А в следующее мгновение какая-то непонятная сила вдруг приподняла Айшу в воздух. Словно невидимая рука взяла ее за шкирку, как напроказничавшего котенка. Айша испуганно заскулила, но было уже поздно. Кто-то или что-то хорошенько встряхнул ее несколько раз и небрежно откинул в сторону, да так, что несчастная кубарем покатилась по каменному полу, на котором не было ковра, способного смягчить ее падение. Девушка пролетела не меньше половины комнаты, прежде чем врезалась в одно из кресел, да так и осталась лежать.
Я испуганно охнула при виде этой картины. Покачнулась было, намереваясь подбежать и проверить, что с ней, но меня пригвоздил к месту яростный взгляд Фелана. Блондин едва заметно покачал головой, запрещая мне что-либо делать.
– Я же сказал, Айша, уймись, – негромко проговорил седовласый мужчина. – Вечно тебя учить приходится.
Девушка пошевелилась, и я с трудом сдержала облегченный вздох. Жива! Поразительно, любой другой человек на ее месте переломал бы себе все конечности, а скорее всего – размозжил бы голову при падении.
Еще через несколько секунд Айша села и тяжело привалилась спиной к тому креслу, что остановило ее недолгий полет. Из рассеченной левой брови обильно сочилась кровь, правую руку она бережно держала перед собой.
– Теперь от тебя воняет кровью, – равнодушно обронил седовласый. Кинул куда-то во мрак: – Винлан, помоги моей дочери! Пусть уйдет и приведет себя в порядок. А затем возвращается, если обещает, что больше не будет меня злить.
Из тьмы, сгустившейся в одном из углов комнаты, сплелась фигура мужчины в черном. Он почтительно поклонился седовласому и отправился к Айше. Подал ей руку.
– Убери лапы! – грубо огрызнулась та и сама встала. Покачнулась, но вцепилась в подлокотник кресла, пережидая момент головокружения. И шатающейся пьяной походкой отправилась прочь из комнаты.
Винлан скользил за ней бесшумной тенью, явно готовый в случае чего подхватить ее.
Секунда-другая – и эта парочка ушла. С грохотом захлопнулись двери.
– Эта девчонка сводит меня с ума своим норовом, – негромко пожаловался седовласый, ни к кому, в сущности, не обращаясь. – Скорее бы она пережила свою первую охоту.
– А ты уверен, что этот момент настанет? – с сомнением заметил Фелан. – Ты же знаешь, что, скорее всего, Айша не унаследовала второго облика. Прошло несколько лет, как она уронила свою первую кровь на землю. Если бы в ней дремал зверь, то он бы уже пробудился.
Седовласый поморщился.
– Я молюсь всем богам, чтобы это оказалось не так, – грустно сказал он. – Для всех нас будет лучше, чтобы ее зверь просто слишком крепко спал. Не-оборотень, рожденный в нашей семье в столь непростое время… Она может стать нашим самым уязвимым местом. Прекрасно осознает это и злится.
– Пока враг ударил в другого члена нашей стаи, – мягко возразил Фелан. – Как там Норберг?
– Жив, – коротко обронил седовласый. – Пока жив. И это хорошо. Чем дольше он сражается с вечным странником, тем больше у него шансов выкарабкаться. Я верю в него. Он упрямый. Весь в меня.
И в голосе мужчины скользнула нотка гордости.
Я заметила, как Фелан поморщился при этом. Он ревнует отца к брату? Надо же, никогда бы не подумала.
Но почти сразу усилием воли опять вернулась к размышлениям о всякой живности, почувствовав, как на мне скрестилось сразу два взгляда: саркастический – седовласого мужчины, и недовольный – Фелана.
– Зачем ты притащил эту девочку сюда? – спросил седовласый, откинувшись на спинку кресла и задумчиво постукивая пальцами по подлокотникам.
– Она была около Норберга. – Фелан пожал плечами. – Она не позволила ему умереть, добровольно пожертвовав свою кровь. Ты же знаешь, что это дает намного больше энергии, чем кровь, взятая насильно. Я подумал, что ей может быть опасно оставаться в деревне. Те, кто шел по следу Норберга, обязательно бы ее нашли. И почувствовали бы на ней его запах. Не мне тебе объяснять, чем бы это для нее закончилось.
