Жить с чистого листа было тяжело. Не спасали ни сила воли, ни полная мобилизация всех внутренних резервов. Лиза оказалась одна со своими проблемами. Прежние знакомые, так же как и любимый мужчина, без пяти минут муж, остались в прошлой жизни. Эмоциональный вакуум, как умела, разбавляла лишь верная подруга Ленка. Она регулярно наведывалась к Лизе в гости, тормошила ее, не давала раскисать, выводила прогуляться. Ленка ее понимала с полувзгляда. Им даже удавалось поговорить!
Вот интересно, Ленка ее понимала, а бывший любимый мужчина – нет. Может, ей действительно повезло, что Артем ушел?
Думать об Артеме было уже не так больно. Даже известие, что он встречается с другой, Лиза восприняла спокойно. И продолжала бороться с афазией. Даже работу себе нашла самостоятельно, без всякой там биржи.
Идея поискать работу с помощью газеты частных объявлений посетила ее внезапно, во время одного из визитов Ленки. Они сидели на маленькой Лизиной кухне и уже полчаса изучали объявления. Из-за проклятой афазии Лизе почти ничего не подходило. Няня, сиделка, домработница, реализатор на рынке – все они должны разговаривать. Кому нужен работник, которого трудно понять? Было, правда, несколько подходящих вариантов, но они не нравились ни Ленке, ни уж тем более Лизе.
Жилищным кооперативам требовались уборщицы. В только что открывшийся ресторан зазывали посудомойку. Художественной школе был нужен сторож. Лиза, возлагавшая на газету большие надежды, в отчаянии махнула рукой, начала варить кофе. В голове вертелись разные мысли, одна пессимистичнее другой.
Приличной работы ей со своей афазией не найти. Деньги, оставшиеся после продажи тетушкиной квартиры, стремительно тают. Даже при соблюдении режима строжайшей экономии ежемесячно на жизнь уходит приличная сумма. Если Лиза не найдет работу, то ее стратегические запасы закончатся меньше чем через полтора года. И это при самом благоприятном раскладе. И что потом?
О том, что будет с ней, когда закончатся деньги, думать не хотелось. Лучше она обдумает имеющиеся варианты. Конечно, с высшим образованием работать уборщицей стыдно. Вдруг кто-нибудь из старых знакомых увидит…
На этой трусливой мысли Лиза себя одернула – увидят так увидят. Плевать! В крайнем случае можно выходить на работу очень рано, когда жильцы еще спят. Или очень поздно, когда они уже спят. Нет, пожалуй, раньше – лучше. Сделал дело – и свободен.
Лиза невесело усмехнулась, сняла с огня кофе. А если устроиться на работу сразу в несколько кооперативов? В одном можно убирать рано утром, во втором – поздно вечером. Интересно, а какой график у посудомойки?..
– Нашла! – заорала Ленка.
Лиза вздрогнула и пролила кофе.
– Вот то, что тебе нужно! – Подруга подняла вверх указательный палец, процитировала: – «Срочно нуждаюсь в услугах по набору текста». Лиза, мы ж с тобой окончили курсы машинописи!
Лиза обреченно покачала головой. Может, они и окончили курсы машинописи, но было это давно, еще в школе. Она уже успела благополучно все забыть – это раз. Для того чтобы набирать текст, нужен компьютер – это два.
Свои доводы она изложила на обрывке тетрадного листка, подсунула его подруге. Ленка бросила быстрый взгляд на записку, нетерпеливо фыркнула:
– Ничего не забылось! Есть такая вещь, как моторная память. Начнешь работать – все сразу вспомнишь. А ноутбук тебе давно нужно было купить, не такой он нынче дорогой. Я брату скажу, он поможет подобрать нормальный, чтобы толковый, но без излишеств. Долларов за четыреста.
Лиза отрицательно покачала головой, с четырьмя сотнями баксов расставаться не хотелось.
– А может, и дешевле найдем, может, бэушный какой, – не унималась Ленка. – Тихомирова, не жадничай! Это ж твое орудие производства. А давай вот прямо сейчас по объявлению позвоним и спросим, сколько они будут платить за работу? – Не дожидаясь ответа, она потянулась за телефоном.
Разговор с невидимым собеседником длился минут пять. Лиза пила кофе, старалась не вслушиваться.
