– А в школе нельзя, – заявил старший дежурный.
– Почему? Только потому, что до меня в бахилах тут никто не ходил?
– Да.
– Понятно. – Гликерия с сожалением вздохнула. – Значит, не пустите и в них?
– Нет.
– Тогда позовите мою классную руководительницу.
Дежурные снова переглянулись. До звонка на урок оставалось меньше пяти минут. Никому не хотелось идти за учительницей. Ведь наступала долгожданная пора: отлов опоздавших и запись замечаний им в дневники. Это считалось самым приятным развлечением дежурных.
Гликерия не знала об этом, но поняла, что её просьбу выполнять не собираются. Она обернулась, обвела глазами толпу и, увидев знакомое лицо, обратилась к Сашке Макушеву:
– А сбегай, пожалуйста, за нашей учительницей.
И Сашка побежал. Оля проводила его взглядом и осталась ждать в толпе – обязательно надо было узнать, чем всё кончится. Первым уроком всё равно была физика, и если Марина Сергеевна придёт сюда, то через дежурных Оле удастся прорваться вместе с ней.
* * *Марина Сергеевна появилась одновременно со звонком. Она прогнала всех глазеющих, но Оля и Сашка остались возле неё – а мало ли что классной руководительнице понадобится: куда сбегать, кого позвать. Дежурные не решились их трогать, а учительнице стало не до них.
– Пожалуйста, Марина Сергеевна, выслушайте меня. Я хочу понять, почему меня не пускают на занятия, – обратилась к ней Гликерия. – Я забыла сменную обувь, но эти бахилы вполне сегодня могут заменить её. Ведь если ими пользуются в медицинских учреждениях, значит, считается, что они вполне могут защитить окружающих от возможных бацилл и микробов, которые теоретически я могу принести на уличной обуви. А значит, я не нарушаю санитарно-гигиенических норм и не нанесу вреда никому из учеников и учителей, правильно?
– Да…
– Ну тогда дежурные вполне могут меня пропустить на занятия.
Марина Сергеевна с головы до ног оглядела свою новую ученицу. Всё те же гладкие волосы, стянутые в два хвоста простыми резинками, тёмные глаза под тонкими бровями, совсем маленький рот – как у персонажа японских мультфильмов, недлинное чёрное платьице, высокие, почти до колен, шнурованные ботинки. И на них комические синие пакеты, так называемые бахилы… Марина Сергеевна сама недавно посещала поликлинику – и, чтобы попасть к врачу, нужно было купить в гардеробе и надеть на ноги точно такие же средства защиты. Так что к новенькой не может быть никаких претензий – санитарно-гигиенические нормы она в своих бахилах действительно не нарушает. Да ещё и молодец – нашла оригинальный и грамотный выход из ситуации. Только вот… Почему-то не хотелось девчонку хвалить – на такой мысли поймала себя учительница. Да, не хотелось. Снова колыхнулась в душе Марины Сергеевны смесь раздражения пополам с завистью. Захотелось поддаться этим чувствам – и отправить оригиналку домой за сменной обувью. Чтоб не забывалась. Но Марина Сергеевна вовремя увидела, как двое её учеников стоят и смотрят – а потому поспешно скомандовала: «Пусть идёт на урок» и махнула рукой дежурным – в значении «расступитесь».
– Спасибо! – благодарно улыбнулась новенькая. Пожав плечами, с улыбкой прошла мимо строя дежурных. И зашуршала своими пакетами по коридору.
А Марина Сергеевна шагала вслед за ней и смотрела девчонке в спину. По спине хлопал потёртый кожаный рюкзачок, колыхались блестящие волосы, перехваченные резинками. Высокие ботинки, которых у Марины Сергеевны не было ни сейчас, ни в подростковом возрасте, уверенно и независимо ступали по линолеуму. И даже нелепые синие шуршуны не делали их хозяйку смешной или жалкой.
