- И вот что такого смешного? И не продаю я их, а нахожу клиентов. Моей семье принадлежит фабрика игрушек, всем заправляют отец и сестра, а я вот... помогаю.
- Погоди. Фабрика? Твоя фамилия случайно не Картер? Джон Картер - твой отец? Тот самый Джон Картер, который игрушечный магнат? А ты его сын? А...
- Заткнись. Да. Да. Снова да. И опять да.
Я приподнялся и возмущенно уставился на него.
- И почему ты мне не сказал?
- А было когда? Сначала мы танцевали, потом попеременно находились в отключке, потом снова танцевали, потом...
- Понял, понял, - я задумался и внимательно огляделся по сторонам. - Для сына своего отца ты живешь достаточно скромно.
- Здесь есть все, что мне нужно, - досадливо дернув плечом, ответил он, - лишний пафос и суету я терпеть не могу. А завтра эта чертова встреча и трижды долбаный прием, на котором я должен быть в костюме и улыбаться несколько часов кряду! И переводчица заболела!
- Встреча и прием вечером? - нарочито равнодушно поинтересовался я. Он кивнул, думая о своем. - Я мог бы помочь.
- В смысле?
- Ты тупой, чудовище? - я поднял руку и постучал его по лбу. - Я испанец, могу помочь тебе с гостями, быть переводчиком. Ты сумеешь доставить меня на место так, чтобы я не попал на солнце? И раздобыть подходящий костюм?
- Да! Это отличная идея! - его глаза вдруг опасно сузились. - Так, а как это ты меня сейчас назвал?
- Чудовище и есть, глянь в зеркало. Будешь столько пить и не бриться - о поцелуях можешь забыть, - отрезал я. Он нахмурился, взглянул на меня и ехидно ухмыльнулся.
- Договорились, hermoso.[красавец]
- О, а говоришь, что по-испански не понимаешь, - поперхнулся я. - Спасибо за комплимент.
- Не за что, monada.[милашка - в женском роде]
А вот за это он уже получил по шее. Потом, абсолютно счастливый, вывалил на меня гору писем на испанском, заставив переводить, а сам набивал перевод на ноутбуке под мою диктовку. Вдобавок к крову, еде и любовнику я, похоже, нашел еще и работу.
Утром Тревис позвонил какому-то мрачному типу, оказавшемуся личным секретарем его отца, и распорядился относительно моего костюма. Через полчаса в квартиру вошел мужчина средних лет, который высокомерием и холодностью мог поспорить даже с Анной, имевшей в семье прозвище "Снежная королева".
- Мистер Йохансон, - представил мне этот холодильник Тревис. Секретарь смерил меня взглядом, что-то пробурчал сквозь зубы о странных поручениях, касающихся то пакетов крови, то костюмов, так, что его услышал только я со своим чутким слухом, и вынул из кармана сантиметр. Через несколько минут, сняв с меня кучу мерок и выслушав инструктаж от Картера, он удалился покупать одежду. Довольно скоро секретарь вернулся, привезя два строгих классических костюма, черный и кремовый, несколько рубашек, галстуки, белье, черные джинсы и ботинки. Я начинал влюбляться в такую жизнь.
Все подошло практически без подгонки, и к вечеру, убрав волосы в хвост, я облачился в светлый костюм, надев под него кроваво-красную рубашку. Тревис, увидев это, вытаращил глаза и одобрительно хмыкнул, а потом неожиданно оказался рядом и впился в мои губы поцелуем. Великая инквизиция! А вот надо было так психовать в первый раз? Бабуин, костюм бы не помял.
- М-м-м... у-а-а... - неразборчиво выдал он.
- Что?
- Нам пора, опоздаем, libertinoа, - он оторвался от меня и ехидно усмехнулся.
- Каин, где ты набрался таких пошлостей?
- Да была у меня одна... испанка... на тебя похожа. Ай! Драться зачем?
- Для профилактики, - мстительно прошипел я и направился к выходу. Внизу нас ждала машина.
