Я поворачиваюсь к нему. - Нет, - говорю я в отчаянии. – Ничего из того, что ты делаешь никогда не заставит меня чувствовать некомфортно.
Его щёки краснеют, и улыбка появляется в уголке рта. - Я должен пойти проверить Бейли.
Она действительно плачет, сердито, требовательно.
Я глотаю и избавляюсь от этого тяжёлого, похотливого чувства. Может, это и к лучшему, что нас прервали. Мы не могли просто прямо здесь спрятаться и сделать это на столешнице его брата.
Я оглядываюсь.
Или могли бы?
Нет. Точно нет. Сэм мог вернуться домой в любой момент, и нас бы поймали. Я не хочу дать повод Сэму ненавидеть меня ещё больше.
Мы поднимаемся в комнату к манежу Бейли. Она встаёт, тянется к своему папе, когда видит его. Это самая восхитительная вещь в мире. Точно папина дочка. И он такой милый с ней. Просто есть что - то сексуальное в мужчине, держащем своего ребёнка.
Он берёт её на руки, и они садятся на пол. Слёзы Бейли останавливаются. Она скорее всего помнит меня, потому что тянет свою маленькую ручку в мою сторону. Я беру её и сажусь рядом с ними.
- Вау, она очень придирчива к людям, она позволяет находиться рядом с собой только мне, - Диакон говорит. - Она такая территориальная. Ты ей действительно нравишься.
Я скрещиваю глаза, корча смешные рожицы для неё, заставляя её смеяться.
– Мне она тоже нравится.
Он начинает напевать мелодию, колыбельная, которую я помню из моего детства. Мы напеваем вместе. Я ничего не могу с собой поделать. Он улыбается, ободряюще, поэтому я начинаю петь слова, и он подпевает тоже. У него отличный голос, и я всегда пела соло, когда была в школьном хоре, так что я знаю, что тоже хорошо пою. Бейли, похоже, нравится. Её улыбка растягивает пухлые щёчки и она выпускает счастливые булькающие звуки. Через несколько минут она засыпает. К концу песни, она отключилась.
Диакон кладёт её в манеж, а я выхожу из комнаты в тёмный коридор. Это место, где мы вчера стояли, когда он убирал волосы с моего плеча и мы почти поцеловались. Он подходит ко мне, но останавливается, прежде чем приблизиться. Его глаза напряжены, сосредоточены на мне. Они сверкают в тусклом свете, прося чего – то большего. Я шагаю к нему, давая знать, что я готова. Я хочу этот поцелуй больше, чем что - либо в своей жизни.
Только, вместо того, чтобы приблизиться, он делает шаг назад. Он колеблется. Что я сделала не так? На кухне казалось, что он действительно хотел меня. Я так запуталась сейчас. Я знаю, что если мы поцелуемся, или если пойдём дальше, это может изменить динамику отношений между нами. Всё может испортиться. Может, он боится, что если мы будем спать вместе и всё изменится между нами, то некому будет позаботиться о Бейли, когда он уходит на работу. Я не могу винить его. Я знаю, как трудно найти того, кому можно доверить присмотр своего ребёнка.
- Мне нужно идти на работу, - говорит он, его голос колеблется, как будто он на самом деле не хочет уходить.
Я хочу сказать, чтобы он остался со мной, но я не хочу, чтобы у него были неприятности на работе. Я не хочу быть эгоисткой.
- Конечно. Не волнуйся ни о чём.
- Как ни странно, я не беспокоюсь ни о чём, зная, что ты следишь за моей дочерью. Я всегда беспокоился о ней иначе, но вижу она в надежных руках.
Эти руки способны на другие вещи, а не просто на присмотр за детьми. Они способны сделать его счастливым. Я хочу показать ему это. Я хочу сказать ему это, но я не могу. Не без изменения отношений между нами, которые могут быть не навсегда.
Он уходит на работу. Я наблюдаю за ним из окна, как он выезжает из подъезда и направляется вниз по дороге. Как только он скрылся из виду, я иду в его комнату. Все эти годы мне было интересно, что там. Мне нужно это увидеть для себя.
Первое, что я делаю, так это подхожу к окну, где видна моя комната. Так что вполне возможно, что он следил за мной прошлой ночью. Там отпечатки пальцев. Он смотрел на меня и коснулся окна?
Я оглядываюсь на остальную часть комнаты. У него огромная двуспальную кровать с синей простынёй и сочетающимся одеялом. Такая холостяцкая комната. Очень мало украшений, и всё мягкое, темного цвета. Скинув свои ботинки, я плюхнулась на его кровать, растянувшись, двигая руками, как если бы я делала снежного ангела на прохладной ткани своего одеяла.