Четыреста долларов. Когда она сможет их отработать? И сможет ли вообще? Что это за работа такая – по набору текста? Может, лучше уборщицей?..
– Даже не думай! – грозно сказала Ленка, словно прочтя ее мысли. – Я уже обо всем договорилась. Слушай…
Из Ленкиного рассказа выходило, что платить Лизе будут не так чтобы очень много, но на первое время должно хватить. А там она руку набьет, научится печатать быстро, будет брать большие объемы и зарабатывать соответственно тоже больше.
– Это ж не работа, а золотое дно! Клондайк! – сообщила подруга. – Иван Семенович, ну, тот, с кем я разговаривала, писатель. Представляешь, писатель!
Писатель? Вот уж интересно, откуда в их провинциальном городишке взялся писатель?
– Он, правда, пока непризнанный, но очень перспективный. И не нужно так скептически улыбаться, он, если хочешь знать, всю свою сознательную жизнь пишет. Но даже не это главное. – Ленка многозначительно помолчала. – Главное, что пишет он исключительно от руки. Ну не признает творческий человек всякое там «железо»! А кому сейчас нужны рукописные тексты! Всем подавай электронку. Вот и решил наш Иван Семенович перевести свои творения в электронный вид.
«Сколько всего творений?»
– Я ж тебе говорю – человек пишет всю сознательную жизнь. Сказал – пятнадцать романов. Каждый по четырнадцать-шестнадцать авторских листов.
«Это как?»
– Один авторский лист – это примерно двадцать машинописных страниц. Ну, как думаешь, за сколько дней ты двадцать страниц сможешь осилить?
Лиза растерянно пожала плечами. Наверное, за два дня осилит. А может, и раньше, кто знает?
– Один авторский лист – десять баксов, – почему-то шепотом сказала Ленка. – Вот и считай, десять листов – это уже сотня. Три книжки напечатаешь – и отобьешь деньги за комп, а дальше уже пойдет чистая прибыль. Лиза, соглашайся! Ивана Семеныча сроки поджимают, конкуренты на пятки наступают. Просил сегодня же сообщить о решении.
«А компьютер?»
– Да будет тебе компьютер! Прямо завтра. Я вечером братцу позвоню, и выбрать поможет, и наладить, и Интернет подключить. Как ты вообще жила без Интернета, Тихомирова?!
Так и жила, не страдала особо…
Ленка снова потянулась к телефону.
– Ну так я звоню писателю, договариваюсь?
Лиза кивнула – договаривайся.
Переговоры длились всего пару минут, и, надо думать, обе стороны пришли к консенсусу.
– Все, в понедельник идем знакомиться с писателем! – Ленка хлопнула ладошкой по столу.
Лиза улыбнулась. Определенно, подруга выбрала себе не ту профессию. Ей бы пойти каким-нибудь снабженцем, хозяйственником, а она зарывает свой организаторский талант в землю, работает в школе учительницей химии.
Ленка все взяла на себя: переговоры с братцем Васькой, вредным и строптивым, как все гении; контроль над покупкой, доставкой и наладкой ноутбука, Лизиного нового орудия производства. Проследила, чтобы Васька установил все необходимые программы, сбегала в телефонную компанию, заключила договор на подключение к Интернету и даже зарегистрировала Лизу во всех социальных сетях скопом.
Когда за неугомонной подругой наконец захлопнулась дверь, Лиза вздохнула с облегчением, сварила себе еще кофе, присела с ноутбуком к кухонному столу, пробежалась пальцами по клавиатуре, нажала на иконку «Word», с легким страхом посмотрела на девственно белый лист, напечатала: «А роза упала на лапу азора». «Азор» получился с маленькой буквы, она его стерла, написала теперь уже с большой. Потренировалась со шрифтами, остановилась на стандартном, максимально приближенном к машинописному, отхлебнула остывший кофе и улыбнулась. Ну вот, теперь у нее есть и орудие производства, и новая работа! И о первом, и о втором она знает очень мало, но лиха беда начало. Были бы голова и руки!