Прием проходил в весьма пафосном и дорогом ресторане и посвящался открытию новой линии мягких игрушек. Среди гостей было много постоянных клиентов знаменитой игрушечной фабрики, каждым из которых занимался кто-то из сотрудников. Картеру-младшему были поручены испанцы, бывшие наиболее важными на данный момент заказчиками. Тревис явно чувствовал себя не в своей тарелке, он краснел, потел, дергал галстук, как будто тот душил его, и не мог сосредоточиться на переговорах, проходивших неофициально и неформально, но, как я понял, являвшихся весьма значимыми для его отца. Горе-переговорщик капнул соус на скатерть, уронил вилку и чуть не опрокинул вино на сеньору Гарсия. От всего этого смущался еще больше, краснел и чуть ли не заикался. Проклятье Каина, ну и увалень! Извинившись перед собеседниками, начавшими уже косо посматривать на него, я ухватил Картера за руку, утащил в темный уголок и прижал к стенке. Смотрелось это, наверное, забавно, учитывая разницу в росте и весе.
- Ты что творишь? - прошипел я. - Мне приходится не переводить, а говорить за тебя. Что ты мнешься, как девица на смотринах?
- Я не могу! Я всегда теряюсь на подобных мероприятиях, кажусь себе неуклюжим и громоздким, говорю глупости... Если я и на этот раз все провалю, отец точно разочаруется во мне. Это мой последний шанс доказать им, что я чего-то стою, - он чуть не плакал от отчаяния, глядя на меня огромными синими глазами. Нечестно! Это запрещенный прием и я... Ладно.
- Ты и есть неуклюжий, громоздкий... Стоп! А это идея! - я сделал шаг назад и скрестил руки на груди, окидывая взглядом это наказание, расслабляющееся только под звуки музыки. - Значит так. Сейчас возвращаемся обратно и покажем этим выскочкам, каким ты можешь быть.
- А каким? - заинтересованно спросил он, вызвав у меня желание, дать ему подзатыльник. Я ухватил его за отвороты пиджака и притянул вниз, почти прорычав в самое ухо:
- Раскованным и сексуальным, чудовище. И я знаю, как тебя расслабить.
- Что, прямо тут? А как же испанцы?
Подзатыльник он все-таки схлопотал. Обиженно насупился, став похожим на большого плюшевого медведя, и мне вдруг захотелось плюнуть на все и утащить его в укромное место, чтобы... Ладно, успеется.
- Слушай сюда. Сейчас мы вернемся за стол, и ты вспомнишь ту песню, под которую мы с тобой вчера танцевали. Почувствуй мелодию, услышь ее внутри, говори под нее, двигайся под нее, пусть она ведет тебя. Только не пой, ради всего святого, - добавил я, увидев, как на его лице попеременно отражаются все испытываемые эмоции. - А чтобы тебе было проще, я буду тихонько отстукивать пальцами ритм.
Он задумчиво кивнул, обдумывая идею. Прародитель Каин, что за бред я несу? Но ничего более разумного в голову пока не приходило, а, значит, придется использовать то, что есть. Я поправил на нем галстук, одернул пиджак, как образцовая жена, и пинком придал ускорение на выход. Он двинулся к столику, словно приговоренный к эшафоту: спина напряженная, глаза страшные, руки сжаты в кулаки. Кусок идиота. Я ткнул его в спину, напоминая о договоренности, и внезапно он выпрямился, расправил плечи и, мурлыкая что-то себе под нос, плавной походкой двинулся вперед. Я застыл на месте. Эта бредятина сработала? Тревис обернулся, подмигнул мне и протянул руку, в которую я машинально вложил свою ладонь. Он дернул меня на себя, заставил сделать разворот и, хмыкнув, поспешил к гостям. Я чувствовал себя гением. Нет - феей-крестной. Башмачков лишних нигде не завалялось?
Переговоры прошли великолепно. Тревис перестал стесняться и зажиматься, говорил без умолку, так что я едва успевал переводить, испанцы были покорены его обезоруживающей улыбкой и обаянием. Ха! Знали бы вы, как он танцует! Я исподтишка наблюдал за ним, наконец-то выбритым трезвым и причесанным - прямо как в моих эротических мечтах. Иногда его взгляд на секунду приобретал отсутствующее выражение - это он, видимо, вспоминал мелодию дальше. Порой вдруг заливался краской - а это, по всей видимости, были воспоминания о том, что мы творили после. Со временем, румянца стало черезчур много, и я, снова извинившись перед испанцами, вытащил его на улицу проветриться.
