- И когда ты закончишь, мы пойдем к морю, и ты будешь балансировать на одной ноге.
- Бля, это было бы эпично, - Киллиан широко разводит руки, выполняя кулак журавля. От этого мышцы его груди красиво бугрятся, но я быстро решаю игнорировать данный факт.
Вместо того чтобы глазеть, встаю и отряхиваю рыхлую почву с коленей. Хватаю корзинку с овощами.
- Тогда пойдем. Ты можешь покосить, если ты и вправду говорил на полном серьезе. Это всё, что я могу придумать в духе мистера Мияги прямо сейчас.
Киллиан с легкостью подпрыгивает на ноги.
- Киллиан-сан готов к выполнению своих обязанностей.
Я закатываю глаза, делая вид, что нахожу парня раздражительным. Но всё не так. И это меня пугает.
Глава 4
Киллиан
Я кошу лужайку Либби. К сожалению, это не эвфемизм для чего-то более приятного, чем таскание старой косилки взад-вперед по ее огромному, просторному двору. Здесь, на жарком солнце, пока мои мускулы двигаются под кожей, а пот капельками стекает по спине, я осознаю, что несколько месяцев не занимался сексом. Шесть, если быть точным. У меня не было секса так долго еще до того, как я потерял девственность. Но что действительно пугает, так это то, что я не много пропустил.
Во время своих путешествий я встречал кучу сексуальных женщин, готовых и желающих встряхнуть мой мир. Желающих - не совсем подходящее слово. Они отчаянно жаждали трахнуться со мной. И я говорю это не из-за высокомерия. Это правда. Они знали, кто я такой, и делали всё возможное, чтобы стать той девушкой, которая бы так задурила мне голову, что я взял бы ее с собой. Одна и та же старая добрая история в течение последних восьми лет. Между «славой» и «охотницами за членами» знак равенства.
Толкая газонокосилку, я вспоминаю всех этих женщин. Боже, некоторые из них и вправду встряхнули мой мир. Вещи, которые они позволили мне вытворять, и то, что они сами сделали для меня, были невероятны - очень близко к тому кайфу, что я мог получить, выходя на сцену. Но всё всегда заканчивалось, как только мой член обмякал. В конце концов, секс с фанатками стал почти что еще одной формой мастурбации. Волнение от него давно прошло. Не важно, как технически были подкованы цыпочки, они никогда не видели во мне ничего более, чем средство для достижения собственной цели. И все эти девушки никогда не высказывали свое мнение, которое бы противоречило моим потребностям. Я мог отправить члена дорожной команды, чтобы сказать очередной фанатке, что он тоже участник группы, и она бы трахалась с ним также неистово.
В общем, я использовал женщин так, как они использовали меня. Соси, расставь ноги и свали куда подальше. Бездушные потрахушки.
Это же чувствовал и Джакс? Бездушность? Неуравновешенность?
Впервые за несколько лет я чувствую себя так, словно стою на твердой земле. И при этом не делаю ничего, кроме ухода за лужайкой. Либби бросила на меня косой взгляд, когда я спросил, что еще могу сделать, поэтому я отшутился на этот счет. Но при этом был абсолютно серьезен. Я чувствую себя хорошо. Хочу больше этого - больше понимания того, что я нормальный, что я - человек, как и все остальные в этом мире.
Вытягивая футболку из заднего кармана, я вытираю пот со лба и направляюсь к большому гаражу-сараю в задней части имения. Газон покошен. Не идеально - линии слегка косят.
Я разминаю плечи, когда Либби появляется на задней веранде дома. Она держит два стакана с ледяным лимонадом. Девушка встречает меня на полпути, и я едва выдавливаю искреннее «спасибо» до того, как залпом выпиваю содержимое стакана. Холодный. Свежий. Идеальный.
Я начинаю думать, что эта девушка никогда не даст мне ничего ниже звания «охуенно». Затем бросаю беглый взгляд внутрь сарая и чуть не давлюсь последним глотком лимонада.
- У тебя есть самоходная ездовая косилка, - выпаливаю, прыская напитком и глядя на косилку «JohnDeere», которая справилась бы с моей работой меньше, чем за час.
Либерти, маленький дьявол, просто пожимает плечами, делая глоток вкуснейшего лимонада.
