— Олег, не надо, пожалуйста. Все нормально у нас…
Нормально? Ха, видел он, скольких после такого «нормально» в лучшем случае по травматологиям увозят.
— Когда, душа моя? — опустил лицо в ее взъерошенные волосы.
Никогда ничего не позволял себе, а сейчас — сорвался. Остановиться не мог.
И то ли это обращение, то ли прикосновение, — сломили ее волю. Снова уткнулась ему в шею пылающим от жара лицом.
— Три года назад, — тихо прошептала Маша, вспомнив пощечину, которую Петя ей влепил, когда узнал, что она отказалась продолжать представлять защиту Шаховца и заявила, что уходит из адвокатуры.
В ушах звенело. И вот тогда синяк на всю щеку был. И на этом брат не остановился бы — Коля оттащил вовремя.
Они после несколько месяцев не разговаривали. Петя себя вправе и правым считал. Старший определяет вектор движения семьи. Только благодаря Николаю сумели снова общение наладить.
Руки Олега буквально стиснули ее. Ночь откровений и неожиданностей. Того, что не обсуждали никогда. Чего никогда не показывали даже друг другу.
— Угроблю, — едва слышно выдохнул тяжелым и настолько опасным голосом, что Маша вдруг вспомнила и поверила во все, что знала о его прошлом. Мороз по коже. И уже не от озноба. — Удавлю сам. Я же тебя уже знал тогда…Как не заметил? Не понял раньше, б**! — он действительно говорил так, словно это себе в вину вменял.
И ее обнимал крепко, легко укачивая.
У Марии все внутри сжалось и такая… нежность, такая тяга к этому мужчине вспыхнула, заглушая прошлые мысли! Ее даже родители так никогда не защищали.
«Ты должна уметь сама защититься от всех, если хочешь чего-то добиться» — всегда говорил отец. — «Бьют? Научись уклоняться и бить в ответ сильнее. И словами, и действиями. Ты же Коваленко! Это наш жизненный принцип. Всем всегда будет все равно, что ты женщина. Не делай сама себя слабее».
А мать никогда не смела отцу перечить, хоть и одергивала сыновей порой.
И Маша научилась, сама выбрав путь не бесправной тени в их семье, чью судьбу решают, а практически на равных. И стремилась стать не хуже отца и братьев, их высот достичь, стать ещё одной Коваленко в их династии, и плевать, что женщина… Пока в полной мере не поняла, что их действительно ничего не остановит на пути к цели. Даже если цель эта весьма далека от благочестивой. Тогда и взбунтовалась.
— Олег, не надо, — хрипло и тихо выдохнула ему в кожу. — Не надо. Я действительно научилась им противостоять. И у нас нормальные отношения сейчас. Не без того, что поспорим, конечно…
Он хмыкнул.
— Нормальные… мля, — ругнулся опять. — Вижу, — накрыл ладонью ее щеки, поглаживая те места, где остались синяки. — О чем сегодня поспорила с этими скотами, душа моя?
— Олег, — вроде как с упреком, что не стоит о ее братьях так.
И помолчала, раздумывая, как ответить. Но Горбатенко долго думать не позволил, запрокинул ее голову и пристально посмотрел в ее глаза. А ей и без этого сложно нейтральный ответ придумать — голова раскалывается. И это новое ощущение, тонкая связь между ними, которая никогда еще не была настолько глубокой, казалось.
— Они хотели, чтобы я прекратила принимать твои пожертвования. Про Овчаренко прослышали. Разозлило Петю. Чтобы вообще не общалась, требовал. Петю на новую должность назначили. Он какие-то нехорошие планы строит насчет тебя. Я не знаю точно, но гадкое ощущение… Пожалуйста, будь осторожным, — как-то без особых эмоций, сильно устав и буквально чувствуя, как от растущего жара съеживается ее кожа, неприятно покалывая. Но вцепилась в его руку, стараясь донести.
А Олег вместо того, чтобы принять во внимание, хмыкнул. Видно, неубедительно донесла, что надо быть осторожным и присмотреться. Снова открыла рот, чтобы убедить. Но Олег прервал ее.
— Зубы обломают братья твои, душа моя. Ни хр**а у них не выйдет! И пусть ещё попробуют запретить что-то… Не дам шанса. Теперь — тем более, — резко, раздраженно, с решимостью.
