- Что, до сих пор не отошел от анабиоза? – участливо поинтересовался он.
Я отрицательно мотнул головой: горло саднило, и ответить я не мог. За спиной капитана надзиратели защелкивали кандалы на щиколотках и запястьях осужденных.
- Тим, Берт! – крикнул он в сторону входа. – Помогите этой кисейной барышне встать на ноги.
Тим и Берт опустили свои бластеры и вышли из строя охранников, держащих нас под прицелом. Две пары сильных рук вздернули меня как сухую ветошь вверх.
- Итак, господа заключенные, думаю, вам не стоит объяснять, как работают эти кандалы? Вижу, что не стоит. Но для тех, кто не знает, - капитан окинул меня пристальным взглядом, - поясню: стоит вам сделать шаг шире пятидесяти сантиметров или поднять руку выше сорока пяти градусов относительно тела, сработают датчики и вам оторвет конечность. Ясно?
Я проглотил болезненный ком в горле и кивнул.
- А если мы просто споткнемся? – задал вопрос кто-то из толпы.
- А вы постарайтесь не спотыкаться, - обманчиво нежно улыбнулся капитан. – Еще будут вопросы?
Вопросов не было.
- Отлично. Теперь все дружно на водные процедуры, а потом - в медблок, - удовлетворенно сказал он и направился к выходу.
- Это будет сложно промыть, - один из надзирателей кивнул другому на мои волосы, - принеси ножницы.
Я уставился на него в немом ужасе, машинально схватившись рукой за мокрые пряди у шеи.
- Не смотри на меня так, волосы – это рассадник вшей, - сказал тот.
Второй вернулся и развел руками.
- Нет ножниц - давай ножом.
Первый возмущенно цыкнул, но попросил повернуться к нему спиной. Я выполнил его просьбу - парень собрал мои волосы в кулак и, попросив не двигаться, отсек их ровно под затылок. Мне внезапно стало холодно и непривычно легко голове.
Потом мне и ногти подрезали.
Водные процедуры были унизительными. Нас выстроили в ряд вдоль стен в душе и окатили едва теплой водой из шланга. Напор был как из брандспойта, струя больно била по телу и мне, ко всему прочему, приходилось из последних сил удерживаться на ногах.
- Наклонитесь вперед и раздвиньте руками ягодицы! Ну!
«Будьте вы прокляты…» - пронеслась в моей голове усталая мысль.
Потом нас под конвоем отвели в медблок в той же «одежде», в которой мы вышли из цист-камер. После прохладного душа меня трясло как эпилептика, что вызывало презрительные взгляды других заключенных и многозначительные сальные усмешки в мою сторону.
Бортовой врач взял кровь на анализ, заглянул мне в рот как призовой лошади, а потом попросил нагнуться и сунул мне пальцы в анус. Твою мать! Это долго еще будет продолжаться?! Я дернулся и втянул со свистом воздух сквозь зубы. Медик оказался грубым и бесцеремонным.
- А ну, куколка, стой спокойно! – рявкнул эскулап в белом форменном комбинезоне. – По сравнению с тем, что в тебя загонят зеки на Логе, мои манипуляции будут казаться нежной лаской любовника.
Меня прошиб холодный пот, и затрясло уже совсем безудержно.
- Что, страшно стало? – глумливо спросил он. – Не ссы: привыкнешь, глядишь, еще кто-нибудь из авторитетов тебя под крылышком пригреет - будешь ему свой сладкий зад подставлять.
Врач решил больше не тратить на меня своего внимания и попросил за дверь. Конвоир взял меня под локоть и буквально вытащил из медблока на подгибающихся коленях.
***
Я сидел в каюте капитана, куда меня пригласили для приватной беседы. Хозяин каюты сочувствующе посмотрел на мою окончательно обритую голову, и я машинально провел по короткому ежику ладонью, мысленно успокаивая себя тем, что это не самое страшное, что могло со мной случиться.
- Как тебя зовут, котик? – фамильярно обратился он ко мне, облокотившись о стол.
- Дален Эро, сэр, - ответил я, не понимая, для чего меня сюда затащили: остальные заключенные этой чести не удостоились.
- Дален, я предложу тебе сделку, - сказал он, откидываясь на спинку кресла и складывая руки на слегка выпирающем животе. – Ты вправе отказаться.
- Я слушаю Вас.
- Котик, - тут он встал, и, заложив руки за спину, стал мерить шагами каюту. – Ты представляешь, что будет с тобой в колонии? Такие красивые мальчики, как ты, долго там не протягивают. Наш бортовой врач выпишет свидетельство о твоей смерти, это проще простого, скажем, ты захлебнулся анабиотической жидкостью, придя в сознание раньше времени.
- И что взамен Вам от меня нужно? – спросил я для порядку, хотя сам уже догадывался об ответе.
