Ася робко переступила ногами.
— Здравствуйте, — сказала она.
— Не обмирай, — усмехнулся Грозовой Человек. — Наслушалась про меня, наверное, всяких глупостей. Прошу.
В воздухе повис светящийся стул, тоже весь потрескивающий.
— Нет, я постою! — поспешно отказалась Ася. — Спасибо.
— Как хочешь, — сразу поскучнел Грозовой Человек и вдруг совершенно обыкновенно высморкался. — Насморк замучил, — объяснил он, комкая платок. — Ну, рассказывай, какая беда тебя ко мне привела?
Ася рассказала, стараясь не углубляться в подробности. Грозовой Человек повздыхал, головой покачал и подошел к одному из книжных шкафов. Он вытянул руку, и тут же к нему спустилась с верхних полок толстенная книжища. Он начал листать ее.
— Так-так… предательство… лесть… не то… Можешь называть меня Кондрат Тарасович. Так, потеря памяти, аппетита, уныние, тоска… так… Не двигается, говоришь?
— Нет.
— А врачи что говорят?
— Позвоночник поврежден. Если и выживет, ходить не сможет.
— Ну, это мы еще посмотрим. Помолчи теперь!
Ася, затаив дыхание, подошла к окну. Верхняя его часть была выложена разноцветными стеклышками, а нижняя — прозрачная. По стеклу бежали струйки дождя. Гроза отгремела, утихла, дождь стал медленный, убаюкивающий. В тепле Грозового дома Ася согрелась, пижама стала высыхать. Ее потянуло в сон. Она изо всех сил с ним боролась, смотрела на темный мокрый лес, светлеющее небо, на весь в огнях лагерь «Светлячок». Его из окна было хорошо видно. Как на ладони. Асе представилась обратная дорога, и стало тоскливо.
— Апчхи! Чертов насморк! Вот, я выписал рецепт. Прочитай, все ли понятно, а то у меня почерк неразборчивый, — Грозовой Человек Кондрат Тарасович протянул Асе листочек в клетку.
На нем золотыми, ярко горящими чернилами было написано:
«Вода живая — 400 мл.
Зайчик солнечный (или любой другой солнечный зверь) — 1 шт.
Цветок папоротника свежесорванный — 1 шт.
Цветы незабудки (которых никто не видел) — 10–15 шт.
Цветы клевера — 1 кг.
Яблоко с яблони, посаженной заказчиком — 4 шт.
Листья смородины, рябины красной, мяты обыкновенной — по вкусу».
— Все разобрала?
Ася помотала головой. Может, от усталости ее глаза не то видят?
— Что такое?
— Кондрат Тарасович, как это — «солнечный зайчик — одна штука»? Как его в лекарство? Они же живые!
— А тебе твой Колька какой нужен? Мертвый?
Ася замотала головой. Но как же она сможет? Солнечные зверята, они же все настоящие, живые, а их распотрошат, в живой воде вымочат и Кукумберу выпить дадут?
— Этого нельзя делать!
— Послушай, милая девочка! — рассердился вдруг Кондрат Тарасович. — Ты попросила найти способ вернуть к жизни твоего друга. Я его нашел. Я даже берусь соединить все ингредиенты, потому что уважаю дружбу. Но где ты их найдешь и как — это совершенно не мои проблемы. Понятно?
— Д-да…
— В конце концов, можно же определиться, кто тебе дороже.
Больше Ася ничего не посмела спрашивать. Грозовой Человек смягчился, подошел к ней, взял за руки и сказал очень серьезно:
— А теперь слушай внимательно и запоминай. Каждое из составляющих будешь приносить мне сразу — сразу же! — как только оно попадет тебе в руки, чтобы была жива вся сила волшебства, поняла? Доставать все будешь сама. Помогать тебе могут все, кто угодно: люди, звери, нечисть лесная. Но! Никому! Из людей! Ничего нельзя говорить! Ни словечка! Найдешь таких помощников — молодец, хороший ты человек. Нет — справляйся сама. Но ни единому человеку ни про меня, ни про рецепт ни слова. А то ничего не получится.
— А гномам?
Кондрат Тарасович усмехнулся.
— Гномам можно. Гномы-то и так все знают. Не сама же ты мой дом нашла. Ах, да! Приходить ко мне можно теперь в любое время, не дожидаясь грозы. Поднимешься на эту гору, на поляну выйдешь и скажешь: «Гром и молния». И ногой топнешь. Дом и появится. Поняла?
