Так что же за планы теперь у братьев, в связи с новым назначением Пети? И главное — почему они так жаждут уничтожить Олега?
И что Маше теперь делать: подождать и разобраться в происходящем или предупредить Олега? Но о чем? Или же вспомнить то, что и брат сказал, — она часть семьи, и у нее есть свой долг перед братьями… Погруженная в эти размышления, Мария застыла у дорожки, как-то краем сознания лишь отмечая, что продолжает мерзнуть.
И именно в этот момент, словно ощутив, что она думает о нем, позвонил Олег.
Руки замерзли так, что едва смогла ответить, трижды проводила пальцем по экрану.
— Мария Ивановна, добрый вечер…
Она не была уверена, что поступила верно, ответив на вызов. Однако, казалось, и не ответить — не могла. Маша всегда отвечала, если звонил Горбатенко. Не то чтобы Олег на этом настаивал или требовал. Нет, никогда. Возможно, даже поддержал бы, прекрати она принимать звонки, озвучив просьбу прекратить общение.
Но Мария никогда такого не просила. Наоборот. И всегда отвечала… А он был слишком умным и опытным, чтобы тут же предположить: если она вдруг не отвечает, да ещё и практически ночью — значит, что-то не так. И вопрос «что именно?» Горбатенко просто так не оставит. Не тот характер.
А казалось — это наименьшее из того, что ей нужно сейчас. Она ещё не знала, как вернее… честнее поступить. И надо ли говорить ему о том, что сегодня узнала? Кому она должна и повинна больше? Но казалось необходимым его предупредить…
— Добрый, Олег Игоревич, — стараясь отвлеченно смотреть по сторонам, чтобы голос звучал ровно, пытаясь игнорировать промозглую зябкость холодного осеннего дождя и ночной ветер, вторила Мария его тону. — Как Ваши дела?
А он промолчал. Тишина в телефоне полная. Он что, и дышать перестал?
Почему-то стало не по себе. А ей за сегодня, видит Бог, уже и так прилично нервы потрепали.
И этот дождь — уж лучше бы ливень начался! А то туман, мрак, сырость! Волосы завились, и Маша без плаща, в одном только платье, пусть и кашемировом, которое не особо и согревает по такой погоде. И сумку забыла с ключами от машины и документами. Так торопилась… Разозлилась. Выбежала от брата, негодуя внутри…
Олег все ещё молчал, но связь не разрывал. И не походило, чтобы он на что-то отвлекся. И также не дышал… Может, точно «вурдалак», как Горбатенко временами ее старший брат называл? От этой мысли Маша против воли улыбнулась, несмотря на все.
— Олег Игоревич? — стараясь держать чуть ироничный тон голоса, позвала Мария.
Только вот горло осипло. И, кажется, это уже было немного слышно.
А чему удивляться? Замерзла дико, холодно очень. До костей продрогла. И горло уже болеть начинало, да. Но она упорно шла. Куда — не знала. Но все ещё не домой. Там ее братья достанут… Коля как-то пять часов караулил, ещё когда Маша в университете училась. Тоже упорный.
На стороне связи продолжала сохраняться полнейшая тишина. И ее это уже даже нервировало… Споткнулась в темноте, не заметив бордюр. Раздраженно придушенно чертыхнулась, отодвинув от лица телефон. И опустилась на ближайшую парковую скамью, не хватало ещё ногу подвернуть в темноте! И только глубоко выдохнула, когда поняла, что скамья полностью мокрая. И ее платье теперь тоже… влажное. Закрыла глаза в каком-то усталом отчаянии.
И в этот момент она услышала резкий напряженный вдох. Такой шумный, словно бы он действительно не дышал это время, внимательно вслушиваясь в происходящее с ней.
— Маша, что происходит?! — резко спросил, требовательно, как страшный начальник, которым же и был. Но и с такой тревогой…
И… и тут она не выдержала!
Зря он так. Зря. Никогда ее Машей не звал, а ведь сколько было возможностей… Никогда. Сейчас зачем это на свет Божий вытянул?!
Хотя какой свет?! Ночь же…
Мария судорожно втянула в себя воздух, пытаясь подавить какой-то истеричный и вообще неуместный всхлип — подумаешь, имя! Однако… нет, для нее это бесконечно много значило… И оттого, видимо, никак не удавалось взять себя в руки и вернуть привычную отстраненность их общения. Не выходило рассмеяться в ответ и сказать «ничего, ерунда». Не получалось призвать саму себя к порядку. А ее же с раннего детства учили, как ведут и не ведут себя интеллигентные люди, сохраняя лицо в любой ситуации. Ничего не показывая. Тем более слабость…
Олега это ещё больше насторожило, судя по всему.