Я чувствую его запах на простынях, мускусный аромат его одеколона, мыло, которое он использует, и гель, который он наносит на волосы. Положив его подушку на лицо, я обнимаю её крепко и глубоко вдыхаю. Я так завелась, что едва могу выдержать это. Раньше я мастурбировала своей подушкой, когда думала о нём. Это было до того, когда я стала достаточно взрослой, для того, чтобы пойти в секс – шопы и купить себе игрушки. Я брала свою подушку и притворялась, что это был он, раздевалась, а затем тёрлась против неё пока, ну, вы знаете. Я искушаюсь использовать его подушку в качестве своей новой игрушки, может взять её себе. Я могла бы взять Бейли, когда она проснётся и побежать к себе домой. Всё, что мне нужно сделать, это надеть на неё наволочку.
Улыбаясь, я снимаю подушку с лица, когда становится слишком жарко. Когда я делаю это, я вижу тёмную фигуру в дверном проёме, моё сердце разгоняется миллион миль в час.
Диакон стоит там, кривая улыбка на его лице.
– Привет, - говорит он.
Покраснев, я спрашиваю – Что ты здесь делаешь? Почему ты не на работе?
Я сижу и начинаю вставать, но он говорит – Нет, оставайся там.
Мне кажется, что у меня проблемы. Как ребёнок, который сделал что-то не так и меня заставили остаться на кровати и не двигаться.
- Я звонил больным, - говорит он, двигаясь к кровати. Ко мне. Моё дыхание убыстряется.
- Я не мог перестать думать о тебе. У нас есть связь. Я знаю, что ты это чувствуешь.
Я откидываюсь назад, пока не ложусь на его кровать, и теперь у меня перехватило дыхание, когда он наклонился ко мне. Я киваю, потому что мой голос застрял в горле. Он хватает мои руки и поднимает их над моей головой. Выпустив низкий стон, я приветствую эту агрессивную сторону.
Он преодолевает расстояние между нами, до тех пор пока наши губы не касаются друг друга. Сначала это нежный поцелуй. Его губы узнают мои. Они мягкие и нетерпеливые. Он оседает на меня, пальцы скручиваются в моих волосах. Мне нравится, что его тело идеально подходит мне. Наши бёдра и грудь сливаются, как будто мы созданы друг для друга. Я могу чувствовать его сердцебиение напротив меня, двигающееся так же быстро, как и моё. Он кажется таким уверенным, но его сердцебиение наводит на мысль, что он тоже нервничает. Или может быть он так же рад быть со мной, как и я, наконец – то с ним. Я не могу поверить. Что это происходит на самом деле. Все мои юные мечты сбываются, и я стараюсь запомнить это чувство, звук его дыхания, запах, чтобы сохранить все о нём в своей памяти на всегда.
Наши языки встречаются. Конечности переплетаются. Я трогаю его через рубашку, перебираясь всё выше взъерошив его волосы. Его кожа горячая на ощупь, мышцы натянуты. Смотря вниз между нами, я вижу, как он напряжённо пытается выбраться из своих джинсов. Я очень хочу помочь ему. Он встаёт, чтобы дать мне побольше места, я расстегиваю его джинсы и скольжу рукой в его боксеры, задыхаясь, когда чувствую, какой он большой. Как он поместится?
Струйка страха пробегает через меня, когда я думаю о боли в сексе, в первый раз. Особенно с кем-то настолько большим. Я знаю, что это маловероятно, но я не могу не волноваться, что он не поместится.
Каким-то образом ему удаётся спустить свои джинсы одной рукой. Его боксеры скользят вниз по его узкой талии, и я вижу, насколько он устрашающий. Я нервничаю, но в то же время больше возбуждаюсь, чем когда - либо. Его кожа раскалённая и шелковистая. Я держу рукой его плоть, медленно поглаживая. Он издаёт глубокое, мужественное рычание, от которого мурашки по коже.
Как будто я разбудила зверя. Внезапно он срывает с меня одежду, его глаза дикие с похотью. Я тряпичная кукла, согнутая в грубом положении. Эта перемена его дикой стороны и я понимаю разницу между мальчиком и мужчиной - это разные вещи. Мой бывший, Тревор, был ужасной заменой настоящего.
Моей одежды нет в считанные секунды. Он сидит, просто смотрит на меня. Это заставляет меня немного засмущаться, но сосредоточенное выражение на лице позволяет мне знать, что ему нравится то, что он видит, и всё, что я хочу сделать, это доставить ему удовольствие, так что я не зацикливаюсь на себе. Я остаюсь открытой для него, пусть видит всю меня, каждый недостаток, каждую веснушку.
- Ты самая соблазнительная девушка, которую я когда - либо видел, - говорит он глубоким, страстным голосом.
Он целует меня снова, облизывая, кусая мою нижнюю губу, в то время как его руки исследуют мою грудь. Я никогда не знала, какие чувствительные бывают мои соски до этого момента. Каждый раз, когда он щипает один, он посылает завиток молнии вниз к моему клитору, который опух и заброшен, в то время как остальное моё тело получает всё внимание. Но всё в порядке, потому что я знаю, что стоит подождать того, когда он, наконец, будет трогать меня там.
