Снова не последовало никакой реакции.
Девушка нахмурилась.
Что-то ещё было не так…
Черт! Точно! Тело Тимура было горячим. У него был жар.
Девушка ещё раз потрепала его по плечу, и, прикусив нижнюю губу, хотела уже спрыгнуть с кровати — надо кого-то позвать на помощь! — но не успела.
Её перевернули в воздухе, кинули к подножью кровати и навалились сверху, мгновенно перекрыв доступ к кислороду.
Сардынов что-то угрожающе произнес на непонятном языке, отчего в жилах Леры застыла кровь. Она испугалась по-настоящему. Испугалась за своё здоровье, если не за жизнь.
Потому что на лице Тимура застыло угрожающее выражение. Губы плотно сжаты, ноздрю трепещут. В глазах — нездоровый блеск.
Да и придавил он её совсем не ласково. Мало того, что полностью обездвижил, навалившись сверху, так ещё и локтем надавил на шею.
Если ещё чуть-чуть надавит — сломает…
— Тимур…, - выдохнула девушка в последней жалкой попытке. Её сердце трепыхалось, напоминая бабочку, что попало в пекло костра. Крылья уже обгорают…
Глаза Тимура прищурились, и с губ сорвалось тихое:
— Ты?
Мгновение — и давление на шею исчезло, но никуда не исчезло горячее мужское тело.
— Я, — зачем-то отозвалась Лера, стараясь угомонить не на шутку разбушевавшееся сердце и отогнать волны страха, что пропитали даже кожу. За какую-то минуту перед её глазами промелькнула вся жизнь. — Тимур… Пусти… Что с тобой…
Слова сорвались сами. В целях сохранения душевного спокойствия — ей надо было молчать. Попросить слезть с неё и вызвонить ту же Диану. Пусть она разбирается с начальством. Вызывает врача или дает жаропонижающие.
Но промолчать Лера не смогла. В этом и состояла её беда.
— Ничего, — глухо отозвался мужчина и неожиданно уткнулся лбом в ключицу Леры.
У девушки от шока даже рот приоткрылся.
Это сейчас что происходит?… Что, мать вашу?…
Лера замерла. Лежала, не двигаясь. Даже стараясь не дышать.
Ситуация была более чем фантасмагоричной.
Тот, кого она называла не иначе, как «барин», перед которым возвела стену, не желая его подпускать к себе ближе, сейчас, как маленький мальчик, или как человек, которому было очень плохо, лежал на ней и…нуждался в сочувствие?
Господи, да так не бывает!
Где Сардынов и где сочувствие?
Его влажная горячая грудь продолжала прижиматься к груди Леры, расплющивая нежные полушария.
Если Лера думала, что самый её абсурдный поступок, который она только могла совершить сегодня — было ввязывание в драку между мужчинами, она глубоко ошиблась. Обозвав себя «идиоткой», она медленно подняла одну руку и опустила её на лопатку Сардынова.
Он замер.
— Тебе плохо, — она не спрашивала. — Кошмар, да? И… Тимур, у вас…у тебя температура. Жар.
Он молчал. Шумно дышал её в шею и молчал.
Валерия растерялась. Что делать дальше? Что предпринять?
— Дай воды, — когда она услышала его голос, даже вздрогнула. Думала — не ответит.
— Пожалуйста.
А от его «пожалуйста» и вовсе готова была разрыдаться.
Да что же за ночь такая… Проклятая?
Тимур скатился с неё, и лег на спину, закрыв глаза. Лера приподнимаясь, заметила, что его руки дрожат. И это ещё больше «добило» девушку.
Уже откровенно сдерживая слезы, она неуклюже встала с кровати и, подойдя к столику, такими же дрожащими руками налила из жбана воды.
Вернувшись к кровати, увидела, что Тимур по-прежнему находился на том же месте. Ни на сантиметр не сдвинулся. Как лежал, так и лежит.
— Вот вода.
— Спасибо.
Он сел резко. По-мужски. Отчего снова заставил Леру непроизвольно вздрогнуть.
Н-да… Картина та ещё. Она, голая, поит мужчину, такого же голого, только страдающего непонятно какой болезнью. И с выпитым алкоголем тут никак не свяжешь. Для похмелья — рановато. Да и не выпил он столько, чтобы вот так его потряхивало.
