— Я раздел бы тебя прямо здесь, — шепчет он.
Черт побери! Боже мой! С ума сойти!
Я хочу большего и сама на него бросаюсь и целую. Он принимает мои губы, но когда я хочу обнять его за шею, он сжимает мне руки и слегка отстраняет.
— На что ты готова пойти? — спрашивает он, почти касаясь губами моих губ.
Этот вопрос меня полностью выбивает из колеи. О чем это он? Но поскольку я сейчас так его хочу и изнемогаю от желания, то, завороженная, отвечаю:
— На то, чего захотим мы оба.
— Точно?
— Ладно, — бормочу я, разгоряченная. — На садо я не пойду.
Эрик улыбается. Проводит ладонями по моим ногам, затем обхватывает за талию и усаживает к себе на колени. Я сейчас взорвусь. Я оседлала своего шефа! Он упирается носом мне в шею, и я слышу, как он вдыхает мой аромат. Это «Aire de Loewe». Я закрываю глаза, а когда открываю, вижу, что он за мной наблюдает.
— Хочешь узнать, что это такое?
Эрик взглядом указывает на горящий свет, и я киваю. Он нажимает на одну из кнопок сбоку стола. Висящий под оранжевой подсветкой атласный занавес поднимается и открывает темное стекло. Что это? Эрик изучающе разглядывает меня. Через мгновение стекло светлеет, и я вижу двух женщин, сидящих на столе и занимающихся оральным сексом.
Ошеломленная, пораженная, смотрю на незнакомок, не веря своим глазам. Вдруг Эрик нажимает на другую кнопку, и в нашей комнате раздаются их стоны. Не знаю, как себя вести. Не знаю, куда спрятать глаза.
— Ты к этому готова? — спрашивает он.
Моя кожа пылает, а его пальцы щекочут мою талию. Я смущенно смотрю на него.
— Почему мы на это смотрим?
— Я возбуждаюсь, когда смотрю. А тебя это не возбуждает?
Я не отвечаю. Я не могу ответить. Я оцепенела и даже не знаю, дышу ли.
— В каждом из нас живет маленький любитель тайно смотреть эротические сцены. Само по себе наблюдение, якобы запрещенное, извращенное или возбуждающее, околдовывает нас, стимулирует и заставляет еще больше любить.
В комнате раздаются вздохи женщин, и я снова смотрю на стекло. И тогда Эрик нажимает на другую кнопку, и слева, где был зеленый свет, поднимается занавес. Через несколько секунд стекло становится прозрачным, и я вижу двух мужчин и женщину. Она лежит на диване, один мужчина проникает в нее, другой покусывает ей груди, а она наслаждается моментом.
— Такие сцены стоят того, чтобы на них смотреть, — продолжает Эрик. — Весь ее вид показывает, что она дает наслаждаться своим телом, и она умопомрачительно женственна. Посмотри на ее наслаждение… М-м-м-м-м… Ей нравится то, что они с ней делают. Она с удовольствием им отдается, как ты считаешь?
— Я… не знаю.
— Для меня женщина — это неиссякаемый источник страсти. Вы упоительны.
Мой пульс учащается до тысячи ударов в минуту. Я залпом выпиваю вино, потому что умираю от жажды, и вдруг слышу:
— Успокойся. Они нас не видят. Но они разрешили за собой наблюдать. Оранжевый свет позволяет смотреть, а зеленый приглашает присоединиться. Ты бы этого хотела?
— Чего?
— Присоединиться.
— Нет, — истерически лепечу я.
— Почему?
Сердце бешено колотится, и я еле выговариваю:
— Я… я не занимаюсь подобными вещами.
Он поднимает брови и спрашивает:
— Ты девственница?
— Не-е-е-е-е-е-е-е-ет! — слишком пылко отвечаю я. — Но я…
— Ладно. Я понял. Ты занимаешься традиционным сексом, не так ли?
Я киваю головой, как дурочка, а он берет меня за подбородок и поворачивает в сторону трио, которое продолжает свою страстную игру.
— Они тоже занимаются традиционным сексом, — добавляет он. — Только иногда играют и экспериментируют. Тебя и вправду это не привлекает?
Мне не хочется отводить от них взгляд, я наблюдаю за ними, вижу, как наслаждается эта женщина, и из меня бессознательно вылетает стон. Я возбуждена.
— Нет… я… — отвечаю.
— Тебе неловко говорить о сексе?
Я с удивлением на него смотрю. Почему он задает этот вопрос?
