— Кто тебе из них больше нравится?
Я пожал плечами. Все пять девушек были мне абсолютно параллельны. Данил понимающе посмотрел на меня, потом вырвал из тетради листок бумаги. Порвал его линейкой на пять клочков и на каждом написал по имени девушки. Потом вытащил из-под стола мою старую ушанку и смахнул туда рукой бумажные комки. Встряхнул ее хорошенько и сказал:
— Открой рот, закрой глаза… тьфу ты, запутал совсем! Закрой глаза и тяни бумажку.
Я послушно закрыл глаза и протянул руку.
— Возможно, это твоя судьба, — еле сдерживая смех, добавил друг. — Ну, кто у тебя там?
— Таня, — прочитал я, развернув бумажку.
— Проблема решена, — заключил Даникс. — Пиши ей.
На аватаре фото: девушка в облегающих штанах и коротенькой майке стояла у стены, красиво выгнула спину, кокетливая улыбка в камеру. «Может быть, может быть…» — задумался я. В профиле у Тани было написано «Отдам сердце в добрые руки», а снизу десяток дурацких ванильных цитат. Например, «А у вас бывает такое… что перед сном вы лежите и представляете, как гуляете вместе, целуетесь, смеетесь и что вы счастливы?», или «Хочу влюбиться, чтобы хоп, и навсегда», или «Все люди, как люди, а я твое счастье». Дальше я читать не стал. Сейчас каждая третья такая.
Я ответил Тане, предложил встретиться, погулять и пообщаться. Выразил надежду, что будет очень весело. Договорились на завтра в три часа, пойдем гулять на ВДНХ.
* * *
Приехал к метро, ищу ее глазами. Вот же она. Не очень высокая, худая, черные волосы до середины спины, красиво растрепаны, смуглая кожа. И каблуки. Каблуки огромные. Как они только ходят на таких? Это же чистый садизм.
Стоит спиной. Кожаная куртка, синие джинсы, руки в карманах. Все именно так, как мы договаривались.
— Тань, привет! — говорю, трогаю за локоть и захожу вперед.
— Чего? — недовольно ответила девушка, вынув белый наушник из правого уха. Как будто к ней каждую минуту кто-то подходит и лезет с дурацкими вопросами.
— Извини, я ошибся, — сказал и отошел.
Девчонка невозмутимо вернула наушник на место и принялась копаться в мобильном. А она ничего. Может, даже круче этой Тани. Не строит из себя няшку. Нормальная такая. Я бы с такой замутил, наверное.
— Вань, это ты? — сладкий девчачий голос. Повернулся — стоит ванильная дурочка. Смуглая, черноволосая, с пухлыми губами. Хорошенькая до невозможности.
— Привет! — улыбаюсь.
— Привет, — отвечает, опускает глаза, хлопает ресницами. Ах какие мы стеснительные. Кажется, я ей понравился. Хорошая девочка, но с такой помрешь с тоски за неделю. Вряд ли у нас что-то получится, я уже сейчас вижу.
Меня предупреждали, что такое сайты знакомств. Можно потратить годы на поиски, сходить на сотню свиданий, но так и не найти ту самую или того самого. Нужно быть готовым, что на это уйдет много времени и сил. Возможно, будет много разочарований.
— Как дела? — спросила она. — Как выходные?
— Бодрячком, — лучшего ответа я не придумал. — А у тебя?
— Хорошо, — улыбнулась Таня.
Идем дальше, молчим. Офигеть, как весело. Зазвонил мобильник: «…знать бы хотя бы, где ты, с кем ты, тепло ли там, на твоей планете, слать бы тебе конверты, как Кай Герде кубики изо льда прямиком в никуда…»
Знакомая мелодия, но совсем незнакомый номер.
— Да, — ответил я.
— Але, это Ваня? — совсем незнакомый девичий голос.
— Да, это я.
— А Танюха с тобой?
— Э-э… ну как бы да.
— Можешь дать ей трубочку?
Я удивленно протянул ей трубку со словами:
— Это тебя.
Таня же не удивилась.
— Але, да, зая, это я. Ага, ага. Да. Буду дома, позвоню, — сюсюкала Таня. — Все хорошо, не волнуйся, он не маньяк.
«Спасибо, до свидания!» — по-другому не скажешь!
