Это их жена и невеста.
А я просто чертова физическая сила.
* * *
Когда мы приезжаем, Роуз сидит на корточках возле правой задней шины, у которой повреждены протекторы, а резина сплющена, словно колесо обо что-то порвалось. Она осторожно осматривает шину с безопасного расстояния, чтобы не испачкать руки. Не потому что она гребаная девчонка, а потому что у Роуз ОКР (обсессивно-компульсивное расстройство – прим.пер.). Она с ума сойдет, если у нее под ногтями окажется слой грязи.
А к своему черному платью девушка относится, словно оно живое создание, которое она пытается защитить. Даже не так. Если бы ей пришлось выбирать между заботой о выброшенной на обочину кошкой и спасением сумочки от дождя, она выбрала бы гребаную сумочку. Ее попка буквально сидит на лодыжках из-за столь высоких каблуков, но тем не менее платье зафиксировано так, чтобы, не дай Бог, не коснуться земли.
Я паркую машину у ее Escalade. Проселочная дорога довольно пустынна, а вблизи нет домов, пейзаж включает в себя лишь горизонт холмов, деревья и траву. Первым из машины выскакивает Ло, направляясь прямиком к Лили, которая истерично грызет свои ногти, листая руководство; из ее заднего кармана джинс торчит баллончик перечного спрея.
В ту минуту, как Лил замечает Ло, все ее тело вытягивается, а у Лорена на лице появляется столь несвойственная ему улыбка, что возникает у брата лишь в присутствии Лили. Я никогда не сталкивался с понятием истиной любви в жизни, пока не познакомился с ними.
Ребята целуются, а я направляюсь к Роуз, собираясь ей помочь, как раз когда Коннор выбирается из машины и закрывает за собой дверь.
Ло не может промолчать в подобной ситуации.
- Это и все, что вы сделали? - спрашивает он у Роуз. – Я-то думал, что ты Чудо-Женщина.
Она фыркает, а ее щеки краснеют от злости.
- Не сейчас, Лорен.
- Сколько гениальности нужно, чтобы просто сменить шину? - дразнит ее Ло, улыбаясь. Лили ударяет его кулаком в плечо, и он игриво морщится. Потирая руку, он обращается к невесте. - Это больно, любимая.
- Будь милым.
Он целует ее в висок.
- Я просто счастлив, что с тобой все хорошо.
От этих слов она снова улыбается. Это умиляет. Все это. Но одновременно с тем оно меня чертовски раздражает, потому что я думаю о Дэйзи. В нормальной ситуации она бы тоже была здесь. Она бы стояла у меня за спиной, и через плечо заглядывала на машину, желая помочь.
Но вместо этого я понимаю, что мне придется поднять Escalade домкратом без чьей-либо помощи в вопросе подачи инструментов. На этот раз все ребята разбиваются на пары, а я остаюсь сам по себе.
Возможно, год назад я и чувствовал себя нормально будучи пятым колесом.
Но теперь все не так.
Сейчас это раздражает.
Я не отгоняю Роуз от машины и бессмысленного разглядывания колеса. Оставляю эту задачу Коннору.
Он подходит к ней, засунув руки в карманы.
- Если ты пытаешься доказать то, что лучше меня, то должна была бы уже понять, что я даже не стал бы пытаться самостоятельно сменить шину, - говорит он ей. - Я был бы достаточно умен, чтобы вызвать эвакуатор.
Она бросает на него сердитый взгляд, при этом прищуривая глаза.
- Не переводи тему на восхваление самого себя, Ричард.
- Это ты перевела на меня стрелку, когда не захотела позвонить и попросить меня приехать, - он хватает ее за запястье и с силой поднимает на ноги.
Распрямляя складки на платье, Роуз буквально кипит от злости. Я наклоняюсь и начинаю возиться с шиной, но ребята достаточно близко, чтобы я мог слышать их разговор.
- Чего ты боишься? - спрашивает Коннор Роуз, хмурясь.
- Je n’ai pas peur, - отвечает она ему на беглом французском. Я с легкостью перевожу: Я не боюсь.
Обычно я веду себя так, будто не понимаю их. Они думаю, что я также невежественен в вопросе иностранных языков, как Лили и Ло, но я свободно говорю на французском еще с раннего детства. Мне просто не хочется никому объяснять, откуда я знаю этот язык. Так что проще игнорировать их.
