— Откуда? Я… я уже не знаю, — дом в Берлингтоне выставлен на продажу, своим она так и не обзавелась. Почти всем её домом был самолёт, а имуществом — чемодан, ноутбук и машина. Ни камина, ни семейных фото в разных рамках, ни собаки во дворе — всё это осталось в далёком детстве, и, казалось, было вовсе не с ней. У неё словно отрезали корни, и теперь ветер носил её по земле, как перекати-поле. Эллен давно смирилась с этим, но не стала счастливее.
— Понимаю. Это трудно. Когда вдруг остаёшься один на один с собой и понимаешь, что ни черта не понимаешь. Ни кто ты, ни где твоё место. — Адам говорил со знанием дела, и Эллен взглянула на него внимательнее, словно пыталась найти в его глазах отблески тех же мыслей, что одолевали и её.
— С вами бывало такое?
— Увы, — он утвердительно кивнул.
— И вы его нашли? Здесь? У чёрта на рогах?! — она не понимала его, наверное, Адам был слишком хорош для этой глуши.
Он был слишком хорош для этого мира — куда бы Эллен его мысленно не отправляла, он наверняка выделялся бы среди серой, вечно спешащей толпы. Небрежные чёрные кудри, волевое лицо и глаза, голубые и кристально-прозрачные: под этим прямым взглядом, становилось неуютно, казалось, он смотрит прямо в душу и читает её, словно раскрытую книгу. Его движения были уверенны, неторопливы, степенны. В том, как он вёл машину в полной темноте по глухому лесу, в котором неподготовленный человек мог просто погибнуть, в его спокойной манере речи, даже в его фланелевой рубашке с закатанными по локоть рукавами ощущалось спокойствие и надёжность. Барр отчего-то назвала его про себя хозяином леса, наверное, отчасти потому что он был здоровенным, как медведь.
Он лишь улыбнулся ей в ответ.
— Почему? Здесь же с ума сойти можно.
— На самом деле я здесь родился и вырос, потом уехал, объездил всю страну, наверное. Но видимо зов родных мест сильнее.
Зов родных мест. Натаниэль разыскал Форт-Келли, потому что хотел увидеть места, где родился. Он хотел разобраться в своей нелёгкой судьбе и узнать, с чего всё начиналось. Наверное, он нашёл свои ответы. Или нет, и поэтому ничего не сообщил домой, кроме пробравших до дрожи «Не ищите меня». Эллен хотела разобраться с этим, чего бы ей это ни стоило.
— Нам ещё два часа ехать, вы поспите лучше.
Казалось, его слова подействовали, как снотворное — Эллен ощутила жуткую усталость. Нервное напряжение и несколько суток в дороге сделали своё — меньше чем через минуту она заснула, уткнувшись лбом в прохладное стекло.
========== Глава 3 ==========
Эллен проснулась от того, что луч прожектора бил ей в лицо. Они остановились перед КПП, и Адам ждал, когда поднимут шлагбаум. Фонарь сиял на крыше смотровой вышки. На её жестяном крылечке, к которому вели тонкие прутики-ступеньки, кто-то завозился.
— Бишоп, кто это с тобой? — сально хмыкнул охранник, и Эллен отвернула заспанное лицо от окна.
— Заблудилась, — терпеливый и доброжелательный тон, к которому Эллен уже успела привыкнуть за время поездки, резко сменился. В его голосе появились грубые, властные нотки, а плотно сжатые челюсти и злой взгляд говорили о том, Бишоп не собирался тратить время на болтовню и допускать в её адрес шуточки. Барр была ему благодарна за то, что он избавил её от необходимости в тысячный раз рассказывать, кто она, откуда и зачем забралась в такую глушь.
Охранник мотнул головой и шлагбаум поднялся вверх, пропуская машину вперёд.
— Где мы?
— В Форт-Келли, на лесопилке, — пояснил Бишоп, заглушив мотор.