Молча забираю мобильник. Буду думать, как удалиться с этих сайтов знакомств. Сходил, называется, на свидание. Вот Данила ржать будет.
А вот это было все-таки лучше:
— Девушка, можно с вами познакомиться?
* * *
С нашей первой встречи прошло меньше недели. Таня преследует меня.
Шлет бесконечные эсэмэски: «Пливет, малыфф! Как деля? У мну халасо…»
Атакует меня «Вконтакте».
Таня Ванильная:
«Привки! Мну только что сфоткалась в ванной. Как я тебе, мась?: —))) Пойдем седня гулять?»
Фото ужасное. Наверное, сама себя на мобилу снимала. Я думаю, в этом нет ничего плохого. Мне кажется, каждый второй человек хотя бы раз пытался сам себя сфоткать. Даже я иногда сам себя фоткаю. Не в ванной, правда. Выйду, бывает, на балкон, сострою физиономию из серии «знойный мачо», приподниму бровь и нажму на кнопку. Надеюсь, эти фото никто не увидит.
Так вот, Таня.
Обижать ее мне совсем не хочется, но и восхищаться ее красотой было бы нечестно. Поэтому я тупо отвечаю, что фотка почему-то не грузится, инет третий день глючит, а на канал мы гулять сегодня не пойдем, потому что всей семьей едем к бабушке в другой город. На все выходные.
Да, я отмазываюсь. Не хочу, не могу встречаться с Таней, а сказать ей об этом прямо — не хватает духу. Даникс хотел помочь и написать ей от моего имени, но я отказался. Сам что-нибудь придумаю. Например, не буду отвечать на ее сообщения или обижу ее своим невниманием.
Таня тем временем комментирует мои фотоальбомы «Вконтакте». Вот тут я, например, на свадьбе у сестры в прошлом году. На мне костюм и галстук. Серега говорит, девчонкам нравятся такие вот парни — в стильных костюмах, и настаивает, чтобы я ходил так в школу. Мол, надену этот костюм — и все девчонки будут мои. Было бы неплохо, да.
Таня Ванильная
«Серьезныш: —))))))))))»
Или вот так:
«Масеныш!: —))))))))))))))»
А бывает и так:
«Пупсеныш!!!: —))»
Ну и не без этого:
«Любимка мой! Чмафф!: —))))))»
Мне неудобно за нее. Такие же чувства я испытываю, когда смотрю кино и кто-то из героев попадает в неловкую ситуацию. Хочется закрыть глаза и заткнуть уши, а еще лучше — просто переключить канал. Очень противное чувство.
Я нажимаю «удалить» под каждым ее комментом и ухожу в oфлайн.
Я скучаю по Эльке и боюсь признаться самому себе — я ищу кого-то, чтобы отвлечься, а на самом деле жду, что вдруг, однажды, Элька передумает и вернется — будет просить прощения, и я прощу ее. Наверное. Обниму и прощу.
20 октября- 1 ноября
Наташа
Субботу мы проводили в ТЦ «Охотный ряд». Настя остановилась у одного из обувных магазинов, схватила Нинку за руку и потащила внутрь.
— Ой, глянь, какие классные… — восхищенно шептала Настя, беря в руки леопардовые ботильоны на тонкой шпильке.
— О-о-о-ой… — донесся голос со стороны кассы. Две девки, года на два-три старше нас.
— Детский са-а-а-а-ад… — гнусавила первая, нарочно растягивая слова. — Штаны на ляа-а-а-амках!..
— Как интере-е-е-есно-то!.. — соглашалась вторая.
Хоть они и шептались, мы все слышали. Настя с Нинкой изумленно переглянулись и подмигнули друг другу. Настя схватила второй ботильон и начала бурно восхищаться.
— Ааай, посмотри какие кла-а-а-а-асные! — сходила с ума Настя и совала под нос Нинке обувь. — Су-у-у-у-упер! Такие прико-о-о-ольные!..
— Ага, посмотри сюда! — Нинка протянула ей замшевый ботинок и тыкнула пальцем в каблук. — Посмотри, как клево-о-о-ово!!! Офиге-е-е-е-еть! Я просто тащу-у-у-усь!.. — вздыхала она, еле сдерживая хохот, переходящий в лошадиное ржание.