Знакомство с писателем и будущим Лизиным работодателем было назначено на шесть вечера. Уже к обеду Лиза вся извелась. Не помогали ни кофе, ни валерьянка. Душу терзали сомнения. А что, если неизвестный Иван Семенович уже нанял кого-нибудь? Что, если он больше не нуждается в услугах машинистки? Или, того хуже, рассчитывает обсуждать с ней свои творческие планы. А она не может ничего обсуждать…
Ленка пришла в пять, осмотрела со всех сторон включенный ноутбук, удовлетворенно хмыкнула:
– Осваиваешься? Ладно, давай, собирайся.
Писатель оказался интеллигентным мужчиной чуть старше пятидесяти. Лизу и Ленку он встретил с распростертыми объятиями, проводил в свою явно холостяцкую кухню, напоил крепким чаем с магазинными, но очень вкусными пирожными – в общем, проявил чудеса радушия и гостеприимства. Его совершенно не смутило, что Лиза не может говорить, кажется, он этого даже не заметил.
Они провели у Ивана Семеновича два часа, выслушали, как проходило его творческое становление. Как, будучи в течение долгих лет непризнанным и неформатным, он в конце концов показал «им всем» на что способен – взял первую премию на очень серьезном конкурсе научно-фантастической прозы. Теперь у него на руках договор на издание книги, две тысячи долларов призовых и ошеломительные перспективы. Теперь, если «милая Лиза» согласится помочь, его ничто не остановит! Сам он, к сожалению, печатать не умеет. Конкурсный роман набирал четыре месяца одним пальцем и страшно измучился. Побеседовав еще немного, они расстались, довольные друг другом, готовые к тесному сотрудничеству.
Лиза втянулась в новую работу с ходу, без всякой раскачки. Ленка оказалась права, когда говорила про моторную память, – руки ничего не забыли. Работать на компьютере было легко, намного легче, чем на пишущей машинке: можно и ошибки исправлять, и текст редактировать.
Была только одна проблема – почерк у Ивана Семеновича оказался совершенно нечитабельным. Добрую неделю Лиза разбиралась в его каракулях, классифицировала и сверяла закорючки, загогулинки и завитушки. Если бы Иван Семенович не сказал, что работает преподавателем физики в сельскохозяйственном техникуме, она бы решила, что он врач. А если принять во внимание, что будущие литературные шедевры писались простым карандашом, да на тетрадных листках, да больше десяти лет тому назад, то становилось понятно, почему Иван Семенович был так приветлив и обходителен и даже накинул по доллару на каждую десятку. Положа руку на сердце, невелика плата за такой кропотливый труд! Первый авторский лист дался Лизе потом и кровью, а дальше стало легче, она даже в его безумных сокращениях научилась разбираться. Лиха беда начало, как любила повторять покойная тетушка.
Стоимость ноутбука Лиза отработала за полтора месяца, а потом уже пошла чистая прибыль, не бог весть какая, но на скромную жизнь затворницы хватало. Новые реалии хоть и не давали умереть с голоду, но существование не красили. У обычных людей есть проверенный, избитый маршрут: работа – дом, дом – работа. Бывают еще вариации типа: дом – работа – магазин – дом, дом – работа – детский сад (школа) – магазин – дом. У самых продвинутых и, наверное, счастливых есть еще остановки «театр», «кино», «кафе».
У Лизы Тихомировой был только дом. Даже посещение магазина она старалась свести к минимуму, стеснялась своей немоты.
Сначала было очень тяжело, приходилось еще дома писать подробный список необходимых продуктов, а потом, покрываясь испариной от волнения, подсовывать бумажку вечно уставшим, неприветливым продавщицам. Хорошо, если все на том и заканчивалось, но бывало, что продавщицы начинали возмущаться, что им работать надо и разглядывать всякие там писульки недосуг. В таких случаях Лиза уходила без покупок. Но скоро она сориентировалась, стала отовариваться исключительно в магазинах самообслуживания. Там никого ни о чем просить не нужно – бери что хочешь, плати деньги в кассе.
Сложнее было на рынке, но Лиза ходила туда только вдвоем с Ленкой, а Ленка, она такая – ей палец в рот не клади. И поторговаться может, и поругаться, если нужно, и подругу свою бессловесную в обиду не даст.
