— Хорошо, тогда раздевайся, — еще раз сверкнули на меня глаза из-под маски. Неуверенно я потянул вверх толстовку. — Нет, солнце, это как раз мне не требуется. Сам догадаешься или я, по-твоему, экстрасенс чтоб сквозь брюки увидеть? Кстати, модные. Где покупал? У меня у сына скоро день рождения. Он о таких же мечтает. Он немного помладше тебя. Девятнадцать ему, так даже он так не шугается.
— Эээ… на Садовой****. Там магазин хороший есть, только надо с продавцами договориться, чтоб когда новая партия будет, то оставили, — пробухтел я себе под нос. Что-что, а модные тряпки было последним, о чем я планировал разговаривать с венерологом. Если я вообще когда-нибудь планировал приход сюда.
Гадские пальцы предательски тряслись, как будто накануне я ужрался «ёршем», пока я расстегивал ремень и эти, будь они не ладны популярные в тот год болты в ширинке, а не обычную молнию. А врач смотрела на меня с тем тревожным и подбадривающим выражением, с каким специалисты коррекционных заведений наблюдают за детьми с замедленным развитием, собирающими пазлы. Наконец-то получилось.
— Умница, а теперь спускай трусы.
Чтоб не видеть собственного падения, я уставился в потолок и принялся внимательно и детально изучать побелку, как самого лучшего денежного клиента, который за ночь сделает мне кассу чаевыми. К чести сказать, движения женщины были профессиональными, сдержанными и просто деловыми. Но я все равно чувствовал себя так, как будто уже в третий раз в жизни прощаюсь с невинностью. И как-то даже со Свеном было полегче.
— Хмм. Очень интересный вариант, не часто встречаю такое, — выдохнула врач, стаскивая перчатки и принимаясь, что-то быстро строчить в карточке.
Писала она минут десять, а за это время я успел пообещать себе, что больше в жизни ни с кем не замучу без «резинки» и детального, хирургического осмотра под лупу партнера перед сексом. Был готов в этот момент убить я и Свена, потому что до него никаких подобных неприятностей не возникало.
А потом в мозгу всплыла идиотская статейка из какого-то мужского журнала, что основная причина распространения СПИДа — это незащищенные половые контакты с гражданами европейских и африканских государств. И что вирус этого заболевания может годами жить в организме, а может развиваться очень бурно и внезапно. И все на него бывают очень странные реакции. В голове замаячила табличка с огромными красными буквами «AIDS positive».
— И, кстати, зайка, ты оделся бы уже, а то трясешь, как береза на ветру серьгами, правда в твоем случае, несколько другим, — вывела меня из состояния транса женщина. — Ну, что, а теперь давай общаться нормально — когда последний раз был секс, есть ли у тебя постоянный партнер, и используете ли вы средства защиты? Серьезно, я очень хочу тебе помочь, но мне надо знать.
И я «рассказал». Не знаю с чего, но меня вдруг понесло на словесный понос вместе с наметившимся еще в начале беседы кретинским косноязычием.
— Не поймите меня неправильно… Это просто… скорее… исключение из правил… Я понимаю, что это не совсем нормально и естественно… точнее, это совсем противоестественно. И, конечно, мы использовали… эээ… презервативы, но был один момент… и… я надеюсь, что он станет постоянным, если со мной все будет в порядке.
— Ты что, с мужчиной в последний раз переспал, солнце? Так и говори по-русски. Я тебе тут не духовник, чтобы морали читать. Ну переспал — и переспал, с кем не бывает. Так что за момент?
— Ну, он… минет мне делал, а ему до этого губу сильно прикусил, до крови… правда это за час было до. И вроде уже тогда крови не было. Я нечаянно.
— За нечаянно бьют отчаянно. Аккуратнее в следующий раз-то с любовником. И чем ты по-твоему заразиться мог таким образом? Ну, давай, говори дальше.
И я «говорил». Долго, еще около двадцати минут, рассказав почти все детали нашей со Свеном ночи, потом переключился и на других партнеров под ее аккуратными, наводящими вопросами и короче, походу спалился в этом КВД на всю оставшуюся жизнь.
А врач теперь уже весело глядела на меня и, наконец, отвинтила маску. Она оказалась очень симпатичной и… годилась мне ну, если не в родительницы, то в очень старшие сестры. Да и представить себе, чтобы я рассказал собственной матери то, что только что поведал ей, я просто не мог. Она снова принялась за записи в карточке, а я думал — как же странно все-таки все устроено на свете.