– Добрая девочка, – с усмешкой сказал седовласый. Помолчал немного и вкрадчиво поинтересовался: – И в знак благодарности за спасение жизни брата ты позабавился с нею в карете?
Я опустила голову, ощущая, как мои щеки начинают пылать от стыда. Нет, мне не дано понять, как можно вслух обсуждать настолько интимные вещи. Но что самое удивительное – почему никто из них не видит дурного в поступке Фелана? Ну, то есть ни Айша, ни седовласый не одобряли его действий, но при этом даже не подумали посочувствовать мне или пригрозить Фелану хоть каким-нибудь наказанием. Так, наверное, относятся к поступку шаловливого, но всеми любимого мальчишки, который в очередной раз разбил тарелку на кухне. Вслух пожурят, а затем дадут сладость и перестанут вспоминать об этой неприятности.
Невольно вспомнилось, как Фелан скинул меня на руки одного из своих сопровождающих. Не как человека, а как тюк с вещами, нисколько не беспокоясь о том, что я могу упасть и удариться.
– Я погорячился, – коротко ответил Фелан. – Был чрезмерно напряжен, боялся за брата, злился на тех, кто ранил его. А от нее слишком сильно пахло страхом и кровью. Она поранилась, когда пыталась бежать. И я… Я не смог совладать со своим желанием.
– В последнее время ты слишком часто не можешь совладать со своими желаниями, – с нажимом проговорил седовласый. – Плохо, Фелан. Айша права. Твоя эмоциональность и слишком сильная любовь к женскому полу начинают приносить проблемы. С прошлой твоей оплошностью мы до конца так и не разобрались.
И мельком глянул на юношу, о присутствии которого в комнате все словно забыли.
Я тоже посмотрела на него. Успела увидеть, как тот крепко сжал губы, в очередной раз сдерживая какое-то высказывание. Но не пошевелился, не открыл глаз, по-прежнему словно отсутствуя в комнате.
– Прости, отец, – чуть слышно прошелестел голос Фелана. – Я учту твои замечания.
После чего блондин одним быстрым размытым движением пересек комнату и опустился перед креслом седовласого на колени. Потянулся губами к крупному перстню на его безымянном пальце.
Седовласый милостиво позволил ему поцеловать рубин, украшающий кольцо. В свою очередь обнял Фелана за голову и потерся носом об его макушку.
– А теперь иди, – после секундной паузы ласково приказал он. – Верни девочку домой. Она нам больше не нужна.
Я заметила, как Фелан вздрогнул от этих слов. Вскинулся было что-то сказать, но седовласый прижал указательный палец к его губам, запрещая это.
– Иди, – уже тверже повторил он. – И постарайся выспаться. Завтра будет тяжелый день. Мы должны найти и отомстить тем, кто так поступил с Норбергом.
Фелан тяжело поднялся на ноги. Еще раз глубоко поклонился отцу. И неторопливо отправился к двери.
А я опять послушно побрела вслед за ним. Что мне еще оставалось делать? Правда, теперь я ощущала затаенную надежду. Хозяин замка приказал блондину вернуть меня домой. Неужели совсем скоро мое несчастливое приключение закончится?
* * *В своих покоях Фелан первым делом подошел к столику с напитками и долго придирчиво выбирал бутылку вина. Затем ловким ударом по донышку выбил пробку и сделал несколько глотков прямо из горла, не утруждая себя поисками бокала.
Я нерешительно мялась около дверей. Седовласый хозяин замка сказал, что Фелан должен вернуть меня домой. Когда это произойдет? Говоря откровенно, я бы предпочла отправиться в обратный путь прямо сейчас. Мои родители наверняка с ума от беспокойства сходят. А Генрих…
Ох, Генрих. И я тяжело вздохнула, ощутив, как при воспоминании о женихе мое сердце закололо. Я не могу себе даже представить, как пройдет наша встреча! Наверное, стоит ему все рассказать. Но как, какие слова для этого подобрать?
– Ты никуда не поедешь, – прервал мои раздумья Фелан. Глянул на меня через плечо и опустился в кресло, держа в руках початую бутылку вина. Ухмыльнулся, добавив: – По крайней мере не в ближайшие дни.