— Твои глаза выдают тревогу, а губы — желание, — продолжает он. — Ты не можешь отрицать, что то, что ты видишь, возбуждает тебя, и очень, ведь правда?
Я молчу. Не собираюсь на это отвечать. А он, контролирующий ситуацию, шепчет мне на ухо:
— Тебе бы понравилось. Очень, Джуд. Я сделал бы так, чтобы ты получила столько наслаждения, сколько захотела. Тебе стоит только попросить меня, и я подарю тебе это.
Я киваю, словно глупышка. Мне приходилось воображать нечто подобное. Не знаю, куда спрятать глаза. Я настолько возбуждена, что мне даже стыдно в этом признаться. Место, время и мужчина рядом лишают меня всякого разума.
— В этих кабинетах желающие могут попробовать не только изысканный ужин, но и нечто большее. Однако лишь некоторые обладают такими привилегиями. И, если ты захочешь после ужина поиграть, тебе стоит только нажать на эту кнопку, и стекла исчезнут.
Вдруг я впадаю в панику. Я на грани истерики. Я не хочу ничего из того, что он мне предлагает. Я пытаюсь встать, но Эрик меня удерживает. Он не дает мне пошевелиться, мое дыхание учащается, и я шепчу:
— Я хочу уйти отсюда.
— Сейчас только одиннадцать.
— Мне все равно… я хочу уйти.
— Почему, Джуд? — не услышав ответа, он добавляет: — Полагаю, тебе стоит напомнить: ты сказала, что готова на все, чего я захочу.
— Я не это имела в виду. Я… не занимаюсь подобными вещами.
Сжимая меня еще крепче, он заставляет смотреть на него и, пронзая меня взглядом голубых глаз, говорит вполголоса (его губы совсем рядом с моими):
— Ты будешь в восторге, если попробуешь.
— Эрик, я не…
— Джуд, секс — это весьма забавная игра. Стоит только решиться и поэкспериментировать.
Крайне взволнованная, я отрицательно качаю головой. Я не хочу экспериментировать. У меня достаточно нормального секса, мне хватает. Через несколько секунд, которые кажутся вечностью, Эрик нажимает на кнопки и стоны исчезают. Еще через мгновение стекла снова становятся темными и опускаются занавесы.
— Спасибо, — бормочу я.
Он поднимает меня со своих колен и говорит с серьезным выражением лица:
— Пошли, Джуд. Я отвезу тебя домой.
Спустя тридцать минут странного и неловкого молчания, прерванного лишь его коротким телефонным разговором с какой-то женщиной, подъезжаем к моему дому. Он выходит из машины и провожает меня. Он опять стал сдержанным и холодным. Мы поднимаемся на лифте и подходим к двери. Я хочу пригласить его зайти, но он меня прерывает:
— Это был приятный ужин, сеньорита Флорес. Спасибо за компанию.
Целует мне руку и уходит. Половина двенадцатого ночи, потеряв дар речи, стою в коридоре ошарашенная и возбужденная. Я снова стала сеньоритой Флорес?
5
На следующий день, когда захожу в кабинет начальницы взять кое-какие папки, я вспоминаю о вчерашнем, и по коже пробегают мурашки. Я почти не спала. Все мои мысли были заняты сеньором Циммерманом и тем, что между нами произошло. Вчера ночью, вернувшись домой, я посмотрела запись матча между Германией и Италией. Италия была просто великолепна! Мне хочется утереть нос этому прохиндею так же, как итальянцы утерли немецкой сборной.
Появляется Мигель, и мы отправляемся завтракать. Там к нам присоединяются Пако и Рауль, и мы весело болтаем. Я наблюдаю за входом в надежде увидеть Эрика, своего шефа, мужчину, который пригласил меня на ужин и завел меня, как мотоцикл. Но его нет. Я разочарована. Покончив с завтраком, мы возвращаемся на рабочие места.
Мигель отправляется в администрацию. Ему нужно решить кое-какие вопросы — накануне это поручил ему сеньор Циммерман.
Решительно настроенная начать новый рабочий день, включаю компьютер, и тут звонит телефон. Это из приемной: меня ищет некий молодой человек с букетом цветов. Цветы?! Взволнованная, встаю с места. Мне еще никто и никогда не присылал цветы, и я прекрасно знаю, от кого они: от Циммермана.
Мое сердце бьется со скоростью тысяча ударов в минуту. Вижу, как открываются двери лифта, выходит парень в красной кепке с прекрасным букетом и смотрит на номера кабинетов. Заметив, что я за ним наблюдаю, он ускоряет шаг.