— Поняла.
— Все запомнила?
— Все.
— Тогда спокойной ночи, Прасковья Шустова, — ласково сказал Кондрат Тарасович и легонько сжал кончики ее пальцев.
У Аси закружилась голова, сами собой закрылись глаза, и она провалилась в сон, как в глубокую яму.
Глава 5
Утро следующего дня было сияющим. Сверкали на солнце выполощенные грозой деревья и травы. Влажный воздух был свежим и будто пузырился от избытка кислорода. Блестел на ослепительном солнце мокрый асфальт. А в воздухе еще чувствовалось напряжение, будто электричество невидимыми нитями протянулось от неба к земле. Сквозь сон Ася слышала, как протрубили подъем, как заглянула в палату Лена и грустно сказала:
— Встаем, девочки.
Лена теперь всегда и все говорила грустно. Девочки просыпались, потягивались, щебетали что-то про то, как хорошо спалось и какие удивительные, сказочные снились сны.
Ася рывком откинула одеяло и тут же укрылась до подбородка. Ноги были в грязи и глине по колено, с прилипшими листьями, хвоинками. Значит, не приснилось. Ася совсем не помнила обратной дороги. Наверное, Грозовой Человек колдовством перенес ее из Дома прямо в постель. «Ой, а рецепт!» — испугалась Ася. Уф, вот он, в кармане пижамы. Аккуратно сложенный листочек из тетрадки в клеточку. Каллиграфически стройные золотые буквы…
— Подъем! Подъем! — бодрый Жорин голос звал седьмой отряд на зарядку. Ася торопливо оделась и положила рецепт в карман рубашки.
Зарядку Жора проводил на футбольном поле. Он выстроил в одну колонну мальчиков, в другую — девочек, прыгал, шутил, всячески стараясь развеселить заспанных ребят. Ася терпеливо делала махи ногами и думала, что именно здесь и началась эта история, здесь она с Севой познакомилась, с Горынычем и Ежом.
Ася вдруг с грустью подумала, что, если бы не гномы, все было бы сейчас по-другому. И Колька бы не лежал в изоляторе с поврежденным позвоночником, и ей бы не пришлось ломать голову над рецептом. Но думать так было предательством, и Ася поскорее прогнала эти мысли. И тут же увидела, как с ближайшего куста машут ей руками все трое: Горыныч, Еж и Сева. Ася стояла в ряду последняя, поэтому без труда упрыгала с площадки в кусты.
— Ну?
— Дошла? Получилось?
— Мы до утра тебя на дороге ждали!
Ася разулыбалась: как здорово, что у нее есть такие друзья! Она все рассказала гномам и показала рецепт.
— Выполнить его невозможно, — сказала Ася. — Может быть, он что-то напутал…
Сдвинув головы в разноцветных колпачках, гномы прочитали составляющие эликсира жизни.
— Так, живая вода… это не проблема, — сказал Горыныч, — тут ты все уже знаешь.
— Клевер мы тебе соберем. Хоть тонну, — пообещал Сева.
— Солнечный зайчик, — сказала Ася. — Представляете? Как это возможно? Да я никогда не смогу ни одного зверька… вот так отловить и отдать, чтобы из него лекарство сделали.
— Я поговорю с ними, — задумчиво сказал Еж. — Здесь что-то не просто так…
— А «яблоки с яблони, посаженной заказчиком», что это значит?
— Заказчик — это ты. Значит, тебе надо посадить яблоню…
— Горыныч! Ты представляешь, сколько лет будет расти эта яблоня?
Ася села на землю, уткнулась лицом в колени.
Сколько растет дерево? Пять лет, десять? А Колька все эти годы будет прикован к постели? Гномы тоже приуныли. Еж хмурил длинные золотистые брови, Горыныч подпер ладонью подбородок, смотрел в даль. А Сева вдруг сказал:
— Сад!
— Что?
— Заброшенный сад у бассейна!
— Ну и что?
— Там есть яблони. Наверное, и яблоки есть.
— Яблоки и на дачах есть, и в магазине. Не в этом же дело.
— Да, но сад-то заброшенный, весь заросший. Яблони там одичали, и яблоки мелкие, кислые. А вот если мы его расчистим… м-м-м, облагородим, как говорится, вдохнем жизнь… Как бы заново все посадим…
— Это будет считаться? — с сомнением спросила Ася.
— Я не знаю. Но попробовать можно. Если другого выхода нет.
