Джосс только улыбнулась и приветственно кивнула Кэ му, который как раз заметил ее появление, но был слишком занят разговором с клиентом, чтобы подойти. Нет, не с клиентом. Я повнимательнее присмотрелась к девушкам, которым он так игриво ухмылялся: Бекка с подругой. Она отдала Кэму его часы, а он перегнулся через стойку и мягко поцеловал ее в губы.
Я ощутила скребущую боль в груди, незнакомую и жестокую.
Джосс глядела на меня, подняв бровь.
– То, что ты чувствуешь… Это называется ревностью. Премерзкое ощущение, я знаю. Зато оно подсказывает тебе, что Кэм определенно не просто мужчина, к которому ты испытываешь сексуальное влечение.
– Да мы едва знаем друг друга.
– Судя по тому, что ты рассказала, вы знаете друг друга лучше всех.
Как ни странно, правда была именно такова. Нахмурившись, я перегнулась через стойку к подруге:
– Да, но как так получилось?
– Как получилось что? – Я повернула голову и увидела Кэма, подходящего к нам и застегивающего часы на запястье.
Бекка с подругой ушли. Он ждал ответа, с любопытством глядя мне в глаза.
Я решила запираться.
– Да ты и вправду любопытная зараза, а? – поддразнила я.
Кэм склонил голову набок, созерцая меня.
– Уходим от ответа? – Его глаза блеснули, как будто до него только что дошло. – Да вы же обо мне говорили, так?
Мне захотелось стереть эту самодовольную ухмылочку с его лица.
– Вас с Брэденом надо заставить вступить в клуб для мужчин, которых необходимо регулярно спускать с небес на землю, – простонала Джосс.
Наши глаза встретились, и мы обе фыркнули.
– За вопиющую демонстрацию самовлюбленности будет полагаться наказание: носить плавки в такую вот холодрыгу.
– И, пожалуй, лишение пищи.
– Нет. Секс. Лишение секса.
Джосс прикусила губу:
– Не знаю, удалось бы мне это или нет.
Я недоверчиво уставилась на нее:
– Ты говоришь, что не можешь прожить без секса даже пару дней?
– Навряд ли.
– Где твоя сила воли?
Подруга поболтала стаканом с диетической колой:
– Да у тебя просто не было секса с Брэденом Кармайклом.
Нет, не было, но я чуть не покраснела, припомнив, как явно старалась попасть в такую ситуацию, чтобы секс случился.
– Да, но у меня абсолютно прекрасный секс, и все же я могу пару дней воздерживаться.
– Абсолютно прекрасный секс? – перебил Кэм, притягивая наши взгляды. Его низкий голос казался особенно глубоким от какого-то неведомого чувства. – Воздерживаться? – Его взгляд, теперь разгоряченный, пробежал по всему моему телу и вернулся к глазам. – Тогда, значит, он что-то делает не так.
Мое сердце если не заглохло, то захлебнулось и забуксовало. Когда оно снова набрало обороты, то рвануло, как на гонке. Все хваленое животное возбуждение сразу прокатилось по мне катком, и я ощутила, как мои трусики подмокают от желания.
– Господи! – крякнула Джосс. – Теперь и я возбудилась. – Она спрыгнула с табуретки и взглянула на телефон. – Пойду-ка я, пожалуй, домой, посмотрю, не вернулся ли Брэден.
И она вот так взяла и ушла, оставив нас кипеть на медленном огне нашей сексуальной химии.
Я робко улыбнулась Кэму:
– Как Бекка?
Несколько клиентов подошли к бару, и мы оба двинулись их обслуживать. Пока мы готовили им напитки, Кэм напряженно ответил:
– Бекка в порядке. А как Малкольм?
– Отлично. – В тот день он забрал меня во время обеда с работы, и мне удалось убедить его, что все в порядке.
– Коул тебе написал, он дома?
Я обнаружила, что, словно идиотка, ухмыляюсь его заботе, и мой клиент тоже улыбнулся в ответ, явно решив, что все это предназначалось ему. Я быстро отсчитала ему сдачу и повернулась к Кэму:
– Да, он дома.
От улыбки в уголках его глаз появились морщинки – и мой список любимых выражений этой физиономии пополнился еще одним.
– Хорошо.
