Он подвинулся на кухонном диванчике, уступая ей место рядом. Влада деловито обработала сбитые костяшки какой-то мазью из оранжевого тюбика. Попыталась было и перебинтовать, но тут он взбунтовался.
— Но от пластыря тебе не уйти! – изображая чуть ли не воительницу, клацнула зубами она.
— И даже униженные просьбы о пощаде не помогут?
— Не мечтай, Онегин.
— Почему ты зовешь меня по фамилии? – Он и сам не понял, зачем спросил. Какая к черту разница, как она его зовет. Лишь бы не «чуваком» или «бро».
— Потому что... так проще. – Она сглотнула и все-таки пристроила пару липких полосок на руку. Опустила голову, вздохнула. – Спасибо, что вступился за меня... Стас.
— Очень надеюсь, ты сделаешь выводы. И вообще, почему было мне не позвонить? Я бы приехал за тобой.
— Я звонила, но ты сбросил. Несколько раз. – Она подняла взгляд – и его обожгло укором ее травянисто-зеленых глаз. Всего на миг, но стало до дьявола неуютно. – Я подумала, ты чем-то занят. Или кем-то.
«Как обычно», - добавила уже без слов, одним взглядом.
— Просто был дурацкий день. Извини, я полный придурок. Сделаем вот что, - он снова потянулся за ее телефоном, - официально переименуем меня в списке твоих контактов в «засранца». Тогда я точно буду откликается всегда, когда буду нужен маленькой сестричке своего лучшего друга. Носовые платки, мороженку, набить морду мальчишке, который за косички дергает – все, что захочет ванильная принцесса моего сердца!
— Нет, Онегин, не смей! – вдруг взвилась она, попыталась выхватить телефон, но он, со смехом, увернулся – и Влада шлепнулась прямо ему на грудь. – Не трогай мой телефон! Это личное! Что за дурацкая привычка вести себя так, вроде все вокруг принадлежит тебе?
— Ок, тогда мы переименуем меня в «поганца», - согласился он, пытаясь управиться одной рукой, а второй безуспешно стряхивая ее с себя.
На буку «С» его имени не было, и на «О» - тоже. Он включил список исходящих звонков – и нашел четыре неотвеченных. Теперь понятно, почему не нашел себя. Ведь Влада подписала его: «Мой Стас».
Она воспользовалась его замешательством, вырвала телефон и спрятала под одну из диванных подушек.
— Я не твой Стас, Влада, - сказал он хмуро.
— Спасибо, что напомнил.
— Я вообще ничей и никогда не буду чьим-то. Отношения мне на хрен не нужны. Просто не стоит питать иллюзий на мой счет, хорошо? Тебе не нужно такое дерьмо, как я.
— Нам обязательно обсуждать это?! – разозлилась она. – Это мой телефон, моя телефонная книга и я сама решу, как и кого в ней подписывать, это тебе понятно? Хватит меня поучать!
Она тяжело дышала: маленькая грудь под мешковатым свитером часто поднималась и опускалась, сердце так бешено колотилось, что он чувствовал удары ладонью, вдруг осознав, что держит Владу за запястье и чувствует каждый толчок вены под тонкой кожей.
— Ты мне нужен, - прошептала она с такой оглушительной откровенностью, что ему захотелось прикрыться от напалма ее обнаженного признания. Чистая, неподдельная правда, без натужного кокетства, без фальшивой сладости, без похоти. – Ты мое «все».
Она потянулась к нему, неловко, совершенно неопытно прикоснулась губами к его губам. Замерла, отодвинулась – и зрачки в ее глазах стали огромными омутами, куда его неумолимо затягивало. И нет смысла барахтаться – он просто тонет, захлебывается.
— Я... не умею, - сказала Влада, краснея. Румянец сплелся с веснушками, превратил ее лицо в какой-то сверхмощный магнит. – Не знаю... как.
«Нет, блядь, Онегин! Не смей! Вали отсюда нахрен! Она тебя не спасет!»
— Приоткрой рот, - приказал он. Голос стал хриплым, дыхание со свистом вырвалось наружу.
Она облизнулась: кончик розового язычка пробежался по губам.
— Расслабься. Поцелуй – это не клеймо.
Влада закрыла глаза: доверчивая, маленькая, пахнущая дождем. Огромное обещание чего-то такого, чего у него никогда не было. Чего-то... настоящего. Хрупкое глупое сердечко, которое любит его просто так, а не за деньги и статус.