И, окончательно забрав у Маши всякое осознание реальности, вдруг наклонился, сделав то, чего никогда ещё не позволял себе. Заменил свои пальцы губами.
Вдох — ее. Хриплый и потерянный.
Выдох — его. Жаркий и едва сдерживаемый. Еле позволяющий почувствовать край всего того, что внутри этого мужчины скрыто и бушует.
Господи! У нее в груди места для воздуха не хватало! Хотела бы высвободить руки из одеяла и обхватить Олега, обнять. Прижаться к его губам своими…
Но он не позволял. Держал ее как в тисках, только бережных и ласковых. Мягко и нежно касался каждого синяка и отметины на ее лице. Словно этими невесомыми поцелуями их стереть пытался. Только их.
Все еще невыносимо тяжелый каждый вдох. Но не касается губ, хотя оба знают, что именно этого хочется другому.
Не похоже на него вообще, казалось. Вообразить не могла. Не надеялась почти. А сейчас — просто зажмурилась и откинулась в его руках, все позволяя. Даже если бредит — не нужно ее лечить. Никогда ей настолько хорошо не было…
И именно в этот момент кто-то постучал в двери.
— Лекарства, — донесся до них голос Димы, который, тем не менее, не позволил себе войти, ожидая, пока Олег откроет.
Глава 4
Проснулась гораздо позже, чем обычно, но не выспалась вообще, да и с тяжелой головой. Горло болит. Температуры нет вроде, но непонятно до конца. Да и судя по времени на экране телефона, лекарство, что Олег дал выпить утром, ещё действует.
Села в постели, тяжело как-то управляясь с собственными руками-ногами. Продолжало клонить в сон, но Маша зачем-то боролась с этим желанием. Может, и зря, конечно. Осмотрелась: в комнате никого не было. Да и откуда? Олег уехал рано, она за ним сквозь приоткрытые веки наблюдала. Спал всего часа три. Здесь же, рядом с ней, так и не раздевшись, и поверх одеяла… То и дело просыпаясь и проверяя у нее температуру…
А утром по звонку будильника поднялся, переоделся и уехал, заставив ее выпить лекарство опять. И снова назвал «Мария» и на «вы». Спасибо, без отчества обошелся. Будто ночью и не он был рядом, другой какой-то мужчина бесился и негодовал на ее братьев и их отношение к ней, словно и не этот человек держал ее на руках, согревая, пока не прошла лихорадка.
Вдохнула, не обращая внимания на боль в горле, и поднялась. Тут же, словно ощутив, что она проснулась, позвонила Алена.
— Ну ты как? Температура еще держится? — подруга искренне волновалась, и Машу в ее нынешнем состоянии это беспокойство в голосе Алены до слез растрогало.
Нет, она помнила и понимала, что он саму ее защищал таким поведением в первую очередь. Но все же!.. Иногда Маше казалось, что Олег перегибал палку. Не падут же ей на голову все казни египетские, если он ее просто по имени назовет или обнимет? Ну в самом деле!
— Машунь? — еще больше заволновалась подруга из-за того, что она продолжала молчать. — Ты как? Совсем плохо? Давай я приеду, может? Где ты там от братков своих спряталась?
Против воли Маша рассмеялась, стряхнув с себя хандру. Алена ее братьев… не уважала. Тоже умная. Видела ее после той ссоры, три года назад. И вытянула из Маши подробности о прошлом. Рентген заставила пройти, нашла пару следов от старых трещин и переломов. Короче, не впечатлял ее статус судьи Пети и успешная адвокатская карьера Николая.
«Бандиты они у тебя, сволочи, а не братья», — вечно ворчала Алена.
Но Маша не спешила соглашаться. Как ни крути, а семья, да и все-таки помогали и поддерживали ее братья тоже нередко. Если только Маша вразрез с их волей и решениями не выступала.
— Да нет, Лель, не очень плохо. Не настолько. Горло болит. Температура утром начинала подниматься — выпила лекарство. Пока нормальная, кажется. Буду сейчас домой ехать. Что, звонили тебе? — поинтересовалась, пытаясь понять насущную обстановку.
— Звонили. Николай, — сердито проворчала подруга. — Видно, Петр твой не рискнул, хоть и судья. Знает, что я о нем думаю. Я передала то, о чем ты и просила.
— Хорошо, — облегченно вздохнула Маша. — Спасибо, Ален!