Вечер пролетел быстро. Мы работали, болтали, шутили, но скрытое сексуальное напряжение никуда не девалось. Домой после смены мы шли в полном молчании. Я могла бы подумать, что дело в усталости, но все мое тело вибрировало, словно камертон, только оттого, что я шла рядом с ним.
Мы пожелали друг другу спокойной ночи у его двери. Поднимаясь к себе в квартиру и изо всех сил сдерживаясь, чтобы не обернуться, я захотела, уже не впервые, другого: чтобы Кэм оказался свободен, чтобы Малкольм не был важной частью моей жизни и чтобы я хоть раз могла получить то, чего по-настоящему хочу.
А тем, что я по-настоящему хотела получить, был Кэмерон Маккейб.
Я заглянула к Коулу и нашла его мирно спящим.
Я даже посмотрела, не случилось ли чего с мамой: не захлебнулась ли собственной рвотой или что-нибудь еще в том же духе, но она вовсю храпела. Завершив проверку, я переоделась в пижаму и забралась в кровать. Но уснуть не могла.
Кровь огненной рекой неслась по моим жилам, нервные окончания искрили, и я не могла избавиться от запаха одеколона Кэма.
Я так завелась, что уже стало не до смеха.
Насколько иным оказался бы мой вечер, если бы Кэм прокрался вслед за мной в кабинет Су, когда я пошла оставить ей информацию по запасам бара. Что, если бы он зашел мне за спину, отбросил волосы с моей шеи и прижался горячими губами к коже, а его рука скользнула бы по моей талии и ниже, к пуговицам джинсов…
…Если бы он расстегнул их и длинные пальцы двинулись бы внутрь, под белье…
Моя собственная рука огладила мне живот, заползла под пижаму и трусики, и в конце концов я довела себя до оргазма, фантазируя о том, как Кэм трахает меня на столе Су.
Я подавила стон, кончая, и, когда дрожь унялась, свернулась в клубочек на боку и опять с головой погрузилась в чувство вины.
Малкольму не повезло с девушкой.
Глава 13
Правда, которой я не желала смотреть в лицо, пробилась на передний план моей жизни за пару следующих недель. Она состояла в том, что уже довольно много лет все мои дни были одинаковыми – ограниченными, напряженными, скучными, а яркие, живые цвета казались тусклыми под тенью некой стены. За этой стеной я каждый день ходила в одной и той же униформе. Если бы мне захотелось поддать мелодрамы, то я бы сказала, что это блекло-оранжевая роба. Но по мере того как день за днем пролетали эти недели, я ощущала, что скучная униформа тает, распадаясь на лоскуты, и сдирается с моего тела – я перелезла через стену на другую сторону.
Теперь стена отодвигалась все дальше, тень отступала, цвета прояснялись и становились ярче.
И все из-за общения с Кэмом.
В рабочие дни мы встречались и проводили время вместе так часто, как только могли. Практически каждый вечер он забегал выпить кофе или поесть перед работой, даже если я в этот момент ужинала где-то с Малкольмом. Мы ходили вместе в «Клуб 39» и обратно и там, на работе, шутили и веселились с Джосс. По выходным мы не виделись, потому что он работал, занимался дзюдо с друзьями и тусовался с Беккой. В последний раз он взял с собой Коула посмотреть на тренировку, побуждая к большей физической активности, и, как ни удивительно, мой брат с энтузиазмом воспринял эту идею. Меня уже трясло от разговоров о дзюдо.
Для меня Кэм был наперсником, я доверяла ему и еще больше рассказала о моей жизни и надеждах на будущее Коула. Для брата Кэм стал родственной душой и закадычным приятелем. Они вместе рисовали комиксы, вместе обсуждали их, любили одну и ту же музыку, фильмы, и из того, что я читала между строк, Кэм также отвечал на те вопросы, которые Коул ни за что не решился бы задать мне.
Мы становились семьей, привязываясь друг к другу быстро и крепко.
Мои чувства к Кэму только росли и углублялись, и я пребывала в постоянной борьбе со своим сознанием, споря с ним, притворяясь, что все это ничего не значит. Наряду с эмоциональным напряжением мое тело уже чуть не бунтовало от желания. Не знаю, как мне удавалось скрывать это от Кэма, но удавалось. Я не хотела портить нашу дружбу.
