— Ого, — выбравшись из джипа, я осмотрелась вокруг, машинально придерживая сползающую с плеч кожанку. Здесь было просторно, светло, сухо, гуляло эхо и слегка пахло машинным маслом. А еще здесь были машины… много машин! — А мы точно не в автосалон приехали?
— Это не мое, — усмехнувшись, поспешил откреститься Кирилл. Но сдался, увидев мой скептичный взгляд. — Ну, хорошо. Здесь не всё мое.
— Ну, вот эта точно твоя, — кивком головы я указала на черную, старую, но блестящую иномарку, показавшуюся мне смутно знакомой. Кажется, именно на ней меня увозили из квартиры Катерины.
— Нет, это племянницы, — с насмешкой поправил меня Кирилл, открывая небольшую, неприметную дверь, до которой мы добрались. — Так что ты не угадала.
— В этом гараже можно устраивать отборочное испытание нового сезона битвы экстрасенсов, — поделилась я своими соображениями. — И потомок Ванги из меня, похоже, не получится.
— Как-нибудь попробуем еще раз, — предложил Кирилл. — Человека в багажнике найти проще, чем угадать, какая машина кому принадлежит.
— Кирилл Станиславович… если в вашем гараже по багажникам попрятаны люди, то боюсь, это станет последним местом, куда я захочу пойти!
— Упс. Неужели я проговорился?
— Кирилл! — посмотрела я на него с натуральным возмущением, останавливаясь в конце небольшого коридорчика, ведущего в огромный холл с дорогой, даже, наверное, шикарной отделкой.
— Я пошутил, Лиза, — мягко рассмеялся мужчина.
Насупившись, я стянула с плеч куртку и, вручив ее обратно мужчине, гордо прошествовала в указанную сторону, едва сдерживаясь, чтобы не задрать подбородок. Но желание наказать этого шутника исчезло, как только я оказалась у широкой лестницы, в слабо освещенном холле.
И мое смущение вовсе не объяснялось тишиной вокруг, не очень уместной шуткой, или чем-то еще. Просто обстановка вокруг оказалась такой… элитной, что я невольно смутилась, почувствовав себя неуверенно.
Словно какая-то бродяжка вдруг вломилась без разрешения на чужую территорию, стоившую немыслимых денег. Знаю, не очень приятное сравнение. Но именно такое чувство у меня и появилось: в своих обычных джинсах, старенькой серой футболке и кедах, среди натертого паркета, лакированных перил, высоких ваз с цветами и изящных бра, я чувствовала себя не в своей тарелке.
— Смелее, — положив горячую ладонь на мою спину, Громов слегка подтолкнул меня в нужную сторону. — Здесь никто не кусается. Дом практически пуст, охрана у себя и вряд ли появится.
Как ни странно, но подобное известие меня успокоило, и я уже гораздо увереннее направилась следом за Кириллом. И чем дольше мы шли, тем больше мне чудился странный запах…
— Так я и думал, — оказавшись в большой столовой, мужчина уверенно прошелся по помещению и толкнул двустворчатые двери с ребристыми разноцветными стеклами. Вошел… и замер, явно оглядывая представшую перед ним картину.
По всей видимости, мы пришли в кухню, откуда и шел отчетливый запах чего-то горелого. Осторожно выглянув из-за мужчины, сложившего руки на груди, я быстренько осмотрелась, чувствуя, как брови ползут на лоб. Да уж.
Такую кухню я видела только по телевизору, и то только в ток-шоу про богатых и знаменитых!
Помещение поражало своим размахом и обилием бытовой техники, большим количеством хромированных деталей и множеством всяких интересных приспособлений. Большие окна были распахнуты настежь, впуская прохладный ночной воздух, а у варочной поверхности, задумчиво глядя на сковородку с чем-то черным и обугленным, стояли двое.
Сердце у меня в груди радостно екнуло и забилось, когда я узнала маленькую тощую фигурку — это был Стасик!
— Чтобы отремонтировать кухню, достаточно просто начать. Сжигать еще совсем не обязательно.
— Кирилл! — услышав укоризненный тон, мальчишка в пижаме обернулся и, едва ли не подпрыгнув от радости, бегом устремился к Громову, путаясь в длинноватых ему пижамных штанишках. — Ты пришел!
— Явился, не запылился, — рассержено шлепнув кухонным полотенцем по разделочному столу, пробурчал мужчина лет пятидесяти на вид, стоящий у плиты. — Где тебя раньше черти носили?
