Лера едва ли не воскликнула: «Как?.. Вот так, сразу?.. Почему?» Волна облегчения накрыла девушку, недоумение и природная настороженность отступили. В голове радостно забилась мысль — у неё будут деньги! Она сможет оплатить операцию! И все проблемы решатся! Мама и брат будут жить! Жить полноценно!
— Но я предлагаю более подробно обсудить договор, — между тем продолжил говорить Верестов, не упустив из вида радость девочки. — Первое — заказчик у Вас будет один. То есть, не супружеская пара, а только мужчина.
Нехорошее предчувствие охватило Леру. Чтобы не сболтнуть чего лишнего, не спугнуть Удачу, что, наконец, повернулась к ней лицом, девушка снова потянулась за бокалом с водой. Из лекций, да и из специализированной литературы она знала — при проведении переговоров лучше сначала выслушать собеседника. Узнать, что он готов предложить и накаких условиях. И ни в коем случае не перебивать его, не перечить. Рекомендовалось задавать наводящие вопросы.
Но одно дело — изучать учебники, где приводились лишь отдаленные примеры, и другое — всё испытать на себе.
Валерия старалась держаться уверенно и вести себя адекватно. Ей сообщили, что она подходит, но это ещё ничего не значило.
И новость… Не будет никакой супружеской пары. Лишь мужчина.
Хм… А, может, это и к лучшему. Наверняка, её заказчик относился к числу людей с нетрадиционной ориентацией. Наверняка, богатый. И уже подходил к тому возрасту, когда задумываешься не только о бренном теле, но и о продолжении себя любимого.
И всё же было неожиданно.
Валерия понимала, как ей несказанно повезло. Во-первых, что она попала в приличное агентство. Во вторых, не прошло и дня, как она обратилась, а с ней готовы уже заключить договор. Это неслыханная щедрость от Судьбы.
Поэтому не стоит играть с ней и думать, что будут ещё варианты.
— Мне не принципиально, кто будет заказчиком — супружеская пара или одинокий мужчина, — стараясь говорить ровно, произнесла Валерия.
На последней фразе Верестов усмехнулся.
— Будем считать, то мой хозяин… одинок.
Неприятно резануло по ушам слово «хозяин».
— Извините, если я неправильно выразилась, — поспешила исправить оплошность Лера, чувствуя, как количество адреналина в крови резко возросло.
— Ничего страшного. Я Вас понимаю.
Да неужели?
Лера подавила всплеск неконтролируемой и пришедшейся так некстати ярости.
Понимает он её! Конечно! Тот, кто отваливает за ужин в мажорном ресторане несколько тысяч долларов, не сможет понять того, кто собирает деньги на лекарства родственников!
— Итак, моим заказчиком будет мужчина.
— Да.
— Вы мне сообщите его имя?
— Чуть позже. Сначала условия договора обсудим.
— Да-да, конечно! — Лера взяла сумочку со стула и достала из неё медицинскую карточку. — Вот мои анализы и…
Натолкнувшись на снисходительный взгляд Берестова, она умолкла. Даже замерла, не зная, как поступить далее.
— Лерочка, разрешите мне к Вам так обращаться? Ваша медицинская карточка ни к чему. Вы производите впечатление умной девушки. Поступили на юридический факультет. И учитесь, стоит отметить, на «отлично». Неужели Вы могли допустить мысль, что мы не подготовились к встрече с Вами?
Лера, признавая своё поражение, прикрыла глаза и выдавила из себя улыбку. Ну да, чего это она? Они, наверняка, узнали о ней абсолютно всё. Всё, что можно и что нельзя. С одной стороны, она понимала заказчика. С другой — было неприятно осознавать, что кто-то собирал о тебе информацию. Да и времени маловато. Получается, что её заказчик непростой человек. Ей радоваться сему факту или огорчаться?
Скоропалительные выводы она делать не стала. Всему своё время.
— Если Вы собрали обо мне информацию, то должны понимать, что я нахожусь в сложном положении, — Лера решила больше не изображать довольную жизнью молодую девушку. Как только скинула с себя маску беспечности, сразу стало легче. Даже мышцы лица и те отозвались легким дискомфортом — за последние семь часов ей слишком много приходилось насильно улыбаться. — И мои аналитические способности сейчас оставляют желать лучшего.
