А теперь Киллиан вернулся, заполняя дверной проем входной двери моего дома и освещая комнату своим присутствием. Он здесь. Мой персональный магнит. Его притяжение настолько сильное, что мне приходится бороться с желанием вскочить на ноги и броситься навстречу. Бороться с тем, чтобы не улыбаться, словно дура, даже несмотря на то, что мне всё еще больно. Но я хочу усмехнуться, очень хочу. Потому что ОН ЗДЕСЬ.
И от этого всё снова встает на свои места. Хотя одновременно с этим переворачивается весь мой мир.
То, как он смотрит на меня... Черт, это воспламеняет, посылает искры и вспышки ко всем моим нервным окончаниям.
Красивая. Он назвал меня красивой, его темные глаза бродят по моему телу так, словно я смысл его жизни, единственный смысл.
И я замираю под прицелом этого сильного взгляда. На лице парня сейчас нет его обычной игривой усмешки. Он кажется почти злым, отчаянным.
Его пальцы крепко сжимают гриф гитары, отчего белеют костяшки.
- Поиграй со мной, Либерти.
Мне стоило ожидать этого, ведь в его руке гитара, но я удивлена, и мой ответ застревает в горле.
Сдавленный звук срывается с уст. Я не могу выступать перед Киллианом Джеймсом. Несмотря на то, что мне уютно с Киллианом, как с мужчиной, Киллиан-музыкант пугаем меня до чертиков. Его вокал легендарен - сильный, чистый и властный, цепляющий на крючок вашу душу и утягивающий за собой. Он поет, и вы чувствуете, что эти слова исполняются лично для вас, забирая вашу боль, разочарование, гнев, печаль, радость, ярость и любовь, наполняя взамен этим голосом. И хотя я знаю, что умею петь, мои навыки любительские.
Глаза Киллиана округляются, когда он делает шаг вперед.
- Пожалуйста.
Он стоит в центре комнаты, всё еще сжимая гриф гитары, будто это единственная вещь, которая сохраняет его целостность. Но смотрит он при этом на меня, черты его лица напряжены, грудь вздымается и опадает с каждым глубоким быстрым вдохом.
Он хочет этого. Сильно. Подозреваю, что даже нуждается в этом. Каковы бы ни были его причины, парень отбросил музыку на какое-то время. Но сейчас он жаждет вернуться к ней. Отрицать это чувство для него так же сложно, как для весеннего цветка прорасти через холодный зимний снег.
Я облизываю пересохшие губы и заставляю себя сказать ему всё, что хочу.
- Впервые я пыталась выступить перед кем-то, кроме родителей, на шоу талантов в четвертом классе. Я исполняла песню Битлз "In My Life".
Киллиан начинает улыбаться, но я качаю головой.
- Всё было не очень-то хорошо. Я дрожала так сильно к тому времени, когда вышла на сцену, и думала, что потеряю сознание. Просто стояла там и глазела. А затем услышала, как кто-то хохочет. Так что я убежала и уписалась за кулисами, - гримаса боли искажает мои губы. - Они называли меня Мочезвон до старших классов.
- Ублюдки, - Киллиан хмурится. - А я знаю из достоверного источника, что Джакс уписался во время выступления на празднике в садике. Прямо на сцене.
Моя рука гладит изгиб гитары. Я люблю этот инструмент. Люблю на нем играть. Как так получилось, что этот инструмент также связан со множеством страхов и унижением?
- Во второй раз я попыталась сыграть на сцене в колледже. В ночь открытого микрофона. Даже не доиграла до конца. После нескольких аккордов взяла и убежала.
- Детка...
Я встречаюсь с его грустным взглядом.
- Так что я бросила, Киллиан. Бросила даже пытаться. Бросила мечтать. И части меня стыдно за это. Но другая часть чувствует облегчение. Мои родители были бы счастливы. Они не хотели для меня такой жизни. Говорили, что она слишком жестока.
Челюсть Киллана напрягается, когда он стискивает зубы, и слова с его уст выходят почти как рычание.
- Когда они сказали тебе это?
- С самого начало говорили. Просто сперва я не хотела верить в это.
Он кивает, словно получил для себя некое подтверждение.
- А затем они были рядом, чтобы сказать "Мы же тебе говорили". И ты отбросила свои песни и сосредоточилась на чем-то другом.
Мои пальцы сжимают гитарный гриф.