— Где был, там уже нет, — усмехнулся Кирилл, потрепав подбежавшего Стасика по взлохмаченным волосам. — Террорист, ты почему не спишь в двенадцать ночи?
— Я есть хотел, — вздохнув, виновато покаялся мальчишка. — И дядя Максим пытался яичницу сделать. А она того… закончилась вся. Ой… Лизка!!! Ты тут?!
— Привет, — робко улыбнулась я. И тут же, охнув, рассмеялась, когда мальчишка, подскочив, крепко-крепко меня обнял. — Аккуратнее, раздавишь!
— Нет, — обхватив меня ручками за талию, ребенок прижался щекой к моему животу, улыбаясь и щурясь от удовольствия. — Я скучал!
— А как я-то скучал, — саркастично откликнулся тот самый «дядя Максим», пока Кирилл, все-таки зайдя на кухню, осматривал бедную закопченную сковородку. — Чего смотришь? Я тебе не кулинар!
— Слушай, Макс, — небрежно отбросив испорченную кухонную утварь в раковину, усмехнулся Громов. — Если мне не изменяет память, ты все время требуешь внуков… Как же ты их кормить собираешься, если не можешь сделать даже банальную яичницу?
— А кухарке я за что деньги плачу? — справедливо удивился мужчина, которого я рассматривала украдкой. Высокий, статный, ухоженный, крепкого телосложения, лет пятидесяти на вид. Несмотря на обычные джинсы, домашние тапочки и белую футболку, он казался таким… представительным, что у меня с первой минуты появилась уверенность в том, кто на самом деле являлся хозяином этого особняка.
— Ну и как, сильно помогла тебе эта оплата? — иронично выгнул брови Кирилл, явно удерживаясь от смеха.
— Я ее на ночь отпустил, — с неохотой признался его собеседник. — А этот пижамный монстр отказывался спать, пока не поест!
— Допустим, — покорно согласился Громов, но уголки его губ явно дрогнули, обозначая улыбку. — А няня где?
— Да ты издеваешься, — устало вздохнул мужчина. — Какая няня? Да они бегут от этого шкета, как от огня! Ни одна из них дольше недели не продержалась! Последняя сбежала сегодня днем, обнаружив в собственной сумочке чью-то овсянку с завтрака. Не догадываешься, чью именно, и как она там оказалась, а?
Я мысленно посочувствовала коллеге — уж я-то знала не понаслышке, как иногда с этим ребенком бывает тяжело. Если кто-то ему не нравится, Стасик становится неуправляем, и делает все, чтобы этот человек держался от него как можно дальше. И его сложно винить в чем-то: он просто так пытался обратить на себя внимание. Ему ведь на самом деле не нужна няня, и любая другая чужая тетя, которая возится с ним только потому, что ей за это платят. Ему просто нужны его родители, вот и всё…
Но если к нему найти подход, лучше подопечного я еще не встречала.
В садике Стас Саркаев отличался от других детей тем, что был куда более тихим и спокойным. Объяснялось это просто — там он не нашел компанию себе по душе, он не любил следовать за кем-то. У него была пара друзей, с которыми они часто играли вместе, но и только — все остальное время мальчик предпочитал проводить сам по себе. Но не дай бог кому-то было невежливо вмешаться в его игру… Шестилетний ребенок тут же превращался в живую копию киношного «Трудного ребенка»! И я его в этом не винила, если честно. Потому что прекрасно знала о том, как себя ведут остальные дети его группы, да и этого детского сада вообще.
Не знаю, совпадение это или нет, но что Кирилл, что его подопечный, они оба разительно отличались от людей «своего» круга.
— Даже не догадываюсь, — усмехнулся Громов. Преспокойно и методично открыв один шкафчик за другим, явно зная где и что лежит, раздобыл сначала коробку с сухим завтраком, потом глубокую тарелку, а затем и бутылку с молоком из холодильника. Насыпал шоколадные шарики, наполнил стакан, поставил все это богатство на обеденный стол и с улыбкой кивнул Стасику:
— Лопай.
— Ура! — довольно подпрыгнув, мальчишка побежал к столу, но остановился на полпути. Развернувшись, он вернулся обратно, схватил меня за руку и на буксире потащил за собой. — Лиза, посиди со мной!