Как только стакан опустел, Лера поставила на прикроватную тумбочку и обеспокоенно предложила:
— Давай я позову Диану. Или вызову врача.
Тимур снова закрыл глаза.
— Нет, — одно-единственное слово сказало Лере, что спорить и настаивать даже не стоит пытаться. — Давай спать.
Спать? Вот так снова лечь спать?
Эмоции бились через край. Захотелось накричать на него, обматерить.
Лера продолжала стоять у кровати, беспомощно наблюдая, как Тимур переворачивается, возвращаясь к нормальному расположению на кровати и ложится на подушку.
На её подушку.
— Иди сюда, — он, закрыв снова глаза, похлопал рядом с собой.
Белоснежная простынь чуть заметно шелохнулась.
Нет…Нет… Нет…
Лера против!
Она не желает спать с ним рядом!
Вот вообще! Никак! Не под каким предлогом! Никаких ночных объятий!
— Иди-сюда, — уже более жестко. Не открывая глаз.
Морща лицо и едва не плача, Валерии ничего не оставалось делать, как вновь вернуться на кровать и лечь рядом.
Чтобы сразу же почувствовать, как её аккуратно, но решительно укладывают на ненормально горячую взмокшую грудь.
— Спи.
Лера крепко-крепко зажмурилась. Как в детстве. Когда было страшно. Ей и сейчас стало очень страшно.
ГЛАВА 21
Утро началось с головной боли, со странного ощущения тепла от чужого тела и с телефонного звонка, слабо доносящегося из её комнаты.
Лера не спешила открывать глаза. Понимала — надо. Но пока не могла.
Проснулась и лежала, воссоздавая в памяти события прошлой ночи.
Н-да, веселая ночка выдалась, ничего не скажешь.
Телефон продолжал напевать знакомую мелодия.
Надо вставать.
Лера заворочалась, намереваясь всё же встать и ответить. Она понятия не имела сколько сейчас времени, но по её ощущениям — раннее утро. Она ни фига не выспалась.
Встать ей не дала рука, властно прижавшая её к мужскому телу.
— Спи.
Опять приказ.
— Телефон, — Лера открыла глаза и быстро прикинула, что можно предпринять, чтобы выбраться из Сардыновского захвата.
— Потом перезвонишь.
Вот так будет весь год? Да она свихнется от его постоянного контроля.
Кстати, про контроль. Надолго к ней будет приставлена Диана? И она постоянно будет перед всеми отчитываться за проведенное время?
Мысли с утра были не особо позитивными, даже удручающими.
— Мне в туалет надо, — ничего умнее Валерия придумать не смогла. На подобное заявление он не сможет не прореагировать.
Так и оказалось. Продолжая лежать с закрытыми глазами и ровно дышать, убрал руку с плеча Леры, давая ей возможность подняться.
Лера осторожно отодвинулась.
Тимур, как и несколько часов назад, был горячим. Явный признак, что заболел.
С утра не хотелось поднимать тему его здоровья, да и не её это дело. Но всё равно сердце неприятно сжалось.
Лера заставила себя подняться с кровати и выйти в соседнюю комнату. Пока она была в туалете, телефон снова зазвонил.
Значит, что-то срочное.
Стараясь не думать о плохом, Лера подошла к трюмо и открыла клатч, в котором со вчерашнего дня находился телефон. Номер звонившего был не знаком. Повинуясь инстинкту, Лера нажала на обратный вызов. Она обычно не перезванивала, но в последнее время в её жизни резко менялись обстоятельства, приходилось и себя менять.
— Валерия Михайловна? — поинтересовался незнакомый женский голос.
— Да, я вас слушаю, — отозвалась Лера, хмурясь и одновременно замечая, что Тимур поднялся с кровати. Сел на край и дотронулся рукой до лба.
— Вас беспокоит Софья, медсестра из клиники Виктора Вагизова. Вы просили сообщить, когда ваша мама или брат придут в себя. Вот я и сообщаю, — было слышно, как девушка улыбнулась. — Маргарита Николаевна пришла в себя.
Мир покачнулся.
— Спасибо, — выдохнула Лера и, не в силах продолжить разговор, нажала на отбой. Безвольно положила телефон на трюмо и обеими руками уперлась в деревянную поверхность.
Она не смотрела на себя в зеркало. Не смотрела по сторонам. Это были те самые счастливые, в чем-то роковые секунды, когда все вокруг перестает существовать, все твои мысли, чувства устремляются за несколько километров от тебя, туда, где живет частичка твоего сердца.