- Разве мистер Мияги позволил бы Даниелю-сану использовать силу шлифовального станка? Я так не думаю.
Либби испускает удивленный девчачий визг, когда я бросаюсь на нее, перехватывая девушку за талию и закидывая на свое плечо.
- Ты пролил мой лимонад, урод, - кричит она, но смеется.
Слава богу. Правда, потому что я не думал о последствиях, когда набросился на нее. Я вообще редко думаю о последствиях. Но я не хотел разозлить ее или свести с ума. Широко усмехаясь, кружу девушкуи шлепаю ее по сочной попке.
Она еще раз громко визжит, молотя ногами по моим бедрам, а руками - по заднице.
- Ты умрешь за это, мистер.
- Значит, я могу повеселиться напоследок, - кричу я в ответ на ее протесты и снова шлепаю ее по попке. Иисусе. Мне нужно остановиться, потому что сейчас я хочу сжать обеими руками ее округлую задницу. Возможно, проскользнуть пальцами между ее ягодиц и...
«Успокойся, парень».
Я мог бы обвинить жару и недостаток сексуальной жизни, но не уверен. Есть что-то странно-привлекательное в этой колючей, но такой плюшевой Либби.
Нехотя, я опускаю ее на ноги и напрягаюсь, готовясь к нападению. Вместо этого она ударяет по моей руке, а ее лицо такое же красное, как и томаты на грядке.
- Придурок, - говорит Либби без эмоций. - У меня теперь кружится голова.
- А, это к лучшему, - до того, как она сможет пошатнуться, я прикасаюсь к ее локтю, чтобы помочь удержать равновесие. Сейчас она не у меня на руках, и я почему-то не решаюсь снова полноценно прикасаться к ней. Только вчера мы были готовы перегрызть друг другу глотки. А теперь я хочу прикасаться к ней так много раз, как она мне позволит.
- Ты сумасшедший придурок, знаешь это? - ее хмурое выражение лица кажется милым.
- Я бы сказал, что так лишь время от времени.
- Не удивлена, - Либби пропускает волосы через пальцы, и солнце заливает светом ее пряди. - Я собиралась предложить тебе пойти на пляж...
- Пойдем же, - я пытаюсь схватить ее за руку, но на этот раз она уворачивается.
- Я не знаю...
- Либерти, - предупреждаю я. - Не заставляй меня перебрасывать тебя через плечо и тащить туда твой маленький зад.
- Ага, верно. Спорю, здесь ты тоже брешешь, чувак.
Я делаю шаг вперед так быстро, что почти прижимаю ее тело к стене сарая. На самом деле наши тела не соприкасаются, но она всё равно замирает. Я пользуюсь преимуществом и наклоняюсь вперед, пока наши носы не оказываются в миллиметрах друг от друга.
- О, я кусаюсь, детка. Но тебе это понравится.
И только затем я осознаю, что делаю. Ее запах словно солнце, лимоны и топленый сахар. Сигнал об опасности раздается в моей голове, крича «осторожно» и «сделай шаг назад». Но я не могу остановиться и опускаю взгляд на ее губы. Ошибка. Огромная ебаная ошибка.
Они такие розовые, мягкие и приоткрытые, словно ждут, пока их поцелуют. Жар приливает к моему члену, и приходится физически бороться с невыносимым желанием толкнуться бедрами вперед. Что за хуйня? Я потерял самоконтроль.
Доказательством того, что это плохая идея, служит то, что Либби сжимает вместе эти красивые губки.
- Я кусаюсь в ответ, и тебе это не понравится.
В результате я широко и фальшиво улыбаюсь.
- Ты так только говоришь. А теперь собирайся, или я буду донимать тебя весь день.
Она закатывает глаза, но, слава богу, поворачивается к дому.
- Я упакую обед.
Боже, она собирается меня накормить. Мне нравится эта девушка уже только за это. Но я должен собрать себя в кучу. Потому что она не мой тип, чтобы дурить ей голову. Любой парень с половиной мозга может это понять. Может, она и грубая снаружи, но это кажется лишь хрупкой оболочкой. Христос, в этом плане она напоминает мне Джакса. Данная мысль охлаждает меня. Возможно, мне следует сказать ей забыть обо всем и просто пойти домой.
Но затем она поворачивает голову в сторону входной двери.
