Оксана Тарасовна вмешалась в схватку хладнокровно, но результативно. Она подхватила со стола тарелку и метнула ее от бедра, как фрисби. Тарелка завертелась в полете – сидящие на ней ачуч-пачуч заверещали, точно на карусели – и врезалась в живот Вере. Красавицу согнуло пополам. Оксана Тарасовна торжествующе завопила и принялась метать со стола и остальные тарелки – воздух наполнился летящими и визжащими ачуч-пачуч. Оставшаяся тройка ро?бленных с воинственными кличами ринулась на помощь Марине. Надя успела зафитилить навстречу врагу вторую туфельку, Вера – разогнуться, и обе красавицы встретили нападающих ощетинившись маникюром. Противницы сшиблись с диким визгом, полетели клочья длинных волос – черных, рыжих, каштановых, светлых – на любой вкус! Из расцарапанных физиономий брызнула первая кровь. Не выпуская Марининого кулака, Альбина засадила сопернице носком туфли по голени. Марина рухнула навзничь, увлекая за собой конкурентку. Мгновение – и их, вместе с зажатым в Маринином кулаке Арменом, погребла волна дерущихся.
– Внучек! Внучек мой! – завопила очнувшаяся бабушка Сирануш. – Что сидите?! – гаркнула она на ачуч-пачуч. – Спасайте повелителя!
Воинство ачуч-пачуч ринулось на помощь своему вождю, попавшему в руки блондинок.
Туча выпущенных лучниками стрел застряли в разметавшихся волосах дерущихся девиц. Зато копейщики не промахнулись! Сотни тоненьких, как булавочки, копий с лету воткнулись в обтянутый шелком концертного платья зад Нади, осыпали уколами увлеченно пинающуюся Веру, истыкали молотящих кулаками ро?бленных…
Оказывается, все, что слышалось раньше, – это был еще не визг! Так, легкое попискивание, вроде разминки. Зато сейчас от изданных драчуньями пронзительных трелей войско ачуч-пачуч и не участвовавшие в бою зрители дружно залегли за солонками и перечницами. Надя отчаянно подпрыгнула и схватилась за зад, Вера затрясла исколотой рукой, ро?бленные вертелись на месте, как набравшиеся блох болонки. От переходящего в ультразвук верещания одна за другой начали лопаться лупы старейшин. Сквозь уцелевшие обломки линз еще можно было разглядеть, как, подхватив полы длинных одеяний, почтенные ачуч-пачуч улепетывали кто куда. Одна лишь бабушка Сирануш неколебимо стояла за своим треснувшим увеличительным стеклом и не отрывала глаз от схватки, в круговороте которой затерялся ее внук.
Копейщики приподнялись над укрытиями и повторили бросок. Драчуньи дружно метнулись в разные стороны, спасаясь от крохотных копий. Вера наткнулась на Альбину, та налетела на Марину, Марина упала на Надю, Надя врезалась в ро?бленных… Вереща и завывая, драка кубарем выкатилась за порог армянского кафе.
Снова закричала бабушка Сирануш:
– Похищают! Невесты жениха похитили! Держите их, пока они его не поделили! – и тихо добавила: – Пополам. Ой, бедный мой глупый внук! Такой еще большой мальчик!
Вооруженные ачуч-пачуч затопотали в погоню за выкраденным повелителем. Но далеко бежать им не пришлось. За дверью снова дико заверещали, и сбежавшие ро?бленные, чуть не падая и испуганно озираясь, ввалились обратно. С их встрепанных волос, как мелкая хвоя, осыпались застрявшие там стрелы.
– Хозяйка! – отчаянно размахивая так и не выпущенным ачуч-пачуч, вопила Марина. – Там эти… Летавцы! Певцы паршивые – Валера с приятелями! А девки исчезли!
– Бабушка! – из Марининого кулака верещал Армен. – На меня блондинки напали, невесты напали, какие-то джигиты напали, абреки напали, меня копьями закидали, в кулаке помяли! Спаси меня, бабушка!
– А я говорила-а-а!.. – пронзительно, как всегда, прокричала крохотная старушка давно желанную фразу. – Бабушка тебя предупреждала-а-а!.. – в тоне Сирануш было столько самозабвенной склочности, что Ирка ни секунды не сомневалась – вот сейчас бабуля получает наивысшее наслаждение, ради которого и свадьбу с дракой перетерпеть не жалко. Бабушка Сирануш выскочила из-за своей треснувшей лупы, и только по звукам ее верещащего голосочка можно было понять, что она со всех ног бежит к внуку. А кстати, и правда – ачуч-пачуч быстро бегают. Во всяком случае, их бабушки. Через долю мгновения разъяренные вопли Сирануш уже слышались от Марининых каблуков. – Где одна невеста – там и две, и три, и полный конец света! Жениться надумал – на ачуч-пачуч женись! Твой дед на мне женился – всю жизнь счастлив был, меня на руках носил, а попробовал бы он не носить, дурак старый… А тебе блондинку подавай? Человеческую? По обычаю старинному? Будет тебе и блондинка, и человеческая, и обычай! Хотел на ней жениться? – судя по всему, невидимая Сирануш указала на Марину. – По обычаю?