Мама пришла в себя.
Очнулась.
Слава Богу…
Значит, будет жить.
Полноценной здоровой жизнью. Лера об этом позаботиться. Сделает всё.
Остался Геныч.
Девушка закрыла глаза. Пожалуйста…пожалуйста…пожалуйста…
Когда раздался очередной входящий вызов, Лера вздрогнула, а Сардынов приглушенно выругался. Видимо, его достали утренние звонки.
Звонила снова Софья, в памяти Леры отпечатались последние цифры -64-63.
Лера даже не успела испугаться — неужели медсестра ошиблась и маме снова стало плохо?
— Да?
— Ой, Валерия Михайловна, вы меня извините, пожалуйста, но тут такое дело, — у Леры подкосились ноги. Маме точно стало плохо…, - вы не поверите, но мне только что сообщили, что и ваш брат пришёл в себя. Бывает же в жизни.
Бывает.
У Леры перехватило дыхание, она даже не заметила, как по щекам побежали слезы.
Бывает…
Вот так — разом.
— Валерия Михайловна? — Софья забеспокоилась. Ожидала радостного ответа, а тут тишина. — Валерия…
— Со мной…со мной всё хорошо. Спасибо…спасибо вам большое.
Говорить Лера не могла. В горле застрял ком.
Бывает…
И сказки тоже разными бывают.
Дрожащими руками Лера вернула телефон на трюмо. И только потом заметила, что в дверном проеме стоит Тимур. В отличие от неё, которая, когда вставала с кровати всё же умудрилась на себя натянуть халат, названный накануне балахоном, мужчина оставался абсолютно голым.
И утренний «стояк» радостно её приветствовал.
Да, некоторые точно не страдают стеснительностью.
Лера, пошатываясь, развернулась лицом к мужчине, уперевшись бедрами в многострадальный трюмо.
Сейчас её не волновал его «стояк». Пусть, что угодно делает с ней и как угодно. Куда угодно.
Сейчас её не волновало, какой отпечаток на их деловых отношениях оставит прошедшая ночь. С её откровенностью. Странной болезнью. И человечностью Тимура.
Сейчас её не волновал даже контракт. Её покорность. Её беременность.
В голове билась только одна мысль. Одна.
— Мама и Геныч…Они…, - слов не нашлось.
Сардынов спокойно кивнул.
— Я слышал.
— Они…они…, - Лера зажала рот рукой.
За последние дней десять она сотни, нет, тысячу раз проигрывала в голове этот сюжет. Представляла в мельчайших подробностях, как приедет в клинику, и доктор сообщит ей радостную новость. Как она побежит к палатам и обнимет родных. Как прижмет их руки к губам. Как счастье затопит её.
Счастье затопило её. Факт. Но оно было какое-то другое. Тревожное. Выворачивающее её наизнанку. Потому что где-то в глубине души Лера знала — трудный путь только начинается.
Тимур, к которому вернулась его привычная сдержанность, холодно прокомментировал её неспособность выразить словами эмоции:
— Я рад за тебя, Лера.
— Тимур, я…
Лера всё же не выдержила. Где-то запоздало мелькнула мысль, что она совершает глупость. Очередную. Подумаешь, одной больше, одной меньше. В её положении к глупостям привыкаешь.
Она сорвалась с места, подбежала к Тимуру и в прямом смысле бросилась к нему на грудь. Прижалась всем телом в поисках простого человеческого сочувствия, понимания. Солидарности.
— Они пришли в себя…Они пришли в себя, — как мантру повторяла девушка, не замечая холодного мужского равнодушия.
Тимур положил руку ей на плечо и отодвинул от себя.
— Я это уже слышал.
По сердцу точно ножом полоснули, одновременно вылив на Леру ушат холодной воды.
Девушка мгновенно пришла в себя.
Взгляд антрацитовых глаз способен очень быстро поставить человека на место.
И не важно, что их хозяин сейчас полностью обнажен и возбужден.
— Извините. Извини.
Она никак не может привыкнуть обращаться к нему на «ты».
— Значит так. Сегодня-завтра ты днями свободна. Можешь это время провести в больнице, встретиться с друзьями, сгонять в университет. Меня не интересует, где и как ты будешь проводить время. Далее. В понедельник мы вылетаем в Калининград. Минимум, на неделю. Подготовься. И да… Спишь у меня.
