— И откуда ты такая умная?
— А ты? — не ответила Эля. — У тебя вообще девушка есть?
— Была, — ответил я. — Сейчас нет.
— Ты бросил ее?
— Ну да. Мы расстались.
— Почему?
Я пожал плечами.
— Ты очень любил ее?
— Да, наверное. Она красивая.
— И все? — удивилась Элька.
— Да. А что? Этого мало?
— Нормально, — пожала плечами, затушила сигарету. — Для пятнадцати лет достаточно
10-21 сентября
Наташа
Мы дружим с первого класса. Я не умею кататься на велосипеде, и у меня нет парня. Нинка не умеет вязать крючком, и у нее нет парня. Настя не умеет краситься, и у нее тоже нет парня. Мне кажется, мы отлично дополняем друг друга.
Нинка верит гороскопам больше, чем самой себе. А еще — она верит Сэму из Лондона, с которым познакомилась на фейсбуке в пятидесятый день весны. Он обещает закончить колледж, приехать за ней в Москву и увезти к себе в далекий и романтично-холодный Лондон.
Нинка говорит, что Сэм идеальный. Пообщавшись с ним в скайпе месяц, Нинка забыла о языковом барьере, которым так пугала Надежда Владимировна. Английские слова и выражения вырывались так легко и свободно, будто Нинка с детства жила среди англичан.
Первое время Нинка почти не спала, а если и удавалось задремать — то снился ей исключительно Сэм: обаятельный, смешной и милый — похожий на принца Гарри. Он говорил ей что-то на своем родном языке, а она отвечала. Нина ловила себя на мысли, что начинает думать на английском.
На уроках геометрии Нинка витала в облаках и придумывала ему письма. Подбирала яркие выражения и начинала дико волноваться, если выяснялось, что в толстенном словаре Орловой отсутствует перевод нужного русского слова.
В своих мечтах она заходила так далеко, что начинала даже представлять себе их общий дом в пригороде Лондона, садовых гномов в красных колпаках, сидящих у забора, розовых фламинго — там же, барбекю по выходным, празднование Рождества в конце декабря.
Нина и Сэм до сих пор общаются каждый день.
С Настей не так все просто. Она не может забыть Алишера, окна которого выходят на детскую площадку на Королева, где мы с подругами отдыхаем после уроков. Когда-то давно, в прошлом году, они встречались. Недолго. Недели три, наверное, или даже меньше. Алишер бросил ее, так ничего не объяснив. Он просто перестал отвечать на ее звонки и внес в «черный список» «Вконтакте». Иногда Настя заходит на его страницу от меня или от Нинки и чуть не плачет, глядя на его новые фотографии. Она хочет просто увидеть его и спросить, почему он так поступил.
Настя говорила, что Алишер ей не нравился. Просто ее к нему что-то тянуло, а что именно — объяснить не могла.
Другие говорили, что они не пара, и у Алишера уже давно есть невеста, которую ему нашли родители, и через несколько лет они обязательно поженятся.
Тем не менее за лето Настя похорошела, а за август еще и загорела — отдыхала в Болгарии. Правильно пишут в ванильных группах — чем хуже у тебя на душе, тем шикарнее нужно выглядеть. Никому нельзя говорить, что тебе плохо. Нельзя давать повода для радости.
— Грустно. Только успеешь привыкнуть к людям, а они уже уезжают, — рассказывала Настя про отдых.
— Хочу тебя еще больше расстроить, — начала я. — Люди иногда еще умирают.
— Ну не в таком же возврасте… — пыталась возразить Настя.
— И в таком тоже, — улыбнулась я.
— Какая ты сегодня добрая, — мрачно отозвалась Нинка. — Не слушай ее, она просто на диете.
— Садиться желательно по одному! — строго сказала Нина Васильевна, открывая дверь класса. Несмотря на первый день учебы, три «немки» решили устроить нашему классу внеочередную проверочную работу.
— Все слышали? — спросила Елена Петровна.
— А мои здесь? — в дверях появилась Надежда Владимировна с классным журналом в руке. — Вы здесь? — еще раз спросила она, щурясь на класс.