– Но почему? – гневно вскинулась я. – Ваш отец сказал…
– Виер Алисандр Клинг, мой отец, далеко не тот человек, всем словам которого надлежит верить, – перебил меня Фелан. Подумал немного и негромко добавил: – Точнее, как раз человеческого в нем почти совсем ничего нет.
Я озадаченно промолчала. Что он хочет этим сказать?
– Ты думаешь, мой отец пожалел тебя, раз приказал вернуть домой? – Фелан сделал еще один глоток из бутылки и небрежно утер губы рукавом белоснежной рубашки, не обращая внимания, что тем самым пачкает ее. – О нет, глупый наивный олененок. Ему плевать на тебя. Полагаю, он уже забыл о твоем существовании, стоило тебе выйти за порог комнаты. И лишь то, что ты не дала Норбергу умереть, спасло тебя от смерти прямо там от его рук. Он не любит, когда простые смертные по тем или иным причинам попадают в наш замок.
– Ну и пусть, – рискнула я подать голос. – Пусть он забыл обо мне. Оно и к лучшему. Я хочу домой и хочу забыть это, как страшный сон!
– Если ты отправишься домой, то именно что забудешь все, – подтвердил Фелан, не сводя с меня блестящих от непонятного возбуждения глаз. – Мне придется стереть тебе память.
Наверное, глупо, но я даже обрадовалась его словам. Стереть мне память… Значит, я больше не буду вспоминать ту проклятую поездку и ощущение чужого тела во мне. Как здорово!
По лицу Фелана проскользнула быстрая недовольная тень, будто его чем-то задели мои мысленные рассуждения. Неужели обидно слышать, что я далеко не в восторге от всего произошедшего? Ну уж простите, господин хороший, я не отношусь к тем девушкам, которым нравится насилие по отношению к ним.
– Всем женщинам нравится подчиняться, – негромко, будто беседуя сам с собою, произнес Фелан. Поднял бутылку на уровень глаз и посмотрел на меня через переливы алого, продолжив: – У кого-то из вас эта потребность выражена сильнее. Кто-то борется с собою, изо всех сил пытаясь совладать с природным инстинктом. Но факт остается фактом. Или осмелишься утверждать, что не получила удовольствия и мне послышались твои стоны наслаждения?
Я зло скрипнула зубами. Какой невыносимый тип!
– Впрочем, сейчас речь о другом, – проговорил Фелан, едва заметно улыбнувшись в ответ на мои мысли. – Неужели ты не слышала, что я сказал отцу? Норберга будут искать. След приведет преследователей в твой крохотный городок, где он оборвется. Некоторое время все внимание наших врагов будет приковано к твоей деревне. Естественно, они услышат занимательную историю про пропавшую девушку. Если к тому моменту ты вернешься домой, то с тобой обязательно захотят встретиться. И вот тут-то ты попадешься, потому что на тебе запах Норберга. Ты поделилась с ним кровью. Причем сделала это добровольно. Отныне вас связывают незримые, но очень крепкие нити, и скрыть это невозможно никакими заклятьями. Да, ты ничего не сможешь рассказать преследователям, потому что ничего не будешь помнить. Но бытует мнение, что боль или сильное эмоциональное потрясение способны разрушить блок. Уверен, сначала на твоих глазах убьют всю твою семью. Потом примутся за тебя. Будут убивать долго и очень мучительно, добиваясь ответов на свои вопросы. Но даже если вдруг под пытками ты что-нибудь и вспомнишь, в чем лично я сильно сомневаюсь, потому что стирать память умею на «отлично», то твоя информация не будет представлять особой важности. И тебя добьют, чтобы не оставлять свидетелей. – Сделал паузу и почти беззвучно добавил: – По крайней мере, я бы поступил именно так.
Я гулко сглотнула, глядя на блондина, который вальяжно развалился в кресле. Неужели он говорит правду? Но как можно настолько спокойно рассуждать о столь ужасных вещах? Это же… Это отвратительно! И наверняка незаконно!
– А вот к властям я тебе тем более не советую обращаться, – ответил на мои гневные рассуждения Фелан. – Поверь, тогда ты и твои родные проживут еще меньше времени.
И в этот момент я верила, что он говорит чистую правду.
– И что же мне делать? – чуть слышно спросила я, чувствуя, как мои губы начинают предательски дрожать.
