— Наверно, у тебя болят ноги оттого, что всегда надо стоять и ходить?
— Еще бы! Они все в волдырях. А уж в рождественские каникулы и говорить нечего!
— Милая! — с нежным сочувствием проговорила Поллианна. — И у тебя нет даже маленькой елочки? И тебя не пригласили на вечер?
— Какое уж там!
— Ой, дорогая моя! Я хочу, чтобы ты пришла ко мне на елку. У нас она такая огромная. Послушай, приходи сегодня или завтра вечером! Я тебе объясню, где я живу.
— Поллианна! — послышался вдруг ледяной голос миссис Кэрью. — Что все это значит? Почему ты все время от меня куда-то сбегаешь? Я уже три раза возвращалась в отдел верхнего платья…
Поллианна бросилась к ней с радостной улыбкой:
— О, миссис Кэрью! Как хорошо, что вы пришли. Вот… Я еще не спросила, как ее зовут, но мы уже давно знакомы. Я тоже с ней встретилась в Общественном саду. Она живет одна, у нее совсем нет знакомых. Она тоже дочка священника, как и я. Но у нее родители живы. У нее нет даже елки — только волдыри на ногах и пирожок с курицей. Пусть она придет к нам и посмотрит на нашу елку! Я ей сказала, чтобы она пришла сегодня вечером или завтра. Вы разрешите мне зажечь к ее приходу все огни?
— Ну если ты уже пригласила человека в гости, Поллианна… — начала говорить миссис Кэрью тем же отчужденным голосом.
Но девушка обратилась к ней таким же холодным и даже неприветливым тоном:
— Не утруждайте себя, мадам. Я не приду на ваш праздник.
— Ой, ну пожалуйста, — стала умолять ее Поллианна. — Я так хочу, чтобы ты побывала у нас в гостях!
— Но ведь от мадам я не получила приглашения! — ответила продавщица почти злобно.
Миссис Кэрью вспыхнула и поспешила отойти в сторону, но Поллианна взяла девушку за руку и стала успокаивать.
— Ну она же хочет тебя видеть! Она хочет! — уговаривала ее Поллианна. — Ты не знаешь, какая она добрая. Она столько дает денег разным благотворительным организациям и вообще людям…
— Поллианна! — опять позвала миссис Кэрью. Ей хотелось поскорее уйти отсюда. Но резкий, звонкий голосок маленькой продавщицы буквально приковал ее к месту.
— Да! И такие организации еще спасают заблудших девушек. Но ни одна организация не помогает бедным девушкам, которые еще не успели стать заблудшими. И хорошим бедным девушкам никто не дарит ни книжек, ни картинок, ни музыкальных инструментов, ни мягких ковриков. Им никто даже не скажет ни одного ласкового слова! Не будь так, может быть, меньше было бы девушек, сбившихся с дороги… Господи, что я такое говорю! — опомнилась она и обратилась к молодой покупательнице, разглядывающей синий бант: — Это стоит пятьдесят центов, мадам! — донесся ее звонкий голос до миссис Кэрью, которая уходила из магазина и уводила с собой Поллианну.
13. ОЖИДАНИЕ И ПОБЕДА
[1] Вы когда-нибудь слышали, как детей учат играть на корнете?— Пожалуй, нет, — пробормотала миссис Кэрью.
— Ну так вы много потеряли, — язвительно вставила Сейди и продолжила свой рассказ: — Иногда, особенно под Рождество или в другие праздники, мы гуляли по вашей авеню и другим большим улицам, выслеживали незашторенные окна и подсматривали, как живут состоятельные люди. Мы были одиноки, и нас все это немножко развлекало: семьи, яркий свет, обеденные столы, играющие дети. Но потом мы от этого еще больше приходили в уныние, потому что для нас это было недостижимо. И совсем уж грустно было смотреть на автомобили, как молодые люди, сидящие там, смеются и болтают друг с другом. Нам тоже хотелось весело проводить время, и вот моя подружка вскоре в самом деле стала развлекаться. И это нас разлучило: она пошла своей дорогой, а я своей. Мне не понравилась ее компания, о чем я сказала ей напрямую. Потом мы два года не виделись, и вот вдруг я получаю от нее записку. Это было буквально только что. Она попала в один из этих домов спасения. Ничего не скажешь, место приятное: мягкие коврики, красивые картинки, цветы, книжки, пианино, уютная комнатка — все, чего можно хотеть. Нарядные богатые дамы возят ее на вечера, на концерты. Она изучает стенографию, и если постарается, то получит хорошее место. Все эти дамы очень добры к ней, и каждая на свой лад пытается помочь, но только она рассказала мне еще кое-что… Она говорила: «Сейди, если бы тогда, когда я была честной, достойной, работящей, привязанной к дому, они сделали для меня хотя бы половину того, что теперь, — я не нуждалась бы сейчас в спасении». И вот у меня все время звучат в голове эти ее слова. Я не против этих домов спасения, они, конечно, вещь нужная. Но лучше бы они предупреждали, а не спасали.
— Но ведь есть же всевозможные работные дома и другие воспитательные учреждения, — проговорила миссис Кэрью таким изменившимся голосом, что, пожалуй, даже близкие друзья не узнали бы его.
— Да, все это есть. Но вы когда-нибудь бывали внутри?
— Нет, я не заходила, но… Я даю средства на эти дома. — В голосе ее почти звучало извинение.
Сейди Дин грустно улыбнулась:
— Да, я знаю. Многие добрые женщины поддерживают все это, но никто туда не заглянет. Вы, пожалуйста, опять не подумайте, что я против. Они, конечно, необходимы. Хорошо, что есть хоть они, потому что больше вообще неоткуда ждать помощи. Но это такая малость!.. Мне пришлось там немного пожить. Простите, что я говорю резко, но там надо не только побывать, но и пожить, чтобы понять. Знаете, сердцем, душой эти дамы далеки от того, что делают. Им это просто неинтересно… Я что-то много вам наговорила всего, но вы ведь сами меня попросили.
— Да, я попросила вас, — отвечала миссис Кэрью печально и уже не продолжала больше этого разговора.
Не только Сейди учила миссис Кэрью по-новому смотреть на жизнь, но и Джейми тоже этому способствовал.
Джейми проводил довольно много времени у миссис Кэрью. Поллианне всегда хотелось видеть его, и он радовался каждой их встрече. Сперва он робел, а потом освоился и часто говорил Поллианне, что ходить в гости это совсем не то, что быть нахлебником.
Миссис Кэрью часто заставала обоих детей за столиком в библиотеке, а инвалидное кресло стояло пустое поодаль. Иногда они с головой погружались в какую-нибудь книгу. И она слышала, как мальчик говорит Поллианне, что он бы так не страдал от своего увечья, имей он столько книг, сколько их в этом доме, и что уж, конечно, он был бы на седьмом небе, если бы у него были «и ноги, и книги». А порой он рассказывал свои любимые истории, а Поллианна слушала его, не отрываясь.