Нина и Настя издевались еще пять минут. Девки у кассы примолкли и только злобно смотрели на них. После они расплатились за покупки и испарились из магазина.
Тем временем мы аккуратно поставили обувь на место. Настя чуть было не расцеловала ботильоны для большего эффекта. По-идиотски смеясь и держась за животы, Настя и Нина выбрались наружу, так ничего и не купив.
— Девчонки, мы ненормальные! — сказала Настя, переводя дыхание. — Только мы могли до такого додуматься! Я просто хотела показать ботильоны, которые мне понравились, — серьезно продолжала она. — Я что, не имею права показать обувь?
* * *
Чего хочет девушка?
Нина хочет выучить английский настолько хорошо, чтобы он стал родным. Перепрыгнуть языковой барьер и общаться на равных с Сэмом.
Нина скорее купит еще один англо-русский словарь на тысячу с лишним страниц, чем потратит деньги на очередную кофточку, десятые джинсы или новую помаду, которую я в свои неполные семнадцать лет до сих пор не умею подбирать.
Мы с Настей недавно сказали, что ей надо лечиться, но Нина ответила, что все в порядке — лучше одержимо учить иностранный язык, чем фанатеть от «Сумерек» и слушать Бибера.
Нина живет с родителями, младшим братом, кошкой и ручной крысой.
Димка младше ее на два года, учится с нами в одной школе, всегда палит, когда она списывает домашку по геометрии, и требует сотню за молчание. Приходится платить со словами: «Вали отсюда!» — хоть и жалко. Одна домашка — сто рублей, а десять домашек — это уже русско-английский словарь внушительных размеров.
У Нинки две большие любви — Сэм с фейсбука и английский язык.
Последнее время Нина полюбила заходить в мужские отделы популярных магазинов, ходить среди вешалок, трогать руками большие уютные толстовки, просторные футболки и свитера. Наверное, она представляла, что когда-нибудь сможет подарить Сэму — вот эту кофту, например, с теплым капюшоном и карманом на животе.
Задумчиво смотрит, прикладывает к себе, смотрит размер на вороте. Мне кажется, Нинке грустно. Она выбрала простую серую толстовку на «молнии», самого маленького мужского размера и направилась к кассе. Мы с Настей подтянулись за ней.
Впереди нас — влюбленная пара. Мерзкая, как и все влюбленные пары в самом начале отношений, когда они не могут оторваться друг от друга и постоянно целуются. Как их только не тошнит друг от друга?
— За-а-ай, ну дава-а-ай, возьмем эти шортики? — тянула лохматая девушка с неровно обесцвеченными волосами и смотрела на парня глазами Ослика, которого Шрек не хочет брать с собой на прогулку. — Ну, ведь кла-а-асные, смотри… — сует ему почти под нос вешалку с драными джинсовыми шортами.
— Нет, зай, давай не будем, — строго отвечал ей парень, вешая штаны обратно.
— Ну, почему-у-у? — девушка повисла на руке парня. — Зай, а что мне тогда носи-и-ить?
Парень не ответил.
Мы втроем переглянулись, поняв друг друга без слов.
— Зачем тебе эта кофта? — спросила Настя Нину.
— Сама буду носить, — ответила Нина. — Скоро зима, а кофта большая и теплая.
— Этот неловкий момент, когда парень дает тебе свою толстовку, а она тебе мала, — задумчиво сказала я. Нинка ответила мне лишь хмурым взглядом.
Настя протянула руку и задумчиво погладила серый капюшон мужской толстовки. Она ничего не сказала, но я знала, о чем она подумала.
* * *
Настя обожает животных. Она готова тащить домой каждого бездомного кота, что встречается ей по дороге, помогать каждой больной собаке и искать добрые руки для каждого брошенного хозяевами зверя.
— Вчера шла в магазин вечером, снег пошел… — рассказывала Настя. — У крыльца сидел мопс, дрожал от холода. Потерялся, наверное, или оставили. Подумала, если обратно пойду, а он все еще будет сидеть, возьму его с собой.
— Ты неисправима, Насть, — вздыхала Нинка. — У тебя же кот. Так ты взяла его?
— Да, он сидел там. Сказала ему, пойдешь со мной. Он будто понял и пошел рядом.
— Что думаешь теперь делать?
— Если хозяин не найдется, выложу «Вконтакте». Может, возьмет кто.