— Здесь… — унылые голоса с задней парты.
— Ну, тогда я спокойна, — улыбнулась она и вышла за дверь, а через секунду вернулась и добавила: — Проверять буду я. Две ошибки — тройка.
И снова по классу пронесся недовольный и местами злобный стон. Орлову боялись практически все школьники, начиная с третьего и заканчивая одиннадцатым классом.
— Начнем, пожалуй… — Елена Петровна включила древний магнитофон и пихнула в него не менее древнюю кассету с записью какой-то истории на немецком языке.
— Увижу, кто списывает — сразу отнимаю работу! — стращала Нина Васильевна.
— Контрольная на два урока, на перемене можете выходить, — продолжала Елена Петровна. — По од-но-му!
— И работы нам сдавать! — почти крикнула Нина Васильевна.
Настя сидела, подпирая руками щеки. Прижавшись к теплой стене, я быстро записывала рассказ, доносившийся из никудышных динамиков старого магнитофона. Нина Васильевна тем временем села за последнюю парту, чтобы оттуда наблюдать за порядком в классе.
— Нина Васильевна, — Коля стоял рядом, держа в руках двойной тетрадный листок. Она недоверчиво посмотрела на него снизу вверх. Коля молча уселся рядом на деревянную лавку и только теперь спросил: — Можно с вами рядом сесть?
— Ну, сиди, что ли… — равнодушно ответила Нина Васильевна. — Только не урони меня, когда вставать будешь.
— Как можно! — возмутился Колян, делая вид, что записывает что-то на своем листке.
Как «немки» ни старались следить за тишиной и дисциплиной, в классе было шумно, да еще и Калганов на задней парте все время бубнил, а Нина Васильевна — неохотно его поругивала.
— Еще одно слово! — не выдержала она. — И ты полетишь прямо туда! — взмах рукой в сторону окна. Коля сглотнул и замолчал, а Нина Васильевна пересела за учительский стол.
Я тихо смеялась за своей партой, а Нинка была серьезна как никогда. Одним глазом она внимательно следила за учителями, ни на минуту не упуская их из виду, а другим глазом — смотрела на аккуратный текст, что написала я. Пока училки шептались у доски, Нинка быстро скатывала у меня контрольную.
— Наташа, не консультируй там никого! — прикрикнула Елена Петровна. В этот момент Калганов встал из-за парты и стал открыто перемещаться по классу: сначала он прошел вдоль среднего ряда к столу Нины Васильевны, подошел к Елене Петровне и что-то спросил у нее, сказал пару слов неожиданно появившейся Орловой — та рассмеялась, и он, веселый и улыбчивый, пошел назад и сел за мной.
— Наташ, положи, пожалуйста, листочек поближе к центру… — вежливо попросил Коля.
Мне было не жалко. Она подвинула листок на середину, а села ближе к стенке.
— Данке шон, — поблагодарил он, а спустя десять минут, закончив списывать, решил снова переместиться в другой конец класса. На этот раз к Леше на первую парту.
— Калганов! — крикнула Нина Васильевна. — Сколько можно ходить по классу! Урок идет! — подошла к нему и внимательно посмотрела в листок. — Бить буду! — продолжала она. — И, возможно, ногами!
Класс дружно загоготал.
— Не читаете… — грустно вздыхала Нина Васильевна. — Классики русской не знаете.
— А можно выйти? — как ни в чем не бывало спросил Коля.
— А что ты на перемене делал? — строго спросила Елена Петровна.
— Ничего, — пожал плечами.
— Деловые все… — тоскливым голосом произнесла Нина Васильевна. — Кушать, пить, писать…
— Именно, — ухмыльнулся Мишка. — Я пойду?
— Эх, Нина Васильевна, а вы все грустите из-за выпускников. Вот вам — достойная смена Шмелеву растет!
* * *
На крыльце школы резвились малолетки из начальной школы. То ли у них тоже уроки закончились, то ли группа продленного дня гуляла перед обедом. Нинка хмурилась и равнодушно глядела по сторонам, я же нервно теребила пластырь на левой ладони, прикрывавший мою зеленую ссадину.