- Было бы неплохо, если бы ты скрасил мои долгие дни в космосе, - он встал напротив и выжидающе посмотрел на меня.
Тогда я был еще слишком гордым, и посчитал это предложение унизительным, поэтому, сделав каменное лицо, я ответил категорическим отказом.
- Ты уверен? – капитан недовольно сморщился и окинул меня взглядом, полным сожаления об ускользнувшей возможности развлечься. Я тогда еще впервые порадовался, что на мне этот убогий комбез кислотно-зеленого цвета.
- Что ж, не смею тебя задерживать, - заключил он, - можешь идти.
Я встал и направился к двери, где меня ждал конвоир с бластером наперевес. Я наверное выглядел в их глазах совсем чахлым ничтожеством, раз меня так спокойно пустили к капитану без охраны.
- Только запомни, котик, что на Логе не будут к тебе столь лояльны, - полетело мне в спину, - начальнику колонии нет никакого дела до заключенных: для него главное, чтобы норма руды добывалась в срок.
Я выслушал его, стоя лицом к выходу, а потом вышел из каюты.
Поскольку горный ландшафт планеты не позволял расчистить обширную площадь под крупный космический корабль, мы прибыли на Лог в четырех небольших челноках по шесть человек в каждом. Я был в последнем, и, пока челнок летел с Гхоллога, пытался вспомнить все, что помню об этой планете. А помнил и знал я не так уж и много. Десятая галактика, в которой была всего лишь одна планета населенная разумными гуманоидами, присоединилась к Союзу около семидесяти лет назад. Спустя пять лет на Логе разразилась гражданская война. Не все были рады присоединиться к Межгалактическому Союзу и лишиться суверенитета. Повстанцев возглавил родной брат их дэали – что-то вроде абсолютного монарха. Междоусобица длилась больше двадцати лет, но в итоге дэали и его сторонники смогли подавить бунт. Не без помощи Союза, конечно.
Сейчас на Логе находится горно-рудная колония. На планете было обнаружено крупное месторождение девония – драгоценного металла. Девоний в руде имел красный цвет, но в сплавах при разной температуре плавления и при использовании различных катализаторов вел себя непредсказуемо. В результате мог получиться металл невероятных цветов и оттенков, но всегда с красноватым отливом на свету.
Этим мои знания о Логе исчерпывались.
***
Челнок приземлился и нас стали выводить.
- Добро пожаловать на Лог, - насмешливо произнес один из конвоиров.
Я просеменил до шлюза и застыл. Планета была красной. Вся. Буро-красные горы, красный песок, ярко-алое солнце и небо цвета разбавленной в воде крови. Судя по всему, девония здесь было хоть ешь, его количество в атмосферной пыли зашкаливало. Как здесь люди живут вообще?
- А ну шевели булками, конфетка, - меня толкнули в спину, и я посеменил по трапу вниз, сглатывая загустевшую слюну с резким металлическим привкусом. Было страшно до дурноты сделать хоть одно неверное движение, особенно когда кандалы начинали тревожно пищать, тогда руки и ноги буквально приклеивались по стойке смирно, и лишний шаг казался шагом в ад.
Мы шли через навесной мост, перекинутый через карьер, разделяющий космопорт от колонии. Последняя возвышалась шпилями труб плавильных цехов над острыми пиками бурых скал.
- Господи, господи, господи…- слышалось впереди.
- Эй, ты чего? Не тормози, - идущий впереди меня крупный мужчина грубо одернул того, кто шел перед ним.
- Я боюсь высоты, - проскулил парень.
Мы застопорились на полпути до колонии, и надзиратель, идущий впереди нас, недовольно повернулся к страдальцу.
- Боишься высоты, закрой глаза и иди! – процедил он. – Живо! Мы цацкаться с тобой не будем!
Страдающий акрофобией поспешно кивнул и сделал шаг вперед. Вероятно он все же закрыл глаза, только меня не оставляло гнетущее чувство неизбежного. Акрофобы испытывают сильное головокружение и тошноту, некоторые - дезориентацию в пространстве, в зависимости от степени тяжести фобии.
Наша колона была почти у цели, когда акрофоб споткнулся и вцепился руками в спину конвоира. Раздался тревожный писк сработавшей системы безопасности кандалов.
- Твою ж ебаную мать! – взревел конвоир, разворачиваясь перекошенным лицом к ухватившемуся за него парню. – Пусти, мудила!
Произошедшее дальше было кошмаром. Охранник одним сильным толчком перекинул парня через поручни моста, и кандалы сработали на полсекунды позже, оторвав акрофобу конечности.
Мне на лицо брызнули теплые капли.
- Вот сука! – я перевел взгляд от пространства, где только что взорвался один из нас, на взбешенного мужика в форме. – У кого-нибудь есть еще подобные проблемы?
Мы молчали. Если у кого-то они и были, то их решили оставить при себе.