— Дима, сюда. Живо машину! — приказным тоном глухо крикнул он начальнику своей охраны словно бы в сторону от телефона. А потом вновь ей. — Машенька, душа моя… Что случилось? Где ты? — уже ей, напряженно и хрипло, ошарашив Марию.
И опять с этими непривычными интонациями.
— Олег… — как-то жалобно и потерянно вздохнула Мария и… чихнула самым нелепым, неподобающим и каким-то детским образом.
Растерялась. И уже совсем потеряв остатки контроля, всхлипнула, пытаясь вдохнуть.
Отчего-то показалось, что такое ее поведение что-то окончательно пошатнуло в молчании между ними, а может, и в самой расстановке.
— Дима! — буквально гаркнул Олег на том конце связи. — Мне нужны координаты местонахождения Коваленко. Сейчас же! — рявкнул Горбатенко в сторону. Но даже она вздрогнула. — Машенька, ты мне можешь объяснить, где ты и что случилось? — уже совсем иначе, как-то осторожно и словно чего-то опасаясь.
Она не поняла ничего. Почему он так отреагировал? И ответить ничего не успела. Потому что именно в этот момент Дима, начальник охраны Олега, что-то ответил Горбатенко, и тот взревел… Она действительно не ожидала, что Олег может так орать…
— В парке?! Сейчас?! Она — в парке?! Где именно?! — у нее второй раз за вечер заложило ухо. А ведь это Олег не ей говорил. — Какого гре*анного лешего ты сейчас в парке делаешь, душа моя?! — уже к ней обратился Горбатенко.
Честно говоря, ее сейчас больше заинтересовало, как именно они узнали, где она находится?
Чисто академический интерес. И голова разболелась от этого крика.
— Это сложно так сразу объяснить, Олег… — как можно откровенней призналась Маша, прижав вторую руку ко лбу. Почему-то прикосновение холодных пальцев ослабило боль. Хотя все остальное тело уже сковало от холода. — Думаю…
— О чем? — хмыкнул Горбатенко. Но было очень заметно, что он заставляет себя поддерживать подобный тон, словно старается не испугать ее, что ли. — Ты на машине?! — рявкнул снова, так и не дав ей ответить.
Но Машу не испугало. Вот как-то точно знала, что этот взрыв — из-за беспокойства о ней. Искреннего и сильного.
— Ммм… Нет, — со вздохом признала она, хоть и думала слукавить. — Пешком. И без сумки, — зачем-то пожаловалась.
Но ей снова дико хотелось чихнуть. И, сосредоточившись на подавлении этого желания, Маше уже было не до вранья.
И тут же услышала, как и Дима крикнул на том конце связи, что ее машины рядом нет…
— Ты что, следишь за мной? — не то чтобы с претензией, даже с каким-то весельем, уточнила Маша. И, отвлекшись, не справилась, чихнула вновь. — Прости, — извинилась, пытаясь совладать с предавшим ее так не вовремя носом.
Он глухо и невнятно ругнулся… Так непривычно.
Какая-то дымка в голове появилась. Словно хмель. Но Маша ни капли вина не пила у Пети. За рулем же…
— Маша, мы будем через пять-семь минут. Уже едем. Этот парк недалеко от офиса, — проигнорировав ее вопрос, вместо этого заверил Олег.
Да, она знала, что его офис рядом. Только думать себе об этом не позволяла. А на том конце связи уже действительно были слышны звуки движущейся машины. И растерялась откровенно. Меньше всего она бы могла себе представить, что Горбатенко все бросит и рванет к ней сюда…
Вечер неожиданностей. Да… В носу вновь подозрительно начало «свербеть».
— Ты мне скажи — у тебя там все нормально? Тебе ничего не угрожает, Машенька? — уже совсем иначе, тихо и как-то напряженно, спросил Олег.
Оказалось, так просто забыть про отчество…
— Ничего… наверное, — она как-то растерянно рассмеялась. — Грипп, разве что. Замерзла, — честно призналась Маша, оглядываясь через плечо на пустые дорожки парка.
Погода такая, что никого, кроме нее, не тянуло к поздним прогулкам.