Мы вышли с черного хода на небольшую пустынную улочку. Тревис облокотился на дверь спиной и оглушительно расхохотался, заставив меня испугаться за его душевное здоровье, а потом сгреб в свои медвежьи тиски, рискуя переломать мне все кости. Я не остался в долгу, цапнув его за шею, не получив, что удивительно, за это в глаз.
- Ты гений! - провозгласило это чучело, возвращая меня на землю. А то я не в курсе. Но приятно, черт возьми. Только, похоже, моя идея имела ощутимый такой побочный эффект. Прямо-таки моим собственным бедром ощутимый. И твердый.
- Проблемы, малыш? - я прижался ближе и потерся об него. Ответом мне было жалобное поскуливание. Просто песня. Осторожно расстегнул молнию его брюк, проникая рукой внутрь, слушая, как наверху судорожно сглотнули и перестали дышать.
- З-здесь? - жалобно спросил он.
- З-здесь, - передразнил его я, опускаясь на корточки и от души жалея, что не надел темный костюм. - Но можно и в зале, если ты настаиваешь.
- Придурок.
А вот за хамство можно и наказать. Не медля больше, я освободил от одежды ту часть его тела, которая настойчиво требовала внимания, и провел языком от основания до головки. Чудище подавилось какой-то фразой и задышало чаще, стиснув пальцами мои плечи. К его чести надо отметить, что он никак не пытался ни прижать мою голову ближе, ни ускорить процесс, полностью отдавшись моим изматывающим и дразнящим ласкам, позволяя вести его. Я оценил и сжалился, вбирая его в себя целиком, не мучая больше. Вслед за языком и губами скользили пальцы, сжимая чуть сильнее, заставляя его глотать стоны, которые могли переполошить округу, и вскоре он не выдержал, резко подавшись назад, чтобы не кончить мне в рот. Я, пряча улыбку, оглядел его безнадежно испорченные брюки.
- Нет, я, конечно, ценю твою деликатность, но как ты вернешься в зал в таком виде?
- Не знаю, надеюсь, пиджак прикроет, пока я иду к столику. А потом просто не буду вставать.
- Ладно, сейчас что-нибудь придумаем, чудище мое, - я убрал платком все, что мог, и сделал шаг назад, оглядывая результаты своих трудов. И почти не видно. Меня тут же схватили за руку и притянули обратно, целуя.
- А как же ты?
Я усмехнулся и осторожно отстранился.
- Потерплю до дома. Я жаден и не хочу довольствоваться малым. Ну и в благодарность ты будешь должен мне танец... - я осекся, заметив нехороший блеск в его глазах. - Что?
- Танец, говоришь? Пошли, - он ухватил меня за руку и потащил обратно в ресторан. - Сходить с ума надо до самого конца, правда, Вик?
Бросив меня около нашего столика, он направился к небольшому оркестру, услаждавшему слух живой музыкой, и о чем-то недолго говорил с ними. Испанцы недоуменно смотрели на меня, а я лишь пожал плечами, сам не понимая, что задумало мое неугомонное недоразумение. А потом он скинул пиджак . Прямо на пол. И грянула музыка.
трек Љ 4 http://prostopleer.com/tracks/4725310BvdH (Tormenta)
Мой пиджак последовал вслед за его, а я двинулся навстречу Тревису, кожей чувствуя прикованные к нам взгляды: недоуменные, восхищенные, пораженные. А потом все исчезло, кроме надежных рук, которым я повиновался беспрекословно. Я не знаю, как это смотрелось со стороны, да и мне было плевать на это. Проклятье, я сотворил настоящего монстра, всего-то за два дня. А какой был стеснительный мальчик, так краснел в ванной. А я... я подчиняюсь, я позволяю ему вести, и мне почему-то совершенно не страшно. Он знает, кто я на самом деле, и спокойно спит рядом со мной, подставляет горло под поцелуи. И мне впервые хорошо, я расслабляюсь, скидывая маску язвительности и нахальства, просто доверяясь кому-то другому. Почему из всей толпы я выбрал именно его? Может, мне наконец-то повезло?
Музыка закончилась, и мы застыли в оглушительной тишине. Несколько мгновений царило потрясенное молчание, а затем грянули аплодисменты, а крупный, светловолосый мужчина, так похожий на мое чудовище, одобрительно поднял вверх большой палец. Понятно, сумасшествие в этой семье это наследственная болезнь.