Сказав, разворачивается и идет в ванную, оставив ошарашенную Леру стоять в дверном проеме.
* * *Завтракала Лера поспешно. Что-то проглотила прямо на кухне, поблагодарила Антонину Васильевну и сорвалась. Она бы уехала и не позавтракав, но вовремя вспомнила, что кое-кому такая самодеятельность может не понравится.
В город её отвез Дмитрий.
— Меня снова к вам приставили.
На этот раз Лера не возражала. С ним будет быстрее, чем на такси.
Не помнила, как прилетела в больницу. Не заметила, как взметнулась по лестнице. Даже к врачу не стала забегать.
К маме…к Генычу.
Её остановила медсестра, которая и оказалась звонившей Софьей.
— Валерия Михайловна, подождите, — девушка уверенно преградила путь. Видимо, не впервой.
— Что? — Лера растерянно моргнула.
— Подождите, минутку. Я хотела вам сказать, что к Геннадию Михайловичу пока нельзя, а вот к вашей маме…
Лера услышала, что хотела.
И снова едва не побежала по коридору дальше.
Сердце не билось в груди — оно билось где-то в голове, подгоняя, заставляя двигаться ещё быстрее. Лера бы побежала, но всё же усилием воли останавливала себя, напоминая, что находится в обществе, где приняты определенные рамки поведения.
А вот и палата мамы.
Распахнула дрожащими руками и вошла.
Чтобы тотчас почувствовать, как замирает всё внутри, как ноги становятся ватными и отказываются дальше идти.
Мама лежала на кровати с закрытыми глазами. К её телу тянулось несколько трубок. Рядом стояла капельница. В чистой большой палате пахло лекарствами.
— Мама, — Лера не смогла сдержаться и позвала родного человека, чтобы поспешно зажать рукой рот. Что она делает, глупая! А если мама спит? Зачем будить!
Но ресницы Маргариты Николаевны сразу же затрепетали и распахнулись.
С губ женщины сорвался приглушенный стон, когда она увидела, кто обессиленно привалился к двери.
— Мама! — уже громче отозвалась Лера и бросилась к кровати матери.
Слезы брызнули из глаз — слезы облегчения, радости. Слезы надежды.
Маргарита Николаевна улыбнулась сухими потрескавшимися губами, на которых до сих пор хранились следы запекшейся крови, и попыталась что-то сказать.
— Мама, нет, не надо, не говори ничего!…Тебе пока нельзя, наверное, — Лера, глотая слезы, и судорожно размазывая их по щекам, накрыла ладонью руку матери. — Я знаю, что ты хочешь спросить. Гены в соседней палате. Тоже пришёл в себя. Но я у него пока не была. Он спит.
В глазах женщины промелькнуло ни с чем несравнимое облегчение. Та тихая радость, которую испытывает лишь родитель, облегчение не потому что сама осталась жива и выкарабкалась с того света, а потому что жив твой ребенок. В голове в те самые секунды проносится мысль: «Я уже пожила, многое видела, а он…»
Маргарита Николаевна прикрыла глаза, чтобы в следующее мгновение их вновь открыть.
— Лера…
Из глаз женщин так же заструились слезы.
— Тссс! Мама, пожалуйста, не плач, пожалуйста, не надо… Всё хорошо! Теперь у нас всё будет хорошо!
Некоторое время они молчали. Лера положила голову на живот матери, и наслаждаясь теплом родного человека. В голове полностью отсутствовали все мысли. Лишь радость. Тихая. Все тревоги, сомнения, грядущие перемены отошли в сторону, перестав существовать.
Это время принадлежало двум женщинам.
Валерия, почувствовав, как Маргарита Николаевна два раза сжала её руку, приподнялась и заглянула в её лицо.
Та глазами окинула палату.
А вот и первые вопросы.
Лера знала, что мама непременно заметит, что находится не в государственной клинике, где в одной палате их бы лежало человек пять, в лучшем случае, двое. И не было бы идеально ровных стен, картин с успокаивающим пейзажем, жалюзи на больших чистых окнах. Не было бы сейчас молчавшей плазмы.
И она заранее приготовила ответ. Она постаралась приукрасить свою ложь. Даже не приукрасить, а сгладить её, максимально приблизив к правде.