* * *Урок прошёл скомканно. И хоть ребята этого и не заметили, Марина Сергеевна то и дело отвлекалась и задумывалась. А как только он закончился, поспешила в секретариат. Там хранились личные дела учеников. И пока длилось «окно» между её занятиями, Марина Сергеевна с большим интересом, словно художественное произведение, принялась изучать документы Гликерии. Кто она такая, откуда взялась, почему, ничего особенного не делая, она смущает учеников и даже учителей? Так, вот оценки за предыдущие классы и первую четверть этого года. А вот за прошлые годы. Очень неровные – тройки по некоторым предметам вроде геометрии, алгебры и физики, стабильная пятёрка по русскому языку, географии и английскому, то пять, то четыре по истории и биологии. Остальные регулярные четвёрки. В младших классах ещё неизменные пятёрки по природоведению, физкультуре и музыке. Вот графа сведений о родителях. И – ничего… Ни имён, ни профессий, ни контактных телефонов. Как так получилось, почему прохлопали этот момент, когда её принимали в школу, – непонятно. Интересно – это потому, что её семейка что-то скрывает? Или всего лишь информацию не внесли из-за обычной спешки?
… – Зайди в кабинет физики после уроков, – дождавшись окончания биологии в своём девятом «А» и появляясь среди развесистых фикусов и заспиртованных козявок, скомандовала Гликерии Марина Сергеевна. – Я хочу с тобой поговорить.
– Хорошо, – без проблем согласилась новенькая.
Марина Сергеевна, видимо, не ожидала, что так быстро закончится разговор. Настроилась, вероятно, на пререкания и вопросы: «А зачем? А что я сделала?» Гликерия посмотрела на неё ясными глазами и, не увидев, что учительница хочет продолжить диалог с ней, прошла мимо и скрылась в глубинах коридора.
А Марина Сергеевна осталась. Постояла, посмотрела на то, как ученики выбираются из-за парт, взяла у учительницы биологии классный журнал девятого «А», крутанулась на каблуках и широкими шагами ушла из кабинета.
Ученики переглянулись. Их добрая учительница, которая была практически своя в доску, вдруг заговорила так официально и жёстко. Чем же новенькая её успела достать? Неужели шуршалками-бахилами? Вряд ли – ведь они такие смешные. Гликерия настолько забавно – с серьёзным ответственным видом – их разглядывала и поправляла, что многим тоже очень хотелось заявиться на уроки в таких же. Даже удивительно, что никто раньше до такого не додумался. Ну неужели Марина Сергеевна будет ругать новенькую за это?
– Вряд ли… – с уверенностью заявил Сашка Макушев. – Тут точно что-то другое.
Оля, Сашка и примкнувший к ним Димка Савиных двигались по коридору в направлении кабинета математики.
– Мы чего-то не знаем?
– Возможно.
– А может, просто до Марины дошла информация о том, как она уделала Комкова? – предположил Димка.
– Тоже возможно.
– Интерес-с-сный она персонаж… – протянул Димка. – Вот бы за ней просто последить: куда она девается, откуда появляется. И вообще чем занимается. Кто они вообще такие, эти готы…
Сашка и Оля переглянулись. И рассказали ему свой план шпионских действий. Савиных обрадовался и охотно включился в игру.
– Подслушивать, конечно, нехорошо, – задорно подмигнул он. – Но мы же хотим получить объективную информацию…
* * *И они подслушали.
– Марина Сергеевна, пожалуйста, извините. Но если ничего серьёзного, то можно мы отложим наш разговор – перенесём его на какой-нибудь другой день? Внезапно выяснилось, что я очень тороплюсь. Если вы не против, конечно. Скажите – вы хотите поговорить со мной о чём-то важном – или оно действительно подождёт?
Вот что раздалось из-за двери кабинета физики, когда она закрылась за новенькой. И… В ответ послышался невнятный растерянный лепет Марины Сергеевны. Савиных, припавший к узкой щели между дверью и дверным косяком, отпрыгнул, крикнул Оле с Сашкой: «Шубись! Идёт!» И все трое спрятались за поворотом.
Гликерия выскочила из кабинета и быстрыми шагами, почти бегом, бросилась к лестнице. Группа любопытных преследователей побежала за ней – но на благоразумном расстоянии. И зря – потому что это дало возможность новенькой быстро одеться, выскочить на улицу и скрыться в большой чёрной машине, которая поджидала её у обочины. Машина тут же, конечно, умчалась.
Так что Сашкин скутер не понадобился.
– Ничего, – утешил Димка Савиных. – Так даже интереснее. Тайна интригует. Я тоже завтра на каком-нибудь транспорте приеду. И мы узнаем, что это за девочка и где она живёт!