— А это еще кто? — кивнув в мою сторону, поинтересовался мужчина, заметив, наконец, мое присутствие. Что, если честно меня немного покоробило и заставило себя ощущать… ну не знаю. Пустым местом?
— Я… — от пристального, оценивающего и явно недоброго взгляда мне стало не по себе. Голос как-то вдруг осип, и я машинально вытерла вспотевшие ладони о джинсы, пока Стасик, уверенно плюхнувшись на стул, требовательно потянул меня за рукав вниз, на соседний, громко поясняя:
— Это Лизка. Она клёвая!
— Оно и видно, — многозначительно хмыкнув, владелец особняка подошел ближе и уселся напротив, откинувшись на спинку и сложив руки на груди. — Кирилл, ты занялся благотворительностью?
— Макс, держи свое обычное мнение при себе, — вроде бы спокойно попросил его Громов, но я невольно поежилась от тембра его голоса, все-таки усаживаясь рядом с мальчиком, который вроде бы увлеченно ел… и все-таки явно не упускал из виду все происходящее вокруг. — Лиза работала няней в детском саду Стаса.
— Ты в этом уверен? — меня еще раз окинули скептичным взглядом, от которого хотелось вянуть голову в плечи. — Не тянет она на няню. Тем более нормального сада. Ты где ее взял?
Конечно, я прекрасно понимала, как сейчас выгляжу: болезненно бледная, осунувшаяся, с не до конца сошедшими следами избиения, одетая кое-как, без косметики… И все-таки не могла понять, чем вызван подобный негатив в свою сторону.
И лишь только оглянувшись вокруг, чтобы не смотреть мужчине в глаза, сообразила, в чем тут, собственно, дело. Похоже, друг Кирилла, если, конечно, он его друг, слишком сильно от него отличается, и является тем сортом людей, которых я очень сильно не перевариваю — богатые, знаменитые… напыщенные, бессовестные, самовлюбленные и думающие, что им позволено всё.
В том числе и унижать людей иного социального статуса.
— Макс, — начал было Громов, но его вдруг перебил сердитый Стасик, требовательно, даже зло заявивший:
— Оставь Лизу в покое!
— Чего? — аж подавился воздухом «дядя» Максим, с удивлением глядя на съежившегося мальчишку. На просторной кухне воцарилась странная тишина…
А Стас, все-таки не выдержав, резко подскочил, с грохотом опрокинув стул на пол:
— Ты! Ты вечно всё портишь! Ненавижу тебя!!
И бегом бросился из кухни.
— И что это опять было? — с огромным недоумением поинтересовался хозяин дома.
А я же с силой сцепила зубы, незаметно сжимая под столом кулаки от злости, и опуская голову. Он что, действительно не понимает?! Дети, может, намеков окружающих и не понимают, в силу определенных причин. Но уж настроение окружающих и их истенное отношение чувствуют великолепно!
— Я поговорю с мальчиком, если вы не против, — медленно выговаривая слова, я так же медленно поднялась, чтобы еще один стул не полетел следом. Хотя очень хотелось или запустить в этого хама тарелкой, или, как минимум, высказать всё, что я о нем думаю!
Жаль только, воспитание не позволяло хамить незнакомым людям, даже если они это заслужили!
— Да, Лиза, поговори, пожалуйста. Второй этаж, третья дверь справа, — согласно кивнул Громов, и тембр его голоса не изменился ни на йоту. И лишь когда я уже выходила из кухни в столовую, расслышала позади себя серьезное. — Думаю, нам тоже найдется, о чем поговорить.
Что ж… надеюсь, из этого разговора получиться хоть что-то!
Стасика же я действительно обнаружила там, где мне сказали. По дороге я никого не встретила, особняк изнутри казался таким же, как и его владелец: пустым, дорогим и напыщенным. Даже комната ребенка здесь казалась слишком вычурной, совсем не похожей на детскую, несмотря на большое количество разбросанных по ковру игрушек. Весьма необычных и дорогих, к слову.
Сам же ребенок обнаружился на кровати у окна, с головой скрывшийся под плотным одеялом.
Подавив тяжелый вздох, я присела на краешек, аккуратно коснувшись плеча Стасика (ну, по крайней мере, мне показалось, что это было плечо), негромко позвав:
— Стас.
— Уходи!
Я вздохнула снова. Каким же надо быть человеком, чтобы вот так довести ребенка? Чтобы он не сделал, как бы себя не вел, во-первых: у него всегда есть на то причина, ничто и никто не берется из ниоткуда. И, во-вторых… В причине этой всегда виноват взрослый!