Это не означало, что я не находила других клапанов для копящейся сексуальной неудовлетворенности, и этот клапан только прибавлял новый уровень вины и стыда к и без того изрядной груде. Я виделась с Малкольмом не так часто, как раньше, но три или четыре раза, когда мы встречались и занимались сексом… три раза в постели… я делала немыслимое. Я закрывала глаза и представляла Кэма.
И каждый раз достигала оргазма.
Малкольм посчитал, что мы с ним снова вернулись на привычные рельсы, а то, что меня тревожило, было побеждено и закончилось.
Я чувствовала себя ужасным, отвратительным человеком.
Угу. Мой мир теперь был полон цвета. Красный – желание. Желтый – стыд. Зеленый – ревность.
Да, зеленоглазое чудовище тоже подняло свою уродливую голову за эту пару недель. Всякий раз, как Кэм упоминал Бекку, я ощущала ту же небольшую боль в груди – боль, которая в воскресенье превратилась в полноценную кровавую рану.
Мы с Коулом пообедали у Николсов и вернулись домой в хорошем настроении. Коул пошел вниз, чтобы позвать Кэма к нам на кофе, а я напевала и носилась туда-сюда как идиотка. В предвкушении встречи с ним в моем животе разразилось восстание крылатых трепещущих созданий, однако Коул вернулся домой один.
Я нахмурилась, наливая Кэму кофе:
– Так что, он идет?
Коул помотал головой, сведя брови, как мне показалось, ошеломленно.
– Не идет?
Брат пожал плечами.
О господи, опять эти плечи.
– Ну? Так что?
Коул прислонился к кухонной стойке и вздохнул, прежде чем вопросительно взглянуть на меня:
– Вы с Кэмом только друзья?
В те дни я выдавала ложь на ура:
– Конечно. Я с Малкольмом. А что?
– Ну, звуки оттуда доносятся такие, будто Кэм слишком занят траханьем с какой-то шумной цыпочкой, чтобы захотеть выпить с нами кофе.
Я уставилась на брата, окаменев. Мое сердце колотилось, в животе возникло ужасно неприятное ощущение: в меня запустила когти ревность.
– Джо?
Я нахмурилась, хватаясь за первое пришедшее на ум объяснение моего оцепенения.
– Не говори «траханье» и не говори «цыпочка». Ни «цыпочка», ни «телка», ни «штучка». Мы «женщины», «дамы», «леди» или «девушки».
– Спасибо за пополнение словарного запаса, – фыркнул Коул.
Я стояла и смотрела вслед уходящему в гостиную брату. Все мое прекрасное настроение улетучилось при мысли о Бекке и Кэме, наслаждающихся сексом.
* * *В итоге я уже совсем перестала справляться со всеми этими цветами и в ближайший четверг, еще до рассвета, ободрала обои в гостиной. Мне нужно было вернуть спокойствие. Накануне вечером я ходила на свидание с Малкольмом, но в результате рано попросила его отвезти меня домой, отговорившись плохим самочувствием.
Я поспешила наверх, залезла в Интернет, нашла нужную распродажу, заказала все необходимое в соседнем магазине и начала грунтовать стены.
Когда наступило утро, я собрала Коула в школу, игнорируя его ворчание насчет ободранных стен, а потом пошла забирать заказанное: три рулона обоев. Я также купила клей и коробку пончиков.
Уже только переодевшись в заляпанные краской джинсы и футболку, связав длинные волосы узлом на затылке и нацепив бандану, я почувствовала себя лучше, намного спокойней. Я как раз ставила себе раскладной стол для промазывания обоев, когда в дверях появилась мама.
Мы уставились друг на друга. Мы не разговаривали почти три недели – с того самого моего нападения в кухне.
Ее усталый взгляд обежал гостиную – чехлы от пыли на мебели, рулоны обоев, ведро с клеем. Она буркнула:
– Опять?
По примеру Коула я в ответ пожала плечами.
Мама вздохнула и утомленно покачала головой:
– Еда есть?
– Там осталась вчерашняя паста. Ты сможешь ее разогреть, не спалив весь дом?
Она отмахнулась от моего саркастического вопроса и немного нетвердо двинулась к кухне:
– Я так съем.