— Что ты в парке делаешь, душа моя? — также тихо спросил он таким тоном, что у Маши все внутри задрожало.
И голос… предал.
— Я не знаю, Олег. Шла просто. Думала… Мне надо было все обдумать. Не смотрела, куда иду. Все так сложно вдруг, — сипло прошептала она, уперев руку в колено.
Нагнулась, опустив на эту руку голову. Во лбу все ещё пульсировала острая иголка боли.
Показалось, что слышит его машину, но сейчас не было сил посмотреть.
— Что сложно, Машенька?
Его голос, когда он так хрипло, едва слышно ее имя произносил… Это было что-то невероятное. Выворачивающее душу Марии наизнанку. Заставляющее ее дрожать…
— Все…
Или она настолько замерзла, что озноб начался? Маша нахмурилась, оторвала ладонь от головы, уставилась на пальцы. Рука действительно дрожала.
— Маша? — Олег, не дождавшись от нее толкового ответа, снова позвал. — У тебя все нормально?
— Я не знаю, — искренне повторила она, в который раз за их странный разговор. — Думаю…
— Меня пугают такие ответы, душа моя, — напряженно заметил Горбатенко. — А меня сложно испугать.
Она верила. Даже думала, что невозможно. Как испугаешь человека, который все предусматривает на пять шагов вперед? Или не все…
В этот момент неподалеку все-таки раздался звук резко затормозившего авто. И, обернувшись, Маша узнала его машину. И ещё одну, из которой тут же появилось три человека охраны. А сам Горбатенко, которого она и в полной темноте узнает, наверное, уже двинулся в ее сторону в сопровождении Димы. Тоже заметил Марию сразу.
Почему-то показалось бессмысленным дальше говорить по телефону. И стало безумно неудобно, что он вот так из-за нее приехал в суматохе, ещё и всех притащил. Явно подозревая что-то нехорошее. А ведь ей просто надо было бы в голове все «по полочкам» разложить.
И Мария попыталась встать ему навстречу. Принять обычный собранный и невозмутимый вид, натянуть на лицо улыбку… Только ничего не вышло.
Щеки отчего-то болели. И голова все ещё в тумане. И дико холодно. Покачнулась, выпрямляясь. Ухватилась рукой за спинку скамьи, на которой сидела.
Она даже умудрилась вскинуть ровно голову и попытаться улыбнуться. Но кто там интересовался ее улыбкой?
Ни разу… Никогда за все те годы, что они были знакомы, Олег не совершал подобного. И, видит Бог, Мария понятия не имела, что послужило причиной сейчас. Но ее с ходу сгребли в такие крепкие объятия, что весь воздух из легких ушел. Кому там нужна была ее улыбка?! Ха! Не то что Олег, ее вообще никто так не обнимал за все тридцать с лишним лет жизни! Голову притиснули куда-то в район его груди и плеча. Руки сжимали тисками. Но такими… жаркими и желанными! Она словно потерялась в тумане, который на город опускался… Олег — он весь был таким горячим и большим, и надежным. И близким! Настолько близким, как ни разу за все время их общения. Зачем ей воздух, когда Олег так близко?!
— Олег… — выдохнула Маша, позволяя это все. Зажмурилась. Впервые голосом столько при встрече с ним выдала.
И он понял. Сам тяжело вдохнул.
Вот теперь запрокинул ее голову, всмотревшись в глаза. Почему-то нахмурился, мрачнея, и во взгляде Горбатенко что-то нехорошее блеснуло, что она не поняла. Коснулся подбородка пальцами. Повернул, на контрасте с объятиями, ее лицо в одну сторону, в другую, — мягко и осторожно, что-то рассматривая. Стал ещё мрачнее. Она не поняла этого. Его вторая рука сильнее сжала ее плечи. А ей так холодно… Хотелось в него всего укутаться, как недавно его пиджаком укрывалась. И Олег, словно понимая это, вновь притиснул Машу к себе.
Вообще не сопротивляясь, она прижалась лицом к его шее, вцепилась дрожащими пальцами в рубашку, только сейчас понимая, насколько действительно замерзла. И судорожно вдохнула, чувствуя, как настолько же тяжело и через зубы втягивает в себя воздух Горбатенко. Олег уткнулся лицом в ее влажные волосы. Сжал шею рукой. Второй ладонью по плечам провел… И вновь выругался.