— Да за что? — фыркнула подруга. — Вот если бы ты мне разрешила на них полицию натравить…
— А толку? — хмыкнула Маша. Хотя у нее такого желания и не было. Но смотреть на ситуацию реально умела. — Думаешь, это к чему-то привело бы?
Алена раздраженно вздохнула.
— Ну, журналистам ничего не помешало бы раздуть скандал, — не в первый раз за время их дружбы, намекнула она.
И была права. Только Маша, как ни крути, не могла и не хотела так подставлять и позорить братьев. Да и потом, чтобы ни считала Алена или тот же Олег, а в последние годы ни Петя, ни Николай по-настоящему на нее руку не поднимали. У них были практически нормальные отношения. И не хотелось рушить этого, учитывая, что иной родни у Марии не осталось.
— Ален… Не надо, правда. В этот раз вообще ничего серьезного. Просто я на них сильно разозлилась, — с улыбкой отмахнулась от претензий подруги Маша.
— Ладно, смотри, сама уже взрослая, — вздохнула Алена. — Сбрасывай мне показания температуры. Если хуже станет — сразу звони, — велела напоследок.
— Позвоню, не сомневайся. Мне ж отрабатывать ещё сегодняшний прогул придется, — согласилась Маша.
Ночью написала помощнице, чтобы перенесла сегодняшние встречи. Но работу и ответственность никто же не отменял.
Отложив телефон, побрела в ванную, которая у Олега прилегала к спальне.
Так странно. Вообще не по себе. Не может уже в мыслях его называть официально. И у него дома вот бродит… Ощущение непонятное. Олег, уезжая, сказал, чтоб как дома себя чувствовала. А все равно больше на отель по ощущениям, похоже. Не из-за обстановки или чего-то там. Да и красиво у него, хорошо сделано. Хоть и чувствуется, что обжито не особо. Да только… Из-за самого отношения Олега, наверное, такое ощущение и есть, что вновь с утра отстранился.
Посмотрела на себя в зеркало в этой огромной ванной комнате — в гроб кладут краше. Бледная, губы белые, под глазами впадины, волосы взъерошены. И ничего нет в этом милого. Сразу видно, что больная. Зато в его халат по горло укутана…
Вот взрослая же, а никуда из себя эту романтику деть не может.
Фыркнув, чтоб самой себе напомнить про мозги и здравый смысл, Маша кое-как умылась. Прикосновение к воде было неприятным и утомительным. Видно, несмотря на браваду, еще далеко ей до отправной точки к выздоровлению. Но упрямая. И навязываться не собирается. Тоже гордая и со своей точкой зрения. Да и не стала вся ситуация легче после этой ночи. И братья ее активно искать начнут, если Маша сегодня не появится. А ей вовсе не хотелось ни Олега подставлять под новый конфликт с ними, ни самой подставляться под очередные разборки. Не то сейчас состояние.
С сожалением, которого не должна была испытывать, не в такой степени, по крайней мере, сняла халат и, тут же замерзнув, кое-как натянула на себя платье и колготы, которые вчера оставила сушиться у полотенцесушителя. Более-менее расчесалась. И, посчитав, что выглядит вполне прилично для того, чтобы не испугать водителя такси, вышла из ванной, да и из спальни Олега тоже.
И буквально сразу же наткнулась на Дмитрия, который дежурил в холле второго этажа… что-то типа небольшой общей комнаты с диваном и «плазмой» на стене.
— Мария Ивановна, — тут же поднялся охранник. — Не думаю, что вам уже стоит вставать. Если вы голодны, я принесу завтрак. Олег Игоревич сказал, чтобы вы сегодня не поднимались, вызвал повара, уже все приготовили…
Против воли это вызвало улыбку.
— Какой он предусмотрительный, — тихо из-за боли в горле, хмыкнула Маша. — Спасибо, Дима. Но я все-таки должна домой вернуться. Сейчас такси вызову…
— Олег Игоревич этого точно не одобрит, — охранник глянул в ее сторону так, что сразу стало ясно — сейчас же сообщит начальнику про ее выходку.
Маша же только пожала плечами.
— Не буду злоупотреблять вашим гостеприимством. Да и потом, Олег Игоревич же не мой начальник, значит, мне не стоит волноваться о его недовольстве, — подмигнула она Диме.
Тот все ещё выглядел не убежденным.