Я был абсолютно уверен и готов к тому, что в КВД меня отчитают, как нассавшего в хозяйские тапки паршивого кота, и пригвоздят публично к столбу позора, а ничего этого не произошло. И, наоборот, если бы я матери только заикнулся о том, что по-настоящему происходило ночью до моей болезни, семейного скандала с выносом тела и мозга было бы не избежать.
— Значит так, солнце. Смотри, точные результаты будут через две недели. Когда мы берем кровь на анализ, в обязательном порядке она исследуется на сифилис, и там еще ряд заболеваний. Потом по уточненным параметрам, если что-то будет, придется сдать анализы еще раз. Тогда собственно я и жду тебя на окончательную беседу, потому что пока могу высказать только свои догадки. Хотя, думаю, что они на сто процентов верны.
В глазах потемнело, как кукла на шарнирах, я механически поднялся с кресла и потопал к выходу.
— Ой, и чудак ты, солнце. Даже диагнозом не поинтересовался, а чтоб свои догадки высказать, я тебе еще пару последних вопросов задам, — полетело в спину. — Ты в последнее время никаких необычных, новых для тебя продуктов в пищу не употреблял? Может быть, лекарства какие-нибудь, медицинские препараты, которые раньше не пробовал?
Я употреблял. Сильнейшие, выписанные терапевтом антибиотики, которые только и поставили меня на ноги. Я очумело кивнул женщине, сообщил название таблеток.
— Видишь, скорее всего, аллергия это у тебя такая, — заулыбалась она, — ты еще, как только вошел, и я запястья твои увидела, так сразу на нее подумала. А до тебя месяц назад пациент тоже на этот препарат жаловался.
Десятиэтажный мат, которому все это время я обучался в клубе, и тонкие философские изыскания в ненормативном русском, характерные для готовящихся к поступлению на филфак (слава Богу, родителям таки не удалось пристроить меня туда на дневное) всплыли в голове сами собой во всей красоте и мощи.
— Нахуй-то? — вместо этого корректно выдохнул я один из вечных российских вопросов.
— …тебя было осматривать? — рассмеялась врач. — Во-первых, это моя обязанность, а во-вторых, я надеюсь, жизнь преподнесла тебе очень хороший урок, и прежде чем нырять в койку, ты теперь хотя бы немного будешь думать не только членом.
Выйдя из КВД, я первым делом нервно и счастливо одновременно закурил, позвонил Киту и сообщил, что у меня все в порядке.
— Ну, ты, блин даешь, — тоже заржал он, услышав про аллергию, — а вообще, Славка, если б у тебя чего нашли… пиздец бы это был, нам бы тоже пришлось всем проверяться. Мы в подсобке все из одних стаканов, да и не только… Такс, сегодня суббота, ты сможешь в понедельник на часик подвалить? Танцовщик у нас будет один новый пробоваться. Без тебя нарисовался на горизонте. Хочу мнение твое послушать. У меня-то в нем постельный интерес, а вот Абрамка взбрыкнул. Бубнит под нос, типа неладно с этим парнем что-то.
— Зовут-то как танцовщика?
— Ник охуенный просто. Рай.
Вот с этого Рая и начался мой ад со Свеном, а точнее, с его наклонностями ревнивого мавра. А самое тоскливое заключалось в том, что танцовщик этот мне вообще никак не сдался, и даже чисто внешне не вставлял.
Глава двадцать первая. Рай.
— Славка, ты, что, совсем по нулям? — выпучился на меня бармен Стасик, когда я попросил только сок. Как уже упоминалось, по понедельникам в клубе всегда был официальный выходной, но почти весь персонал собирался, чтобы «потусоваться со своими» в неформальной обстановке, а уж тем более сегодня предстояла знатная «развлекуха» в виде просмотра новичка. — Хотя я понимаю, неделю не пахать. Хочешь в долг?
— Не, я на лекарствах, — мотнул головой я, пристраиваясь на высоком сидении за барной стойкой в ожидании Кита и Абрамки. И тот, и другой почему-то запаздывали к шести вечера — началу наших неофициальных собраний. Врачи очень строго предупредили меня о том, что, с учетом моей аллергии, как минимум три недели после курса антибиотиков и всей дряни, которую я сожрал во время болезни, алкоголь употреблять категорически нельзя. Разве что если я вновь загорюсь желанием прописаться в КВД и стать там любимым клиентом. А после осмотра у венеролога я совсем не горел, хотя та женщина и оказалась классным человеком.
— Как знаешь, — крякнул Стасик, глотая залпом стопусик текилы и занюхивая лаймом. — А я после всего произошедшего на последней неделе без этого дела вообще не могу. Ты вовремя на больняк скопытился, тут такое дерьмо творилось. Боюсь, еще похлеще заварится.