Что уж там, можно приспособиться и к афазии. Живут же как-то глухонемые люди! Но у Лизы не получалось. Вероятно, если бы она смирилась, призналась самой себе, что ее афазия останется с ней на веки вечные, ей стало бы легче. Но она не могла смириться, даже не пыталась. Сказали же врачи, что с головой у нее все в порядке. Ее даже в областной центр на компьютерную томографию направляли, искали какие-то «очаги» в головном мозге. Не нашли: с головой порядок, «очагов» нет, а говорить Лиза все равно не может. Иногда кажется, что вот-вот получится, еще одно маленькое усилие, и мир услышит голос Лизы Тихомировой. Не получается. Дебильное мычание получается, а человеческая речь – нет…
Что же это такое? Может, она все-таки головой повредилась, а врачи ей из жалости ничего не говорят? Не называли же раньше онкологическим больным их диагноз. А если и с ней так? Вдруг, неспроста старые знакомые при встрече с ней начинают грустно улыбаться и разговаривать с присюсюкиванием, так, как обычно разговаривают с домашними животными, маленькими детьми и слабоумными. Они что, действительно считают, что она после аварии не только онемела, но и отупела?
Вот из-за таких приторно-сочувственных улыбок и дурацких разговоров типа: «Что, Лизонька, ты меня не понимаешь? Ах, господи! Я ж совсем забыла, что ты немая», она и старалась свести контакты с внешним миром к минимуму. Ее окружение составляли только верная подружка Ленка и писатель-фантаст. А все остальные остались где-то там, за толстым стеклом аквариума.
Лиза пыталась убедить себя, что это нормально, что так, в аквариуме, тоже можно жить. Иногда ей это даже удавалось, но нечасто. Совсем нечасто…
Полгода в маленьком трио Лиза – Ленка – писатель царила относительная стабильность, а потом Ленка влюбилась. Да не просто влюбилась, а вдребезги, отчаянно и, как поначалу казалось, безответно.
Илья Владимирович Свешников – мужчина, удачно сочетающий в себе внешность голливудского актера и интеллект нобелевского лауреата, – занял пост директора Ленкиной школы и сразу же покорил сердца всей женской половины коллектива. Разведка донесла, что Свешников – о чудо! – до сих пор еще холостяк, и свободные от семейных уз дамы активизировались. Несколько месяцев Ленка наблюдала за этим хороводом со стороны и в процесс не включалась.
– Лиза, они все с ума посходили! – сообщала она с напряженно-равнодушным выражением лица. – Они же натуральные крысиные бега устроили. Приз той, кто первой доберется до Свешникова. Обхаживают его со всех сторон. Те, кому фигура позволяет, в мини-юбки повлезали, думают, ему своих ног мало. Те, кто пострашнее, домашние обеды ему прямо в кабинет носят, думают домовитостью взять.
«А он?» – спрашивала Лиза.
– А он самодеятельность и конкурс «А ну-ка, девушки!» запретил, ходит в столовку питаться, на ноги не смотрит.
«А ты?»
– А что я?! Я, как ты знаешь, готовить не умею и юбки не ношу принципиально. Нет у меня ни единого шанса…
Вот так Лиза и узнала, что лучшая подруга влюбилась – по тоскливому вздоху и безысходности во взгляде. Теперь уже не Ленка утешала ее, а она Ленку. Выслушивала ее стенания, гладила по голове, выводила гулять – в общем, поддерживала, как могла.
Ленка от внезапной любви сильно страдала и маялась. Даже похудела на пять килограммов. Но на мини-юбки не переходила, с предметом своей страсти держалась подчеркнуто официально.
– А что мне ему улыбаться-то, Лиза? Он же до сих пор не может запомнить мое отчество, все время путается. Да он на меня вообще не смотрит! Ему, видишь ли, есть на кого смотреть. Вон, Наташка Петухова пластику груди сделала. Сейчас свой четвертый размер всем желающим демонстрирует. Верхние пуговицы на блузке все время забывает застегнуть. Такая вдруг забывчивая стала, просто ужас! На Наташку он смотрит и отчество ее помнит. Лиз, а может, и мне грудь увеличить? Возьму кредит…
Лиза считала, что идти на крайние меры не стоит, что если мужчина любит женщину по частям, то это не любовь вовсе, а какой-то фетишизм. После долгих мучительных раздумий Ленка с ней согласилась, но погрустнела еще больше, а однажды сказала мрачно:
– А, плевать! Что мне какой-то там Свешников? Жила без него двадцать пять лет и еще столько же проживу. И вообще, грудь у меня без всякой операции красивая, просто я ею не размахиваю направо и налево…