищуром… Обдумывал что-то. Ну, она не собирается играть роль его психотерапевта. Уокен наклонился, разгребая дрова в камине.
— Тебе холодно? — спросила Гасси, наблюдая за ним одним глазом.
— Не так уж, — сухая сосна занялась весело и жарко. Он посидел перед камином на корточках, сунул руку в огонь и достал полено. Гасси не успела ни испугаться ни даже удивиться, когда увидела, как он идет к ней через комнату с горящим поленом в руке.
— Что ты делаешь?..
Сильная рука схватила ее за горло — прочно. Жестко.
— А теперь — выпусти меня!
— Я хочу уйти, — повторил Уокен мрачно. Он держал женщину за горло — Гасси цеплялась за его пальцы, тяжело и часто дыша. Поленце в отставленной руке продолжало гореть. Взгляд его бегал по стенам, по потолку — он не знал, откуда ждать удара. В том, что удар воспоследствует, он нисколько не сомневался.
— Дай мне уйти! — крикнул, задирая голову. — Я хочу выйти отсюда. Понимаешь? — за неимением лучшего он встряхнул Гасси так, что у той клацнули зубы.
Обернулся на шорох. Люди стояли на балюстраде, осторожно спускались по лестнице: много, очень, очень много людей, большинство он и в глаза не видел. Наверное, Дом позвал их на помощь. Взгляд выхватил бледное лицо Ники. Сейчас заплачет…
— Не двигайтесь! — сказал он, и жильцы остановились — безмолвные и осторожные. — Я просто хочу уйти, — повторил Стив.
— Пожалуйста, — сказала Гасси. Он подумал, что сделал ей больно, чуть ослабил хватку на горле, но зато плотнее прижал к себе.
— Пожалуйста, — вновь пробормотала она, и Стив наклонился, чтобы расслышать. — Ну пожалуйста, не делайте друг другу больно!
Ей впору о себе подумать, а она все о Доме…
Не только о Доме. Еще и о нем. Она просит и за него — у Дома.
Гасси вскинула голову, едва не боднув его затылком. Сказала, глядя перед собой сухими яростными глазами:
— Отпусти его. Ты же видишь, это бесполезно. Ты сделал, что мог, а теперь отпусти его. Он не наш. Не твой и не мой. И никогда не станет нашим.
Резкий голос царапал слух. И — да, и сердце. Ему не нравились эти слова, хотя она говорила истинную правду. Гасси помолчала. Сказала:
— Пожалуйста. Отпусти его.
Было тихо. Так никогда не бывало тихо в этом Доме. Тем более, когда в одной комнате находится столько народу… Никто не дышал, кажется.
Заскрипела дверь — он крупно вздрогнул — повернулся вместе с крепко прижатой к нему Гасси. Заветная дверь, к которой он стремился несколько дней и ночей, открылась. Сама.
— Иди, — сказала женщина.
Он облизнул пересохшие губы. Ловушка? Если да — то где? Перед самым порогом?
— Иди, — повторила Гасси и в голосе ее прозвучало удивление тем, что он медлит.
— Давай-ка вместе, — сказал Стив ей на ухо. Гасси нехотя сделала несколько шагов вместе с ним. Он выпустил ее на пороге — женщина тут же попятилась. Ее взгляд пусто скользнул по его лицу.
— Гасси, я… — сказал он потерянно и отступил в открытую дверь — за дверью почему-то была ночь, что за черт, ведь только что в окна светило солнце! — отступил и сорвался: под ногами оказались не ступеньки, а какой-то крутой обрыв. Он покатился вниз, беспомощно пытаясь за что-нибудь уцепиться — трава и кусты легко вырвались из почвы, сланец обламывался и съезжал следом. Падение все длилось и длилось, пока он, наконец, не приложился многострадальной головой о твердый камень. Искры…
Темнота.
— …неплохо, совсем неплохо! — бодро сказали над его головой. — Мистер Уокен, вы меня слышите?
Он со стоном разлепил глаза.
— …потише, а?
Левому глазу мешала смотреть какая-то тряпка. Он потрогал повязку.
— Это что еще?
— Вы упали, — бодро проинформировал тот же голос.
Морщась, Стивен покосился, и человек с готовностью наклонился над ним. Лицо незнакомое.
— Упал… опять?
— Опять? — Мужчина встревожился. — Вы уже падали? Когда? Было ли у вас раньше сотрясение мозга?
— Несколько дней назад… у дома этой ведьмы… Гасси.
— Стив, — голос Тойво. — Стивен, тебя нашли сегодня утром. Ты сорвался с речного обрыва, кой черт тебя туда ночью понес? Доктор, он что, путается?
— Доктор, как вас там? Дан…
— Даниэль Маккефри, — представился врач, цепко ухватив его запястье. — Разве мы знакомы?