«Собирайся и уходи, - наставлял слабеющий голос рассудка. – Она же малолетка!»
— Влада, пошли меня, - потребовал Стас. – Прогони, пока не стало слишком поздно для нас обоих.
«Потому что я уже не выберусь из этой пропасти».
Она приоткрыла глаза, посмотрела на него из-под полуопущенных золотых ресниц.
— Нет, - сказала твердо, руша все мосты за их спинами, - нет, мой Стас.
Это будет только один быстрый поцелуй. Лучше он покажет, как это может быть, чем какой-то малолетний придурок напускает слюней в этот хорошенький ротик и навсегда отобьет у нее охоту.
Он поймал Владу за затылок, прижался губами к ее губам с неожиданной для себя самого нежностью. Ее губы были удивительно мягкими. Податливыми, как будто именно к этому она шла всю свою, пока еще коротенькую, жизнь.
— Теперь ты, - предложил он, откидываясь на спинку дивана.
Блядь, какого хрена она уселась на него верхом?!
Влада перебросила ногу, оседлала его своим крохотным телом, буквально раздавила напором безумной, открытой, как полуночный цветок, любви.
Он призывно чуть раздвинул губы, и она приняла это приглашение. Ее рот был горячим и сочным, безумно сладким, безупречным. Губы двигались несмело, но страстно: она пробовала его на вкус, смелела с каждой минутой.
— А теперь язык, Влада. Ты же хочешь, да? Раскрытый похотливый поцелуй? – Он погладил ее влажные губы большим пальцем, а она в ответ потихоньку застонала, терзая его кожу горячим дыханием.
Вот теперь пора валить отсюда к херам собачьим. Пока тот мудак в нем, которого не заслуживает это ванильное совершенство в детских носках, не расколотил ее сердце.
— Просто позволь мне, хорошо? Не закрывай рот.
Он потянул ее к себе, поймал за подбородок, фиксируя голову так, что у Влады почти не осталось возможности двигаться. Раскрыл ее губы поцелуем, скользнул внутрь языком, поглаживая влажную плоть. Нашел ее язык, лизнул, приглашая ответить тем же. Она жарко рванулась навстречу.
— Не спеши, ванилька, - со смешком придержал Стас. – В поцелуях торопиться не стоит. Зато ты точно будешь знать, если поцелуй тебе не нравится, то нужно валить от этого мудака и искать другого.
— Я не хочу другого, - вдруг сказала она. Зло, сердито. – Мне нужен только ты. Даже если это все просто дождь за окном и мой сон. Даже если ты не настоящий, но я... я настоящая! Мои чувства – настоящие!
— Блядь, Влада, проклятье...
Ее откровенность и честность сводили с ума, били в башку словно какой-то охранительно крутой наркотик. Он буквально набросился на ее рот, с какой-то звериной жадностью прикусил губы, и она так потрясающе отзывчиво застонала в ответ, что в штанах мигом стало тесно.
Что, мать его, вообще происходит? У него член колом стоит от простого поцелуя? И с кем? С Владой, которой он положил под елку подвеску с долбаным котенком?
Он инстинктивно обхватил ее шею – такую тонкую, что она почти уместилась в ладони, скользнул пальцами ниже, подцепил тонкую нитку цепочки.
— Ты носишь ее, серьезно? – спросил он. Нужна минута передышки, привести голову в порядок, найти отрезвляющую причину, почему это все одна большая лажа.
— Конечно, это ведь твой подарок. Настя сказала, что обошла все магазины, но среди серебра такого не было, и она сказала, что это просто какой-то сплав и он скоро потемнеет и облезет. Мне все равно. Я снимаю, когда купаюсь, и очень его берегу.
— Что? – Стас не сдержал смех. – Сплав? – Он от души расхохотался.
— Извини, - Влада потупила взор, потянула цепочку, выуживая из-за ворота свитера подвеску и сжимая ее в кулаке. – Он для меня дороже всего на свете.
Ладно, пусть святая наивность верит, что это сплав и цирконы. Главное, что носит, хотя подвеска выглядит довольно детской, игрушечной. Не каждая из его подружек стала бы носить такое, даже если это платина и два изумрудных «глаза». Черт знает, почему купил его. Просто слонялся без дела по Парижу и зашел в «Картье». На карте была первая заработанная самостоятельно кругленькая сумма, а на носу – Новый год. В итоге мать получила свои серьги, а его взгляд зацепился за безделушку, которая лежала особняком. А в памяти почему-то всплыли заплаканные глаза сестры Артема, когда она в очередной раз поругалась с отцом.