- Alors, dites-moi ce qui ne va pas, - говорит Коннор. Тогда скажи мне, что не так.
Роуз выдергивает из его хватки свою руку и приподнимает подбородок.
- Я хотела сделать это самостоятельно.
- Это нечто большее, - отвечает Коннор. - Нам обоим известно, что дело не в шине. Ты отталкиваешь меня уже несколько недель.
- Если ты такой умный, то разве не должен был бы уже понять в чем дело? - она скрещивает руки на груди, будто бросая ему вызов.
Глаза Коннора прищуриваются.
- Ne jouez pas ce jeu avec moi, chérie. Vous perdrez. - Не играй со мной в эту игру, дорогая. Ты проиграешь.
Я оглядываюсь через плечо; Роуз выглядит немного нервной, прерывисто вдыхая и выдыхая воздух. Она напугана. Но как и Коннор, я не представляю, что именно ее пугает.
- Эй, - зову я Роуз. Она бросает на меня взгляд, а затем смотрит на шину, словно выражая недовольство тем, что я слишком медленно работаю. Я сдерживаюсь, чтобы не показать ей средний палец. - Кстати, куда вы с Лили направлялись?
- За покупками, - отвечает Роуз, слишком быстро.
Я с ходу знаю, что это ложь.
- Я, бля, рад, что спросил, - я качаю головой и хватаю запасную шину.
Коннор внимательно всматривается в выражение лица Роуз, тоже осознавая, что она лукавит.
Роуз говорит:
- Ты знал, на что шел, еще когда женился на мне.
- Жизнь полна вызовов, - его губы приподнимаются в улыбке. - Il n'y a rien de mieux. - Нет ничего лучше этого.
Роуз почти что расслабляется, услышав эти слова. Он поглаживает ее гладкие волосы, а затем целует в лоб. Прежде чем успеваю закрепить запаску, замечаю, что Лили и Ло подошли к моей Infinity.
Он прижал ее тело к машине. Но они не целуются, вместо этого Ло что-то шепчет ей на ухо, при этом улыбаясь, а на его щеках образуются ямочки. Лили краснее так, что похожа на огромный томат, так что очевидно, что Ло шепчет ей пошлости. Я никогда не видел, чтобы тема секса смущала еще кого-то так же сильно, как Лили; знаю, это скорее из-за того, что девушка стыдится своей зависимости. Но сейчас она явно увлечена словами моего брата, глядя на него огромными жаждущими глазами.
Я качаю головой.
Ощущаю себя здесь единственным нормальным человеком.
Но все это полнейшая чепуха. Никто из нас на самом деле не нормален. Мы все немного странные кусочки этого мира. И моя обычная половинка ненормальности находится сейчас в тысячах километров, в Париже.
Я просто надеюсь, что ей удается хоть немного спать.
Когда я представлю ее мирно спящей, то могу перестать беспокоиться. Это единственное, что не дает мне впасть в безумие, что все еще удерживает меня здесь. Без этого образа я двинулся бы умом.
ГЛАВА 12
ДЭЙЗИ КЭЛЛОУЭЙ
4:30 утра.
Я прилетела в Париж три дня назад, и за все это время я спала всего 5 часов. Не уверена, может ли это вообще считаться сном. Я проснулась крича и борясь с невидимым врагом, как его обычно называет Рик. Я едва ли могу вспомнить, что именно меня так напугало в кошмаре, но точно знаю, что не хочу возвращаться к этому сновидению.
Прямо сейчас я накачана кофеин содержащими напитками и таблетками для похудения. Я привыкла курить сигареты, так как никотин довольно хорошо помогал мне бодрствовать дольше обычного. Но когда Рик учил меня водить мотоцикл, то убедил бросить эту пагубную привычку. С тех пор я не прикасалась к сигаретам. Я вообще не тяготею к никотину. Мне просто очень хочется спать, или по крайней мере получить укол адреналина.
Вчера на подиуме я подумала, что на своих пятидюймовых каблуках буквально грохнусь на гладкую поверхность пола. На мне был одет павлиний головной убор. И я была очень близка к тому, чтобы махнуть на все рукой и свалить куда подальше с показа, побежать по улице и окунуться в ледяное озеро. Даже не знаю, почему в тот момент это казалось таким привлекательным. Хотелось чего угодно, только не стоять тут, выжидая. Не сидеть на креслах, в ожидании. Так много ожидания. Я не могу решить, то ли мне скучно, то ли я устала.