— Это вы сеньорита Флорес? — спрашивает он, подойдя ко мне.
Мне хочется закричать: «Да! Бо-о-о-о-о-о-оже мой!»
Умопомрачительный букет. Прекрасные желтые розы. Божественные!
Парень в красной кепке смотрит на меня, и я наконец киваю головой. Он протягивает мне букет и говорит:
— Распишитесь здесь, пожалуйста, и передайте букет сеньоре Монике Санчес.
Челюсть падает на пол.
Это для начальницы?
Вот те на! Короткие секунды счастья, когда я поверила в то, что особенная, исчезли в один миг. Но, не желая показать свое разочарование, беру цветы и смотрю на них чуть не плача. Как было бы прекрасно, если бы этот букет был для меня…
Кладу букет на стол и подписываю протянутый парнем бланк. Как только курьер уходит, отношу чудесные цветы в кабинет начальницы. Оставляю их на столе и поворачиваюсь к двери. И вдруг любопытство берет вверх. Разворачиваюсь и ищу в цветах карточку. Открываю и читаю: «Моника, повторим в следующий раз? Эрик Циммерман».
Я прихожу в ярость. Что значит «повторим»?
Ради бога! Это похоже на рекламу йогурта «Natillas»: «Повторим?»
Я быстренько кладу записку на место и выхожу из кабинета. Настроение испорчено. Надеюсь, что никто не будет меня доставать в ближайшее время, иначе он за это поплатится. Я себя знаю. Когда я злюсь, я настоящая мегера.
Не в силах выбросить из головы это «Повторим?», начинаю составлять отчет, но вдруг появляется начальница.
— Доброе утро, Джудит. Зайди ко мне, — говорит она, даже не взглянув на меня.
Нет! Только не сейчас… Но я поднимаюсь и следую за ней.
Вхожу и закрываю за собой дверь. Она замечает букет цветов. Берет его, вытягивает карточку, и я вижу, как она улыбается. Какая же я глупая! У меня опять покалывает кожа на шее. Чертова сыпь.
— Я разговаривала с Роберто из отдела кадров, — говорит она мне.
Ах, мамочки! Она меня уволит?
— В компании произойдут изменения. Вчера у меня было интересное совещание с сеньором Циммерманом. Во многих испанских подразделениях изменятся некоторые правила.
Мне неприятно слышать, что у нее было интересное совещание. Но вот звонит телефон, и я быстро поднимаю трубку.
— Добрый день. Кабинет сеньоры Моники Санчес. С вами разговаривает ее секретарь, сеньорита Флорес. Чем могу помочь?
— Добрый день, сеньорита Флорес. — Это Циммерман! — Вы могли бы меня соединить с вашим руководителем?
С трепещущим сердцем я еле выговариваю:
— Один момент, пожалуйста.
Само собой разумеется, когда начальница слышит его имя, она чуть ли не хлопает в ладоши и приказывает мне выйти из кабинета. Не успев выйти, я слышу:
— Салю-ю-ю-ю-ют! Ты вчера вечером нормально добрался в свой отель?
Вечером? Вечером?! Как это вечером?
Я закрываю дверь.
Но вчера вечером он был со мной!
И тогда я быстро начинаю восстанавливать картинку случившегося. Это была она. Та женщина, с которой он разговаривал в машине. Он оставил меня дома, а сам уехал к ней. Может быть, он вернулся в «Maroccio»?
С каждой секундой я злюсь еще сильнее. Но почему? Между мной и сеньором Циммерманом ничего нет. Мы просто поужинали, он просунул руку мне под одежду, и мы вместе наблюдали сексуальное зрелище. Разве это дает мне право злиться?
Я сажусь за стол и продолжаю печатать отчет. Мне нужно работать. Не хочу об этом думать. Иногда думать слишком вредно, и сейчас один из таких случаев. В час начальница выходит из кабинета, перебрасывается взглядом с Мигелем, и они вместе уходят. Я знаю, что они будут делать. Будут два часа сношаться как кролики, даже не знаю где.
Работать, работать и еще раз работать. Сосредотачиваюсь на работе.
Я настолько взбешена, что начинаю работать с таким напором, что перелопачиваю гору документов. В полтретьего приходит Оскар, один из охранников.
— Это тебе оставил шофер сеньора Циммермана, — говорит он, вручая мне пакет.
Я разеваю рот — на пакете мое имя. Киваю, и Оскар уходит. Некоторое время смотрю на пакет и, не знаю почему, открываю ящик стола и прячу его туда. Я не собираюсь его вскрывать раньше понедельника. А сегодня пятница.