Довольно скоро она вернулась к себе в комнату. Это было хорошо. Хотя я старалась соблюдать максимальную – в свете обстоятельств – вежливость, мне все еще едва удавалось удерживаться от удара всякий раз, как я думала о том, что она била Коула. Честно говоря, теперь, глядя на нее, я видела только это.
Я включила себе музыку, но негромко, чтобы не беспокоить алко-маму, и начала клеить новые обои. Они были кремовые, с очень тонкими полосками цвета шампанского, шоколада и серебра. Мне придется достать новые чехлы на подушки и поменять торшер, но это меня не заботило. Косметический ремонт всегда надежно отгораживал меня от реальности, а мне очень нужно было отключиться. Я начала в десять и к одиннадцати уже почувствовала себя полностью расслабленной и сытой, потому что съела два пончика. Я как раз наклеивала очередной кусок обоев и думала, что можно бы еще перекрасить кухонные шкафы, когда в дверь постучали.
Держа на вытянутых руках полотнище, чтобы случайно не прислонить его к стене, я повернулась на стремянке и крикнула:
– Кто там?
– Кэм!
Не-ет. Он не нарушит моего спокойствия. Я вдохнула поглубже и снова посмотрела на свою работу, в которой изрядно продвинулась. Я держала последний кусок, и комната уже выглядела светлее и ярче.
– Заходи! – Я выровняла полотнище и кистью прижала верхнюю часть к стене.
Через две секунды я услышала за спиной вопрос:
– Что это ты делаешь?
Игнорируя воздействие его голоса на мое тело, я чуть подвинула полотнище, проверяя, правильно ли ложится, и прижала еще кусок.
– Клею обои.
– Сама? – услышала я недоверие в его голосе.
Я кивнула и спустилась на ступеньку ниже, чтобы разгладить середину. Полоса ложилась идеально. Практика – залог совершенства.
– А кто, по-твоему, здесь все отделывал? Обои, покраска, ошкуривание пола… – Я закончила с полотнищем и с улыбкой отступила назад, любуясь новым видом.
Повернувшись к Кэму, я с удивлением обнаружила, что он выглядит слегка оторопелым. Его взгляд обежал комнату и вернулся ко мне.
– Ты знаешь, как адски трудно клеить обои? А ты только что сделала это как настоящий профессионал.
Я скорчила рожу, не понимая, из-за чего разгорелся сыр-бор:
– Дядя Мик меня научил.
– Когда тебе было десять лет? – уточнил он, недоверчиво улыбаясь, и кивнул на раскладной стол: – Когда ты это начала?
– Час назад.
Его роскошные глаза стали совсем огромными.
– И уже закончила? Джо, эта комната по-настоящему здорово отремонтирована. Выглядит абсолютно профессионально. Ты же знаешь это, да?
Я усмехнулась комплименту, ощущая прилив радости оттого, что он так думает.
– Спасибо. Коула это просто с ума сводит. Его чуть удар не хватил, когда он увидел ободранные стены.
– На самом деле, – Кэм шагнул ко мне, – я из-за Коула и пришел. Я получил от него странную эсэмэску, говорящую: «Джо клеит обои. Она это делает, только когда что-то случилось. Ты не знаешь что?»
«Предатель».
Я вздохнула, отворачиваясь от Кэма. Дожили: Коул уже идет к соседу за помощью, даже если дело касается меня. У меня что, не может быть секретов?
– Ну, так как?
Я пожала плечами:
– Мне это всегда помогает расслабиться. – Я постаралась улыбнуться как можно убедительней. – Кэм, ну ты же лучше всех знаешь, что моя жизнь – сплошной стресс. Я делаю это, просто чтобы снять его.
Видимо, сжалившись надо мной, Кэм медленно кивнул:
– Понятно.
Теперь он посмотрел на пол, разглядывая краску на плинтусе, и, не сказав ни слова, направился в кухню. Я слышала, как он там ходит. Потом он вернулся и проследовал по коридору к спальням и ванной. По очереди открылись три двери: ванная, комната Коула и моя.
Кэм вернулся в гостиную и наткнулся на мою «мину»: вздернутые брови и скрещенные на груди руки. При виде меня его губы дрогнули. Мои нет.
– Ты закончил, любопытная зараза?
Он ухмыльнулся:
– У тебя куча книг. – (Я презрительно фыркнула.) – Это объясняет словарный запас.
– Прости, что?