— Зачем? Куда ты идешь? — Жар, напряжение, нужда отходят назад. Страх возвращается обратно. Куда он идет, почему уходит, почему…?
Адам возвращается на кровать, его руки ложатся на мои, и ими он подталкивает мои пальцы к бедрам. Я чувствую треск электричества, когда наши сцепленные руки находят мою сердцевину, а затем начинают кружить вокруг клитора, отчего задыхаюсь. Его пальцы входят в мою дырочку, и я стону, толкаясь внутрь вместе с ним; жар накатывает волнами, а напряжение сжимает, стягивает и растекается. Я закрываю глаза, и головой падаю обратно на подушку, едва замечая, что Адам покидает кровать, сосредоточенная на нарастающем крещендо ощущений, а потом слышу шелест пластика. Открываю глаза, и вижу Адама, вскрывающего пакетик и раскатывающего на члене презерватив.
И вот теперь с опаской таращу глаза, так как вижу еще раз, какой, бл*дь, огромный у него член, и мне интересно, будет ли больно. Слышала, что в первый раз всегда больно. Я не боюсь немного боли, но обеспокоена самим фактом, что потеряю девственность.
У меня нет никакого желания сказать ему, что я девственница. Нет. Ему не нужно знать. Адам здесь только на один уик-энд, а затем он вернется в Голливуд, чтобы сниматься в фильмах, а я останусь только в воспоминаниях. Это нормально. Я знаю, во что ввязываюсь. Не хочу, чтобы секс был чем-то важным. Это давняя история, и ему не нужно знать, потому что я никак не смогу объяснить все это.
Адам смотрит на меня, и я задаюсь на мгновение вопросом, может ли он прочесть мои мысли; каким-то образом понять, о чем думаю, потому что он смотрит на меня таким пронзительным, умным взглядом, отчего кажется, что Адам, несомненно, может распознать причину моей нервозности. Он стоит на коленях между моими бедрами. Я больше не трогаю себя, уйдя в свои мысли, во внутреннюю дискуссию.
А затем его пальцы находят клитор, и я хватаю ртом воздух, когда Адам трет его кончиком пальца. Он дважды обводит вокруг, третий раз, а потом погружает пальцы в щелочку, отчего резко втягиваю воздух, когда молния пронзает меня. Бедра приподнимаются, его пальцы кружат, молнии пронизывают меня снова, заставляя стонать, после чего Адам исследует и находит точку глубоко внутри меня, заставляя меня задыхаться, хныкать, стонать и еще выше поднимать бедра.
И тогда я опять кончаю так легко, быстро от толчков его пальцев и стону, чувствуя его над собой, стремясь держать глаза открытыми и удерживать взгляд на его бледно-зеленых глазах. И понимаю, прямо сейчас наступил этот момент, прямо сейчас…
Шире раздвигаю ноги, и его горячий и твердый давит на мой вход, пока Адам пристально смотрит на меня. Я хнычу, когда он продвигается немного вперед, поскуливаю от боли, разгорающейся при попытке вместить его. Ох, это больно. Больно. Замираю от боли, все еще содрогаясь; его пальцы на клиторе, кружат и продлевают волны оргазма, но он не может погасить боль.
Я наполнена и не могу принять его, не могу вынести это... Адам на мне и вокруг меня, и во мне, и я полна до отказа, ошарашена от ощущений, что в меня вошли, проникли внутрь, пронзили.
Но это не пугает. Его нежные и уверенные глаза наблюдают за мной, и думаю, Адам понимает, что это мой первый раз, но ничего не говорит и, может, не скажет.
Адам все еще не полностью внутри меня, но останавливается; на лице видно напряжение от того, что он сдерживается. Теперь, когда Адам замер, моим мышцам дан шанс приспособиться, растянуться, и чувство жжения исчезает или превращается во что-то другое, что-то горячее и глубокое.
— Все хорошо? — рокочет он.
Я киваю.
— Да. Да. Боже, да. — Накрываю ладонью его задницу и притягиваю к себе. — Еще.
Я не называю никакой другой причины, кроме того, что хочу еще. Боль, жжение и слабость после оргазма превращается во что-то мощное внутри меня, и интенсивность этого выше меня; его глаза, рука, сжатая в кулак на подушке рядом с моим лицом, другая рука на моей груди, трогающая сосок и вынуждая меня задыхаться; все это вместе, заставляет отчаянно нуждаться в чем—то еще, в большем, в нем.