— Стасик… не плач, ладно? Почему ты злишься на меня? Я же ни в чем не виновата.
Всхлипы из-под одеяла на миг прекратились. Видимо, парнишка задумался над моими словами, и уже через пару секунд выдал, громко шмыгнув:
— Это всё дядя Максим! Он меня не любит.
— Ну я же не он, — я снова слегка потрясла мальчишку за плечо, стараясь сильно не давить. — Вылазь. Поговори со мной, ладно? Почему ты думаешь, что он тебя не любит?
Наконец, усевшись, ребенок закутался в одеяло так, чтобы торчала только вихрастая макушка, и сердито утер нос кулаком:
— Я ему не нравлюсь. Ему меня навязали!
— Это он так сказал?? — удивилась… да что там, реально изумилась я. Конечно, воспитание богатых людей всегда оставляло желать лучшего. Но надо же думать, что маленькому ребенку говоришь!
Желание от души треснуть кому-то тарелкой стало только сильнее.
— Нет, — с видимой неохотой сознался Стасик. — Он так не говорил. Он игрушки мне покупает, видеогры, на машине даже катал. Но ему всегда некогда! Он не хочет со мной играть, все время по телефону говорит, нянь каких-то приводит. И Кирилл тоже часто занят, и Рыж нету, а мама…
Глаза мальчишки подозрительно заблестели в тусклом свете ночника-ракеты из ближайшей розетки. И вот тут-то я, наконец, поняла, что всё это значит!
— Так ты не Максима ненавидишь, — фамильярно сократила я имя неизвестного мужчины, так как отчества его попросту не знала. — Ты просто по родителям соскучился. Поэтому тебе все не нравится?
— Да, — ребенок вытер выступившие слезы рукавами пижамы. — Она все время на работе, папа тоже. А теперь они вообще меня бросили!
— Эй, эй, — тихо возмутившись, я перетащила мальчика к себе на колени и, преодолев легкое сопротивление, крепко прижала его к своей груди, слегка укачивая. — Перестань. Никто тебя не бросал, они обязательно вернутся. Просто нужно немножко подождать.
— Они уже давно могли приехать, но не приехали!
— Стас, — вздохнув, я постаралась подобрать нужные слова, хотя это было и непросто. Я же не знала, какие точно проблемы у Саркаевых, почему их так долго нет, и уж точно не знала, как рассказать об этом шестилетнему малышу. — У взрослых есть такие дела, которые они не могут вот так просто взять и бросить. Особенно по работе. У них есть обязательства, понимаешь?
— Но я же важнее работы!
— Конечно, важнее, — серьезно кивнула я, всеми силами пытаясь не вспоминать памятный мультик о Карлсоне. — Но ты же знаешь, зачем люди работают. Всем нужны деньги. Например, на твои игрушки.
— Я знаю, я же не маленький! — отстранившись, сердито посмотрел на меня мальчишка. И, окинув взглядом комнату, недовольно сморщился. — Не нужны мне такие игрушки, я и без них проживу.
— Допустим, без игрушек ты проживешь. А как же одежда? Еда? Ваша квартира? А твой садик? Ты же знаешь, что за все это нужно платить, правда? Если твои родители не будут работать, вам нечего будет есть.
— Пускай они работают меньше, — буркнул ребенок. Похоже, он всё прекрасно понимал и без моих слов, но признаваться в этом не хотел — тоска по родителям и детская обида была сильнее. — А я буду меньше кушать!
— Но ты же хочешь вкусно кушать? — я улыбнулась, коснувшись кончиком пальца его носа. — А твои родители хотят, чтобы у их ребенка было все самое лучшее: и еда, и игрушки, и одежда. Они тебя любят и заботятся о тебе. Хотят, чтобы ты ни в чем не нуждался, чтобы у тебя все было.
— Мне и обычное сойдет, — Стасик все еще не соглашался, но плакать, к моему огромному облегчению, уже перестал.
— Давай договоримся так, — легко толкнув его пальцами в грудь, я заставила его лечь, поправила одеяло, и пристроилась рядышком, подпирая щеку кулаком. — Ты прекратишь буянить, постараешься помириться с Максимом и перестанешь прогонять нянь. А когда твои родители приедут, я попрошу их поменьше работать и побольше времени проводить с тобой. Идет?