- Всё было не так.
Я вру. И это жалит.
Взгляд Киллиана не отрывается ни на миг.
- Ты написала те песни, пыталась играть на публику, потому что любишь музыку, как и я. Это в твоей крови, хочешь ты того или нет.
- Да, - шепчу я, потому что не могу ему лгать, когда он смотрит на меня так, словно видит мою душу.
Киллиан делает еще один шаг ближе.
- Сыграй со мной. Посмотри, как здорово это может быть.
- Я не...
- Я никогда не стану насмехаться над тобой, - обещает он страстно. - Никогда. Со мной ты в безопасности, Либби. Ты же знаешь это.
Какая-то струна внутри меня немного ослабляется, дает возможность глубоко вдохнуть. Я сглатываю страх.
- Что ты хочешь сыграть? Одну из твоих песен?
Его напряжение, кажется, покидает парня на выдохе, но при этом он морщит нос.
- Не-а. Кажется немного претенциозным заставлять тебя петь мои песни. Давай исполним что-то из классики. Ради веселья, - он прикусывает нижнюю губу, его брови сходятся на переносице, но через секунду лицо парня озаряется. - Ты знаешь песню Бон Джови "Wanted"?
Я улыбаюсь. Если бы отец был жив, то застонал бы, услышав, что Бон Джови причислили к классике. Но я не могу винить выбор Киллиана. На удивление я вижу в этом возможности. Песня может хорошо звучать в акустической обработке без ударных на бэкапе. И это своего рода дуэт.
- "Deador Alive"? Ага, я ее знаю, - настраиваю струны, подбирая тональность. А затем играю первые несколько нот старой, но знакомой мелодии, от которой невольно начинаю улыбаться.
Киллиан издает счастливый возглас, притягивает ближе стул и начинает вносить собственный вклад. Милостивый господь, просто от вида того, как его большая рука и длинные пальцы двигаются по ладам, как его предплечья бугрятся и изгибаются, у меня во рту пересыхает. Киллиан с гитарой в руках – это, с одной стороны, моя самая грязная фантазия, а с другой - наибольшая девичья мечта.
Мое сердце быстро стучит, ожидание и нервозность струятся по венам. Не могу поверить, что играю вместе с ним. Пою с ним.
Он смотрит на меня, его темные глаза светятся.
- Ты поведешь.
- Что? - мой желудок будто ухает вниз. - Нет. Ни за что. Ты же лидирующий гитарист.
Он смеется.
- Не сегодня. Ты лидируешь. Мы разделим слова, но ты бери первую строфу.
Спустя несколько минут репетиции мы начинаем петь, как договорились. Мои руки так вспотели, что приходится вытереть их о шорты перед тем, как снова взять гитару в руки.
Голос Киллиана тихо и ободряюще мурлычет.
- Это будет весело, Либерти Белл. Просто отпусти всё и почувствуй.
Делая глубокий вдох, я начинаю. И тут же лажаю. Краснея, снова пытаюсь начать. Музыка. Просто почувствуй ее.
Ладно. Это я могу.
Я начинаю петь, мямля первые слова, но становясь увереннее, когда Киллиан широко улыбается и кивает, поддерживая меня. Закрывая глаза, я думаю о смысле слов. Песня о музыканте, потрепанном и измученном жизнью. А еще одиноком. О мужчине, который является лишь развлечением для масс.
И это поражает меня. Я открываю глаза и смотрю на Киллиана. Мое сердце болит за него. Но он, кажется, не замечает. Вместо этого парень просто слушает, как я пою. Он подыгрывает мне, заходя на второй куплет. А затем поет.
Голос Киллиана, словно звуковая волна, прокатывается по комнате. Есть разница между тем, чтобы петь в душе и в концертном зале.
Я не попадаю в один аккорд, но быстро прихожу в себя. Чувствуй музыку.
Так я и делаю.
И мы поем, просто наслаждаясь.
Превосходный музыкант Киллиан позволяет мне лидировать, поддерживая меня, когда я лажаю. Иногда он что-то меняет, так что я вынуждена следовать за ним, но он делает это с улыбкой, бросая мне вызов выйти за пределы своей коробочки и рискнуть. Игра с ним похожа танец.
И я словно расту, тянусь ввысь, вкладывая всё больше эмоций в свой голос. Я становлюсь солистом, но горжусь этим.