Мой рабочий день затянулся. Только в три часа я выхожу на обед.
Когда возвращаюсь, звонит телефон. Бросив все свои вещи, отвечаю на звонок и слышу на другом конце линии:
— Ты открыла пакет, который я тебе прислал?
Циммерман! Я молчу, и он добавляет:
— Я слышу, как ты дышишь. Отвечай.
У меня в голове проносится тысяча фраз, которые мне хочется ему высказать. Первая: «Властолюбец!» Вторая еще хуже.
— Сеньор Циммерман, я решила оставить его на понедельник, — наконец отвечаю.
— Это подарок для тебя.
— Я не хочу от вас никаких подарков, — ворчу я ледяным голосом, сама удивляясь своим словам.
— Почему?
— Потому что.
— Эй! Сеньорита Флорес, я не принимаю такой ответ. Открой его, пожалуйста.
— Нет, — упорствую я.
Я слышу, как он фыркает… Я его разозлила.
— Пожалуйста, открой его.
— И почему я должна его открыть?
— Потому что, Джуд, я покупал этот подарок, думая о тебе.
Обалдеть… Я снова стала Джуд?
И поскольку я слабохарактерная, глупая и к тому же крайне любопытная, я в конце концов открываю ящик, достаю пакет и, разорвав упаковку, смотрю на содержимое.
— Что это?
Слышу его смех.
— Ты сказала, что готова на все.
— И… Ладно… я…
— Они тебе понравятся, малышка, уверяю тебя, — перебивает он меня. — Один для дома, а другой носи в сумочке, чтобы ты могла им воспользоваться в любое время и в любом месте.
От его голоса и слов «в любое время» у меня перехватывает дыхание. О боже, опять он за свое!
— Я зайду к тебе в шесть, — заявляет он до того, как я успеваю ответить. — Я покажу тебе, как ими пользоваться.
— Нет, меня не будет дома. Я буду в спортзале.
— В шесть.
Звонок прерывается, и я замираю с глупым выражением лица.
Я слышу гудки, и тысячи проклятий готовы сорваться у меня с языка. Но, кроме меня, их никто не услышит. Он уже не на линии.
Злая, я вешаю трубку. Снова смотрю на пакет и читаю: «Вибратор Фея. Японская звезда». Мое тело откликается, и дыхание останавливается. Я прячу вибратор в сумочку, облокачиваюсь на стол и обхватываю голову руками.
— Я должна это прекратить, — тихо говорю я. — Прямо сейчас!
6
Дома меня встречает Курро. Это так приятно. Читаю записку сестры, в которой написано, что она дала ему лекарство, и улыбаюсь. Как мило с ее стороны.
Переодевшись, готовлю ужин. Варю макароны с соусом карбонара, насыпаю полную тарелку, сажусь на диван и, уплетая за обе щеки, смотрю телек.
Покончив с едой, устраиваюсь поудобнее на диване и не замечаю, как погружаюсь в глубокий сон, но вдруг просыпаюсь от резкого звука. Сонная, приподнимаюсь, и опять слышу пиликанье звонка. Домофон.
— Кто это? — спрашиваю, протирая глаза.
— Джуд, это Эрик.
Смотрю на часы. Ровно шесть. С ума сойти! Сколько же я спала? Я начинаю паниковать. У меня в квартире беспорядок. На столике — тарелка с остатками еды, в кухне — полный хаос, и у меня ужасный вид.
— Джуд, ты открываешь? — настаивает он.
Я хочу сказать «нет», но не осмеливаюсь и, глубоко вздохнув, нажимаю на кнопку. Быстро вешаю трубку домофона. У меня примерно полторы минуты до того, как он позвонит в дверь. Словно Спиди Гонзалес, я перепрыгиваю через кресло. Не надеясь на чудо, хватаю тарелку, снова перепрыгиваю через кресло, бегу в кухню и тут слышу звонок в дверь. Бросаю тарелку, включаю воду, чтобы смыть остатки еды.
Боже мой, она не отмывается!
Снова раздается звонок. Смотрюсь в зеркало. Поправляю спутанные волосы и несусь открывать дверь, проклиная Эрика за то, что заставил так побегать.
Он одет в джинсы и темную рубашку. Красавчик! Осматривает меня с ног до головы и спрашивает:
— Ты что, бегала?
Я устало опираюсь о дверь. Эта маленькая пробежка вывела меня из себя. Он окидывает меня взглядом. А я почти готова закричать: «Да, я знаю! Я ужасно выгляжу!» Но с удивлением слышу: