— И он заставил тебя выпить зелье? — спросил охваченный отвращением Гарри.
Но Кикимер лишь покачал головой и заплакал. Гермиона прижала ладонь ко рту — похоже, она что-то поняла.
— Хо-хозяин Регулус достал из кармана медальон, такой же, как у Тёмного Лорда, — сказал Кикимер, слёзы уже текли по обеим сторонам его рыльца. — И он велел Кикимеру взять его и, когда чаша опустеет, поменять медальоны…
Рыдания Кикимера обратились в подобие скрежета, Гарри приходилось напрягать слух, чтобы разобрать его слова.
— И он приказал… Кикимеру уйти… без него. И он велел Кикимеру… идти домой… и никогда не говорить хозяйке… что он сделал… но уничтожить… первый медальон. И он выпил… всё зелье… а Кикимер поменял медальоны… и смотрел, как хозяина Регулуса… утаскивали под воду… и…
— Ах, Кикимер! — простонала расплакавшаяся Гермиона. Она опустилась рядом с эльфом на колени, попыталась обнять его. Но он немедля вскочил на ноги и с нескрываемым отвращением отпрыгнул от неё.
— Грязнокровка коснулась Кикимера. Что сказала бы хозяйка?
— Я же велел тебе не называть её «грязнокровкой»! — рявкнул Гарри, но эльф уже и сам наложил на себя взыскание: упал на пол и начал биться об него лбом.
— Останови его, останови! — закричала Гермиона. — Разве ты не видишь, как ему плохо? Они же обязаны подчиняться любому приказу!
— Кикимер, стой! Стой! — крикнул Гарри.
Эльф лежал на полу, задыхаясь и дрожа, вокруг его носа поблёскивала зелёная слизь, на мертвенно-бледном лбу, которым он колотился об пол, набухали ссадины, налитые кровью глаза припухли, наполнились слезами. Ничего более жалостного Гарри ещё не видел.
— Итак, ты принёс медальон домой, — сказал он, ему было не до милосердия, требовалось выяснить всё до конца. — И попытался уничтожить его?
— Что ни делал Кикимер, он не смог даже царапину на нём оставить, — простонал эльф. — Кикимер перепробовал всё-всё, что знал, и ничего, ничего не помогало — так много могучих заклятий было наложено на крышку медальона. Кикимер был уверен: чтобы уничтожить медальон, нужно его открыть, а он не открывался… Кикимер наказал себя и попробовал ещё раз, потом ещё наказал и опять попробовал. Кикимер не смог выполнить приказ, Кикимер не уничтожил медальон! А его хозяйка сходила с ума от горя, потому что хозяин Регулус пропал, а Кикимер не мог рассказать ей, что случилось, нет, потому что хозяин Регулус ве-ве-велел ему не говорить никому в се-семье о том, что было в пе-пещере…
Кикимер зарыдал так, что произносить связных слов больше уже не мог. По щекам смотревшей на него Гермионы текли слёзы, однако притрагиваться к нему она больше не решалась. Даже Рон, к поклонникам Кикимера не принадлежавший, выглядел расстроенным. Гарри опустился на корточки, потряс головой, стараясь прояснить её.
— Я не понимаю тебя, Кикимер, — в конце концов сказал он. — Волан-де-Морт пытался убить тебя, Регулус умер, чтобы сокрушить Волан-де-Морта, и всё-таки ты с радостью выдал ему Сириуса? С радостью отправился к Нарциссе и Беллатрисе и передал через них сведения Волан-де-Морту…
— Гарри, у Кикимера голова устроена по-другому, — сказала Гермиона, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. — Он раб. Эльфы-домовики привыкли к дурному, даже жестокому, обращению. В том, что сделал с Кикимером Волан-де-Морт, ничего такого уж необычного не было. А войны волшебников — что они значат для эльфов вроде Кикимера? Он предан людям, которые добры к нему, и миссис Блэк, наверное, была добра, а Регулус был добр определённо, вот он и служил им с полной охотой и разделял их верования. Я знаю, что ты хочешь сказать, — продолжала она, увидев, что Гарри собирается ей возразить, — что взгляды Регулуса изменились… Но, похоже, Кикимеру он об этом не сказал, так? И я, пожалуй, знаю почему. И Кикимер, и родные Регулуса чувствовали себя в большей безопасности, придерживаясь давних воззрений на чистоту крови. Вот Регулус и старался защитить их всех.
