– Все хорошо, – успокаивала призрака или себя мама. – Мы подходим. Никаких резких движений.
Мама стала обходить кровать, я за ней. Мы тянули шеи вперед, стараясь заглянуть в угол раньше, чем окажемся там сами. Как две жирафы на нетвердых ногах, шаг за шагом, мы приближались к тому, кто вот уже почти неделю бушевал в этой комнате. И вот мамина шея завернула за угол.
– Господи! Боже мой! – выкрикнула мама и отшатнулась.
Она первая увидела монстра и пришла в ужас. Я же не могла и слова вымолвить – так и застыла, точно замороженная. В углу из сумрака проступала жуткая фигура. Я не могла понять, зверь это или человек: все тело его было изломано. Ноги неестественно вывернуты, так что ступни торчали из-за ушей, руки же были где-то внизу, существо опиралось на ладони, чуть покачиваясь. А сколько невыносимой печали и муки в глазах!..
– Помогите! – на этот раз довольно членораздельно прошептало существо.
Мама молчала, зажав рот ладонью, тогда я поняла: настал мой час – и спросила:
– Чем мы можем помочь? – Голос мой почти не дрожал. – У вас остались незавершенные дела на этом свете?
– Свет! – вторило существо.
– Желает уйти в свет, – шепнула я маме. – Наверное, в таком виде туда не принимают…
Мама вдруг очнулась.
– Где выключатель? – деловито спросила она.
– Чего?
– Свет надо включить!
Мама стала шарить рукой по стене, продвигаясь все дальше, и вдруг комната озарилась. Электрический свет залил помещение с мощью волны, смывающей все на своем пути. Тьма растаяла. Но изломанный монстр оставался на своем месте. Теперь стало совершенно очевидно, что это человек, а не зверь. Мужчина, поза которого была невероятна и даже немыслима.
– Вы живы? – поинтересовалась мама, снова приближаясь к раскоряченной фигуре.
– Пока да, – простонал монстр. – Помогите! У меня ноги застряли…
Мама осторожно подошла к созданию, признающему себя живым. Она присела перед ним на корточки, оценила ситуацию, покачала головой. А потом схватилась за пятку загадочного субъекта, потянула и осторожно вынула из-за уха. Создание кряхтело, поднывало, но полностью покорилось маме. Тем временем ту же операцию мама проделала и со второй пяткой, после чего поднялась и посмотрела на плод своих трудов. Перед нами на полу сидел тощий и бледный мужчина, он растирал затекшие конечности, которые находились теперь на подобающих местах – ноги и руки росли откуда требуется.
– Спасибо! Вы спасли меня! – Мужчина попытался улыбнуться. – Какое счастье, что здесь такие тонкие стены!
– Кто вы и что здесь произошло? – строго спросила мама, понимая, что у пленника этой комнаты теперь в буквальном смысле развязаны руки и ноги. – Я вызываю полицию.
– Постойте! Не надо! – взмолился мужчина, пытаясь встать. – Я родственник. Брат хозяйки квартиры. Меня зовут Константин Котиков. Позвоните лучше ей, если не верите. Но сначала выслушайте и тогда решите, что со мной делать…
Это имя показалось мне знакомым. Мама тоже насторожилась. Мужчина выглядел таким измученным, а конституция его была настолько субтильной, что мы с мамой легко справились бы с ним, прояви незнакомец сопротивление.
– Хорошо, рассказывайте! – согласилась мама.
Я тоже сгорала от любопытства, до сих пор не до конца осознавая, что перед нами живой человек из костей и мяса.
– Как я уже сказал, меня зовут Константин. Я занимаюсь восточными практиками, в частности – йогой. Сегодня мне не удалось рассчитать свои возможности, я принял сложную позу, выбраться из которой не смог. Если бы не ваша соседская проницательность, я бы, наверное, мумифицировался в углу этой злосчастной комнаты!
– Погодите, вы занимались йогой в квартире сестры? – Меня начал разбирать смех. – И у вас ноги за ушами застряли?
