В дверь постучали, и я вздрогнула.
Егор отвечал, а сам смотрел мне в глаза, и я снова видела в его взгляде свое отражение, видела себя. Мне казалось, я задыхаюсь от своей болезненной любви к нему.
– Я быстро, только посмотрю, что этому идиоту надо.
Я кивнула и слабо улыбнулась, а сердце пропустило несколько ударов. Как предчувствие, как последние глотки воздуха перед тем, как пойти ко дну. Я схватила Егор за руку и, притянув к себе, поцеловала, крепко, а потом отпустила. Я знала, что ему покажут. Это конец. Когда войдет в эту дверь, он уже мне не поверит. Кровь отхлынула от лица, и я обхватила себя руками, делая шаг назад. К стене.
***
Когда дверь распахнулась от удара ноги, я задержала дыхание. Вот именно с этого момента начался мой кошмар, тот Ад, в который погрузил меня отец, Майкл и Егор. Мужчины, которые распорядились моей жизнью и разрушили ее. Я все еще верила в то, что он поймет. Напрасно верила. Я видела лишь маленький кусочек айсберга, я вообще не знала, кто такой Егор. Да и был ли Егор? Скорее, всегда был Ангел, и полюбила я Ангела. Зверь, в котором я пробудила нежность и эмоции, за что он и сожрет меня рано или поздно.
Егор подскочил ко мне и поднял с пола, удерживая за лицо, швыряя мне фотографии, заставляя смотреть на них вблизи.
Внутри поднялась волна страха, когда инстинктивно чувствуешь, что тебя уже ничего не спасет, что ни одно твоё слово не будет иметь никакого значения.
– Это тоже не так, как все выглядит?
Я отбросила фотографию, чувствуя подступающую к горлу тошноту.
– Он взял насильно…Насильно!
Я закрыла лицо руками, понимая, что каждое мое слово звучит настолько жалко.
– Я была мертвецки пьяна, мне хотелось умереть, меня тошнило от омерзения.
– А меня тошнит от тебя!
С этого момента передо мной уже был не человек, я только начала это чувствовать, от прежнего Егор ничего не осталось.
Он схватил меня за волосы и волоком потащил за собой.
– Настал час истины, с*ка!
Я цеплялась за его руку, ударяясь о ступени, о стены, а ему было плевать. Я не кричала, у меня комок застрял в горле, я только тихо стонала, потому что все тело болело, но внутри болело сильнее. Он не простит меня, никогда. И дело не в бумагах, не в том, что я бросила его, он не простит мне Майкла.
Егор втащил меня уже в другой подвал, более просторный, и я вздрогнула, когда увидела подвешенного на цепях Майкл. На нем не осталось живого места, он уже не походил на человека. Мне стало страшно, и я громко всхлипнула, прижав руки ко рту. В эту секунду я поняла, что никакой пощады не будет. Не здесь, не в этом месте.
Егор подхватил цепь с пола и, обернув вокруг моих запястий, дернул наверх, подвешивая рядом с Майкл. Я закусила губы до крови, от ужаса дрожала всем телом. Смотрела на Егор и понимала, что это уже не он. Это чудовище. Посмотрела снова на Майкла и всхлипнула от ужаса.
– Заткнись, мразь!
Он снова ударил меня по лицу и я закрыла глаза. Я не хотела видеть его таким, мне казалось, я погрузилась в кошмар.
В этот момент я услышала голос Майкла и зажмурилась, кусая губы.
– Аня, милая...потерпи, нас отпустят, вот увидишь. За нас заплатят, вернут документы и нас отпустят.
"Божее, заткнись. Молчи. Ты не понимаешь, что дело не в документах. дело во мне. Во мне!!! А ты только подливаешь масло в огонь".
ГЛАВА 17
Вышел за этим недоноском, отвлекающим меня от моей девочки, которая наконец-то оказалась в моих руках, так как я хотел, чтобы она всегда была там.
– Если это какая-нибудь фигня, спрячу в камеру, и буду держать неделю на хлебе и воде! – рявкнул на стоящего в коридоре амиго.
– Я самоубийца что ли, лезть к тебе со всяким дер***м? – хмыкнул он, протягивая мне конверт.