Он берет одну грудь в рот, рыча, как собака с игрушкой, которой не хочет делиться ни с кем. Он властен над моим телом. Я никогда не чувствовала такого желания раньше. Затем он переключается на другую грудь, убедившись, что каждому уделил долю внимания.
Когда он поднимается, говорит – У тебя самые прекрасные сиськи. - Он сжимает один и облизывает вокруг ареола. - И самые симпатичные маленькие соски. - Он поднимает их, держит их. – Это теперь принадлежит мне - он
говорит властно. - Никто не может прикоснуться к ним.
- Всё моё тело – твоё, - говорю я отчаянно. - Я хочу только тебя. Я всегда хотела только тебя.
Он откидывается назад, с любопытством глядя на меня, всё ещё держа мою грудь в руках. - Всегда?
- С тринадцати лет, - говорю я. - Я была безумно влюблена в тебя. Ты, наверное, заметил. Я не очень хорошо скрывала это.
Он смеётся.
- У меня было предчувствие, когда ты каждый раз выходила из своего дома. Я видел, как ты несколько раз смотрела на меня.
Я чувствую, что я краснею, но меня это не волнует. Я хочу, чтобы он знал. - Я была немного одержима тобой.
- Да? - говорит он и целует мой сосок. - Ты фантазировала о том, что мы вместе?
- Все время.
Он всасывает почти всю грудь в рот и начинает сосать и покусывать. Давление между моими ногами нарастает, до тех пор пока я не чувствую, что разорвусь. Когда он отпускает, спрашивает – Что ты представляла в своих фантазиях со мной?
Его рука пробегает по коже внутренней стороны бедра, приближаясь слишком близко к промежности между ног, но он никогда не заходит так далеко. Как будто он знает, через какие муки я прохожу и хочет меня мучить.
Мои руки спускаются к его ягодице. Я спускаю его боксеры до колен, насколько я могу. Он спускает их вниз на лодыжки, и он отталкивает их. Мы оба совершенно голые. Это страшно и захватывающе одновременно. Он обладает удивительной сдержанностью.
Я приближаюсь к нему, но он умудряется удерживать наши бёдра от прикосновения.
- Я представляла, что ты трогаешь меня, - я киваю, - там.
Он улыбается и хихикает.
- Ты имеешь в виду свою киску? - говорит он.
Я краснею. Я не знаю, почему это такое неловкое слово для меня. В конце концов, я взрослый человек. Мне восемнадцать. Но по какой – то причине это всё ещё кажется плохим словом.
- Да, - говорю я. - Моя киска.
Я пробую слово. Это странно. Немного озорное, немного неловкое, но мне нравится это. Чувствуешь себя сексуальной. И я могу сказать, что Диакон перестаёт улыбаться, его черты становятся более резкими, напряжёнными. - Я представляла, как ты пробирался в мою комнату, когда моё окно было оставлено открытым в летние ночи. Ты бы разбудил меня, облизывая мою киску.
Он издаёт низкий звук в горле. Его руки сжали мои груди, сильнее ущипнув соски, пока моя киска не начинает течь повсюду. Я чувствую лужу, растущую на простыне под моей задницей.
- Что ещё, - говорит он шёпотом, когда разводит мои ноги в стороны и сжимает кожу на внутренней стороне бедра, как будто он сдерживается, чтобы не разорвать меня.
- А потом ты бы меня трахнул, - вдруг эти слова вырываются из меня, как будто они всегда были там, в плену, просто ждали подходящего момента, чтобы сбежать. - Ты бы засунул свой член настолько глубоко в меня, что мне пришлось бы прикусить подушку, чтобы не заорать. Когда я слишком громко кричала, ты бы перевернул меня на живот и подтолкнул моё лицо в подушку, как бы трахать меня сзади.
Его руки по - прежнему сжимают мою внутреннюю поверхность бедра, но его лицо выглядит немного ошеломлённым. Он стоит так несколько секунд и я задумываюсь, зашла ли я слишком далеко. Затем на его губах появляется улыбка, озаряя всё его лицо.
- Вау. А я вот думал, что когда молодые девушки без ума от мужчин более старшего возраста, всё дело в хороших ужинах и романтических жестах.
Я улыбаюсь ему. - Это тоже хорошо, - говорю я.
Он смеётся и целует меня в губы, поцелуй становится из медленного в жаркий чувственный . Его губы на вкус так хороши. Пока его губы опускаются вниз по моей шее, его руки двигаются вверх по бёдрам, разводя мои ноги. Он массирует опухшую кожу моих половых губок, щипает и тянет.
Я обнимаю его за шею, толкая мои бедра к нему, ною и шепчу – О, чёрт возьми, - потому что ощущения в моём влагалище становятся более заметными.
- Я хочу почувствовать тебя внутри, - говорю я ему.