— Ладно, — согласилась Ася. Выхода другого и впрямь не было. — А цветок папоротника?
— Через неделю ночь на Ивана Купалу. Папоротник только в эту ночь цветет. Будем искать.
У Аси затеплилась надежда, что все еще может получиться.
— Значит, завтра — к родниковому цветку. Мы за тобой зайдем, — сказал Горыныч, и они распрощались. Ася прыжками вернулась на площадку.
Жора укоризненно покачал головой и скомандовал переходить к бегу.
Глава 6
Все было, как в первый раз: раннее утро, колючая вода ручья, чудо рождения родника, мокрый холодный песок и лопающиеся пузырьки в легких. К реке пошли тут же, чтобы времени не терять.
Ася зашла в воду, а гномы стайкой уселись на берегу — ждать. Темная вода, старая коряга, лестница между гладкоствольных деревьев. Асе совсем не было страшно. Колька — не герань, это и Речной царь поймет.
— A-а! Надумала, значит? Будешь нашей придворной дамой?! Доченька, она надумала!
— Здравствуйте, Ваше Величество. Доброе утро, Ваше Высочество. Я по делу.
— Да что же это такое! — подпрыгнул на троне Речной царь. — Ты что, дни недели выучить не можешь?! Сегодня у нас что?
— Не знаю… Четверг? — предположила Ася, которая в днях недели и правда запуталась. В каникулы все дни как воскресенье.
— Суббота сегодня! Суб-бо-та! Да ты хоть представляешь, сколько у порядочного царя дел в субботу? Одной уборки сколько! Если на реке каждую неделю порядок не наводить, я даже не знаю, что здесь будет!
Речная царевна пристально смотрела на Асю. Асе даже не по себе стало.
— Разве я тебе не говорила, что ты еще к нам придешь? — сказала она.
Ася не помнила такого разговора.
— Короткая у тебя память! А что дорого заплатить теперь за живую воду придется, надеюсь, не забыла?
— Хо-хо-хо! За водичкой опять? — возликовал Речной царь, даже корона с головы слетела. Услужливые раки ее поймали, водрузили царю на голову. — Ну-у-с! Что возьмем с нее, доченька? Руку? Какую руку за воду отдашь — правую или левую?
— Руку?
— Ну, жалко руку, давай ногу, — поморщился царь. — Только руки мне твои больше нравятся. Они как-то поизящнее. Ноги что-то все в синяках, а коленки! Смотреть страшно — такие грязные…
— Они загорелые, а не грязные, — вступилась Ася за свои коленки.
— Значит, ногу?
Черный рак тут же принес на синей атласной подушке настоящую двуручную пилу. «Что я делаю? — ужаснулась Ася. — Нет, не могут же они это взаправду!» Но Речной царь всерьез надулся. Обиделся, что Ася руку пожалела.
— Я бы в нее факел поставил, было бы красиво… А с ногой что мне делать?
— Вот именно, — вздохнула Речная царевна, — у вас этих ног-рук… Что за любовь к конечностям?
Царевна поднялась с трона и подплыла к Асе. Она стала оглядывать ее со всех сторон, будто выискивая, что бы еще такое отпилить. Асе стало совсем жутко, и очень хотелось дать деру.
— А что еще взять с такой пигалицы? — фыркнул Речной царь.
Речная царевна, улыбаясь, рассматривала Асю.
— Может быть, у такой славной девочки есть какие-нибудь достоинства? — спросила она вкрадчиво.
— Умеешь чего-нибудь? Петь, танцевать, сказки рассказывать? — по-прежнему хмуро спросил Речной царь. Видимо, очень ему Асину руку хотелось.
— Я летать умею.
— Это нам без надобности. Ну а еще? Таланты у тебя какие-нибудь есть?
Ася лихорадочно стала думать, но никаких способностей у себя вспомнить не могла. Она, как Сева, совсем без талантов.
— Вот этот взгляд мне у нее очень нравится, — сказал Речной царь. — Ласковый такой… О чем ты сейчас думала? Ну-ка, подумай еще разок!
— Подождите, папа! — недовольно перебила его дочь. — На что нам эти взгляды: у вас уже сундуки от них ломятся.