В мою руку опустился увесистый конвертик. Раскрыл его, доставая стопку фотографий. Сердце замерло от жуткого предчувствия. Повернул фотографии картинкой в верх, задержав дыхание. На каждом фото моя Аня в обнимку на постели со своим мерзким мужем. Вот он обнимет её, прижавшись всем телом, зарывшись в её волосы. Одеяло откинуто, он абсолютно голый, она в шелковой сорочке, под которой совершенно нет белья. Пока я просматривал фотографии, то не слышал ни звука вокруг. Тишина, шок, злость, отчаяние. Ярость и ненависть вместо крови полились по венам. Мелкая дрожь превратилась в долбежку. Стук сердца отдавался в голове. Конверт с фотографиями полетел в того, кто вручил мне его.
– Тваааааааааааарь, –закричал, накидываясь на парня, который дал мне фотографии, прижимая к полу и оглушив двумя ударами. Посмотрел на разбросанные по коридору фотографии. Рыком распахнул дверь.
Багровая пелена застилала глаза. Образ Марины, спокойно спящей в объятиях другого, так как она спала до этого в моих, остался выжжен у меня в голове. Как я мог купиться на слова это лживой шл*хи, которая сразу же раздвинула ноги перед другим? С того момента, как ко мне в руки попали эти фотографии, мной владела не ярость, ни гнев, а что-то настолько жутко кроваво-черное, заползающее в мои поры, пропитывающее мою плоть и кровь, что я не испытывал ничего, хотя бы отдаленно похожего на это. Я чувствовал, как кровь бурлит у меня в венах.
Залетел в камеру, сразу же заприметив её. Мерзкую, скользкую, напрочь прогнившую тварь. Она забилась в угол, побледневшая, с ужасом взирающая на меня.
Подскочил к ней схватив за челюсть, вдавливая в лицо фотографии.
– Это тоже не так, как все выглядит?
***
Меня поглотила тьма. Бороться со своей сущностью больше не было смысла. Под всхлипывания той, которой я чуть снова не попался на крючок как лох, послышался голос этого червя.
Мерзкий писклявый голос, успокаивающий эту тварь, проник во мрак, окутавший меня. В одно мгновение я оказался рядом с этим ублюдком, затягивая цепь у него не шее.
– Отпустят, говоришь? – прошипел рядом с его ухом. – Ты думаешь, все дело в этих гребаных бумажках? – сжал ещё туже цепь, наслаждаясь хрипами, доносящимися из его груди. – Открою вам тайну, голубки, того, кто начал весь этот цирк, больше нет! – рассмеялся, вспоминая, как ломал Павлу кости. – Поэтому о бумагах можете забыть.
Губы мужа лживой суки начали синеть. Я ослабил давление цепи, намереваясь не повторить ошибку, совершенную с Павлом и растянуть пытку.
Всхлипывания сучки превратились в подвывания. Кусок де*ма, за который она вышла замуж, безвольно повис на цепях, прокашливаясь.
Я отошел на шаг, переводя взгляд с одного на другого.
– Какая трогательная картина. Настоящая семейная идиллия. Жена поддерживает мужа и в горести, и, как там дальше, в радости? – рявкнул я на них. Игнорируя её, снова подошел к её мужу.
– Не хочешь рассказать о вашей радости? Ммм?– снова затянул цепь на его шее, заставляя его думать быстрее. Он начал хрипеть. Отпустил цепь, выжидая.
– Ну так как с рассказом? Я уже услышал версию твоей жены о вашей ночи любви. Давай, муж, теперь твоя очередь! – ударил его в живот.
Из его рта брызнула кровь, заливая пол.
– Я все скажу. Всё. Только не бей, – хрипло заговорил он.
– Ну! – эхо моего крика отскакивало от стен.
– Мы обвенчались...– начала издалека этот придурок.
– Эту часть можешь опустить. Как тебе было трахать её, а? – подскочил к цепям, удерживающим его, и потянул за них, отрывая его с пола и натягивая цепь на его шее.
– Я её не трахал, – снова зашипел он. Я натянул цепь ещё сильнее, не веря ни единому слову.
– Правду, ничтожество! Я жду только правду!
– Это правда. Мы занимались любовью.
–Подробности, ублюдок! Каждую маленькую деталь! – воображение играло со мной злую шутку, показывая все то, что они вытворяли в постели. Меня начало лихорадить.
– О какой любви ты говоришь! Ты взял меня насильно! – пронзила криком подвал его подстилка.
Сейчас любой исходящий от нее звук, острее, чем нож, резал меня изнутри.
– О какой? Вы с отцом распорядились мной, как вещью! Я просила тебя отпустить меня. Скажи сейчас всю правду, Майкл! Скажи!