– Юная дама, это не смешно. – Константин только сейчас начал приходить в себя и смог подняться на ноги. – Я пренебрег осторожностью, гордыня влекла к новым свершениям, кара настигла мою самонадеянную плоть…
– Как, вы сказали, ваша фамилия? – переспросила мама. – Что-то мне знаком этот высокопарный стиль…
– Котиков. – Мужчина поклонился. – На днях, когда я был вынужден прятаться в шкафу, вы позаимствовали из этой комнаты книгу моего сочинения…
– Так вот кто смотрел на меня из шкафа! – Я пихнула маму в бок. – А ты говорила – «глаза на рукавах»!
Мама все еще была в замешательстве, последние месяцы порядком подорвали ее стрессоустойчивость.
– Неужели вы действительно Котиков? А ведь и правда, теперь я узнаю вас по фотографии. Моя близкая подруга в восторге от ваших книг! – неожиданно затараторила она. – Взахлеб зачитывается! Надя будет счастлива с вами познакомиться. Я сейчас же ей позвоню. Только никуда не уходите. – И тут голова мамы встал на место. – Постойте! Что вы здесь делаете?
– Верно! Что? – поддакнула я. – Это вы стучали мне в стену, а еще мебель передвинули? И выли, точно сломанная батарея?
Котиков прискорбно опустил голову:
– Я. Все я. Каюсь.
– Думаю, мне все же придется позвонить вашей сестре. – Мама достала из кармана мобильник.
– Еще минуту вашего времени, не больше! – Котиков сложил ладони в молитвенном жесте. – И я подарю вам свои книги с автографами!
– Валяйте, – опять сдалась мама. – Я вспомнила: соседка в девичестве действительно носила фамилию Котикова.
И Котиков рассказал нам свою историю, я даже заслушалась – просто сказка «Тысяча и одна ночь»! Оказывается, мать Котикова призналась ему перед кончиной, что спрятала в стене этой комнаты, под обоями, какой-то клад. Котиков не захотел рассказывать об этом сестре, якобы на то была воля усопшей матери – оставить свое сокровище лишь верному сыну, иначе клад прикарманит ненавистный зятек. Настало долгое время ожидания. И вот час Котикова настал: сестра с мужем перебрались в загородный дом, теперь квартира была свободна и доступна для коварных посягательств законного наследника! Котиков воспользовался дубликатом ключа, который всегда хранился у него, и проник в квартиру. Он хотел исследовать заветную стену, оставаясь по возможности незамеченным. Раздобыть сокровище и убраться восвояси, как и не бывало его здесь. Но мой чуткий слух уловил стук – это Котиков кропотливо, но безрезультатно изучал территорию, а потом ему пришлось даже отодвинуть мебель, так как клад найти все не удавалось.
– Но что это был за вой? – спросила я. – Кто так жутко выл?
– Это не вой, юная дама, это мантры, – поправил меня Котиков. – Для усмирения духа я прибегал к чтению мантр.
Наш с мамой прошлый визит порядком испугал Котикова, он совсем не хотел раскрывать своего присутствия и, как полагается приличному йогу, сложил себя на полочке в шкафу. Откуда и подглядывал за нашим путешествием по квартире.
– Ваше первое появление чуть не нарушило все мои планы! – признался Котиков. – Но лишь сейчас я понял, что все это во благо – высшие силы сжалились надо мной, послав вас второй раз.
Да уж, наше второе пришествие оказалось настоящим чудом для этого горе-йога, книги которого производили на тетю Надю неизгладимое впечатление.
– Теперь можете сдать меня сестре, – завершил свою речь Котиков. – Но вы сами свидетели, я уже достаточно наказан за свою жадность…
– Так что с кладом? – спросила мама. – Вы нашли его?
– Нашел, – тяжко вздохнул Котиков.
– И где же он? – наступала мама.
– Вот. – Котиков указал на кровать, где из-под кресла выглядывали какие-то смятые листовки. – Это акции «МММ». Они были заклеены под обои в углу. На них я потратил столько лет ожидания, годы мечтаний о богатом будущем и дни кропотливых поисков в квартире, куда проник, по сути, нелегально. Кара настигла меня! Поняв, что все мои чаяния были пустыми, я занялся йогой, чтобы как-то привести нервы в порядок. Что из этого вышло, вы уже видели…
Плечи мамы подпрыгивали, я отвлеклась от Котикова и взглянула ей в лицо. Мама с трудом сдерживала смех.
– Все это ради акций «МММ»? Никчемной устаревшей макулатуры?