- Блядь! – услышал я тихое от впереди идущего заключенного. – Чистый комбез выдадут только через неделю!
Я осмотрел себя и не увидел ни одного пятна крови, а потом потерся лицом о плечо и на кислотно-зеленом остались красные разводы. Прямо под цвет этой гребанной планетки.
Кажется, у меня опять шок. Пора уже привыкнуть, что мне никогда не проснуться от этого жуткого сна.
Тюремные помещения колонии уходили глубоко внутрь скал, а то, что скалами не являлось, было выполнено из темного металлического сплава. Все это совместно с пейзажем в красно-бурых тонах создавало гнетущее тревожное впечатление.
На входе располагался блокпост, и там я впервые увидел логианцев. Как оказалось, они не были ящерами в прямом смысле этого слова. На постах стояли рослые гуманоидные мужчины в строгой армейской форме: черные кители с высокими воротниками-стойками, застегнутыми под горло, и узкие бриджи. А вот дальше… Вместо ступней – лапы. Четыре сильных пальца с маслянисто-черными изогнутыми когтями и пятый – противопоставлен остальным, как у птиц. Кожа у них была красноватой, словно перекаленной на солнце, на чуть более скуластых, чем у людей, лицах, вдоль линии роста волос, располагались мелкие чешуйки, сильно напоминающие красный металл.
Вот именно девоний их хитин и напоминал. Волосы и глаза привлекали внимание и вызывали удивление: первые казались тонкой длинной металлической проволокой психоделических расцветок, а вторые - вроде бы и были похожи на человеческие, только зрачок был кошачьим, а радужка бликовала ртутью.
Все это я успел рассмотреть, пока наши бывшие конвоиры передавали нас с рук на руки. Один из логианцев, обладатель угольно-черных волос вперемешку с прядями цвета ультрамарин и такими же ультрамариновыми радужками, увидел, как я на них пялюсь и оскалился, обнажив острые белые клыки. Я вздрогнул и отвел взгляд. К черту их, еще нарвусь на неприятности раньше времени.
Логианцы отконвоировали нас в просторное помещение с высоким потолком и огромными, встроенными в него вентиляторами, которые сейчас вращались медленно и лениво.
- Построились! – приказал один из новых надзирателей.
Мы вытянулись в ряд вдоль стены и увидели зашедшего в помещение незнакомого нам еще логианца. Все в его внешности свидетельствовало о том, что он, в свое время, воевал: от шрамов вместо чешуи на левой щеке до механической руки, сделанной из черно-красного сплава девония. Она идеально повторяла строение правой – сильной и когтистой. Черный китель сидел на нем как влитой, подчеркивая военную выправку. Сведенные брови, плотно сжатые губы и острый взгляд жутковатых кроваво-красных глаз навевали мысль о более чем суровом характере.
- Меня зовут Иэен орх Даган, для вас я – господин начальник колонии, - он говорил на межгалактическом, и голос у Ена (так я назвал его про себя, дабы избежать хаотичного наскакивания одной извилины на другую) был грубый и хриплый, словно обладатель отменного баса умудрился простыть и поорать всласть одновременно. – Если вы не будете создавать нам проблем, то и у вас их не будет. Это главное, что вам нужно знать. Понятно?
Нестройный хор голосов проскандировал: да, господин начальник колонии. Я промолчал. Он стрельнул глазами в мою сторону, и кровь отлила от моего лица. Его радужки перетекали из цвета в цвет, из фиолетового в красный и обратно, стоило их хозяину перевести взгляд; собранные в высокий конский хвост волосы вели себя так же непостоянно. Черная бровь под линией чешуи недоуменно изогнулась, и я мысленно весь сжался, совсем не ожидая, что Ен попросту развернется и, цокая когтями по полу, удалится из зала.
Здесь же с нас сняли кандалы, сопроводив этот процесс выражением легкой брезгливости по отношению к этой мере предосторожности на экзотичных лицах. После этого охрана повела заключенных бесконечными коридорами сквозь бронированные двери, которые разъезжались перед нашими конвоирами. В конце нас завели в лифт и, судя по всему, спустили глубоко под землю.
Не знаю, как у других, но у меня появилось ощущение, что меня похоронили. Правда, хоронить своих покойников уже давно считается пережитком древности: земли и так катастрофически мало, так что тела либо кремируют, либо выбрасывают в космическое пространство – в зависимости от обстоятельств…
Помещение, которое отводилось под жилье заключенных, было большим и многоярусным. Нас развели по камерам, которые были в данный момент не защищены силовыми полями. В моей камере была двухъярусная кровать, стол, стул, умывальник и унитаз, а еще - я бросил взгляд на кровать, внизу была заправлена постель и на ней лежала Библия - плюс сосед. Религиозного фанатика мне для комплекта еще и не хватало. М-да…