— Как раз вы можете пользоваться его гостеприимством неограниченный срок, — заметил тоже тихо, словно мимоходом. И смотрел при этом в сторону.
— Будь это так, у меня не имелось бы сомнений или вопросов, Дима, — в этот раз ее усмешка вышла кривой. — Так что — спасибо, но я лучше поеду домой, чтобы никого не утруждать.
— Поешьте хотя бы, Мария Ивановна. Тяжело же самой будет что-то думать…
— А вы ему пока позвоните, сюда вызовете? — понимающе приподняла бровь. — Не стоит. Да и не голодна я, Дима. Честное слово.
Охранник недовольно скривился и вздохнул.
— Я вас отвезу в таком случае. За такси — он меня прибьет. Хотя и так не факт, что выживу, — хмыкнув, покачал Дмитрий головой. — Пойдемте, — указав рукой направление, пошел впереди нее.
И Маша решила не отказываться. Точно как и от пальто Горбатенко, которое Дима протянул ей, когда они дошли до дверей, ведущих в гараж. Видно, заметил, что она зябко потирает руки.
— Олег Игоревич точно против не будет, — без эмоций заметил охранник, видя, что она сомневается. — А вам сейчас в очередной раз замерзнуть — просто глупо.
Сложно было поспорить с таким доводом. Вот Маша и закуталась в теплую кашемировую ткань.
И раз уж Дмитрий сам вызвался ее домой отвезти, попросила остановиться и у дома Петра. Брата точно сейчас нет, а вот его жена должна быть. Набрала Настю, попросила вынести ее вещи.
— Заходи, Машенька, конечно, — встревоженным голосом предложила невестка. — Что у тебя с голосом, простыла?
— Нет, Насть, я подниматься не буду. Есть опыт, я еще не забыла, — вздохнула Маша. Горло в самом деле сипело.
Когда-то братья ее вот так подловили и заперли у Пети в квартире. Несколько дней не давали уйти. Вроде о ней пеклись тогда, конечно. Но все равно, приятного в той ситуации было мало.
Дмитрий внимательно смотрел на нее через зеркало заднего вида. Наверняка же передаст Горбатенко каждое слово. Лучше бы такси вызвала.
— Маша, никого из мальчиков нет, — словно бы даже обидевшись, ответила Настя.
Только у Маши все равно сил спорить, да и подниматься к ней не было.
— Насть, можешь — вынеси. Не хочешь — хоть с балкона сумку кинь, я не обижусь. Ну а нет — ладно, обойдусь, — устало растерла глаза, понимая, что снова в сон клонит.
— Я могу подняться, Мария Ивановна, — тихо предложил Дмитрий.
Но она только головой покачала. Маловероятно, что Настя знает охранников Горбатенко в лицо. И все же…
— Хорошо, Маш. Я сейчас вынесу, — дав понять, что считает ее поведение ребячеством, вздохнула невестка. — Как дети, ей-Богу! — добавила с упреком.
Маша промолчала. Насте виднее. У Марии детей не было, хоть иногда и хотелось, и болела душа, словно не хватало чего-то. Но и просто так — «для себя» — рожать не считала правильным. У ребенка должна быть нормальная семья, как ей казалось, а не мать, руководствующаяся эгоистичными порывами.
Отложив телефон, Маша скинула пальто на сиденье и открыла дверь, чтобы выйти.
— Мария Ивановна! Ради Бога, оденьтесь! — никогда не думала, что Дмитрий умеет сердиться, но было похоже, что ей удалось его довести.
— Мне будет сложно объяснить невестке, откуда взялось мужское пальто, если я ночевала в отеле, — улыбнувшись, пояснила свои действия.
— Но машину-то вы все равно никуда не денете! И так же больны! — не утихал охранник Олега.
— Для машины у меня объяснение есть, — отмахнулась Мария, выходя из авто, когда увидела, что на крыльце подъезда появилась Настя. — Не хочу его подставлять, Дима. Никаким образом…
— Олег Игоревич не боится ваших братьев, — буркнул ей в спину охранник.
— А я за него боюсь, — тихо возразила она, прикрыв дверь, чтоб прекратить этот спор.
И выпрямилась, дожидаясь невестку. Та оказалась рядом через минуту.
— Держи, — протянув ей сумку и позабытый плащ, Настя окинула взглядом машину. — У друзей была?