— Да, мы понимаем. Поэтому я и делаю небольшую скидку в разговоре с Вами.
Не только она перестала «держать лицо». Верестов тоже. В одночасье исчезло видимое добродушие, и напротив неё оказался человек с пронзительными глазами, что, не отрываясь, смотрели на неё. Изучали. Лера даже готова была поспорить, что Верестов владел техникой нейролингвистического программирования и считывал с её лица дополнительную информацию — врала ли она, например, или говорила правду.
Придется говорить правду.
Прямо, как в суде.
— Благодарю за понимание. Я так понимаю, у Вашего заказчика будут ко мне определенные требования? Вы уже знаете — я здорова, но в любой момент готова пройти дополнительные медицинские анализы. Не судима. Никогда не употребляла наркотики. Никогда не курила. К спиртному отношусь равнодушно. Могу выпить бокал вина на празднике. По клубам не хожу. Что ещё… — Лера попыталась вспомнить любые моменты из своего прошлого, способные повлиять на её физическое состояние в нынешнем положении.
— И Вы до сих пор девственница, — резюмировал за неё Верестов.
Кровь прильнула к щекам Леры. Она не относила себя к скромницам, но и кричать на перекрестке о своей девственности не намеревалась. Мама воспитывала её в строгости, и каким-то чудесным образом той удалось вбить ей в голову, что, несмотря на свободу нравов и равнодушное отношение к легкой смене сексуальных партнеров, выходить замуж необходимо нетронутой. А если начинать сексуальную жизнь, то с человеком, к которому испытываешь сильные чувства и в чьих ответных чувствах будешь уверена на сто процентов. В жизни Леры такого человека пока не встретила. Многие мальчики ей нравились, многим нравилась она. Но никто не западал в душу. А «перепихнуться» просто от того, что «надо» её не прельщало.
— Да.
Что она могла ещё сказать?
— Вот на этом аспекте Вашей жизни я хотел бы остановиться более подробно.
Валерия была готова к тому, что ей сейчас скажут, что необходимо порвать плеву, потому что иначе невозможно проводить процедуру оплодотворения.
— Давайте я Вам сразу скажу, что как раз не стоит останавливаться на моей девственности, — поспешно заверила собеседника Лера. — Это недоразумение…
— Валерия, мой хозяин Вас и выбрал лишь потому, что Вы — девственница.
От удивления брови девушки заломились, а ротик забавно приоткрылся. Но она быстро взяла себя в руки и, негромко прокашлявшись, старательно не замечая легкого пренебрежительного взгляда Берестова, спросила:
— То есть как… При чем здесь моя девственность?
— При том. Мой хозяин желает, чтобы мать его ребенка была «чистой». Чтобы её генетическая память не носила следов других мужчин. И не только генетическая. Надеюсь, Вы меня понимаете.
Она понимала.
И всё же, по-прежнему пребывала в состоянии легкого шока.
Они живут в двадцать первом веке! О какой генетической памяти могла идти речь?
Внезапно Лере стало смешно. Кто бы говорил… Двадцатилетняя девственница, не подпускающая к себе никого из-за того, что ждала СВОЕГО мужчину.
Если бы не печальные факты, заставившие Леру пойти на крайние меры, она бы даже зауважала мужчину, что собирался стать её заказчиком.
— Да, с памятью проблем не возникнет, — Лере с трудом удалось подавить в себе желание усмехнуться. — Тут Вы можете не беспокоиться. Я «чиста». Но тогда возникает вопрос, а как мне лишаться девственности? Механическими способами?
Ей ответили не сразу. Верестов откинулся на спинку и скрестил руки на груди.
— Вы основательно подготовились.
Лера нахмурилась.
— Не понимаю Вас.
— Да, наверное, я неправильно выразился. Я имел в виду, что Вы готовы пойти на многое, чтобы заключить договор.
Вот теперь можно было и усмехнуться.
— Господин Верестов, — Лера сознательно к нему обратилась, как администратор ресторана, делая акцент на пропасть, что разделяла их. — У меня брат и мама попали в аварию. И да, чтобы спасти их я готова пойти на многое. Почти что на всё. Или Вы думаете, что я от хорошей жизни надумала стать суррогатной матерью?