– Хотел… – проблеял из кулака испуганный внук.
– А ты за него идти соглашалась? Тоже по обычаю? – вопрос был обращен к Марине, во всяком случае, та судорожно кивнула.
– Ну тогда… – послышался шумный вздох, бабушка Сирануш набрала полную грудь воздуха и заверещала: – Благословля-ю-ю! Благословля-ю-ю, слюшай, э!
Последняя уцелевшая линза лопнула вдребезги, разлетевшись на мелкие стеклянные брызги.
Секунду в кафе царила нерушимая тишина. А потом Марина испуганно ахнула.
Невеста стремительно уменьшалась. Вот она стала ниже на голову. Вот она уже ростом со стол. Вот малыш-жених не помещается у нее в кулаке и шлепается на пол, хотя падать ему недалеко – белобрысая ро?бленная не выше табуретки. Испуганно пища, она словно складывается… Замирает. Рядом с женихом размером с огурец стояла крохотная, не больше игрушечного пупса, невеста. И отчаянно, взахлеб рыдала.
Глава 22
Кило абрикосов на добрую память
– Ну что? – угрожающе процедила бабушка Сирануш, и ее невидимый для больших людей, но ощутимый, как падающий на голову кирпич, взгляд прошелся по Оксане Тарасовне и уцелевшим робленным. – Еще кто-нибудь замуж за ачуч-пачуч хочет? Еще кого-нибудь благословить? Я могу…
– Нет, спасибо, не надо, мы, пожалуй, пойдем, – пятясь сама и отпихивая к дверям оставшихся трех девчонок, забормотала ведьма-хозяйка, опасливо поглядывая туда, откуда слышался голосок грозной бабушки.
– Хозяйка, не бросайте меня! – пупсик-Марина со всех своих маленьких ножек ринулась следом за Оксаной Тарасовной… и была поймана за подол.
– А ты, невестка дорогая, куда собралась? – зловеще поинтересовалась бабушка Сирануш. – Ты теперь наша! – и под ноги Марине свалилось малюсенькое ведерко. – Покажи гостям, какая из тебя хозяйка! На кран заползи, вентиль отверни, воды наноси…
– Не буду я вам воду носить! – завизжала Марина… и вдруг смолкла, будто ей рот заткнули. Рывками, как марионетка на ниточках, она нагнулась и подобрала ведро.
– Бу-удешь, – прогудела Сирануш. – Кто не захотел по-современному жить, кто решил старинные обычаи соблюдать – тому соблюдать их до конца! А по обычаю невестке и муж хозяин, и свекровь хозяйка, а уж бабушка Сирануш – всем хозяйкам хозяйка! – и бабушка мелко захихикала.
Шагая, будто робот, Марина с ведром двинулась в сторону кухни.
– И сковородки там все перечисть! – крикнула ей вслед Сирануш.
– Но я же такая крохотная, а они – такие огромные! – послышался отчаянный вопль Марины.
– Да-а, – злорадно согласилась Сирануш. – А кто бабушку Сирануш хочет ногтем прищелкнуть, тот может вовсе без пальцев остаться. Ты что без дела стоишь? – накинулась она на внука, – или тебя тоже на кухню отправить? Развлекай гостей, угощай, раз на свадьбу позвал, да пошевеливайся! Взял моду жениться, слюшай, э? А бабушку ты спросил? Все, теперь ты из моей воли не выйдешь, любитель старины! Теперь тебя бабушка научит уму-разуму!
Перепуганный Армен торопливо полез к гостям на стол – похоже, перспектива вместе с невестой драить гигантские сковородки его не прельщала. Музыканты грянули что-то лихое…
– Слюшай, как хорошо, что муж мой покойный был совсем современный человек, э? – прозвучал у Ирки прямо под ухом довольный голосок Сирануш. – Никаких таких обычаев не соблюдал, никого Сирануш не слушалась, сковородок не чистила, даже после свадьбы университет в Ереване закончила, э? А чему ты удивляешься, слюшай? На армянине одном, студенте, туда ездила. Я уже тогда маленькая была, умненькая – в карман к преподавателю запрыгну, сижу, лекцию слушаю…
– А все… все невесты ачуч-пачуч после свадьбы превращаются в ачуч-пачуч? – дрожащим голоском спросила Танька, круглыми от страха глазами глядя в сторону кухни, где грохотали сковородки и раздавался жалобный тоненький Маринин голосочек.