Я держу чашку с горячим кофе, пока стилист вплетает каждую маленькую прядку моих волос в косу. Я выгляжу как медуза, или может как девушка на пляже Венеции. Думаю, мне бы понравилась эта укладка, если бы не нужно было так долго сидеть на одном месте. Я ерзаю на сидении так часто, что стилист угрожает мне забрать мой кофе.
Эта работа подошла бы миллиону людей лучше, чем мне.
Вокруг гудит народ, все постоянно шастают, но, как правило, все это движение и шум исходит не от моделей. Обычно всю суматоху создают ассистенты продакшн группы, с их гарнитурами, планшетами, плюс визажисты и дизайнеры. А модели, как и я в основном неподвижны. Мы обычно представляем собой не больше чем порядковый номер одежды, которая висит на передвижной стойке.
Темноволосая модель с россыпью веснушек на щеках садится на соседний от меня стул. Ей заплетают аналогичную с моей косу. Я познакомилась с ней месяц назад, когда она подписывала контракт с Revolution Modeling, Inc. Тем же агентством, с которым работаю я. Наши гостиничные номера напротив друг друга. Кристине всего 15, и она худая, как вешалка. Она напоминает мне те времена, когда я только начала свою карьеру. Тихая, сдержанная, наблюдательная - просто следует указаниям.
Она в четвертый раз зевает.
- Возьми, - говорю я, передавая ей свой кофе.
- Спасибо, - она улыбается. - Мои родители обычно не позволяют мне употреблять кофеин, но думаю, они бы поменяли свое мнение, если бы знали, сколько я работаю.
- Они не приехали с тобой? - я хмурюсь. Моя мама обычно контролировала мой распорядок в течение Недели Моды. Сперва я думала, что она делала это, дабы защитить меня, но позже я стала задаваться вопросом, а не хотела ли она просто быть частью этого мира, может она сожалела, что сама упустила свой шанс. Сейчас этот вариант кажется более вероятным.
- Нет. Они не могли себе позволить прилететь.
Она из Канзаса и рассказывала, что буквально обанкротила своих родителей, когда полетела в Нью-Йорк в надежде встретиться с модельным агентом. Сейчас она - единственный кормилец своей семьи. Я не могу себе представить подобное, думаю, присутствие Кристины вызывает у меня некий стыд.
- Если кто-то предложит тебе кокаин, - говорю я ей, - просто откажись, ладно?
Ее глаза округляются, и девушка бросает взгляд на наших стилистов, которые и глазом не моргнули на эти слова. Большинство наших коллег выбирают кокаин в виде формы улучшения самочувствия. Когда мне было 15, я тоже пробовала его на Неделе Моды. Помню, тогда какой-то парень потряс передо мной пластиковым пакетиком и сказал: "Это поможет тебе бодрствовать."
После того как я приняла две дорожки, то официально повзрослела или просто почувствовала себя так на вершине кайфа.
Кристина отходит от шока, осознавая, что никого вокруг не волнует тот факт, что я признала распространение наркотиков среди нашего окружения, а затем кивает.
- Ага, ладно.
Я откидываюсь на спинку стула, как только визажист подходит, чтобы поработать со мной. Таким образом мной сразу могут заниматься два стилиста. Визажист берет меня за подбородок и поворачивает к себе лицом, она укоризненно смотрит на мешки у меня под глазами.
Мой желудок издает слышимое бульканье. На что стилист подает мне батончик мюсли.
- Просто съешь пару кусочков, - говорит она. - Позже сможешь их вырвать.
- Я не страдаю всей этой булимической херней, - говорю я, - и анорексической тоже, - я ощущаю, как визажист пододвинулась немного ближе, чтобы лучше слышать. Иногда я забываю, что они могут продавать все, что я скажу в глянцевые журналы сплетен. Их цитаты подпишут как "внутренний источник". - Спасибо за батончик, - говорю я. Я с удовольствием его съем. Так как на данный момент реально очень голодна.
Мое тело уже начинает медленно поедать само себя. Это главная причина, по которой я хочу бросить модельный бизнес. Мое здоровье ухудшается из-за проблем со сном, плюс постоянные диеты, и в результате я могу нанести непоправимый вред.