В этом.
В сексе.
Я занимаюсь сексом.
С Адамом Трентоном.
Он опирается на локоть, поддерживая вес одной рукой, пока другой все еще играет с соском. Его рот находит мой. Бедра движутся навстречу моим, и Адам толкается глубже.
Он отодвигает бедра, а затем устремляется вперед, и я чувствую короткий, острый, сжимающий спазм боли, будто что-то разрывают, но это происходит так быстро, что не успеваю даже охнуть, как Адам уже до конца входит внутрь меня, и боль уходит, не остается даже в памяти. Он скользит обратно, сосредоточенный на мне с любопытством.
Я целую его, приподнимаюсь и оборачиваю руку вокруг его шеи, чтобы проникнуть язычком ему в рот. Адам начинает двигаться медленно, и становится так хорошо, так хорошо; жар, растяжение, наполненность и ощущение абсолютной завершенности приходит, когда Адам наполняет меня, когда движется, выходит, толкается внутрь, и теперь я сгораю от наслаждения, такого удовольствия.
Адам движется медленно, и каждое отступление заставляет меня всхлипывать от его потери, каждый рывок, заполняющий меня, вырывается из моих уст стоном облегчения от того, что он вернулся внутрь меня.
— О боже, Адам, — не могу не сказать этого. Я хочу, чтобы он знал, что мне это нравится. Он, должно быть, знает это из-за звуков, которые произношу, но хочу сказать это. — Так хорошо. Ты чувствуешься так хорошо.
Адам прячет лицо у меня на шее и толкается глубоко. Я выдыхаю с криком от глубины его толчков, от волн экстаза, что дарит его проникновение.
— Ты такая ох*енно тугая, Дез. Боже, ты чувствуешься нереально прекрасно.
Адам отстраняется, и я двигаюсь, не задумываясь. Оборачиваю ноги вокруг его бедер и пятками тяну обратно ко себе.
— Нет, я хочу… о, боже...
— Что? Скажи, что тебе нужно.
— Ты. Глубже. Больше. Мне нужно больше тебя, Адам. — Я заливаюсь краской, когда слышу себя, говорящую так, говорящую такое, но он рычит, отстраняется и садится на корточки.
Его член такой большой, и мне интересно, насколько комфортно ему может быть, и то, что он делает, а потом... О…о, господи. Адам становится на колени, берет меня за бедра, скользя руками под мою задницу, и поднимает, притягивая к себе. И, о боже, я абсолютно наполнена им; Адам полностью во мне, даже под кожей - он не может уже войти глубже…
Но потом Адам сжимает сильнее мои бедра, держа при этом меня на весу, хотя не знаю, как ему это удается. Я хватаюсь за простыню, приоткрывая рот, а потом он врывается в меня.
— БЛ*ДЬ! — кричу я, все тело трясет. Мои бедра движутся сами по себе. Адам рычит, пальцами впиваясь в плоть моих бедер, и тянет меня на себя.
— Черт меня подери, Дез, ты чувствуешься так хорошо. Я хочу двигаться в тебе как можно дольше, но ты чувствуешься слишком хорошо, — Адам выходит снова, медленно, а затем скользит в меня быстро и плавно.
Знаю, чего хочу сейчас; когда Адам снова отстраняется, я жду, пока он не начинает двигаться в меня, и направляю бедра к нему, встречая его толчок, и когда наши тела сталкиваются одновременно, ахаю, задыхаясь от головокружительного, пьянящего экстаза, что потрясает меня. Адам так глубоко теперь толкается в меня, что я не могу уже физически взять больше. Он двигает, и клитор бьется при ударе о его тело, отчего меня трясет. Потом Адам выходит, рыча теперь при каждом толчке.
Все его тело напряжено, как будто он собирает все свои силы, чтобы сдерживаться. Каждый толчок размеренный и медленный, и я понимаю, что Адам сдерживается, чтобы быть нежным и осторожным.
Я не хочу, чтобы он был нежным или осторожным, не полностью. Не думаю, что готова к Адаму, который полностью выпустит на волю своих демонов, но хочу, чтобы он, по крайней мере, немного ослабил контроль. Я двигаюсь вместе с ним, вращая бедрами, и Адам начинает двигаться быстрее, отчего двигаюсь быстрее вместе с ним; я почти могу предсказать его движения. Чувствую себя ненасытной; мне нужно больше его, нужен весь он, я нуждаюсь в его тепле и силе.