А вот это уже было чем-то новеньким. «Литрболом» по-черному Стасюня у нас никогда раньше не страдал. Во-первых, он обожал свою «ласточку» — полгода назад купленную новенькую «ауди», а во-вторых, регулярно качался в спортзале. Внешние данные у Стасика оставляли, мягко говоря, желать лучшего. Но секса и любви хотелось так же как и всем остальным, потому бармен выезжал на великолепном тренированном теле и, обычно, отличном юморе, на совокупность которых западали мужики за сорок. Сегодня с юмором тоже явно что-то случилось.
— Только ты особо в клинч не впадай, когда «это» припрется, — резюмировал Стасик, наливая подряд себе вторую рюмку. — Есть много на свете, друг Горацио, того, что не подвластно разуму. А у Кита его, по-моему, совсем отшибло вместе с чуйкой. Только говорить ему об этом нельзя, а то я уже капитально разосрался с ним. В общем, если «это» здесь укоренится, я себе новое место искать буду.
— «Это»? — приподнял бровь я, болтая соком в стакане. Так обычно мы называли совсем уже отъехавших головой клиентов, просивших обращаться к себе исключительно в женском роде, его же использовавших при разговоре и нацеплявших в клуб бабские шмотки. «Оно», («это») не любит, когда его называют «он». «Оно» предпочитает, когда его кличут «она». Шутили мы про таких кадров.
— Да Рай этот чертов. Скоро сам все увидишь, — загадочно хмыкнул бармен, а потом заглянув в свои сигаретные запасы. — Слав, не в службу, а в дружбу, сбегай в магаз за блоком «Парламента». Закончился, подлюга, а Абрамка только его и курит. Я тебе денег сейчас дам.
Когда я вернулся с покупкой в клуб, необычно взвинченный, сам на себя непохожий старший админ уже что-то горячо обсуждал с также подоспевшими Теддом и Ленькой, а на моем месте… сидела и потягивала мой же недопитый сок незнакомая девка с длинными, до задницы, волосами. Одета она была в стиле типичного унисекса — джинсы, джинсовая же куртка и мягкие замшевые сапоги без каблуков до середины икры.
Присутствие женщин в нашем клубе допускалось лишь в определенные дни: вторник, четверг, воскресенье и совсем не приветствовалось Абрамкой. Редкие посетительницы проходили очень жесткий фейс-контроль, и нещадно выпроваживались за малейшие провинности.
В основном к нам заглядывали лесбийские компании, главная проблема с которыми заключалась в том, что под утро девочки, крепко перепив, начинали драться между собой. И смачно, почти по-мужски заработать в нос, их разнимая, было самым плевым делом. Зато в отличие от второй категории дамочек, ищущих экзотики, лесбиянки никогда не лезли в трусы и душу. Как говорится, девочки направо, мальчики налево.
Представительницы же второй категории пытались прорваться к нам по одиночке. Они тоже нажирались в зюзю ближе к трем часам ночи, а потом начинались пьяные разговоры о том, что геи — это те, кто не встретил ласковую, опытную бабу и предложения на месте исправить ситуацию, сопровождаемые вцепившимися в пах пальцами. Таким сразу же указывали на выход, несмотря на ночное время и алкогольное опьянение, и заносили в черный список.
Впрочем, иногда среди этой второй категории попадались и очень хорошие, адекватные девчонки. Так одна приходила к нам, чтобы просто от души потанцевать и снять напряжение после тяжелой рабочей недели. Девушку звали Венера, и недавно она нашла место секретаря в богатой строительной корпорации. А через две недели после трудоустройства пожилой начальник впервые положил ей руку на задницу и намекнул, что в ее офисные обязанности входят и вопросы поддержки его половой потенции. И если что-то не устраивает, то ее никто не держит на работе. На работе Венерку держала шестилетняя дочь, которую она воспитывала без мужа.
«Здесь я знаю, что могу одеть какой угодно длины юбку и флиртовать со всеми, и мне ничего за это не будет, как с обычными мужиками», — честно призналась она. А в клубе ее все любили и уважали, потому что Венера часто притаскивала нам шоколад, конфеты и другие сладости, которые ей дарили на работе.
В-третьих, привечали мы иногда и уставших за ночь жриц любви. Те тоже к нашим клиентам не лезли и были благодарны за то, что оказались в тепле и под защитой. Тружениц секс-индустрии мы по знакомству пускали вообще бесплатно, потому что девчушки также помогали нам нехило разводить клиентов на еду, напитки, чаевые и щедро делились профессиональными секретами.