Наши взгляды встречаются, и энергетика, будто языки пламени, лижет меня так, что мурашки бегут по коже, а соски твердеют. Радость в своем первозданном виде наполняет меня, и я улыбаюсь, даже когда пою от всей души. Он усмехается в ответ, пристально глядя на меня блестящими и темными, словно уголь, глазами. И это так заводит, что я хочу отбросить гитару в сторону, броситься к нему на колени и просто взять этого парня. От этого так хочется, чтобы песня никогда не заканчивалась.
Он поет припев, и этот глубокий голос проникает до мозга моих костей, бежит, словно жидкий жар, вверх по моим бедрам. Боже, он прекрасен. Идеален.
Киллиан исполняет гитарное соло, опуская веки и раскачивая свое сильное тело. Все его рельефные мышцы напрягаются и играют под кожей, но парень явно чувствует себя совершенно свободно, всецело отдаваясь песне. Это похоже на секс - наблюдать за тем, как он отпускает всё. И я дрожу.
Песня заканчивается слишком быстро. Я задыхаюсь, моя кожа покрыта потом.
Мы смотрим друг на друга в течение долгой минуты, у меня шумит в ушах так, словно мое тело не может успокоиться после испытанного кайфа.
- Иисусе, - наконец выдаю я.
- Ага, - говорит он, таким же хриплым голосом. - Ага.
Я вздрагиваю, когда ставлю гитару и провожу рукой по волосам.
- Это было... - тяжело вздыхаю. - Как ты мог это бросить?
Пламя в его глазах умирает, и он наклоняет голову, осторожно опуская гитару рядом с собой.
- Каждому бывают нужны перерывы, рано или поздно.
Достаточно справедливо. Я всё еще дрожу.
- Я чувствую себя так, словно пробежала спринт или что-то в этом роде.
- Это адреналин, - его губы изгибаются. - Так бывает, когда ты играешь хорошую музыку. И, Либерти Белл, мы только что сыграли офигенно хорошую музыку.
Жар растекается по моим щекам.
- Это всё был ты.
- Нет, - произносит он нежно. - Это мы, -Киллиан смотрит на гитару рядом со мной. - Хочешь еще?
Хочу ли? Я не уверена. Это кажется опасным, вызывающим зависимость. Если я поддамся один раз, то смогу ли потом жить без этого?
Киллиан смотрит на меня спокойнои, когда наклоняется вперед, его тело напрягается. Ожидая. Я не могу устоять перед ним. Начинаю думать, что никогда не смогу.
Так что беру в руки гитару.
- Конечно. Ты знаешь песню "Безразличие" Pearl Jam?
Счастье озаряет светом его темные глаза.
- Снова с Эдди? - он качает головой, но на щеках парня появляются ямочки. - Спорь сколько хочешь, Либс, но ты знаешь, что я тебе нравлюсь.
Больше, чем просто нравится. И это еще одна проблема.
- В любое время, как захочешь сыграть одну из твоих песен, просто дай мне знать, - говорю я беспечно. - И тогда ты пересмотришь свое отношение ко мне.
Длинные пряди волос скрывают от меня его глаза, пока Киллиан играет несколько аккордов, но я слышу улыбку в его голосе.
- Возможно, это случится очень скоро.
Эти слова, кажется, полны надежды.
Глава 7
Киллиан
Посреди ночи происходят сразу три вещи: моя комната озаряется вспышкой молнии, за ней следует раскат грома, и слышится громкий, пронзительный крик Либби. Я вскакиваю с кровати так резко, словно кто-то дернул меня за яйца, оторвав задницу от матраса. Мое сердце стучит так, что может выпрыгнуть из груди.
Когда молния ударяет во второй раз, я уже сижу ровно, шаря взглядом по темной комнате, и пытаюсь понять, что, черт побери, происходит. Затем я вспоминаю крик. Либби.
Еще один удар молнии и раскат грома с очередным криком в унисон. Того факта, что я слышу ее крик, находясь в доме через дорогу, достаточно, чтобы мое сердце замерло.
- Господи, - ужас с примесью гнева выталкивает меня из постели и вынуждает потянуться к единственному имеющемуся у меня оружию - гитаре Гибсон. По крайней мере, она твердая, и я смогу выбить всё дерьмо из тех, кто обижает Либби.