— Сириус…
— Сириус вёл себя с Кикимером ужасно, Гарри, и не смотри на меня так, ты знаешь, что это правда. Когда Сириус перебрался сюда, Кикимер уже провёл в одиночестве долгое время и, наверное, изголодался по хоть какой-нибудь привязанности. Уверена, «мисс Цисси» и «мисс Белла» были очень милы с Кикимером, когда он оказался у них, вот он и услужил им, рассказав всё, что они желали узнать. Я давно говорила: волшебникам ещё придётся заплатить за то, как они обращаются с домовиками. Что же, Волан-де-Морт заплатил… и Сириус тоже.
Гарри не стал с ней спорить. Глядя на Кикимера, рыдавшего на полу, он вдруг вспомнил слова, сказанные ему Дамблдором всего через несколько часов после смерти Сириуса: «Сириус… никогда не считал Кикимера существом, чьи переживания могут быть столь же глубокими, как человеческие…»
— Кикимер, — спустя некоторое время сказал Гарри, — когда тебе станет немного лучше, сядь… э-э… пожалуйста.
Прошло ещё несколько минут, и наконец икота Кикимера стихла. Он сел и выпрямился, потирая глаза кулачками, совсем как маленький ребёнок.
— Я хочу попросить тебя кое о чём, Кикимер, — сказал Гарри.
В поисках помощи он взглянул на Гермиону: приказ Гарри хотел отдать мягко, но в то же время не притворяясь, будто это не приказ. Впрочем, его изменившийся тон, видимо, заслужил одобрение Гермионы — она поощряюще улыбнулась ему.
— Я хочу, Кикимер, чтобы ты отыскал Наземникуса Флетчера, пожалуйста. Нам нужно выяснить, где медальон… где медальон хозяина Регулуса. Это очень важно. Мы хотим закончить работу, которую начал хозяин Регулус, хотим… м-м… сделать так, чтобы его смерть не была напрасной.
Кикимер опустил кулачки и уставился на Гарри.
— Найти Наземникуса Флетчера? — проквакал он.
— И доставить его сюда, на площадь Гриммо, — сказал Гарри. — Как тебе кажется, ты сможешь сделать это для нас?
Кикимер кивнул, поднялся на ноги, а на Гарри вдруг накатило вдохновение. Он вытащил из Хагридова мешочка поддельный крестраж, медальон, в котором Регулус оставил записку для Волан-де-Морта.
— Кикимер, я, э-э… хотел бы, чтобы ты взял эту вещь, — сказал он, вкладывая медальон в руку эльфа. — Она принадлежала Регулусу, и, я уверен, он был бы рад, если бы ты владел ею, как знаком его благодарности за всё, что ты…
— Перебор, дружок, — сказал Рон, когда эльф, взглянув на медальон, одурело и горестно взвыл и снова бросился на пол.
Почти полчаса ушло у них на то, чтобы успокоить Кикимера, до того потрясённого переходом наследия рода Блэков в его полную собственность, что он и на ногах-то стоять не мог. Когда Кикимер наконец обрёл способность хоть как-то передвигаться, все трое проводили его к чуланчику, посмотрели, как он старательно прячет медальон среди грязных одеял, и заверили, что в его отсутствие у них не будет дела важнее, чем охрана этого сокровища. Он отвесил два глубоких поклона Гарри и Рону и даже как-то смешно дёрнулся в сторону Гермионы — возможно, то было попыткой уважительного прощального привета. А потом раздался обычный громкий хлопок: Кикимер трансгрессировал.
Глава 11
Взятка
Гарри был уверен, что, раз уж Кикимеру удалось удрать из кишащего инферналами озера, поимка Наземникуса займёт у него самое большее несколько часов, и он всё утро прослонялся по дому, переполняясь радостными предвкушениями. Однако утром Кикимер не возвратился, и к полудню тоже. К ночи Гарри уже испытывал разочарование и тревогу, а ужин, состоявший в основном из заплесневелого хлеба, который Гермиона безуспешно пыталась трансфигурировать самыми разными способами, настроения его не улучшил.
Не вернулся Кикимер и на следующий день, и на последовавший за ним. Зато на площади объявились двое в мантиях, проторчавшие там всю ночь, таращась в сторону дома, видеть который они не могли.
— Как пить дать, Пожиратели смерти, — сказал Рон, глядя на них сквозь окна гостиной. — Как по-вашему, они знают, что мы здесь?
— Не думаю, — ответила Гермиона, хоть она и выглядела испуганной. — Знали бы, так прислали бы за нами Снегга, разве нет?