– А если она снова будет не на скутере, а на машине уедет? – поинтересовалась Оля.
– А мы затаимся в засаде. И на следующий день опять приедем на скутерах. И ещё на следующий. Шпион должен уметь ждать.
Оля и Сашка согласились.
Глава 5
Нелюдимо наше море
И на следующий день всё получилось! Гликерия появилась на скутере – троица шпионов отметила это. А значит – можно будет спокойно заняться слежкой. Димка сдержал слово – смог подготовиться к этому мероприятию и приехал на довольно раздрыганном, но боевом мопеде. Правда, его задор подпортил Костик Комков, который, увидев, как Савиных катит своё транспортное средство к месту парковки, пошутил:
– О, и ты тоже, к зиме поближе, решил освоить мопед? Стильно. Я смотрю, у вас весь класс в маразм впадает. Плагиат дури…
А ведь действительно – в течение нескольких дней в школу пришла мода являться на скутерах и прочем лёгком автотранспорте. Дорожная наледь перестала смущать – да и к тому же снова потеплело, подул влажный ветер, так что рассекать бывшие застывшие, а теперь полноводные лужи было очень здорово. Скоро на хозяйственном складе не осталось места для парковки, и завхозу пришлось открывать для юных автовладельцев гараж столовой, в котором обычно стоял школьный грузовичок. Грузовичок весь рабочий день мотался, подвозя в столовую завтраки и обеды, так что его жилище оставалось свободным. Сейчас там ожидали своих хозяев мотороллеры всех цветов и моделей, один мотоцикл. И теперь туда заезжал Димкин конь.
Потеснив тощего семиклассника, любовно поглаживающего перед разлукой на долгий учебный день бока своего новейшего скутера, Савиных подмигнул Оле и Сашке. Ему было явно не по себе от неодобрительных слов старшего друга. Оле захотелось его поддержать. Но Димка сам принялся их смешить, строить догадки по поводу того, где может обитать их готическая одноклассница и чем там заниматься. Так что в школу все трое вошли весёлыми. И в предвкушении интересного приключения.
На уроках Оля то и дело останавливала взгляд на новенькой. Та вела себя как обычно – спокойно и расслабленно, получила двойку по геометрии, потому что у доски возле недорисованных треугольников выступила крайне посредственно. Гликерии никто не подсказал, да она и не просила. Посмотрела на треугольники с помеченными буквами сторонами и украшенными скобочками углами – и призналась учительнице, что не готова сказать о них ничего путного. Двойку приняла как должное, уселась за парту, трогательно сморщила лицо, вздохнула и почесала нос. На этом её переживания и закончились. Оля, не отрываясь, следила, как Гликерия наклонилась и подняла с пола рюкзак. Интересно, что она оттуда вытащит? Оле тут же представилось, что это будет пузырёк с кровью. Новенькая обмакнёт туда перо чёрного ворона и начнёт писать, душераздирающе скрипя, в тетради из человеческой кожи… Ну или из телячьей – всё равно страшно. Что писать? Проклятия до седьмого колена учительнице математики и всему роду её.
Но это оказался всего лишь коммуникатор. Гликерия быстро набрала в нём что-то, скорее всего, ответила на письмо, прикрыла его учебником и остаток урока просидела, равнодушно глядя на доску, по которой щёлкала указкой доказывающая теорему за теоремой неутомимая учительница.
Кто же она – эта новенькая? Готичка или ведьма? Оля хоть и плохо разбиралась и в тех, и в других, но понимала, что это весьма разные явления. А может, Гликерия и то и другое одновременно? И возможно ли вообще такое? Как бы узнать?.. Оле было очень, просто очень интересно. Тайна по-прежнему притягивала. Даже не по-прежнему, а ещё сильнее, чем раньше. Ну так кто же новенькая? Оба имиджа манили – один своей таинственностью, другой роковой возвышенностью, некой избранностью отверженных. Оля хоть подумала об этом словами попроще, но безотчётно чувствовала именно так – и роковую возвышенность, и избранность. Ей самой захотелось стать или всесильной колдуньей, перед которой уважительно робеют окружающие и которая может по своему усмотрению вертеть так и эдак людскими судьбами, или девушкой-готессой – мрачная таинственность которой скрывает тонкую трепетную душу.