Я ощущаю, как нарастает напряжение, как жар охватывает все тело, и прекрасно понимаю, что приближается оргазм, которого отчаянно жажду. Но еще больше хочу почувствовать, как кончит Адам, почувствовать, как он взорвется, ощутить, как он получает удовольствие.
Так что я двигаюсь, молча принуждая его ускориться, и он, вторя мне, наращивает темп, и даже начинает увеличивать его по собственной инициативе. Адам закрывает глаза, сжимают мои бедра еще крепче, почти до боли, но мне это нравится, нравятся маленькие признаки того, что он теряет контроль. Теперь Адам рычит не переставая, что-то бормоча, и меня, на самом деле, ублажают эти звуки; его низкий гортанный рокочущий голос, когда он начинает вдалбливаться в меня, не просто входя и выходя обратно, а вращая, толкаясь все глубже и глубже.
Он отпускает мои бедра и падает вперед на руки по обе стороны от моего лица, начиная кружить бедрами все быстрее и быстрее. Я пробегаюсь руками по его спине, жадно прикасаясь к нему, чтобы почувствовать, как волнообразно перекатываются стальные мышцы, а затем сжимаю руками его ягодицы и тяну, тяну, побуждая его двигаться сильнее.
Боже, это чудесно. Понимаю, что Адам уже близко. И чем он ближе, тем больше я получаю удовольствия. Каждое вращение бедер и каждый толчок делает меня горячее, вырывая изнутри стоны, и усиливает напряжение внутри. Адам прячет лицо у меня в груди, его позвоночник выгибается и выпрямляется, блестя от пота, и я прижимаю его голову, удерживая и повторяя его имя...
— Адам, да, Боже... не останавливайся, не останавливайся... ДА, Адам, да!
Меня не волнует, как это звучит, даже если и типично, потому что теперь понимаю, почему такого рода клише существуют. Даже нельзя контролировать, что выходит из уст, когда он в тебе, и ты теряешь контроль и принимаешь его господство, и взрываешься, пока он на грани взрыва внутри тебя.
— Ох, бл*дь, Дез, я уже скоро, детка, я так близко...
— Я тоже, Адам, Боже... трахни меня сильнее! — Черт подери, я даже не знаю, откуда это взялось, но слова делают его диким.
Адам громко рычит и устремляется ко мне ближе, глубже устраиваясь у меня между бедрами. Я сцепляю ноги вокруг его задницы и прижимаю к себе, волнообразно двигаясь, отчего он стонет.
Я не решаюсь закрыть глаза, хотя чувствую, как оргазм разрывает меня. Задыхаюсь и пронзительно кричу, когда огонь охватывает меня и напряжение взрывается во мне; я извиваюсь под ним, цепляюсь за него и двигаюсь с ним. Наблюдаю и вижу тот момент, когда он отпускает себя. Его глаза раскрываются - бледно-зеленый взгляд, как огонь, бритвенно-острый, интенсивный и решительный. Адам закрывает глаза, его толчки становятся безумными и дикими, а затем он входит глубоко, один раз жестко, потом еще раз, и наши взгляды встречаются. Что-то неосязаемое, но мощное возникает в этот момент между нами. Я не слышу, и почти ничего не вижу, могу только почувствовать резкую пульсацию, когда достигаю кульминации, и член, подергивающийся внутри меня. Тепло наполняет меня, а пот размазывается по моей коже. Его губы обрушиваются на мои, потому что невозможно не целоваться в этот момент.
Но это не просто поцелуй.
Я впитываю все чувства со слюной на его устах, с силой его губ, с тем как вонзаются его пальцы в мои бедра и с невиданным ранее горячим взрывом нашего обоюдного оргазма. Это нечто другое, нечто более глубокое.
Изнуренные, влажные и отчаянные губы скользят по моих, и я целую его в ответ со всем, что у меня есть, понимая, что что-то важное только что произошло между нами.
Адам падает на бок, перетаскивая меня с собой, и выходит из меня, выдыхая со свистом.
— Черт подери, Дез. Это ж просто черт, мать твою, подери.
Я не могу даже говорить.
— А-га.
Его глаза сверлят меня.
— Это было... невероятно, — говорит Адам, а потом соскакивает с постели и идет в ванную.