— Вы удивитесь, Лерочка, узнав, сколько молодых и здоровых девушек обращаются в специализированные агентства. Подобная услуга стоит дорого. И зачастую за год они зарабатывают столько, сколько не заработают и за пять лет. А то и больше. И раз мы коснулись финансового вопроса, скажите мне, на какую сумму Вы ориентируетесь?
— Сто тысяч. Евро.
Лера ответила без запинки. Именно эту сумму назвал ей врач.
Как она и предполагала, сумма не удивила Берестова. Значит, он к ней был готов.
— К финансовой стороне мы ещё вернемся. Чуть позже я озвучу сумму, которую мой клиент готов заплатить за Ваши услуги. А вот и наш заказ несут. Так что, давайте поедим.
Его слова прозвучали откровенно настораживающе, и пока Лера пробовала изумительный по вкусу салат из устриц и сочное мясо, которое дополнительно заказал Верестов, её не отпускала мысль, что они только-только подбираются к основным переговорам.
Себе Верестов заказал вина. Предложил и ей. Она отказалась. Не исключено, что подобным образом он её проверяет. Скажет, девушка готова стать суррогатной матерью, а сама пьет. Многие пары, решив обзавестись ребенком, полностью исключали алкоголь минимум на полгода. А тут девица пьет. О чем с такой разговаривать?
Ужинали молча.
После того, как с едой было покончено, Верестов сказал:
— Чтобы не ходить вокруг, да около, перейду сразу к делу. Мой клиент желает принимать непосредственное участие в зачатие своего ребенка.
— Это и понятное дело. А как же иначе?
— Лерочка, Вы меня не поняли. Непосредственное участие.
На последнем слове Верестов сделал акцент.
И если раньше от смущения кровь периодически приливала к щекам Леры, то сейчас девушка побледнела.
— То есть, подождите, — все её благие намерения сохранять невозмутимость и готовность принимать всё, что ей предлагают, улетучились. — Ваш клиент хочет… спать со мной? Верно?
— Совершенно.
Верестов холодно улыбнулся.
— Прежде чем Вы ответите, вот, изучите.
Он достал из, несомненно, дорогого кожаного портфеля несколько листов бумаги.
— Это предварительный договор. Я готов выслушать любые вопросы и предложения.
Лера дрогнувшей рукой взяла протянутый договор и невидящим взглядом уставилась на него. Буквы плыли перед глазами. Приказав себе успокоиться, она заставила себя вникнуть в написанное.
В шапке договора не было имен. Лишь общие предложения.
Дальше шло самое интересное.
— Неужели и такие договора существуют, — это был риторический вопрос, на который Верестов всё же ответил.
— Вы учитесь на юридическом, Вам ли не знать?
Нет, она не знала. Потому что ничего подобного не читала ранее. Хотя преподаватель по семейному праву как-то обмолвился, что, если они будут заключать брачные договора, то столкнутся с очень интересными моментами.
У неё в руках находился не брачный договор.
Нечто похуже.
— Я должна буду спать с Вашим хозяином… по первому его требованию… о как даже… и что? — её восклицание было тихим. В нем не слышалось возмущения, лишь недоумение. — Быть покорной?
— Лера, читайте дальше. Внимательно читайте, я же Вам говорю.
Она читала.
И чем дальше, тем эмоциональнее воспринимала договор.
Её начала бить нервная дрожь. Становилось то холодно, то жарко.
Да, рано она радовалась. Судьба не собиралась ей делать подарок.
— Вы мне на словах объясните, что значит «быть покорной».
Это выражение большими красными буквами отпечаталось в сознании, не позволяло дальше углубиться в текст.
Леру терзали противоречивые чувства. Она продолжала цепляться за соломинку, не желая признавать, что её заказчик окажется извращенцем, и ей, прежде чем она забеременеет, придется испытать все прелести игры «господин-саба».