— Тогда я не знаю! Сама выбирай, — вспылил Речной царь и пробурчал себе под нос: — Ну и люди пошли, даже взять с них нечего…
Речная царевна еще раз оплыла вокруг Аси, заглянула ей в глаза. Ася поежилась. Такая душу вынет — крикнуть не успеешь. Царевна усмехнулась недобро, будто Асины мысли прочитала и, сев на трон, сказала:
— Я возьму твои волосы. Хорошая коса, качественная. К тому же с пыльцой звездной герани. Парик себе сделаю.
— Ох уж эти женщины! — проворчал старик царь, пряча улыбку.
Ася облегченно вздохнула. Косу она всю жизнь растила, ее ни разу не стригли. Мама расчесывала ее волосы только деревянным гребнем, а после мытья ополаскивала травяным отваром.
Но все-таки коса — не рука и не нога. Пила на синей подушке превратилась в огромные ножницы.
— Режьте! — приказала Речная царевна.
— Мне 400 миллилитров надо! — пискнула Ася.
— Она еще и условия ставит! — возмутился Речной Царь. — Режьте тогда под корень! Налысо брей!
— Перестаньте зверствовать, папа… Не бойся, тебе даже пойдет короткая стрижка.
Речная царевна сама взяла ножницы — чик! — и прекрасная Асина коса упала к ее ногам. Ася ощутила непривычную пустоту. Захотелось тут же перебросить косу на грудь, расплести-заплести кончик, как она часто делала, когда задумывалась о чем-нибудь. А оставшиеся волосы, освободившись от тяжести длины, вдруг закурчавились и защекотали шею и уши. Ася почувствовала себя почти лысой. Она повертела головой из стороны в сторону, передернула плечами. И почему-то показалось, что летать теперь будет совсем легко. Старый Водяной принес изогнутый крутобокий кувшин, у Аси на глазах отмерил 400 миллилитров живой воды, налил в бутылку, запечатал пробкой из водорослей и отдал ей.
— Забирай и проваливай! — совсем уж сердито сказал Речной царь. — И больше у меня не показывайся! Что за ребенок: за неделю второй раз кого-то оживляет!
— Ох, папа, сами со всеми разругались, а теперь жалуетесь, что просто так в гости к вам никто не приходит, только за водой…
— Молчи!
Ася прижала драгоценную бутылку к груди и выпалила:
— А вы помиритесь со Старым гномом. Он про вас спрашивал. Он скучает.
— Вот видите, папа…
— Что? Мне? Указывать? Вон! Вон отсюда! Вон!
Раки, огромные черные раки подхватили Асю под руки и вынесли на поверхность. Ася чуть бутыль с водой не выронила. Обрезанные волосы прилипли к щекам.
Глава 7
— Ну, это уж слишком! — сказала Наташка Ястрова, когда увидела Асю. — Мы все к Коле пробиваемся, к нему не пускают, хотя он уже в сознании. Мы делегацию составили, тебя хотели включить, где ты была?
Ася боялась, что Лена будет опять ругать ее за отсутствие на зарядке, да еще выяснять, зачем она волосы подстригла, но Лена теперь всегда ходила несчастная и ничего не замечала.
Зато для девочек Асина стрижка не осталась незамеченной. Больше всех сокрушалась Карина. Ей так нравились Асины косы! Зато красавица Саша Лазарева осталась довольна.
— Тебе так гораздо лучше, — сказала она. — Правда ведь, девочки?
Девочки только вздыхали и охали.
Но больше всего удивил Асю Грозовой Человек Кондрат Тарасович. Вынырнув из воды и стряхнув с себя раков, Ася тут же полетела на гору. Летела высоко, так высоко, как могла. В ушах ровно гудел ветер. Сева с Ежом дважды выпадали из ее карманов, со страшными криками летели к далекой земле, и Горыныч едва успевал их спасти. В конце концов Ася зажала их в кулаке. Приземлившись на поляне, она оставила гномов в траве и сказала строго:
— Ждите меня здесь. Не знаю, можно ли вам туда.
Тряхнув высохшими на ветру волосами, она топнула ногой:
«Гром и молния!». Тут же возник перед ней светящийся Грозовой дом. Пахнуло дождем, влажным лесом, даже будто пасмурнее стало. Ворота дома гостеприимно распахнулись.
— Ух ты! — выдохнули где-то в траве гномы.
Ася оглянулась и, помахав им, зашла в ворота. Тот же широкий белый двор с зодиакальным кругом в центре, распахнувшаяся перед ней дверь, темный зал с книжными стеллажами. Шаровые молнии были бледные, тусклые. Тихо. Асины шаги да тиканье далеких часов.