— А тебе не кажется, что он уже побывал здесь и у него теперь язык связан заклятием Грюма? — спросил Рон.
— Да, пожалуй, — ответила Гермиона, — иначе он рассказал бы их шайке, как попасть внутрь. Скорее всего, они следят за этим местом на случай, если мы вдруг окажемся здесь. Они же знают, что дом принадлежит Гарри.
— Откуда бы это?.. — начал Гарри.
— Все завещания волшебников проверяются Министерством, забыл? Там известно, что Сириус оставил дом тебе.
Соседство с Пожирателями смерти лишь усилило в доме номер двенадцать зловещие настроения. Со времени появления Патронуса мистера Уизли из внешнего мира никаких вестей на площадь Гриммо не поступало, и напряжение начинало сказываться на всех. Рон, беспокойный и раздражительный, обзавёлся неприятной привычкой играть с делюминатором, не вынимая его из кармана. Особенно сильно это действовало на нервы Гермионе, которая в ожидании Кикимера затеяла читать «Сказки барда Бидля», и потому то и дело гаснувший и загоравшийся свет её нисколько не радовал.
— Да перестань ты, наконец! — закричала она на третий вечер отсутствия Кикимера, когда из гостиной в очередной раз вытянуло весь свет.
— Извини, извини! — отозвался Рон и, щёлкнув делюминатором, вернул свет обратно. — Это я машинально.
— Может, лучше найдешь себе какое-нибудь полезное занятие?
— Какое? Детские сказочки читать?
— Рон, эту книгу оставил мне Дамблдор…
— Ну а мне он оставил делюминатор, так, наверное, я должен им как-то пользоваться!
Неспособный и дальше выносить их пререкания, Гарри незаметно выскользнул из гостиной. Он направился вниз, на кухню, которую то и дело навещал, поскольку был уверен, что в ней-то Кикимер, скорее всего, и объявится. Однако, добравшись до середины ведущего в вестибюль лестничного марша, он услышал негромкий удар по двери, а следом металлические щелчки и скрежет цепи.
Гарри показалось, что каждый его нерв натянулся до отказа. Он вытащил палочку, отступил в тень под отрубленными головами домовых эльфов и замер в ожидании. Дверь отворилась, Гарри мельком увидел освещённую фонарями площадь. В вестибюль вошёл и закрыл за собой дверь человек в мантии. Едва он сделал первый шаг, как голос Грюма спросил: «Северус Снегг?» Затем на другом конце вестибюля поднялся и, протягивая мёртвую руку, полетел на незваного гостя пыльный призрак.
— Это не я убил тебя, Альбус, — негромко произнёс вошедший.
Чары разрушились: пыльная фигура снова взорвалась, и узнать пришельца, заслонённого плотным серым облаком, стало невозможно.
Гарри направил в середину облака палочку:
— Не двигаться!
Он совсем забыл про портрет миссис Блэк: при звуке его голоса портьеры, скрывавшие её, разъехались, и поднялся вопль:
— Грязнокровки и мерзость, запятнавшая честь моего дома…
За спиной Гарри сбежали по лестнице Рон с Гермионой и направили, как и он, палочки на неизвестного, который стоял внизу, подняв руки.
— Не стреляйте, это я, Римус!
— Хвала небесам, — слабо произнесла Гермиона и повела палочкой в сторону миссис Блэк — портьеры со стуком задёрнулись, наступила тишина. Рон тоже опустил палочку, — но не Гарри.
— Покажись! — крикнул он.
Люпин вышел под свет ламп, продолжая держать руки над головой, точно он сдавался победителю.
— Я Римус Джон Люпин, оборотень, известный также под прозвищем Лунатик, один из четверых создателей Карты Мародёров, женатый на Нимфадоре, известной также как Тонкс, и это я научил тебя, Гарри, как создать Патронуса, принявшего затем облик оленя.
— Да, всё в порядке, — сказал, опуская палочку, Гарри, — но надо же было проверить, верно?
— Как твой бывший преподаватель защиты от Тёмных искусств, не могу с тобой не согласиться, проверить было надо. А вот вам, Рон и Гермиона, не следовало так быстро отказываться от обороны.
Все трое сбежали к нему по лестнице. Люпин, завёрнутый в тёмную, плотную дорожную мантию, выглядел усталым, но видеть их был явно рад.
— Значит, от Северуса пока ни слуху ни духу? — спросил он.
— Нет, — ответил Гарри. — Что происходит? Все целы?