— Вижу, Вас немало смутил этот пункт. Хорошо, постараюсь донести его словами. Хотя, опять-таки, сделаю замечание… Юрист не должен доверять словам. Лишь договору. В нашем случае там говорится, что Вы должны быть покорной, то есть не спорить и не перечить Вашему заказчику. Лучше иметь с ним как можно меньше разговоров. То есть словестных контактов. Он говорит — Вы делаете. Всё. Обратите внимание, там отдельной строкой идет пункт о садо-мазо. Вы сейчас подумали именно о нем. Поспешу разочаровать, Лерочка. Никаких плетей и кожаных наручников не будет. В рамках данного договора покорность воспринимайте именно, как готовность в любое время дня и ночи заняться сексом с клиентом. Без возражений. Периодически путешествовать с ним, если он летит на переговоры и желает взять Вас с собой. Вот, собственно, и всё. Никаких телесных повреждений Вам наносить никто не собирается.
Как ладно говорил Верестов!
Как у него всё просто!
Лера снова вернулась к договору. Прочла три строчки и вновь посмотрела на Берестова.
— Послушайте, но зачем ему это?..
— Что конкретно? — Вопрос прозвучал более жестко.
— Секс со мной. Хорошо, я ещё как-то могу понять про генетическую память и желание Вашего клиента непосредственно принимать участие в зачатии малыша. Но тут прописано, что я должна буду, в случае согласия, на протяжении всего времени, что буду находиться в его доме, спать с ним, опять же, по первому требованию. Получается, я стану не только суррогатной матерью, но и девочкой для интимных утех!
Лера, даже если бы и захотела не возмутиться, не смогла бы сдержаться.
Ответом послужило пожатие плечами и уже ставшая привычной реплика.
— Дальше читайте. Там ещё есть кое-что интересное.
Лера порывисто перевернула страницу, уже морально готовясь к худшему.
И всё же подготовиться она не смогла.
Пальцы перестали удерживать бумагу, и договор, тихо шелестя, опустился на стол. Валерия сидела, боясь шелохнуться.
Верестов демонстративно медленно приподнял одну бровь.
— Валерия?
— Пятьсот… пятьсот тысяч? — охрипшим голосом выдавила она из себя.
Верестов так же демонстративно медленно кивнул.
— Совершенно верно.
У Валерии не было слов. Да и эмоций тоже.
У неё перед глазами встали цифры, заменив всё остальное.
Пятьсот тысяч евро… Нереальная сумма. За девять месяцев сексуального удовлетворения мужчины и за услугу суррогатной матери. Последнее чудовищно, но с совестью Лера уже разобралась. У неё небольшой выбор: плакать и рыдать на могилах близких ей людей через неделю, край через две, или через девять месяцев отдать выношенного ей ребенка другим людям. Не её ребенка… За последние сутки она успела прочесть несколько форумов, где рассказывалось про суррогатное материнство, и там красной нитью проходила мысль, что изначально нельзя воспринимать ребенка, как своего. Он чужой. И точка.
Пятьсот тысяч…
Секс с незнакомым мужчиной. Полное принятие его требований в постели.
Жизнь матери и брата.
Чужой ребенок.
Мысли метались между несколькими фразами, прочно засевшими в голове. Лере никак не удавалось их связать.
— И ещё, Лерочка. Прежде чем Вы мне ответите. Подумайте о Вашем будущем, — кажется, Верестов решил её добить. — Если всё-таки согласитесь и пойдете на такой шаг, как суррогатное материнство, о юридической карьере можете забыть. Я имею в виду настоящую карьеру с работой в крупных юридических компаниях. Тот факт, что Вы выносили и отдали ребенка за вознаграждение, оппоненты используют против Вас в первое же слушанье.
Точно добил.
Но какое будущее! Только бы маму да Геныча спасти! А со своей карьерой она разберется. Как-нибудь потом. В другой жизни.
— Я Вас поняла, спасибо за заботу, — глухо отозвалась девушка и снова взялась за бумаги.
И снова строчка за строчкой.
Покорность…
Девственность…
Материнство…
Пятьсот тысяч.
Кем бы ни был тот человек, что выдвигал все эти требования, он знал какую сумму назначить.
— Если я не беременею три месяца естественным путем, мне делают искусственное оплодотворение?
— Совершенно верно.
Продумано было все. До мельчайших подробностей.