— Это хороший сплав, Влада, - стараясь казаться серьезным, уверил Стас. – Он точно не облезет.
И в этот момент откуда-то из-за подушки раздалась настойчивая мелодия ее телефона. Влада замотала головой, и Стасу самому пришлось достать его.
— Твоя мама. – Он показал экран телефона. – Волнуется.
Она взяла трубку, выскользнула из кухни, по пути немного не разминувшись с дверным косяком. Стасу потребовалось несколько секунд, чтобы сунуть ноги в насквозь мокрые кроссовки и уйти, проверив, надежно ли захлопнул за собой дверь.
Прохладный воздух мартовской ночи отрезвлял, вколачивал в голову чувство вины за случившееся.
Что это, мать его, было?
Глава седьмая: Влада
Наше время
Влада не могла сказать точно, сколько времени провела в темном воняющем бытовой химией углу, мысленно ругая все на свете и в первую очередь – свою беспечность. Надо же, возомнила, что сможет тягаться с Онегиным. У него нет и никогда не было сердца. И если она еще с горем-пополам могла оправдать иллюзии шестнадцатилетней влюбленной соплячки, то попасться на эту же удочку в девятнадцать... Ну и кто она после этого, если не размазня?
— Чего расселась? Сразу предупреждаю: увижу тут с сигаретой – сразу начальству пожалуюсь. Травитесь в другом месте.
Влада так ушла в себя, что не заметила, как в подсобке появилась низенькая, плотно сбитая женщина неопределенного возраста «сколько-то после сорока». Она так быстро навела порядки после их со Стасом «задушевного разговора», что Влада сразу поняла – перед ней та самая Аллочка, уборщица и хозяйка этого государства в государстве.
— Простите, - Влада кое-как поднялась на ноги. Слабость в мышцах была невероятной, и она на всякий случай придерживалась за все туже пресловутую стойку. – Я стажер, Влада Егорова. Хотела одолжить у вас немного вот этого, - кивнула на свою охапку, - чтобы прибраться на новом рабочем месте.
Аллочка как будто поверила, во всяком случае, не бросилась на нее ни с кулаками, ни с претензиями.
— Алла Николаевна, но тут я для всех просто Аллочка. Ты что ли стол Малышева заняла? – сказала она, ловко ныряя в рабочий халат.
— Кажется.
— Я приберусь там мигом. Ты лучше это... - женщина надела перчатки, поводила пальцем около глаз, - ... умойся, что ли.
— Спасибо большое. А вы не подскажите, где...
— Дверь налево.
Влада потихоньку проскользнула в главный офис, в глубине души готова получить еще один сокрушительный удар вроде нагоняя от шефа. Но офис «Пересмешника» оставался точно таким же, как и до ее очередного столкновения с катком по имени «Стас Онегин». Похоже, даже высшим силам, если таковые действительно существуют и любят посмеиваться над людишками, надоело над ней измываться. Стараясь остаться незамеченной, Влада проскользнула в левую дверь, за которой оказался широкий коридор с целой чередой дверей. Нужная ей комната, обозначенная металлическим силуэтом девушки в пышном платье, оказалась в торце. К счастью, внутри было пусто. Она остервенело вцепилась в края раковины, потому что в коленях снова появилась невозможная слабость. Влада до максимума открутила вентиль крана. Напор воды жестко врезался в эмалированную поверхность, распространяя вокруг себя облака мелких брызг. Влада перевела дыхание – наконец-то хоть что-то, способное привести ее в чувство.
Она умывалась до тех пор, пока кожа на лице не стала покалывать от холода. Потом тщательно растерла щеки, чтобы предать им хоть какое-то подобие румянца. Если вернутся в офис с таким мертвецки бледным лицом, все вокруг начнут хором выпроваживать ее в больницу. Подобное уже случалось, и тогда она выглядела гораздо лучше, чем сейчас.