– Э, неправильно поняла, слюшай! – Сирануш неожиданно заговорила серьезно. – Зачем невеста, не обязательно невеста! Любой человек может ачуч-пачуч стать! Из жадности может стать, из страха может стать – побоится в большом мире, опасном мире жить. А вот если станут все люди ачуч-пачуч – тут-то конец свету и настанет. Поэтому хоть и жалко нам вас, что большие будете, глупые будете… – голос Сирануш снова зазвучал насмешливо, – а к себе вас брать не спешим: опустеет большой мир – одни ачуч-пачуч останутся, ачуч-пачуч останутся – скоро ничего не останется! А зачем ачуч-пачуч ничего? Нам свет нравится, мы не хотим ему конец! Потому я и против была, чтоб мой глупый внук невесту из людей брал – нечего большой мир опустошать, даже чуть-чуть не надо!
– Не волнуйтесь, бабушка Сирануш, – сказала Ирка, стараясь ни в коем случае не шевелить плечом, на котором, кажется, и пристроилась бойкая бабушка. – Если из большого мира исчезнет одна вредная белобрысая ро?бленная – это категорически не конец света!
– Слюшай, вам отсюда быстрее убираться нужно, понимаешь, э? – обеспокоенно откликнулась Сирануш. – Пока другие не решили, что если их предводитель человеческую невесту завел, так и на их долю блондинки остались. А это получится еще чуть-чуть ближе к концу света!
Танька испуганно прикрыла ладонью светлые косы, и, как ни странно, встревожился и Богдан, обводя веселящихся за тарелками ачуч-пачуч настороженным взглядом.
– За мной бегите, только не отставайте, э! – скомандовала Сирануш.
Ирка хотела скептически хмыкнуть – все-таки бабуля преувеличивает свои возможности, – но вдруг почувствовала, как на груди у нее что-то шевельнулось.
Конь-кулончик фыркнул, топнул ногой, тряхнул гривой и легким галопом понесся вниз по складкам Иркиного платья. А на спине его едва заметно поблескивало что-то, и пронзительный голосок Сирануш вопил:
– Бего-ом! – конь спрыгнул на стол, потом на пол – неугомонная Сирануш послала вороного в галоп.
Ирка с Татьяной переглянулись, подобрали длинные юбки и со всех ног рванули за крохотной всадницей. Сзади бухал сапогами Богдан.
– Куда мы? – с трудом поравнявшись с несущимся во весь опор жеребцом и стараясь ни в коем случае не наступить на него и не смахнуть подолом, прокричала на бегу Ирка.
– Зачем спрашиваешь, слюшай? – прокричала в ответ невидимая всадница. – Вы ж не просто так к ачуч-пачуч явились, вы ж за своим интересом явились – или думаете, Сирануш глухая, ничего не слышит?
Снова сверкнул ослепительный свет, без перехода они очутились под открытым небом. Под ногами была брусчатка старинной мостовой.
– Армянский рынок! – выдохнула за спиной Татьяна и быстро пояснила: – Только это давно уже не рынок, это площадь так называется.
Все равно – это был рынок. Обычно чинная, изящная и даже гламурная средневековая площадь теперь полна была воплей и бурления жизни. Ее заполняли доверху заваленные прилавки – даже сквозь сгустившуюся ночную мглу светились желтые бока дынь, фонарями алели помидоры. А на каждом прилавке скакали и приплясывали ачуч-пачуч, те самые, что помогали девчонкам принять ванну. И воздух звенел от их пронзительных криков:
– Капуста, капуста, свежая капуста!
– Бананы-апельсины-мандарины, новый урожай из Аргентины!
– Девушка-персик, подходи, покупай персик, сладкий – наполовину мед, наполовину сахар!
– Ищите свой главный армянский плод, – крикнула Сирануш. – Ищите, только смотрите, не ошибитесь!
Ирка растерянно уставилась на заполонившее прилавки изобилие. От воплей продавцов кружилась голова.
– Может, помидор? – пробормотала она, нерешительно протягивая и тут же опуская руку.
– Почему? – удивилась Татьяна.
– Ну… Я когда на рынке торговала, рядом со мной армяне с помидорами стояли, – неуверенно сказала Ирка.