— Да, — сказал Люпин, — только за всеми следят. Да и тут, на площади, маячит парочка Пожирателей смерти.
— Мы знаем.
— Мне пришлось трансгрессировать точно на верхнюю ступеньку крыльца, к самой двери, иначе они бы меня засекли. Они не знают, что вы здесь, а то, уверен, их было бы больше. Пожиратели расставлены по всем местам, хоть как-то связанным с тобой, Гарри. Пойдём вниз, мне многое нужно вам рассказать, да и я хочу узнать, что с вами было после того, как вы покинули «Нору».
Они спустились в кухню, и Гермиона направила палочку на решётку очага. Немедля вспыхнул огонь, от которого тёмные каменные стены стали казаться уютными, а длинный деревянный стол заблестел. Люпин вытащил из-под мантии несколько бутылок сливочного пива, все сели.
— Я был тут рядом три дня назад, но мне пришлось стряхивать с хвоста Пожирателей смерти, — сказал Люпин. — Так вы направились со свадьбы прямо сюда?
— Нет, — ответил Гарри, — сюда мы направились после того, как столкнулись в кафе на Тотнем-Корт-роуд с парой Пожирателей.
Люпин выплеснул большую часть своего сливочного пива себе на грудь.
— Что?
Они рассказали ему о случившемся, и под конец их рассказа Люпин выглядел сильно напуганным.
— Но как им удалось отыскать вас с такой быстротой? Проследить того, кто трансгрессирует, невозможно, если только не вцепиться в него в последний момент.
— Однако и на то, что они просто гуляли по Тотнем-Корт-роуд, не похоже, верно? — сказал Гарри.
— Мы вот подумали, — неуверенно произнесла Гермиона, — а вдруг на Гарри всё ещё распространяется Надзор?
— Это невозможно, — сказал Люпин, и Рон гордо выпятил грудь, а Гарри почувствовал огромное облегчение. — Помимо прочего, будь Гарри под Надзором, Пожиратели смерти точно знали бы, что он здесь. И всё же я не понимаю, как им удалось проследить вас до Тотнем-Корт-роуд. Меня это тревожит, очень тревожит.
Люпин был взволнован, но Гарри считал, что эта тема может и подождать.
— Расскажите, что произошло после нашего ухода. Папа Рона сообщил нам, что семья в безопасности, но больше мы ничего не знаем.
— В общем-то, нас спас Кингсли, — сказал Люпин. — Благодаря его предупреждению большинство гостей трансгрессировали ещё до их появления.
— Кто это был, Пожиратели смерти или люди из Министерства? — перебила его Гермиона.
— Смешанная компания. Впрочем, по существу, разницы между ними теперь уже нет, — ответил Люпин. — Их прибыло около десятка, однако они не знали, Гарри, что и ты там. До Артура дошёл слух, что Скримджера пытали, прежде чем убить, старались вызнать, где ты. Если это правда, он тебя не выдал.
Гарри взглянул на Рона и Гермиону — их лица выражали те же ужас и благодарность, какие ощущал он. Скримджера он никогда не любил, но если сказанное Люпином правда, последним деянием этого человека была попытка защитить его, Гарри.
— Пожиратели смерти обыскали «Нору» сверху донизу, увидели упыря, но подходить к нему близко не стали, а потом два часа допрашивали тех из нас, кто остался в доме. Они пытались выведать что-нибудь о тебе, Гарри, но, разумеется, никто, кроме членов Ордена, не знал, что ты был там. Одновременно с их появлением на свадебном пиру другие Пожиратели вломились во все, какие есть в стране, дома, связанные с Орденом. Никто не погиб, — опережая вопрос, быстро добавил Люпин, — но вели они себя грубо. Сожгли дом Дедалуса Дингла, однако его, как вы знаете, там не было. Ударили заклятием Круциатус по родителям Тонкс, опять-таки пытаясь выяснить, когда ты был у них в последний раз. Оба чувствуют себя хорошо — потрясены, конечно, но живы-здоровы.
— Выходит, Пожиратели смерти пробились сквозь все защитные чары? — спросил Гарри, вспомнив, как хорошо работали эти чары, когда он свалился с неба в парк родителей Тонкс.
— Пойми, Гарри, теперь на стороне Пожирателей смерти вся мощь Министерства, — сказал Люпин. — Они могут использовать самые жестокие заклятия, не опасаясь, что их разоблачат или арестуют. Им удалось пробить всю установленную нами защиту, и действуют они теперь совершенно открыто.