Я наблюдаю, как он использует длинную полоску туалетной бумаги, чтобы снять презерватив, оборачивая его, а затем выбрасывает. Исподтишка, поднимаюсь, чтобы проверить простыню, на которой лежу, но она чистая и белая. Если у меня и была кровь, то ее, видимо, было недостаточно, чтобы испачкать кровать, ну и слава богу.
Адам возвращается к кровати, садится рядом и тянется ко мне. Я устраиваюсь подле него; моя рука покоится на его плече, грудь прислоняется к его боку, бедро – на его бедре.
Никогда в моей жизни не была такой удовлетворенной. Полусонная, я позволяю сознанию плыть по течению.
ГЛАВА 7
АДАМ
Это... это не то, что я ожидал. Она не такая, как я предполагал. Сладкая, отзывчивая, полная страстного желания. Дез - сильная, независимая и закрытая девушка. Но, уступив желанию быть со мной, она преобразилась. Просто совершенно... изменилась. Превратилась в жадную, ненасытную, чувственную женщину.
Я хочу большего; это опасно.
Вопросы кипят внутри меня, но знаю, если задам хоть один, Дез психанет и замкнется.
Поэтому придется оставить все вопросы при себе, чтобы удержать ее. Моя рука едва касается Дез, вырисовывая круги на спине, отчего ее дыхание становится ровным, а тело, уютно устроившееся около меня, обмякает. Ее рука лежит у меня на груди, пальцы слегка согнуты. Нежная, женственная ручка, ногти которой коротко подстрижены и имеют идеальную форму. Ухоженные, без лака, но не длинные.
Мои пальцы замирают на спине между лопатками, где, как думаю, должна быть татуировка, и нащупываю там неровности - длинные выпуклые полосы. Рубцовые шрамы. Я вытягиваю шею и разглядываю ее спину. Внимательно прослеживаю буквы текста, набитые на коже, и обнаруживаю под ними шрамы. Татуировка что-то скрывает. Текст крупный, каждая буква, по крайней мере, больше сантиметра высотой. Шрамы существенные. Хотя, не могу никак догадаться, отчего они.
А потом замечаю еще одну татуировку. На ребрах на левом боку. Даже в маечке или в платье без бретелек тату практически незаметна, если только специально не искать ее:
...по безопасному месту...
Мои пальцы скользят по вытатуированным буквам, тянущимся под небольшим углом из подмышки к спине. И под этой тату тоже много рубцов. Такие же, как и на спине, - выпуклые следы, шершавые, бугристые линии какого-то старого шрама.
Господи. Что же пережила эта девочка?
Дез издает глубокий звук, сонно бормоча, и откатывается подальше от меня. И тогда я вижу еще две татуировки, выполненные тем же аккуратным, но простым шрифтом. Одна находится на другой стороне, справа на бедре, и также тянется по диагонали от местечка выше таза вверх к спине:
...где нас всегда примут,...
И да, под ней также много рубцовой ткани.
Дыхание перехватывает, сердце сжимается. Мне нужно знать.
Последняя татуировка находится на левой ноге - внешней стороне бедра - высоко, почти спрятана под выпуклостью ее ягодиц, где рубцы толще, грубее. Текст снова написан под углом, от внешней стороны бедра к внутренней с наклоном вниз:
...не задавая вопросов.
Дез переворачивается снова, и я вижу пятую татуировку на правой ноге на передней части бедра, где текст был бы скрыт любой одеждой, кроме коротких юбок или шорт. Тату самая маленькая, и тянется от передней части ее бедра в бок прямо, не под углом, как другие:
~ Майя Энджелоу
Я хватаю со стола телефон и открываю панель поиска Google. Ввожу начало цитаты, и он автоматически заполняет остальное. Я кликаю по первой ссылке и читаю цитату целиком: «Тоска по дому живет в каждом из нас - по безопасному месту, где нас всегда примут, не задавая вопросов» (Майя Энджелоу).
Тоска по дому.
Все шрамы на спине и ногах наклонены таким образом, что можно предположить, что независимо от того, как они появились, те были нанесены сверху, и Дез пыталась отворачиваться, чтобы защитить себя.
Я не могу удержаться и не провести пальцем по тексту на бедре, по рубцам под татуировкой, но Дез шевелится, моргает и видит, чего касаются мои пальцы, отчего чувствую ее напряжение.