- Входи. У меня есть, чем тебя нагрузить.
И вот я снова на крючке. Есть в ней что-то такое, что не могу игнорировать. Я отталкиваюсь от стены сарая и тащусь к лестнице в дом.
- До тех пор, пока ты не забыла об обеде, я весь твой, мисс Белл.
Либби
Полоса пляжа возле дома довольно узкая, но переходит в дикие дюны. Я стелю одеяло, устанавливаю зонтик и кресло, пока Киллиан в полной растерянности осматривается.
- Выглядит так, словно ты собираешься разбить здесь лагерь, - говорит он мне, когда я беру из его рук переносной холодильник и ставлю его в тени за пляжным креслом. - Дальше собираешься вытянуть надувной матрас? Или кухонную раковину?
- Мне нравятся удобства. И я предпочитаю не сгореть на солнце, как картофельные чипсы.
Киллиан фыркает.
- Я буду картошкой.
Я стягиваю с себя футболку и освобождаюсь от джинсовых шорт.
- Делай, что хочешь. Но не приходи ко мне поплакаться, когда сгоришь. Я не стану втирать алоэ в твою спину.
Ложь. Я была бы крайне рада втереть в него что-то.
- Станешь, Либс, - его голос подозрительно тихий, отвлеченный. - Ты всё брешешь, детка.
- Детка? Так ты не заставишь меня... - я поднимаю взгляд и обнаруживаю, что он наблюдает за мной. Не искоса, а прямо.
И у меня возникает желание надеть футболку обратно. Мой черный бикини выбран с точки зрения комфорта, а не сексуальности, и он прикрывает больше, чем простой лифчик и трусики. Но я не привыкла, чтобы мужчина видел так много моего тела. Я не стыжусь себя - хотя не буду рыдать, если моя задница вдруг станет меньше, а грудь побольше. У меня второй размер груди, так что приходится носить лифчик каждый день, и я не возмущаюсь на сей счет. Что-то подсказывает мне, что Киллиан видел за свою жизнь приличную долю впечатляющих сисек. И меня раздражает то, что я боюсь показаться слишком плоскогрудой.
Наши взгляды встречаются, и, кажется, воздух между нами замирает. Темные глаза Киллиана прищуриваются, а выражение его лица становится непроницаемым. Интересно, о чем, черт возьми, он думает. Мое сердце начинает колотиться, а небольшой поток тепла разливается внизу живота.
Не знаю, как долго мы так стоим, глядя друг на друга, словно чужаки, которые наткнулись друг на друга на этом пляже. Вероятно, несколько секунд, но они кажутся вечностью. А затем он моргает, прерывая эту связь, и притворно спокойно осматривает весь пляж. Мы здесь одни. Хотя на приличном расстоянии от нас видно очертания нескольких людей, идущих вдоль берега.
- Я схожу поплавать, - говорит он. - Хочешь со мной?
- Ты не хочешь сперва съесть сендвич? - что-то в груди сжимается сильнее, потому что сейчас парень вроде как нервничает, словно жаждет отделаться от меня.
Киллиан смотрит на сумку-холодильник и шумно выдыхает.
- Верно. Забыл об этом.
Он приземляется рядом со мной на пляжное одеяло, достаточно близко, чтобы его бедро почти задело мое, и я почувствовала тепло его тела. У парня отличные ноги, мускулистые и с темными волосками, его кожа уже довольно загорелая.
Мне не следует разглядывать его ноги. Не стоит суетиться с тарелками.
- Ты часто сюда приходишь? - спрашивает он.
- Почти каждый день.
- С друзьями?
Я вытираю руки о бедра.
- Нет. Одна.
Он откусывает кусочек сендвича, глядя при этом на море.
- Нет друзей?
Боже, этот мужчина - ищейка. Или раздражительная крыса, сующая свой нос во все мои слабые места. С этим прекрасным образом перед глазами я кладу свой сендвич.
- Здесь не очень-то развита социальная жизнь. Большинство моих друзей в интернете.
И когда в последний раз я говорила с кем-то из них? В шоке я осознаю, что не писала никому в течение нескольких месяцев. И никто не писал мне тоже.
Я не стеснительна. Но всё же интроверт. Гулянки и тусовки - это не мое. Но когда я стала такой изолированной? Почему сама не заметила? Или почему меня это не заботило?