— Фотки есть? — спросила Нина.
— Конечно! — обрадовалась чему-то Настя и полезла за телефоном. — Вот он.
— Ути какая лапа, — засюсюкала Нинка. — Какие черные глазки, какой плюшевый. Как можно было забыть такого под дождем?
Я не люблю людей. Особенно тех, кто бросает животных. Это еще хуже, чем предать друга. Месяц поноют и заживут как раньше, а домашний кот, оказавшись на улице, не проживет и года.
А что же я? Когда я закрываю глаза, я представляю, что веду прогноз погоды или вечерние новости на Первом канале. А иногда мне хочется работать на орбитальной космической станции. Еще я бы хотела снимать кино. Авторское кино, или арт-хаус, или меланхоличные драмы, оставляющие нежно-горькое послевкусие. Я не знаю, чего хочу. Желания меняются каждый день, иногда повторяются, что-то забывается. Остается только — прогноз погоды, космос и кино.
А еще остаются мысли о К. и о нашей прошлой осени. Если я чего-то сейчас и хочу, так это увидеть его.
Мы были мерзкими, как и все влюбленные пары в первые три месяца.
Если уж и быть мерзкой, то только с ним.
* * *
Мы гуляли по второму ярусу Манежной площади, откуда можно было видеть сказочные скульптуры уже неработающих фонтанов. Рядом с Иваном-дураком и Царевной-лягушкой пряталась влюбленная парочка.
— Нашли место! — ворчала Нинка.
— Завидуй молча, — прошипела я и тише добавила: — Стерва.
— Я боюсь за этого парня, — объяснила Нина. — Смотри, как он зажал ее в углу. Сейчас он ее поцелует.
— Надеюсь, она превратится в лягушку.
— Надеюсь, он тоже.
— Да ну вас, девчонки, — не понимала Настя. — Злые вы какие.
— Какие же мы мерзкие, — начала смеяться Нинка, чуть позже к ней подключилась я, после меня и Настя.
* * *
Воскресным утром я зашла в полупустой трамвай, уткнулась лбом в стекло и закрыла глаза. Всего сорок минут, и я буду на конечной.
Сегодня ровно год, как мы познакомились.
Когда до конечной оставалось две остановки, к горлу подступил ком. Сдавленная боль отдавала в виски, стало трудно дышать. Ни выдохнуть, ни вдохнуть. Внутри сжималась пружина. Все сильнее и сильнее. Кажется, что сильнее уже некуда, но она все сжимается и сжимается, давит со всей силы и злости. Хочется кричать. И плакать. Кричать проще. А плакать не получается. Удушье без слез. Моя личная вспышка психологического ада.
В такие моменты хочется уже добить себя вконец. Прореветься, вдохнуть, отдышаться и успокоиться. Только вот чем себя добить?
Лучше всего помогают песни. У меня даже есть специальный плейлист — личный сборник самых унылых и душераздирающих песен. Вот, например, Доминик Джокер «Если ты со мной». Выбираю, нажимаю «play».
Через минуту, когда трамвай остановился у «Иль Патио», я открыла сумку и достала солнечные очки. Я всегда ношу их с собой, несмотря на то что лето закончилось больше двух месяцев назад.
Слезы потекли, медленно и лениво. Защипало глаза. Я надела очки и посмотрела на свое прозрачное отражение в окне, незаметно смахнула слезу.
Точно так же я плакала в трамвае 17 в середине января. Точно так же прятала глаза под солнечными очками. Возможно, я выглядела дурой — солнечные очки в минус пятнадцать. Но я считала, что лучше выглядеть дурой, чем показывать свои слезы.
Я вышла на конечной, прошла мимо кирпичного кафе с вывеской «Пончики», перешла дорогу напротив усадьбы Останкино и зашла в парк.
Начало ноября, ближе к середине. Осень уже не была золотой. Осень была уже зимой — судя по тому, как мерзли мои руки, сжатые в кулаки, спрятанные в карманы прошлогоднего пальто, что не грело.
Закрыв глаза, я запрокинула голову и подняла руки, ощутила холодное и влажное движение осеннего воздуха на пальцах. В ушах пел на «повторе» Доминик Джокер, а я медленно кружилась в этой ледяной, хмурой и бесконечно одинокой осени, одинокой без тебя, К.