Влада с трудом помнила, как вернулась на рабочее место. В памяти отложилась лишь чистота на столе, разительно отличающаяся от оставленного прежним владельцем бардака. На каких-то самой себе неизвестных неприкосновенных запасах внутренних ресурсов смогла перечитать полученные от Павлицкого бумажки и даже составить план-график. Оказалось, что ближайших дней десять придется носиться по городу, как раненая во всем известное место рысь. На всякий случай, она продублировала свой график из ежедневника в «эксель», куда добавила ссылки на различные информационные ресурсы или официальные страницы того или иного мероприятия.
— Эй, - кто-то настойчиво потряс ее за плечо, - планируешь остаться тут ночевать?
Влада оторвала взгляд от монитора, и только после этого сообразила, как сильно устал глаза. Под веки словно натолкали мелких колючек, во рту пересохло. Она бросила взгляд на настенные часы – почти восемь. За окном темень, хоть глаз выколи.
— Я немного не рассчитала со временем. – Она скопировала наработки на флешку, спрятала ее в потайной карман рюкзака.
— Одевайся, я сам «машину» вырублю, - вызвался помочь Серега.
Позже, когда они вышли из офиса, оказалось, что им и ехать по пути. Влада была рада попутчику. В первую очередь потому, что рот у него вообще не закрывался, и даже когда он стремительно, без предупреждения перескакивал с одной темы на другую, его болтовня непостижимым образом оставалась увлекательной.
— Я сразу понял, что ты нормальная девчонка, а не соска из ночного клуба, - сказал он голосом бесконечно важным и одобряющим, чем вызвал у собеседницы легкую улыбку.
— Имеешь что-то против клубов? – спросила она.
— То есть тебя интересую, почему я ненавижу эти воняющие алкоголем, спиртом и «шанелями» коробки с дурацким освещением и музыкой, похожей на визг кастрированного хряка? – Он вопросительно вскинул бровь, всем видом намекая, что после этого она обязана перестать задавать глупые вопросы.
Влада сдалась, миролюбиво подняла руки ладонями вверх.
— Мне здесь на выход, - сказала она, когда электронный голос объявил название следующей станции.
— Уверена, что тебя не нужно провести?
— Абсолютно. Я назначила встречу с братом, он, наверное, уже меня ждет.
— Эй, Влада, - окрикнул ее Серега, когда она пристроилась в конце «очереди» на выход, - постарайся не дать Павлицкому повод тебя вытравить. Этому коллективу просто необходим кто-то, вроде тебя.
— Зануда и разиня? – поддразнила она.
— Девчонка, с которой есть, о чем поговорить, - добродушно, чуть краснея, исправил он.
Артем действительно ждал ее у выхода: с початой сигаретой в одной руке и пакетом в другой.
— Тебя пока дождешься – окоченеешь. – Он был тем еще любителем поворчать. – Вот, это тебе от Дашки.
Артем и Даша встречались уже несколько лет, хотя порой Владе казалось, что она не может вспомнить времени, когда Артем был холостяком. Звонкая и энергичная Дашка прочно обосновалась в жизни ее брата в целом и в его квартире в частности. И хоть речь о свадьбе не заходила, родители не упускали случая попенять Артему тем, что в его возрасте задумываться о серьезных отношениях рановато. Как правило это заканчивалось хлопком двери и затяжным молчанием обеих сторон. Владе в этих семейных дрязгах отводилась роль буфера между братом и родителями. И последние не упускали случая пожурить ее за то, что не вмешивается. Как будто проблема заключалась в том, что девятнадцатилетняя девчонка не вставила вовремя свои пять копеек. Просто Даша была на три года старше Артема и воспитывала трехлетнюю дочь, в свидетельстве о рождении которой в графе «отец» стоял прочерк. Артема этот факт нисколько не смущал, а с Женькой у них с самого начала наладились хорошие отношения. Но доказать что-либо двум снобам старой закалки было бесполезно.
Даша работала гидом в туристической фирме и относилась к тем счастливым людям, которые почти задарма могут встречать новый год на солнечном побережье Ривьеры, и прятаться от изнуряющей июльской жары на озерах Исландии. Кроме того, она обладал исключительным вкусом и прекрасно разбиралась в моде, поэтому неизменно привозила из поездок крайне полезные презенты. Можно не сомневаться, что и сейчас в бумажном пакете лежит какой-то косметический хит или произведение искусства парфюмерных гуру, или шелковая косынка, а, может, невероятно мягкая пашмина. В другой раз Влада прямо на улице распотрошила бы содержимое, но сегодня ей было не до этого.