Мама уже смеялась в голос. Меня тоже начинало потряхивать, видимо, спадало напряжение. Вся эта ситуация была сущим анекдотом – я вспоминала свои страхи, придуманного монстра, а видела перед собой несчастного йога, нерадивого психолога, обманутого кладоискателя, мечту разборчивой тети Нади во плоти… Я захохотала. Пришлось согнуться и упереться ладонями в колени. Мама держалась за бок и тоже сгибалась от смеха. Лишь Котиков смотрел на нас настороженно, пытаясь понять – сдадут ли его сегодня в полицию или, что не легче, в руки пылкой сестре и ее горячему муженьку? А вдруг расплата минует? Он переводил взгляд с мамы на меня: уверена, возьмись у Котикова силы – он тут же рванул бы куда подальше, только пятки засверкали, с таким трудом добытые из-за ушей…
Томаты и поклонники
Женька позвонила в тот момент, когда я начала думать, что все потихоньку налаживается.
– Сонька, привет! Мы с Люком идем сегодня на одну интересную тусовку. Собираются ребята из «Свободного выбора», пошли с нами!
– Прости, Жень, я не могу, – завязав волю в узелок, отказалась я.
– Да брось! – настаивала Женька. – Ты не будешь лишней. Там же куча народа! Это сам Люк предложил тебя позвать.
– Люк хотел, чтобы я пошла? – Внутри стало тепло, как в печи. – Нет. Я никак не могу.
– Сонька, не выпендривайся! – Женька не унималась. – Там будет эта ощипанная Ирина. Мне нужна твоя поддержка.
Я думала лишь о том, кто бы удержал меня, заставил не вспоминать о Люке, не краснеть и не выпрыгивать из юбки каждый раз, когда он стоит рядом и так спокойно, уверенно смотрит в глаза…
– Женя, я никак не могу, почему ты не слышишь! – приходилось быть категоричной, чуть ли не грубить. – Ирина тебе не соперница. Прекращай глупить! А у меня, понимаешь, родители еще бесхозные сидят по разным квартирам. Не время развлекаться.
Кажется, Женька чуть-чуть обиделась, но иногда приходится жертвовать малым, чтобы сберечь большее. Если гангрена поражает палец, его приходится отсекать, чтобы болезнь не распространилась дальше. Так я чувствовала себя сейчас, отказавшись от встречи с друзьями, – будто сама отсекла себе палец. Но тогда я и подумать не могла, какие разочарования ждут впереди…
Для начала я встретила Игорька Иванова. Страшно вспомнить: когда-то я была в него влюблена! Зато потом он сам около года бегал за мной, точно опаздывающий пассажир за уходящей электричкой. Заприметив Иванова, я всегда старалась поскорее скрыться из виду, чтобы не вляпаться в какую-нибудь скучную беседу. Но в этот раз оплошала, потеряла бдительность. Мы столкнулись во дворе буквально нос к носу, надо было прикинуться слепой на оба глаза, чтобы не заметить его.
– Сонь, привет, разговор есть! – Игорек не медлил.
– Ну?
– Я про Женьку…
– Чего с ней не так? – насторожилась я.
– Все так. Даже очень. – Игорек смущенно улыбался. – Не знаешь, почему она так изменилась?
– Знаю, но тебе не скажу.
– Слушай, она с кем-то встречается? – наседал Игорек.
– Да какое тебе дело? – насторожилась я. – Что пристал?
Игорек ничуть не смутился. Он потер переносицу, видимо, она чесалась из-за очков, которые ему теперь приходилось носить, и спросил:
– Как думаешь, у меня с ней есть шанс?
– С Женькой? – Я не верила своим ушам. – Хочешь сказать, что запал на нее?
– Есть такое дело, – признался Иванов. – Женька сейчас стала совсем другая. Одевается стильно. Классно выглядит!
– Ты считаешь? – Мне все казалось, Иванов шутит, разводит меня, просто желая зацепиться языками.
– А ты думаешь, одна такая крутая? – Игорь ухмыльнулся. – Все только за тобой бегать должны?
– Ничего подобного я не думаю. – Почему-то стало стыдно, будто Игорек прав, упрекая меня.
– Твое время прошло, Солнцева! – Игорек облизал губы, видимо, нервничал, хоть и притворялся надменным. – Идеалы меняются. Кажется, с возрастом у меня появился вкус.