— Ты видишь его? — недовольно спросила она, пытаясь найти глазами Игоря.
— Нет, — еще более недовольно ответила я. — Его здесь нет. Наверное, мы его прозевали, и он уже в мужской раздевалке. Поздно мы вышли…
— А вот ни фига не поздно! — Нинка решительно потянула меня в сторону спортивной площадки, с которой двухметровыми шагами уверенно шел Игорь. — Смотри! Вот он идет. Пошли скорее!
— Может, это не он? — пронудила я и посмотрела на Нинку умоляющими глазами, будто не хотела уже идти знакомиться с парнем своей мечты.
— Ну, как же не он?! Конечно же, это Игорь, и он сейчас один. Самый подходящий момент!
Игорь шел по направлению к школе со стороны гаражей. Нинка снова вцепилась мне в руку и потащила навстречу ему.
— Может, не надо? — упиралась я.
— Не тормози, а то упустим момент! Идем скорее, — не унималась Нинка и тащила меня дальше. — Смотри, он нас уже заметил.
— Тебе кажется… Нин, может… может, я сама с ним познакомлюсь?
— Хорошо, — внезапно согласилась Нинка, отпустив мою руку. — Давай договоримся так. Пока ты с ним не познакомишься, я с тобой не разговариваю, не здороваюсь. И «Вконтакте» мне тоже не пиши! И на эсэмэски твои я отвечать не буду. До тех пор, пока ты этого не сделаешь. Ты меня поняла? Или ты берешь себя в руки, и я тебя с ним знакомлю, или — ты все делаешь сама.
— Ладно, знакомь, — сдалась я.
— Пойдем.
Игорь был в нескольких метрах от нас. Остановился и вопросительно посмотрел.
— Приветик, Игорь! — широко улыбнулась Нинка.
— Привет! — с удивленным смущением ответил он. — Как дела?
— У меня отлично, — сказала она. — Это моя подруга Наташа, познакомьтесь, — выпалила Нина и повернулась, чтобы уйти. — А ты куда? — вдруг спросил Игорь, не глядя на меня.
— А мне к математичке нужно подойти, договориться кое о чем.
— Привет… — промямлила я.
— Привет… — без эмоций ответил Игорь.
— Как дела?
— Дела нормально.
— Какой у вас урок?
— Никакой… — пожал плечами Игорь. — Физра, только я форму забыл.
Я стояла рядом с ним, нерешительно пытаясь смотреть в глаза. Разговор не клеился, неловкие моменты, хуже не придумаешь. В такой ситуации я была впервые и совершенно не знала, как себя вести и что говорить.
— Ну, ладно, пока… Я пойду.
— Пока… — логично ответил он. Я знала, что именно так он и ответит.
У школьного крыльца шустро носились ученики младших классов из продленки. Игорь, он такой классный, такой красивый и милый, а я вела себя как дура, двух слов связать не могла. Теперь уверена — я влюбилась. А он — даже номера телефона не попросил, но это и неудивительно.
— Наташ! — крикнула Нинка, когда я появилась на первом этаже. — Ты куда? Вы так быстро поговорили?
— Да, — натянула улыбку. — Все хорошо.
— Да? А о чем вы говорили?
— Да ни о чем. Просто поболтали, и я ушла.
— Как ни о чем? — искренне удивилась Нина. — И почему ты ушла? Он взял у тебя номер мобилы?
— Нет, не взял.
— Бли-и-ин, — измученно протянула Нинка, падая в кресло в школьной раздевалке. — И ты говоришь, что все хорошо?
— Он такой классный, я просто не могу…
— Ну, ничего, — взбодрилась Нинка. — Времени много. Если сейчас немного облажалась, то еще успеешь наверстать упущенное. Я тоже поначалу так Сэма стеснялась, весь инглиш из головы куда-то вылетел, а потом ничего — разговорились. Не волнуйся, все у вас будет хорошо.
Но я-то думала иначе. Ничего хорошо не будет.
Познакомилась. А дальше-то что делать? Взамен одной проблемы появилась другая.
* * *
Сашке недавно исполнилось пять. На семейных праздниках она похожа на большую фарфоровую куклу из Детского мира.