- В любом случае, мне нравится приватность, люблю заниматься собственными делами... - моя шея напрягается, и я делаю большой глоток лимонада.
Не представляю, что думает Киллиан. Он просто кивает и ест сендвич, аккуратно откусывая большие куски булочки. Вздох удовлетворения покидает его, прежде чем он опускает сверток бумаги в холодильник и немного хмурит брови.
- Держи, - я даю ему еще один сендвич. - Я сделала тебе три штуки.
Его усмешка мимолетная и широкая.
- Я знал это. Всё брешешь.
Я не улыбнусь. Не-а.
- Ешь свой обед.
- Я вижу эту улыбку, Либс.
- Я могу забрать еду.
Он хватает третий сендвич и кладет себе на колени, скрючившись и прикрывая его грудью, пока поглощает второй.
- Ты выросла здесь? - спрашивает он, после того как проглатывает огромный кусок еды.
- Нет. Я выросла в Уилмингтоне. Это дом моей бабушки. Она оставила его моим родителям, когда умерла, а они оставили его мне, - вот. Я произнесла это. И ощутила лишь капельку боли. Тупой боли, что как валун дробит мои ребра. - Я жила в Саванне, но после... Ну, я просто захотела уехать домой. Это было ближайшее место для меня.
Киллиан хмурится, но его голос нежен.
- Когда они умерли, Либби?
Я не хочу отвечать. Но молчание еще хуже.
- Чуть больше года назад, - я делаю вдох. - Мои мама и папа поехали на ужин. Папа напился, но всё равно сел за руль.
Я не говорю ему, что папа всегда был пьян в конце дня, отдаваясь тому образу жизни, от которого обещал отказаться, когда родилась я. Была ли я виной его пагубного выбора? Нет. Но в некоторые дни казалось, что так. Я напряженно сглатываю.
- Он врезался в семейный минивен. Убил мать в минивене, себя и мою маму заодно.
- Ебаный ад.
Я пытаюсь пожать плечами, но ничего не выходит.
- Что есть, то есть.
- Это отстойно, сладкая.
Кивая, я тянусь к холодильнику за еще одной порцией лимонада.
- Либерти?
Его голос такой нежный и осторожный, что я сразу же замираю и поднимаю голову.
Киллиан сжимает свой затылок рукой, его челюсть стиснута. Но он не отводит взгляда, хотя очевидно, хочет это сделать.
- Я... Блядство... - он делает еще один вдох. - Прости меня. За то, как мы познакомились. За то, что меня вырвало на тебя, и я испортил твой газон, - его щеки краснеют, что даже немного мило. - Но больше всего за то, что заставил тебя заботиться о пьяном водителе.
Он стряхивает несколько песчинок с колен.
- Это было отстойно. И я не такой парень, - его темные глаза округляются, и в них мерцают призраки. - Или я не был таким до недавнего времени. У меня просто... в последнее время трудный период, - заканчивает он, бормоча и хмуро глядя на море.
- И ты обратился к бутылке, - не мне его критиковать. И я пытаюсь смягчить свой голос. - Это никогда не помогает, знаешь ли.
Он фыркает.
- О, я знаю, - Киллиан снова бросает на меня взгляд, и его губы изгибаются в горькой улыбке. - Очевидно, что я провалил этот эксперимент.
- Если бы ты провалил его, - говорю я тихо, - то был бы мертв.
Киллиан бледнеет.
- Думаю, ты права, - говорит он очень тихо.
Мы молчим, слушая шум волн и крики чаек. Затем я передаю ему сендвич.
- Я рада, что ты не умер.
«Рада, что ты здесь. Со мной».
Но у меня не хватает смелости произнести это.
Он качает головой, словно смеется над самим собой, но когда встречается со мной взглядом, в его выражении появляется легкость.
- Я тоже рад, Либерти Белл, - Киллиан наклоняется вперед и глядит на меня. - Теперь мы в порядке?
Кажется, он переполнен надеждой - и немного неуверенностью - что разрушает остатки гнева, оставшегося во мне по отношению к парню. И это слишком пугает меня. Гнев - отличная стена, которую построила для своей защиты. Я знаю это. Чего я не знаю, так это того, как защитить себя от боли без гнева. Но хочу попытаться.