– Затаиться будет самым верным решением, – спокойно ответил Фелан. – Скоро всем станет плевать на твой городок, потому что мой отец не проглотит такого оскорбления. Кто-то покусился на члена его семьи! Причем на Норберга, его любимца и преемника! Да вся наша страна, весь Лейтон содрогнется от гнева виера Алисандра Клинга!
В голосе Фелана послышалась усталая ирония, и он опять сделал несколько глотков вина.
Я наблюдала за ним с нескрываемой опаской. Как бы он не напился прямо здесь и сейчас. Блондина и трезвым нельзя назвать приятным в общении человеком. Боюсь, пьяным он превратится в настоящее чудовище.
– В настоящее чудовище я могу превратиться и без помощи алкоголя, – возразил Фелан, и его глаза стремительно позеленели, а зрачок хищно вытянулся.
Я испуганно отшатнулась к двери, помня, что Фелан не удосужился ее запереть. Если что – кинусь бежать.
– Да некуда тебе бежать. – Блондин язвительно улыбнулся. – Неужели еще не поняла своим скудным умишком прирожденной жертвы? Некуда! Вернешься домой – обречешь тем самым родителей и себя на долгую страшную смерть. Попытаешься затеряться в Гроштере среди толпы – тебя все равно найдут. Впрочем, после того, как я сотру тебе память, ты и не вспомнишь, что должна от кого-то прятаться. – И довольно резюмировал: – По-моему, ты угодила в безвыходную ситуацию.
Я прикусила губу. Как же я ненавидела в этот момент противного, гадкого блондина! И прежде всего за то, что он совершенно не переживал по поводу всего совершенного. Сломал мне жизнь, приговорил к смерти и сидит тут, вино попивает и радуется. Как говорится, вот и делай после этого добро людям. По-моему, я заслужила хотя бы крошечную долю благодарности за спасение его брата!
– Заслужила, – спокойно подтвердил Фелан. – Поэтому я говорю тебе, что ты останешься здесь. Это будет самым верным решением. Поживешь в моих покоях пару деньков. А потом всем станет плевать на твой городок. И я верну тебя в лоно семьи и в крепкие объятия жениха. И даже память при тебе оставлю, чтобы хоть изредка вспоминала о моих поцелуях. Будет с чем сравнивать.
И с нескрываемым пренебрежением фыркнул, опять намекая на моего жениха.
– А вы так уверены, что сравнение будет в вашу пользу?
Я замерла, когда осознала, какая фраза только что слетела с моих губ. Ох, Марика, что ты натворила! Тебе же сказали – помалкивай! И помалкивала бы. А ты вздумала дракона за хвост подергать.
Глаза Фелана опять позеленели. Он очень медленно поставил бутылку на стол и встал.
Я попятилась, не отводя от него испуганного взгляда. Наткнулась спиной на дверь и принялась шарить за собой в отчаянных попытках нащупать ручку. Но почти сразу услышала звук задвигаемого снаружи засова.
Магия! Опять эта проклятая магия! Кажется, я уже начинаю ненавидеть эту подлую науку, которая изначально одних людей делает слабее перед другими!
– Что ты сказала? – медленно и чуть ли не по слогам переспросил Фелан, подойдя ко мне так близко, что я вжалась в дверь.
Теперь я опять чувствовала его запах, напоминающий о свежескошенной, мокрой от росы траве. Это был бы весьма приятный аромат, если бы он не будил во мне столько гадких воспоминаний о собственной беспомощности и пережитом позоре.
Я опустила голову, страшась встретиться взглядом с Феланом, которого по-настоящему взбесило мое неосторожное высказывание. Забормотала, усердно разглядывая пол под своими туфлями:
– По крайней мере, Генрих никогда не обижал меня. Да он бы скорее себе руку отрубил, чем позволил бы себе…
Я не договорила фразу, потому что Фелан вдруг взял меня за подбородок и заставил поднять голову. Обреченно уставилась в его совершенно непроницаемые глаза, пылающие зеленым пламенем раздражения. Ну, точь-в-точь как у дворового кота, готового вступить в жестокий бой с соперником.
Другую руку Фелан неторопливо отвел в сторону, и я замолчала, обреченно зажмурившись. Сдается, сейчас он опять ударит меня.
Но вместо этого он на удивление ласково провел тыльной стороной ладони по моей щеке, убирая растрепавшиеся волосы назад.