Испанцы назначили подписание контракта на следующий день, я уж не знаю, почему. То ли они пребывали в состоянии культурного шока, то ли Тревис очаровал сеньору Гарсиа, но уходили они весьма довольные и воодушевленные. А Картер-младший сиял так, что моим чувствительным глазам становилось больно. Он переговорил с отцом, представив меня ему как своего приятеля, согласившегося помочь, и Джон Картер совершенно серьезно поинтересовался, не нужна ли мне работа. Я подавил смешок, вежливо отказался, ссылаясь на некие личные обстоятельства, и мы наконец смогли покинуть это осточертевшее обоим мероприятие.
- Это надо отметить, - Тревис потрясал бутылкой вина и штопором. Не знаю, что произошло у них с отцом, но сегодня, видимо, что-то наладилось, и я был рад, что сумел помочь. Я знаю, как важна семья. Он уже разлил вино по бокалам и протянул один мне. Мы столкнули их в традиционном салюте и откинулись на диване, расслабляясь и чувствуя, как отпускает напряжение.
- Ты меня удивил. Отколоть такой номер на глазах у всех...
- Сам не знаю, что на меня нашло, - рассмеялся он. - Это все ты на меня так действуешь. С самого первого взгляда, между прочим. Я ведь и в клубах-то не знакомлюсь, а тут вот... словно магнитом потянуло. Я как тебя там увидел, так сразу захотел познакомиться, а тут ты сам идешь. Вот удача, думаю, такая девчонка и... ну не совсем девчонка... Ты случайно гипнотизировать не умеешь?
Меня словно обдало холодом. Он моментально почувствовал это и удивленно покосился в мою сторону, а затем нахмурился и отставил бокал.
- Умеешь, - полувопрос, полуутверждение.
- Умею, - кивнул я, понимая, что разговор пошел не в ту сторону, - но не делал этого. Клянусь. У меня и сил-то нет, помнишь?
- Сейчас нет, а раньше? Ты вот так и находил себе... пищу? Снимал в баре, а потом... спал с ними? - он почти выплюнул последнюю фразу.
- Не всегда, - зло процедил я сквозь зубы, - Иногда просто закусывал, без промежуточного удовольствия. А иногда, да - спал. Что тебя смущает?
- Ничего, ровным счетом. А со мной ты как собирался поступить? Видимо, все-таки с "промежуточным удовольствием", да? Да и нужен я тебе был на подольше, пока слабость не пройдет. Ты так легко... все равно с кем?
- Легко, - меня понесло на волне ярости и обиды. Идиот. Расслабился он. Доверился. Трижды придурок. Вот и получай теперь. - Привычка, знаешь ли.
Он непонимающе посмотрел на меня, и я пояснил, испытывая какое-то садомазохистское удовольствие:
- Ты так и не понял, кем я был до смерти? Стриптизером. И шлюхой. Меня мог снять любой, что, собственно, и сделал мой Сир, желая получить в личное пользование симпатичного и умелого мальчика. Так что да, тогда в клубе мне было все равно с кем, - я оставил чудом не раздавленный бокал на пол и поднялся, стараясь не смотреть на оглушенного и потерянного Тревиса. Внутри что-то закаменело, так что каждое движение давалось с огромным трудом. Дойдя до двери, я не выдержал, оглянулся и добавил, чеканя слова:
- Тогда было все равно, но то, что случилось потом... это было для тебя. Только для тебя, потому что мне внезапно стало небезразлично. Не все равно. И на этом приеме... Жаль, что так вышло.
На улице шел дождь, и я порадовался влаге, текущей по лицу и немного усмиряющей то, что творилось у меня внутри. Я видел, как Тревис выскочил вслед за мной, зовя по имени, но укрылся в тени, не желая продолжать этот дурацкий разговор, все расставивший на свои места. А потом почувствовал чужое присутствие и обернулся, уже зная, кого увижу.
- Не надоело бегать, Вик? - Диего и Карлос вышли из тени на свет фонаря, отрезая мне путь к отступлению. Можно подумать, у меня были хоть какие то шансы. Они-то полны сил.
- Знаешь, действительно надоело, - я широко улыбнулся, наблюдая за недоумением, расползающимся на их лицах. - Как там поживает Старик? Не соскучился?
- Хватит паясничать, придурок! Как же ты достал всех! - Диего ухватил меня за плечо. - Вся семья вздохнет, наконец, спокойно без тебя. Пошли, нас ждут, до церемонии всего два дня.