Они остановились у ряда двухэтажных домов, оббитых светлым сайдингом. Их было не больше десятка, и свет горел только в трёх из них и только на верхних этажах.
— Я помогу, — когда Эллен взялась за ручку двери, чтобы выйти, Адам остановил её.
— Не стоит, я сама… — Барр попыталась в очередной раз отказаться от чрезмерной опеки, но Бишопа было не переспорить.
— Темно, высоко, асфальта нет. Расшибётесь.
Он снял её с сиденья за талию и аккуратно поставил на землю, как фарфоровую куклу, а следом вытащил с заднего сиденья её вещи. Она не чувствовала, что Адам относится к ней снисходительно или со скрытой насмешкой над дамой в беде, которая легкомысленно сунулась в такие суровые условия. Его забота была искренней, и Эллен в очередной раз растерялась, забыв сказать спасибо.
Она осмотрелась. Лесопилка была огорожена высоким бетонным забором, на котором кое-где виднелись остатки колючей проволоки. Редкие фонари слабо освещали периметр, но этого было достаточно, чтобы понять масштабы. Территория была немаленькой, она, скорее, напоминала рабочий городок с главной улицей и ответвлениями-переулками, которые уходили в темноту. Эллен рассмотрела аккуратно сложенные бревна, тракторы на гусеничном ходу, огромные циркулярные пилы под открытыми навесами, длинные одноэтажные подсобки, рельсы, уходящий вглубь леса, и вагоны на них. Вокруг, там, куда не мог добраться рассеянный свет фонарей, было темно и глухо. Густой лес, чёрное, заволоченное тучами небо без звёзд и стойкий густой запах смолы, который, казалось, можно зачерпывать руками. Эллен чувствовала себя запертой в тесной коробке несмотря на то, что дикая природа простиралась на многие мили вокруг.
Бесконечное напряжение и необходимость постоянно быть начеку стянули грудь стальным обручем, и Барр не знала, сколько ещё так выдержит. Хотелось отмотать жизнь на несколько лет назад, закрыть глаза и проснуться в тёплой девчачьей постели в доме родителей, снова стать любимой дочерью и сестрой. Тогда, после похорон, ей казалось, хуже уже не будет, но это «хуже» застало её здесь, посреди ночи, в той части страны, куда ещё не проложили дорог и вряд ли проложат. Беспощадное одиночество и беспомощность свалились на неё каменной плитой и нещадно придавили к покрытой щепками земле. Она устала так, что хотелось сползти на землю, приткнуться головой к боковине авто и заснуть, но присутствие Бишопа заставляло её держать себя в руках.
— Здесь есть гостиница?
— Ближайшая на трассе в шести часах езды.
Эллен едва не застонала от бессилия.
— Здесь вообще негде остановиться приезжим?
— В городе сдают комнаты, но до него ещё доехать надо. И это не точно, узнавать надо, а сейчас ночь, — Адам вытащил из кузова пикапа несколько круглых, упакованных в чехлы дисков для пилы и, взяв её вещи, пошёл к одному из домов. — На территории есть общежитие, но ключи от свободных комнат хранятся у владельца, поэтому заночуете у меня.
— Это не совсем удобно, — Эллен вцепилась в ручку двери машины, как в спасательный круг. Это было слишком, Барр не привыкла злоупотреблять чужой добротой. Бишоп не внушал опасений, но ночевать в доме незнакомца казалось ей по меньшей мере неосмотрительно. Опасно и глупо было бросаться на поиски, не продумав всё, как следует. Она не привыкла к себе такой, и непростая ситуация, в которой она оказалась сейчас, была неизбежным последствием её опрометчивых решений.
— У вас выбора нет, только в машине спать, но я вам этого не позволю, — Адам объяснялся с ней терпеливо, словно с несмышленым ребёнком. — Вы меня боитесь?
Барр промолчала, всё её существо на уровне инстинктов хотело доверять ему, но разум упорно твердил, что она знает его всего несколько часов. Бишоп вздохнул, сложил вещи у крыльца и спустился к ней.
— Слушайте, я вас нашёл, я несу за вас ответственность, — он почувствовал её сомнения и, казалось, это его расстроило. Бишоп склонился к ней так, чтобы смотреть прямо в глаза, потому что Эллен едва дотягивала ему до плеча. — Мне бы не хотелось объясняться перед вашим братом, если вдруг с вами что-то случится. Когда вы его найдёте, я передам вас ему в целости и сохранности.
Она хотела возмутиться, что она взрослый человек и сама способна нести ответственность за себя, но поняла, что едва не угробила себя в лесу. Это было слишком самонадеянно, и Эллен нехотя признала, что в этот раз ей не обойтись без помощи.
Бишоп улыбнулся так тепло и искренне,что Эллен расплылась в ответной улыбке против воли, но напоминание о брате стало ударом под дых. На глаза навернулись слёзы. Барр улыбалась, стараясь незаметно смахнуть с лица предательские капли, надеясь, что Адам не заметит её слабости.
— Я в долгу у вас, — Эллен закашлялась, прежде чем произнести эти слова, чтобы Адам не услышал, как дрогнул её голос.
— Да перестаньте, — он покачал головой и пошёл назад к двери. Барр посеменила следом, почувствовав, что от усталости вконец сдалась.
Резкий, раскатистый лай за спиной заставил её вздрогнуть. Эллен услышала позади топот и свистящее дыхание стаи собак. Они неслись прямо на неё. Услышав псов, Бишоп резко развернулся и посмотрел куда-то поверх её головы. Едва совладав с ужасом, она посмотрела туда же. К ним мчались три собаки, они скалились, подвывали и заливались низким, утробным лаем, и Барр поняла — ещё секунда и они просто разорвут её на части. Ноги приросли к земле, а мозги отключились, превращая восприятие в месиво замедленных кадров. Ни кричать, ни бежать. Страх парализовал тело, отключая элементарный инстинкт самосохранения, она ничего не могла сделать. Эллен зажмурилась и закрыла руками лицо, ожидая боли.
Боли не случилось. Никто не напал, не свалил на землю, не вонзил в неё зубы, никто не рычал возле неё, стараясь загнать в угол — увидев Бишопа, обе огромные сторожевые псины заскулили и, поджав хвосты, бросились под вагоны. Немыслимо. Бишоп не произнёс ни звука — им хватило лишь одного его взгляда. Псы боялись его и Эллен наверняка следовало бояться тоже — так вопили вдруг обострившиеся инстинкты, которые словно глушил кто-то извне.
— Не ходите одна по территории. Они не любят чужих.
Её трясло. Открыв дверь нараспашку, Адам спустился за ней, аккуратно взял её под локоть и помог подняться. Впав в оцепенение от страха, Эллен больше не сопротивлялась.
Первый этаж таунхауса не был жилым: в нём был гараж, подсобка и мастерская. Краем глаза Эллен заметила полки с инструментом, электрогенератор и небольшую эстакаду. На верстаке висела синяя униформа в пятнах машинного масла — наверняка Адам занимался ремонтом и обслуживанием всей той техники, которую Барр видела на территории лесопилки. Лестница на второй этаж была закрыта крышкой люка. Она была тяжёлой на вид, словно хозяин в целях безопасности задраивал все пути наверх. Оставив на верстаке диски, Бишоп отпер люк и подал Эллен руку, помогая забраться по крутым ступенькам.
Наверху было теплее, чем на первом этаже, Барр сняла куртку и осмотрелась. Дом не показался ей ни уютным, ни обжитым, скорее он походил на крепость: на окнах были толстые деревянные ставни и дверь, выводящая на внешнюю, пожарную лестницу, оказалась заложена кирпичом. В комнате не было ничего лишнего, кроме камина, украшенного лепниной — его часто использовался по назначению, судя по свежей золе. Напротив камина стояли стол и диван, на который Эллен почти упала, откинув голову на спинку.
— Есть хотите? — донеслось с кухни, отделенной от комнаты лишь фанерной перегородкой, на что Эллен промычала что-то невнятное.
Барр не хотела ничего, лишь закрыть глаза и оказаться снова в норме. Она не владела своим телом: нервное напряжение и усталость физическая измотали её до предела. Разум отказывался впитывать новое, язык комом застыл во рту, а на глаза против воли наползали отяжелевшие веки. Эллен завалилась на бок, едва не упав с дивана, и заснула. Последнее, что она почувствовала — чужие заботливые руки, которые аккуратно отодвинули её от края и укрыли пледом.
Эллен проснулась, услышав возню на кухне. Умопомрачительно пахло свежим кофе; она осторожно поднялась с дивана и заглянула за перегородку. Адам варил кофе над мерно шипящей газовой конфоркой, он был в простой серой футболке, и ткань её натягивалась слишком сильно, подчеркивая широкий разворот плеч, острые грани лопаток и мышцы спины, вышколенные тяжёлым физическим трудом. У него были красивые руки, покрытые густой сетью тёмных волос. Эллен поймала себя на мысли, что бессовестно разглядывает его. Адам почувствовал, что на него смотрят. Он обернулся, поприветствовал её молчаливой улыбкой и вернулся к процессу.
При свете дня Адам Бишоп оказался непростительно хорош. Эллен одернула себя, стараясь вернуть себе деловой настрой. Она приехала сюда, чтобы найти брата, не более.
— Сколько времени?
— Почти двенадцать. У меня перерыв, — ответил Бишоп, снимая с огня турку.
Вчерашнее странное происшествие с собаками осталось в памяти бледным оттиском, незначительным событием, от которого разум старался избавиться, потому что не понимал. Гораздо ближе ему были более объяснимые и очевидные вещи, например, голод. Эллен убедила себя, что придала слишком большое значение этому эпизоду. Она снова чувствовала себя в безопасности.
Запах кофейных зерен туманил мозги, ровно как и мужчина, который ловко управлялся на кухне. Эллен невольно задумалась, есть ли у него вообще недостатки. «О чём ты думаешь, Эллен, совсем с ума сошла?» — Барр потерла заспанное лицо, стремясь избавиться от дурного наваждения.
— Зря вы меня утром не разбудили, — в её голосе сквозили нотки недовольства, но Адам, казалось, не услышал их.
— Поверьте мне, я пытался, — он лишь плечами пожал. — Будете кофе?
Непробиваемый. Казалось, он не ощутил, как Эллен ощерилась, будто сама себя наказала за неуместные мысли. Ей положено скорбеть. Она потеряла семью, мужчину, поставила под угрозу карьеру и своё будущее, но отчего-то в присутствии Бишопа всё это терялось на дальнем плане. Он занимал собой всё пространство маленькой кухни, но не вытеснял её, а обволакивал своим теплом, пониманием и невероятным магнетизмом, который Эллен почувствовала ещё тогда, в лесу. Хорошо и спокойно — именно так она ощущала себя рядом с ним, и это её злило. Ей не может быть хорошо, пока она не найдёт Натаниэля.
Бишоп варил изумительный кофе. Она проглотила остатки завтрака почти не жуя и ощутила, что наконец приходит в относительную норму. Посторонние мысли вытеснил железный самоконтроль и желание поскорее достигнуть цели.
— Я отведу вас к шефу, пока он еще здесь,— Адам окинул её придирчивым взглядом с головы до ног, задержавшись на груди у глубокого выреза майки, оголявшей плечо, и на ногах, обтянутых в узкие, рваные джинсы. — У вас что-нибудь другое есть?