Этот ублюдок повернул голову к ней, любуясь своей ненаглядной женой.
– Бред! – прохрипел он. – Ей нравилось, то что я с ней делал! Да. Она любит пожестче! Нравилось...ясно?! Она ждала этого дня долгие годы, пока я имел ее другими способами.
Он выплюнул последние слова мне в лицо, усмехаясь.
– Мы ...занимались...любовью. Это МОЯ жена!
Механизм был запущен. Я ослабил цепь, хватая его за голову и ударяя об пол. Вырвавшаяся наружу ярость, подстегивала меня разорвать их обоих, немедленно, прекратив эту пытку. Но часть меня, требующая узнать всю правду, растягивала каждый момент собственной агонии.
– Разными способами? Рассказывай всё! – вжал его голову пол, ожидая, когда он наконец заговорит.
Всхлипывания его гребаной жены сменялись поскуливаниями. Мои глаза были прикованы к телу, прижатому к полу. Я знал, что если даже краем глаза увижу лицо это лживой твари, то разорву её без капли жалости.
– Майкл, скажи правду...умоляю тебя, – снова подала свой голос Аня, – просто скажи ему правду.
– Это и есть правда, – этот недоносок по прежнему мог говорить, – я имел тебя...я в своем...праве.
Его хриплые слова, произнесенные так уверено громко, как только мог позволить себе человек в его состоянии, прозвучали, словно вой сирены. Пнул его по ребрам, услышав характерный хруст. Схватил его за шкирку, дергая с пола и обматывая цепь так, чтобы она снова оказалась обмотанной вокруг его шеи, но не душила, пока я не натяну её.
Схватил его ладонь, ломая палец с обручальным кольцом.
– Право действительно было, ублюдок, – прошипел ему прямо в лицо, наслаждаясь его криками. Схватил его за шею, всматриваясь в трусливые глаза.
– Сейчас я буду задавать вопросы, а ты отвечать не раздумывая. За каждое промедление я буду ломать остальные пальцы. Когда закончатся пальцы, перейдём к остальным костям. Ты меня понял, мразь?
Это подобие на особь мужского пола закивало головой.
– Я тебя спросил, ты меня понял? – сломал его мизинец.
– Аааааааа, – раздался его крик. – Да, да, да! – по его щекам покатились слезы.
– Ей нравилось то, что ты с ней делал?
– Да, – крикнул он, смотря мне прямо в глаза.
– Что она говорила тебе в момент, когда ты её трахал? – почувствовал тошноту, представляя их обнаженными, извивающимися в порыве страсти.
– Она ... просила ещё и ещё, глубже. Просила не останавливаться.
Шл*ха! Простая шл*ха, притворявшаяся праведницей. Мне было не ясно, как этот кусок дер**а может смотреть мне прямо в глаза, и вот так о ней рассказывать. Стекающая по его роже кровь будила жажду убийства. Но в первую очередь я должен был утолить жажду справедливости.
Переломал следующий палец.
– Ещё хочешь её? – спросил, рассматривая его перекореженное от крика лицо. – Как тебе понравилось больше всего её иметь?
Он продолжал заходиться в крике.
– Ну, же! Отвечай, недоносок! – закричал ему в лицо, встряхнув его как тряпичную куклу.
Его тело уже даже не пыталось бороться. Сейчас он только кричал, и с каждым криком его крики становились сначала просто хриплыми, а затем все тише и тише.
Кровь пульсировала у меня в висках.
– Хочу, она...моя, – прошептал он.
Хруст, и ещё один палец переломлен. Он опустил голову, хрипло крича. Я схватил его за щеки, поймав измученный взгляд.
– Не опускай голову, мразь! Я тебе этого не разрешал.
Отпустил его, в одно мгновение оказываясь за спиной скулящей сучки. Она вся сжалась от моей близости. Я тяжело дышал ей в затылок.
– Значит, твоя? – зарычал, отбрасывая её волосы на плечо. – Хочешь увидеть, чья она на самом деле? – провел пальцами по коже на её шее. Она попыталась сбросить мои пальцы, но я схватил ее крепче, не давая пошевелиться.
– Уже стали противны мои прикосновения? – зашипел, сдерживаясь от того, чтобы не вырезать её сердце и сделать так же больно, как она сделала мне. – Хочешь, чтобы он тебя трогал? – Одним движением разорвал белье на ней, оставив висеть на цепях совершенно обнаженную.
Я видел под своей ладонью тонкую шею, которую мог в любой момент сломать.