Бросаюсь из дома на улицу в невероятную грозу, из-за которой я едва ли способен хоть что-то видеть. Ледяной дождь бьет по моей коже, когда я бегу, хлюпая ногами по грязным песчаным лужам.
Я уже почти возле живой изгороди, когда еще одна впечатляющая молния прорезает темноту. Но отчаянный крик из дома Либби придает мне сил мчаться вперед.
- Либби! - не стесняясь, я толкаю ногой дверь ее дома.
Меня встречает темнота. Либби всё еще орет, и этот звук разрывает меня в клочья. Мои босые ноги шлепают по полу, когда я бегу к ее комнате.
Я тоже кричу, словно ебаный раненый зверь. Адреналин и поток ярости пылают во мне. Поднимая гитару над головой, словно дубинку, и готовясь треснуть нападающего по голове, я на мгновение замираю, когда наконец-то вхожу в ее комнату.
Либби сидит на кровати, дико глядя перед собой и всё еще крича. Но больше в комнате никого нет.
С секунду я просто стою, держа гитару над головой, с волос капает вода, а моя грудь вздымается и опадает. А затем мой разум снова начинает работать, и я медленно опускаю свою Гибсон.
- Либби?
Не знаю, слышит ли она меня за своими криками. Теперь ее возгласы звучат чаще, и она раскачивается взад-вперед. Звук выбивает меня из колеи, разрывает сердце. Все волоски на моем теле встают дыбом, будто в знак протеста. Это ненормально.
- Либби, - я опускаю гитару и крадусь к девушке. - Детка, прекрати.
Она меня не слышит. Не думаю, что видит.
Ночные кошмары. Это поражает меня, словно свалившийся на голову кирпич. Мама рассказывала, что они мучили меня, и говорила, что было практически невозможно меня успокоить. Я совсем не помню этого, но она говорила, что было ужасно. И теперь я ей, блядь, верю.
На данный момент, игнорируя отчаянные крики Либби, я иду и закрываю входные двери. Когда возвращаюсь в комнату, девушка в том же состоянии, но я направляюсь к окну, которое она оставила открытым. После того как закрываю его и задергиваю шторы, иду в ванную и включаю свет, оставляя дверь открытой достаточно, чтобы спальня была освещена, но свет не разбудил Либби.
Возможно, из-за освещения или того, что теперь звуки шторма стали тише, Либби вдруг глубоко вдыхает, а затем всхлипывает.
- Либби? - шепчу я, медленно шагая к ней. - Куколка?
Всё ее тело вздрагивает, и она моргает. Еще один всхлип покидает ее.
- Киллиан? - у нее шокированный голос. - Что ты делаешь в моей комнате?
Я подхожу к ней, словно к тикающей бомбе. Мое сердце всё никак не может успокоиться, и я начинаю дрожать. Но сосредотачиваюсь на Либби.
- Ты кричала, Либс. Я думал, на тебя напали.
Она поднимает дрожащую руку ко лбу, закрываясь от меня.
- Я... гроза... - она сворачивается в клубочек, прижимая ноги к груди.
Я не могу больше ждать. Сажусь рядом с ней и притягиваю девушку ближе. Она покрыта потом и такая теплая, словно печка, в моих объятиях.
- Всё в порядке, Либс. Я здесь.
- Господи, - она кладет липкую ладонь на мою руку. - Ты промок. И замерз.
Я увереннее хватаюсь за нее, потому что Либби такая теплая и мягкая. И, да, я охуенно замерз. Но правда в том, что мне нужно обнимать ее прямо сейчас, нужно ощутить физическое доказательство того, что она в безопасности.
- Не знаю, заметила ли ты, - говорю с притворным легкомыслием, - но там дождь из коров и кур.
Она фыркает напротив моей кожи.
- Из коров и кур?
- Мы же в фермерском селении, Либс, - выдаю я. - Здесь не падают с неба коты и собаки (прим. пер. - в англ. языке фраза "льет как из ведра" в дословном переводе звучит как "дождь из котов и собак". Киллан видоизменил эту фразу на "дождь из коров и кур").
Я чувствую, как она улыбается напротив моей груди.
- Мы скорее выращиваем овощи и фрукты, чем держим коров. Может, ты видел заполненное томатами небо?
- Ну, может, меня и треснула по голове какая-то летающая руккола. На улице слишком ветрено, чтобы сказать достоверно.