Пользуясь случаем, Иванов хотел кольнуть меня побольнее за то, что два года назад я предпочла ему Кирилла. Не то что мне было обидно, но приятного в этом, как ни крути, маловато. Я хотела уже ответить Игорьку какой-нибудь не менее колкой остротой, но стоило мне открыть рот, как все слова тут же высыпались из него. Я так и застыла с распахнутой варежкой: по двору вышагивала мама, да не одна, а с каким-то лощеным типом! Носы его ботинок были такие острые, что ими можно было резать свежий хлеб, они даже сияли как лезвия. Так же сияла и макушка этого хлыща – она была лысой, как ладонь. Зато лоб прикрывала челка, окаймляющая безволосую поляну, точно редкие кусты. Сияющий тип улыбался, он скалил зубы и, очевидно, был крайне доволен жизнью. Больше всего меня раздражало то, что идущая рядом мама громко хихикала и тоже светила зубами. Мне стало совершенно начхать на Иванова, я бросилась наперерез веселящейся парочке.
– Ой, Соня, это ты? – удивилась мама, будто встретила возле дома не собственную дочь, а папу римского, который покинул свой пост как раз для того, чтобы прогуляться по московским дворикам.
Хлыщ остановился, перехватил какой-то увесистый пакет из одной руки в другую и сделал вид, что счастлив моему появлению.
– Что это ты светишься ярче, чем метеорит над Челябинском? – едко спросила я маму.
Она не растерялась, мама явно приходила в норму.
– Это Соня, моя дочь, – представила меня хлыщу. – Как видишь, у нее своеобразное чувство юмора.
– Вадим! – Лысый протянул мне свободную руку, его губы разъехались к ушам, как у профессионального клоуна.
– А отчество? Как я погляжу, вы уже не мальчик…
– Соня! – цыкнула мама.
– Да все нормально, – продолжал счастливо улыбаться лысый. – Кто скажет, что я девочка, пусть первый бросит в меня камень!
Мама опять залилась визгливым смехом, она всегда любила момент в книге «Двенадцать стульев», когда Остап Бендер пытался провести престарелого Кису на корабль под видом мальчика. Вадим продолжал блистать – теперь открылись его литературные познания.
– А я вам помидорчики несу. – Лысый приподнял пакет из супермаркета. – Приглашен, так сказать, на ужин!
– Это правда? – спросила я маму.
– Ты представляешь, какое совпадение: встретила в магазине коллегу! – придумывала на ходу мама, кивая в сторону хлыща. – И Вадим был так вежлив, предложил донести сумки. Я позвала его к нам на ужин.
– Совпадение – это когда у тебя на правой ноге такой же сапог, что и на левой, – сказала я. – А это не совпадение, это злой рок.
Вадим захохотал. Мама потрясла перед моим носом указательным пальцем. Мы пошли домой. Признаюсь, мне хотелось слинять от этой веселой парочки, но оставить маму наедине с лысым хлыщом и помидорами я не могла. За ними нужен был глаз да глаз!..
У нас дома на кухне Вадим чуть не уселся на папин стул, я вовремя выдрала его буквально из-под надвигающихся ягодиц. Хлыщ не удержал равновесия и загремел на пол. Даже в этом положении он умудрился оскалиться из-под стола. Мама прогнала меня в мою комнату. Я рвала и метала, впору было садиться в углу, запихивать пятки за уши и читать мантры. Но что-то подсказывало: мама не в том настроении, чтобы спасать меня из затруднительного положения. Оставит погибать в углу, лишь бы не мешала ей любезничать с лысым хлыщом. Как же не вовремя он появился! Мамино воссоединение с папой оказалось под серьезной угрозой, а я была вынуждена отсиживаться в своей комнате. Мне хотелось поговорить с кем-то, хоть немного выпустить пар, но про Женьку с Люком я и подумать боялась. Лишь один человек мог облегчить мои страдания. Я открыла ноутбук и написала Ромке:
Привет, у меня такое творится, ты не поверишь!
Я хотела уже отправить сообщение, занесла палец над длинной клавишей, но вовремя отдернула руку. А затем, подумав, стерла все, что написала, и набрала новое сообщение. Лишь эти слова позволяли мне считать себя человеком.
Привет, как ты? Если не спешишь, расскажи о своей маме.