К концу занятий, с приближением начала операции, Оля стала сомневаться. А хорошо ли, думала она, вот так вот следить за человеком? Разве приятно, когда за тобой подглядывают? Этим вопросом она задавалась даже на самостоятельной работе по английскому, отчего была весьма невнимательна и явно могла рассчитывать не больше чем на тройку. Но обыденная жизнь, когда дела повторяются изо дня в день, а события известны далеко вперёд, стала казаться невыносимой. А тут намечается небольшое приключение. Конечно, небольшое. И безобидное! Да – ничего такого нет в том, чтобы съездить посмотреть, где живёт человек. Так убедила себя Оля – и эта мысль вполне успокоила её и примирила с происками слишком уж щепетильной совести.
А ещё к концу занятий возле Оли и Димки Савиных, который случайно оказался рядом с ней, материализовалась Татьяна Огузова. Её чуткое ухо ловило любые изменения и колебания.
– Чего это вы объединились? – хитро прищурившись и поглядывая то на Олю, то на Димку, поинтересовалась она. – Давайте колитесь.
– С чего ты взяла?
– Колитесь-колитесь, я не отстану…
И ведь не отстала. Как Оля, Сашка и Димка следили за новенькой, так Татьяна с изяществом танка преследовала их. До самого гаража преследовала, и не на расстоянии, а прямо-таки вплотную – повиснув на локте у Оли и хватая за рукава то Макушева, то Савиных. Она выжимала информацию по капельке и выжала практически всю. Последние вопросы Татьяна задавала уже сидя на мопеде позади Димки и держась за его куртку.
Так что любителей разгадывать чужие тайны стало четверо.
И они помчались. Гликерия тут же заложила курс в сторону центра города. Сашка с Олей, а следом за ними Савиных и Огузова двигались метрах в пятидесяти позади неё. По счастью, им не пришлось стоять ни на одном из светофоров – транспорта было немного, так что, если бы они остановились на перекрёстке, новенькая легко бы их заметила. Миновав центр, Гликерия устремилась в сторону завода плодоовощных консервов, покрутилась там, несколько раз оказавшись в тупиковых ответвлениях дороги или перед закрытыми воротами, – и снова чудом преследователи успевали затаиться или свернуть, так что проезжавшая мимо Гликерия их не видела.
Наконец она обогнула промышленный район, узкими улицами частного сектора промчалась до заваленных мусором пустырей. И покатила в сторону моря. Дорога скоро свернула в противоположную морю сторону, так что чёрный скутер, рыча и трудолюбиво упираясь, мчал по кочкам. И всё к морю, к морю.
В чистом поле (вернее, на весьма замусоренном, но открытом взору пустыре) деваться было некуда. Преследователи остановились.
– Давно было понятно, что она не домой едет! – с досадой дёрнув головой, воскликнул Димка.
– Ну а куда? Всё равно же интересно! – ответила ему Татьяна.
А действительно – куда? Гликерия уезжала всё дальше и дальше. Скоро она съедет с холма, и её вообще не будет видно.
– Ну чего ж делать – поехали! – решительно скомандовал Сашка. – В такую даль пёрлись. Уж посмотрим.
– А заметит? – ахнула Оля.
– Ну, заметит так заметит!
С этими словами Сашка забрался на своего Горбунка (так по дороге назвала его временного друга Оля). Димка и Татьяна уже вырвались вперёд. Взревел и Сашкин конь.
Погоня продолжилась.
Вот она, Гликерия, показалась. Она медленно ехала над морем по краю обрыва. Сильный ветер давно сорвал с её головы тяжёлый капюшон, но волосы Гликерии не развевались, как в фильмах и клипах. Они были заплетены в косы, впечатления не создавали, но зато и не мешались. Оля представила, как это было бы неудобно: при любом изменении ветра они могли бы попасть в глаза, загородив обзор – как раз в тот момент, когда решается проблема жизни и смерти, когда нужна точность и чёткость. Или запутались бы где-нибудь. Непрактично. А любой, кто собирается на рисковое дело, должен учитывать такие помехи – жалко только, что киногерои об этом не задумываются. Сама Оля была в плотной шапке – она успела понять, что такое скорость, ветер и холод.