Я жую батончик мюсли, который на вкус скорее похож на древесную кору, чем на арахисовое масло и миндаль. Кристина заканчивает раньше меня, хотя бы потому, что ее волосы короче, и заплетать их быстрее. А я пробуду здесь еще пару часов, клянусь вам. По крайней мере визажист подключила к своей работе еще одну девушку. Я попыталась убрать прядь волос с моего лица, но стилист ударила меня по руке, отбрасывая ее в сторону.
Стул возле меня занимает кто-то следующий. Это парень модель, и у него в руках полная фруктов ваза. Он замечает батончик мюсли у меня в руке.
- Где ты это взяла? - спрашивает парень завистливо.
- Люди мира, - говорю я, кусая еще раз и передавая ему остаток батончика. - А что не так с фруктами?
Он откусывает кусочек мюсли и откидывается на своем стуле, словно прибывает в пищевой нирване. Это вызывает у меня улыбку, впервые за то время, что я в Париже.
- Углеводы, - говорит парень, отвечая на мой вопрос. - Кейтеринг привозит нам только фрукты и овощи, - он делает глоток воды из своей бутылки. - Они сказали, что мы можем есть все, что захотим, но толи кто-то стащил до этого все крекеры и бутерброды, то ли меня обманули.
- Они не хотят, чтобы мы переедали, - говорю я. - Были годы, когда отбор был не таким жестким.
- В прошлом году, - отвечает он мне, кивая. - Прошлый год явно был лучше. У них были кексы.
Я стону.
- Не говори о кексах.
- С черникой и банановым маслом.
- Ты такой жестокий, жестокий человек... - я замолкаю, когда мне удается бросить на него взгляд и понять, что я никогда раньше не встречалась с этим парнем.
- Иан, - говорит он, еще раз кусая батончик. Парень мускулистый, а не такой тощий, как все остальные мужчины модели. Его лицо наделено классической красотой, как у греческой статуи. Думаю, я видела его в рекламе одеколона. Он протягивает мне остатки батончика.
- Можешь доесть, - говорю я.
- Я поменяюсь с тобой, - он поднимает один из фруктов. - Это не кекс, но... - Иан улыбается. И конечно же, его улыбка великолепна, у него идеальные белые зубы, блестящие и здоровые.
Мне нравится этот парень. Он говорит со мной на одном пищевом языке.
- Я возьму, - мы меняемся. - Я Дэйзи, кстати.
- Я знаю. Думаю, я сел тебе на лицо (в сленговой речи подразумевается оральный секс - прим. пер.) сегодня на автобусной остановке.
Я шутливо ахаю.
- Сел мне на лицо? Это невозможно. Я не позволяю незнакомцам подобных вольностей.
Он смеется. Стилист брызгает голубой краской ему на волосы. Дизайнеры реально безумны. Мне следовало бы это знать, так как моя сестра Роуз - одна из них. Хотя ее сюда никогда не приглашали. Она по-прежнему работает в Филли.
- Итак, - говорит он, - мой рост метр восемьдесят восемь, у меня голубые глаза и каштановые волосы, мне двадцать пять лет... - он наклоняет свою голову ближе ко мне в тот момент, когда стилист заканчивает распылять на его волосы краску, - я могу перечислить свои параметры, но что-то мне подсказывает, что тебя не интересует обхват моей груди.
Это напоминает мне о подобном разговоре с Риком. Он пытался уговорить меня съесть кекс.
- Твои бедра никто не измеряет по утрам, - сказала я ему.
- Это можно организовать, - ответил Рик. - Ты съешь чертов кекс, если я измерю обхват своих бедер?
- И твоей задницы.
- Ты хочешь знать размер моей задницы? - его брови приподнялись.
- Ага.
- Тогда съешь кекс.
Моя улыбка становится шире от вспоминания о том моменте по сравнению с той, когда я обратила внимание на привлекательность Иана.
Я качаю головой парню модели и отвечаю:
- Нет, только твоей задницы.
Он усмехается.
- Я предоставляю эту информацию только тем девушкам, которые мне реально нравятся.
- Черт, - говорю я. У меня в желудке образуется ком. Мы флиртуем. Я не хочу предаваться воспоминаниям о Рике, когда веду шутливую беседу с Ианом. Это вызывает у меня отвращение к самой себе. Хотя, может тошнота от фрукта или от нескольких кусочков батончика. У нас с Ианом могли бы завязаться хорошие отношения. Он мог бы стать моим номером семь. Это ведь то, чего так хотел Рик, верно? Прекрати предугадывать будущее, Дэйзи. Отпусти Рика и свое прошлое.