— Нет, но у нас есть общая знакомая. Помните, ведьмочка Гасси, а? — пальцы врача сжались сильнее. — Несколько ночей назад вы мне делали такую же перевязку в ее доме.
— Пульс частит, — невозмутимо объявил врач, выпуская его руку. — Лихорадочное состояние, что неудивительно при такой травме.
— Стив, — сказал Тойво раздельно, как будто говорил со слабослышащим. — Этой ночью ты свалился с обрыва. Утром мы на тебя наткнулись. Не было никаких перевязок. Не было никаких дней. Все произошло сегодня ночью. Понимаешь?
Он поразмыслил. Очень мешала головная боль. Знакомая боль.
— Сегодня ночью?
— Да, — сказал Тойво.
— Да, — сказал врач.
— И это что… мне все приснилось?
— Да, — снова сказал врач.
— Не знаю, что там тебе приснилось, но похоже на то, — поддержал его Тойво. — Так что давай, приходи в себя поскорее. Без тебя же мы как без рук. Док, он долго у вас проваляется?
— Не знаю, — Маккефри хмурился. — Вроде бы состояние стабильное, но эти видения… Возможно, надо будет провести дополнительное обследование. А теперь выпейте микстуру и постарайтесь уснуть.
Вкус у микстуры тоже был знакомый. Стивен потер щеки. Щетина присутствовала — но вчерашняя, не трехдневной давности щетина. Голова кругом… Ему никогда не снились такие длинные запутанные сны.
Помощник удалился на цыпочках. Стивен услышал легкие шаги врача и сказал вдруг:
— Время!
— Что? — издалека спросил Маккефри.
— Время! Дом открывает двери не только в пространстве, но и во времени, понимаете?
Пауза.
— Не понимаю, — сухо сказал врач. — Но это не имеет значения. Спите.
Он засыпал, думая: «Гасси, ведьма ты моя золотая, меня не обманешь».
Тойво очень обрадовался, обнаружив к вечеру, что его начальник уже сидит в кровати и даже чиркает что-то в блокноте.
— Тойво, — сказал, не поднимая головы, — мне нужны кое-какие сметы и чертежи. И ноутбук. Приволоки сюда, а то меня до утра не выпускают.
— Что-то не так?
— Кажется, я рассчитал, как без особых потерь можно обогнуть этот чертов дом.
Тойво подумал, что ослышался. Потом он понял, что Уокен до сих пор не в себе.
— Давай оставим все до завтра, а?
— Конечно, до завтра, — рассеянно согласился больной. — Но расчет я хочу сделать сегодня.
— Я спрошу у врача! — не сдавался Тойво.
Стив хмыкнул.
— Я уже спрашивал. Он сказал, что ЭТО мне явно не повредит. Давай-давай, одна нога здесь…
— Инвесторам это не понравится, — в который раз уныло проинформировал Тойво. Вопреки ожиданиям, умонастроение босса утром нисколько не изменилось. Хотя сам Стивен выглядел этаким живчиком. Отдавал четкие приказания, засадил инженеров за расчеты и даже связался кое с кем из заказчиков. Уокен отмахнулся:
— Поморщатся и проглотят!
— Может, расскажешь, в чем дело-то?
Стивен вновь почесал щеку.
— Оказалось, этот чертов дом представляет историческую и культурную ценность. Охраняется государством.
— С чего ты взял?
— Гасси… Мисс Хилл показала мне документы.
— Подделка! Чего ж она раньше ими не трясла?
— Она и не подозревала об их существовании, — на ходу импровизировал Стивен. — Перебирала семейный архив и наткнулась.
— А, может, проигнорируем? — с надеждой предложил Тойво. — Пока то да се, она ведь не предоставила их вовремя? Мы и знать не знали об их существовании, верно? Снесем эту рухлядь…
— Ты позабыл, что она не собирается съезжать, — осадил его Стив, — и вполне может протянуть время до официального признания бумаг.
— Так то оно так… — Тойво потер мощный загорелый затылок, с подозрением глядя на босса. — А она тебя случаем, не околдовала?
— Чего?
— Ну, тут треплются, что все эти дамочки Хилл ведьмы, — извиняюще улыбнулся Тойво. — Ну, и вдруг она тебя того…
Или ты сам «того», мысленно закончил за него Стивен. После мозгового сотрясения. Он и правда, ощущал себя странно. Кроме вполне понятных приступов слабости на него то и дело накатывало ощущение нереальности — точно все делает не он сам, а совершенно другой человек, а он, Стивен Уокен, наблюдает со стороны. Временами он сомневался, произошло ли все на самом деле, или ему привиделось, как дружно уверяют его помощник и врач… Но он разберется. Он во всем разберется. Пока ход строительства замедлился ненадолго, и сроки еще не поджимают…