Загляденье для гостей. Ужас — для воспитателей детского сада.
Утром ее приводят туда родители, а я иногда забираю.
Когда я пришла, Сашка сидела грустная на скамейке у шкафчика и задумчиво рассматривала свои ноги. Какой-то худой парень застегнул кофту младшему брату, взял за руку и направился к выходу. Серый капюшон толстовки торчал над воротником его куртки.
— Привет! — сказал мелкий, проходя мимо меня и трогая за колено.
— Пойдем уже, — тянул его за руку старший. — Опоздаем.
Сашка потянулась ладонями до колен и вздохнула.
— Кто тебя обидел? — спросила, садясь рядом.
— Никто, — еще один горький вздох.
— Тогда надевай куртку и пойдем, — стараюсь быть хорошей старшей сестрой.
— Наташ, почему так?
— Что почему? — не поняла я.
— Мама заплела мне утром самую крутую косу, одела в мое любимое платье, — рассказывала Сашка. — Я даже новые белые колготки сама надела. Красивые, правда?
— Ну, — киваю. — Все так. А в чем проблема?
— Он сегодня не пришел.
— Кто не пришел?
— Максим…
— Аа, вот оно что. Не грусти, придет завтра. Так часто бывает, Саш. Ты надеваешь красивые колготки, а он не приходит. — Я стараюсь говорить с ней, как со взрослой. — Но это не повод для грусти.
Когда мы вышли за ворота детского сада, Сашка моментально забыла о своей печали.
— У Катьки новая Барби, — сообщила она.
— Еще одна? — усмехнулась Наташа. — Барби-Русалка? Или, может, Барби — Баба-яга?
— Барби-Фея, — гордо ответила Сашка. — У нее есть волшебная палочка и птичка.
— А птичка зачем?
— Не знаю. Она кричит, когда ее бросаешь.
— Неудивительно. Если я тебя подброшу и не буду ловить, ты тоже завопишь, а потом еще и маме наябедничаешь.
Сашка уже не слушала меня — теперь ее привлекла надпись на кирпичной стене.
— Наташ, а что это за буква? На столик похожа…
— Это буква «пэ».
— М-м… А вон та, через одну, какая? Похожа на перевернутый стульчик…
— А это «че».
— Наташ, а что это за слово вообще?
— Это слово «почта», — отвечала я, начиная терять терпение, однако это было только начало нашей ежедневной программы.
Сашка проявляла интерес ко всем встречным надписям, неизвестным явлениям и предметам. Таким образом, чтобы забрать сестру из детского сада, мне требовалось два с лишним часа.
На двери подъезда сестра заметила небольшое объявление.
— Ой… какая интересная буква… — восторженно протянула Сашка, пока я набирала код домофона.
— Какая?
— Посмотри. Когда ты приходишь домой поздно, папа похож на эту букву. Он ставит руки в боки… Как называется эта буква?
— А-а… — догадалась я. — Это буква «фэ». Проходи уже давай.
Сашка понимающе кивнула и прошла в подъезд.
Ваня
Эля не похожа на тусовщицу, всеобщую любимицу, самую популярную девчонку школы. В друзьях у нее ходили в основном парни, одноклассники, а подруга была только одна.
В друзьях — не больше пятидесяти человек. Последний раз она загружала фотки еще в прошлом году. Последний раз заходила на страницу неделю назад, с мобильного телефона.
Каждый день на большой перемене мы встречались в столовой, покупали себе горячие пирожки и садились за первый столик у окна.
Нас часто видели вместе, ведь мы почти не расставались, даже после школы. Вместе гуляли по первому этажу, вместе ходили завтракать, вместе возвращались домой после уроков.
Вечерами вместе выгуливали своих собак у школы. Мы сидели на желтом лабиринте в школьном дворе, а наши собаки носились по футбольному полю, отнимая друг у друга толстую обкусанную палку.
— Ничего, что я сегодня при всех запрыгнула тебе на шею? — спросила она, снова кидая палку собакам.
— Мне понравилось.
— Правда?
— Конечно. Это было здорово.