Графиня выглядела совершенно скандализованной:
– Вы… Вы… О боже, на рынке! Панна Ирина, какая компрометация!
Ирка пожала плечами – это еще не самый крутой факт ее запутанной биографии.
– Дыню бери, дыню! – дергая Ирку за широкий рукав, прошептал Богдан.
– Позвольте узнать, господин цыган, почему вы остановили свой выбор на дыне? – с надменной язвительностью поинтересовалась Татьяна.
– А они сладкие! – простодушно сообщил тот. – Мы с таборными мальчишками всегда у армян дыни воровали.
– Одна торгует, второй ворует! – схватившись за голову, простонала графиня. – Быть может, я тоже совершала на рынке какие-нибудь несовместимые с дворянской честью деяния, просто не помню об этом?
– Успокойся, ты на рынок даже за покупками никогда не ходила, – обиженно глядя на подругу, буркнула Ирка. Когда Ирка в упырицу превратилась, Танька, значит, ничего, спокойно восприняла, а рынок ее не устраивает! Подумаешь, графиня! – У твоей мамы домработница есть.
– И это совершенно естественно и нормально, – явно успокаиваясь, сообщила Татьяна. – Посещение подобных мест губит репутацию дамы, а с поведением благородной девицы вообще несовместно, – графиня вдруг замолчала, внимательно разглядывая разложенные ачуч-пачуч товары и после долгой паузы припечатала. – И должна вам сказать, рынок тут вовсе ни при чем!
На физиономии графини появилось то выражение азарта, с каким настоящая Танька распутывала хитрые загадки.
– Разве нас просят назвать плод, которым господа армяне торгуют? Нам нужен просто главный армянский плод! Я вам говорила уже, что армянское христианство чуть ли не самое древнее! В их истории прародительница людей ела вовсе не яблоко! По армянской легенде, бог велел ей отыскать плод, съев который, она сможет рожать детей и населить землю людьми! Поэтому он и имеет отношение к семье! А чтоб она смогла найти этот плод, бог назвал его особенное свойство: он делится рукой пополам! – и тут Татьяна завопила на весь рынок, презрев всякое графское достоинство: – Абрикос! Хочу абрикос!
– Ай, умница, почти ачуч-пачуч! – восторженно вскричала бабушка Сирануш.
Снова блеснул ослепительный свет… и троица ребят обнаружила себя стоящими там, где они и начинали шестой тур квеста, – внутри восьмигранного павильона на ратушной площади, у засолившегося старого Армянского колодца. Только на бортике колодца теперь лежала… Ее тоже можно было назвать старинной, эту нитяную авоську в дырочку. Точно такая же еще сохранилась у Иркиной бабки. Крохотные торговки ачуч-пачуч один за другим закатывали внутрь веселые ярко-желтые мячики спелых абрикосов. И звучал пронзительный голосок:
– Порадовали бабушку, приятно, слюшай, э? Не думала, что разгадаете загадку, – забыли люди легенды, все забыли, а вы знаете!
– Как хорошо, что умные книжки, которые ты глотаешь пачками, еще в XIX веке были написаны, – с облегчением пробормотала Ирка.
– А может, оставайтесь с ачуч-пачуч, э? – явно решившись на беспрецедентный шаг вдруг предложила бабушка. – Такие умные сейчас – вырастете, совсем глупые будете, жалко, э? Нет? Совсем не хотите? Э, значит, до совсем большие-глупые недолго осталось, – заключила Сирануш. Авоська уже раздулась, бока абрикосов торчали сквозь переплетение нитей, две пыхтящие ачуч-пачуч затолкали внутрь последний шарик, и бабушка скомандовала: – Берите свои абрикосы на здоровье! Килограмм ровно – хватит-нет, перевешивать будете, э?
– Спасибо, хватит, перевешивать не будем, мы доверяем, – автоматически пробормотала Ирка и протянула руку к авоське.
Соленая вода в глубине колодца с громким рокотом взбурлила. Ее черное зеркало пошло рябью, крутая волна пробежала от одной стенки к другой. Вода начала подниматься, подниматься, подниматься… Пока не оказалась почти вровень с бортами. Ее поверхность раздалась, и над водой всплыл могучий рыбий плавник. Блеснула чешуя…
– Вишап! – задушенным шепотом выдохнули ачуч-пачуч. И тут же восьмигранный павильон заполонили дикие вопли: – Виша-ап! Водный демон! Спасайтесь! Мы все пропали! – крохотные ачуч-пачуч метались по краю колодца, в отчаянной надежде спастись прыгали вниз и, топоча маленькими ножками, с криками разбегались по павильону, прячась по темным углам от водяного демона.