— Ты же насквозь мокрая, Маша! И тебя колотит! Сколько ты сидишь здесь?! — рявкнул Олег…
Никогда не говорил с ней так, тем не менее продолжая ее крепко обнимать. А потому — страшно не стало. Наоборот, столько понятно теперь…
Ей ли одной? Жар по спине. А Олег держит так же крепко. И, рванув-таки с себя пиджак, тут же укутал Машу.
— Пошли в машину, там пальто есть…
— Не надо. Промокнет пиджак… — попыталась возразить она. Он только хмыкнул, не обратив внимания. — Я недолго сидела… Шла дольше, — невпопад ответила Маша, не имея никакого желания лишаться его тепла. Вновь чихнула, уткнувшись в ткань пиджака, пропитанного его запахом.
— Ты простыла, — Горбатенко почернел лицом, глянув с каким-то упреком даже.
Но Маша решила не комментировать. Да и… прав он был, кажется. Точно простыла. О чем спорить?
Осмотрелась. А охрана, оказывается, все время рядом была, тут же отрезая их от пустых аллей сквера и любых вероятных встречных прохожих. Но сегодня странный вечер — Марии все равно стало. Не сопротивлялась, когда он повел ее к машине, продолжая крепко держать за плечи. И послушно села в авто, стоило Диме открыть дверь перед ними.
Олег наклонился, но не сел рядом. Почти прижался лицом к ее щеке, ртом к уху.
— Вон в углу пальто, сними платье, закутайся в него. И так уже нагулялась, — с тем же заметным недовольством ее состоянием, распорядился Горбатенко. — Окна тонированы. Не волнуйся, — и закрыл дверь авто, не слушая ее попыток возразить.
Дмитрий также внутрь не садился.
Маша оглянулась, в самом деле обнаружив пальто Олега. Черное, тоже кашемировое, но, ясное дело, плотнее и теплее, чем тонкая пряжа ее платья. Вздохнула, чувствуя и неловкость, и какую-то растерянность. С другой стороны — Олег прав, даже в теплой машине платье не высохнет моментом. А она из-за этого может совсем расхвораться. Сбросив с плеч его пиджак, уже также ставший влажным, аккуратно накинула тот на спинку переднего сиденья. А после неловкими, замерзшими руками начала стягивать платье. С каждым движением ей становилось все холоднее почему-то, хоть в машине и было очень тепло, печка и сейчас работала, Дмитрий не заглушил двигатель.
И Машу уже в самом деле мелко трясло, когда она просунула руки в рукава пальто Олега, «нырнув» в аромат его парфюма и теплую гладкость дорогой ткани подкладки. Завернулась в пальто, которого хватило бы ещё на ее половину, наверное. И в попытке согреться сбросила свои полуботинки на удобном каблучке, с коленями и даже пятками забравшись «в кокон» теплой ткани. Все — хорошо. Даже душно немного, а тело все равно трясет, и мышцы холодом скованы.
— Маш, переоделась? — предварительно постучав по стеклу, Олег осторожно приоткрыл дверь.
— Да… — ого, голос совсем охрип. Откашлялась. — Да.
Горбатенко сел внутрь авто, настороженно всматриваясь в ее лицо. На водительское место вернулся и глава его службы охраны.
— Как вы меня нашли так быстро? Откуда про парк узнали? — спросила Маша о том, о чем Олег уже раз не посчитал нужным говорить. А ей действительно любопытно.
Наверное, действительно следит за ней. Каким только образом? Иначе бы как?
Не обратив на это внимания, Олег оценивающе осмотрел ее с ног до головы. Чему-то сдержанно улыбнулся.
— Тебе идет, — подмигнул Олег. И вдруг сгреб Машу в свои объятия, прижав к себе. — Дим, включи печку сильнее, — резко и властно распорядился он, заметив, что ее все равно трясет, видимо. — Мы сейчас отвезем тебя домой, а ты, Машенька, лучше расскажи, каким образом вообще оказалась здесь в такое время? — с вопросом приподнял бровь Горбатенко.
Совсем другой голос, когда с ней говорил. Словно укутывает в плед. Он казался более спокойным, чем несколько минут назад, по приезде. Но ровно до ее резкого:
— Нет!
— И почему ты говорить об этом не хочешь? — прищурившись, уточнил Олег иным тоном. Собранным и серьезным. Каким-то задумчивым, но точно не согласным с тем, чтобы оставить это в ее праве.