– Нет, не хочу, – прошептала она.
– Ты слышал, муж? – рявкнул в сторону второго тела.
Провел рукой по ее спине, вызывая мурашки на молочной коже. Переместил руку на живот. Взял в ладонь грудь, щипая за сосок. Она снова попыталась сбросить мою руку, но я еще крепче схватил ее за шею.
– Не двигайся, дрянь! Раньше ты умоляла о моих прикосновениях, – приблизил губы к ее уху.
– Не так, – спрятала она лицо на своем предплечье, содрогаясь.
Злость новой волной накрыла меня. Встал перед ней, хватая за подбородок.
– Не так? А как?– опустил вторую руку между ее ног, дотрагиваясь до плоти.
Она начала дергаться, громко всхлипывая, держа глаза закрытыми.
– Теперь и посмотреть на меня тошно? – зарычал, сжимая рукой ее щеки. – Смотри, бл***ь!
Она посмотрела на меня взглядом, полным отчаяния и боли. Ей было больно физически, и, кажется, больно за своего мужа. Ненависть к ним обоим, к себе, за то, что попался, как какой-то щенок, затопила мое сознание. Я опустил руку с ее щёк к шее, вторую по-прежнему держа между её ног.
– Сука! Какая же ты жалкая, тварь! – медленно начал сдавливать её шею. – Противны ли тебе мои прикосновения до того, что ты готова расстаться жизнью? – надавил ещё сильнее.– Или ты такая продажная шл*ха, что вытерпишь того, кто тебя противен, в обмен на жизнь?– протолкнул пальцы в её лоно.
По её телу прошла дрожь. Я знал, что это означало раньше. Она всегда дрожала от моих прикосновений, только теперь я уже не понимал, это от удовольствия, или отвращения.
– Лучше убей! – крикнула она.
Я ей противен настолько, что она предпочитает умереть, чем чувствовать мои прикосновения.
– Ты каждый раз мечтала о нём, лежа со мной в постели? Каждый? И стонала ты тоже, представляя его вместо меня? – выдернул пальцы, смотря её прямо в глаза. – Нееет, такого подарка я тебе не сделаю. Ты будешь вымаливать у меня смерть, – прорычал напротив её губ.
Выхватил нож из-за голенища ботинка, поворачиваясь к своей жертве. Лживая тварь напряглась, увидев блеск лезвия в моей руке, но я остановился рядом с её мужем. Резко вонзил нож по самую рукоятку в место рядом с его пахом. Его крик эхом отразился от стен подвала.
– Я сделаю тебе подарок лучше!– зло усмехнулся. – Я позволю тебе наблюдать за смертью любимого мужа! – провернул нож в его ране.
Криков не было. Из его горла вырывались хрипы. Избитое тело натянулось как струна, реагируя на удар ножом. Я вытащил окровавленный метал. Поднес лезвие ко рту, слизывая с него кровь. Металлический вкус растекся по горлу. Поднёс нож к шее ничтожества, добровольно разрушившему свою жизнь, хватая его за волосы и запрокидывая назад его голову.
Повернул лицо к его жене, кайфуя от её страха и слез.
– Хочешь, чтобы я прекратил его мучения? – усмехнулся. Твою мать, что же я был за ничтожеством, бегающим за этой шл**ой!
Она закрыла глаза, продолжая рыдать. Что ж, будем расценивать это как положительный ответ. Провел лезвием, слегка касаясь его кожи, на которой тут же выступили капли крови. Размазал алые капли клинком по его шее.
– Ни один из вас, тварей, не дождется пощады! – закричал, отпуская его голову и вонзая нож ему под ребра. – А ты, тварь, будешь мучиться гораздо дольше и болезненнее, чем тот, ради кого ты вонзила мне нож в спину, – вынул клинок, обходя его и вонзая нож между позвонков.
На удивление его тело ещё было способно реагировать. Живучий слизняк оказался.
Она что-то орала, но я её уже не слышал. Жажда крови, мести и ярость застили мне глаза, и отключили остальные чувства.
Мне было мало тех мучений, что я доставил им обоим. Мне было необходимо, чтобы их обоих корежило так же, как внутри горел я. Обвел взглядом подвал, сразу же наткнувшись на ящики рома, стоящие друг на друге у стены. Вытащил две бутылки, открывая одну на ходу зубами и делая несколько глотков. Остановился напротив куска окровавленного мяса, с презрением осматривая его. Приложил бутылку ко рту, опустошая её на половину.