Рен превратился в человека.
– Нам крупно повезло. Это был презлющий змей, да еще с характером.
– Змей? Ничего, наша Фаниндра быстро привела его в чувство!
В палатке было темно. Синие глаза и улыбка Рена сверкнули в сумраке. Я почувствовала, как он осторожно прикоснулся к моему подбородку.
– Красивые женщины нередко оказывают такое воздействие на мужчин.
Он снова превратился в белого тигра и растянулся у моих ног.
Вскоре вернулся Кишан, объявив о своем приходе низким и раскатистым всхрапом. Преобразившись в человека, он сунул голову в палатку и спросил:
– А чего это вы прячетесь?
Я вышла наружу и рассказала ему о змее.
– Кстати, что за звук ты только что издал? – поинтересовалась я, принимаясь за приготовление ужина.
Рен тоже превратился в мужчину и сел напротив меня. Я протянула ему тарелку, а он ответил за Кишана:
– Это называется пыхтение. Тигриное приветствие.
Я сощурилась и посмотрела на него.
– Ты никогда так не делал.
Он пожал плечами.
– Наверное, не было желания.
– Вот, значит, как это называется? – хмыкнул Кишан. Он толкнул Рена локтем. – Кажется, теперь я понимаю, что мне хотели сказать разные тигриные дамочки. Где ты этого понабрался?
– В зоопарке.
– Хм.
Рен ухмыльнулся.
– Значит, тигриные дамочки, вот как? Не хочешь поговорить об этом, Кишан?
Кишан сунул в рот полную вилку еды и пробурчал:
– Кулаком в лицо – вот и весь разговор.
– Ого! Какой чувствительный. Уверен, твои девицы-тигрицы были писаные красавицы. Признайся, я уже стал дядей?
Кишан сердито крякнул и отставил свою тарелку. Потом превратился в черного тигра и заревел во всю пасть.
– Ну все, хватит! – пригрозила я. – Рен, ты не хочешь, чтобы я рассказала Кишану историю о твоем участии в программе размножения белого тигра в неволе?
Рен побелел.
– Ты об этом знаешь?
Я коварно ухмыльнулась.
– Знаю.
Кишан мгновенно преобразился, схватил свою тарелку и просиял улыбкой.
– Келлс, прошу тебя, продолжай! Посвяти меня в мельчайшие подробности!
– Ладно, – я громко вздохнула. – Давайте обсудим все начистоту. Кишан, у тебя когда-нибудь были… беспорядочные сексуальные контакты с самками тигров?
– А ты как думаешь?
– Просто ответь на вопрос.
– Нет, конечно!
– Так я и думала. Теперь о тебе, Рен. Мне известно, что у тебя тоже ничего такого не было, хотя руководство зоопарка очень старалось получить от тебя потомство. Так что с сегодняшнего дня больше никаких подколок и ссор на эту тему, если не хотите, чтобы я угостила вас молниями. Все понятно? Итак, когда вы спущены с поводка, я жду от вас идеального поведения. – Я усмехнулась. – Х-мм… а может, нам стоит потратиться на приобретение для вас хороших шоковых ошейников? Хотя, пожалуй, нет. Это было бы для меня слишком большим искушением.
Они оба фыркнули, но вскоре успокоились и умяли каждый по пять тарелок еды.
После ужина Кишан занялся разведением костра, чтобы отпугивать хищников, а я начала рассказывать им басню о слоне и мыши, но слегка изменила сюжет, так что получилась история о тигре, занозившем лапу иглой дикобраза. Слово за слово, завязался разговор об охоте, братья начали похваляться своими грандиозными тигриными ловчими подвигами, а я только морщилась и старалась не слушать.
Когда мы любовались закатом, Кишан обнял меня одной рукой и стал описывать все изменения, которые он чувствовал в джунглях по мере перехода дня в ночь. Было невероятно интересно и в то же время слегка страшновато узнать о том, какое огромное множество живых существ начинают бродить под деревьями после заката.
Когда этот испепеляюще-знойный день подошел к концу, я забралась в свою крохотную палатку, улеглась на свернутое одеяло и намотала его на себя, запаковавшись, как мумия.
Рен заглянул внутрь, чтобы посмотреть, как я устроилась, и рассмеялся.
– Ты всегда так делаешь?
– Нет, только в походе.
– А ты в курсе, что жукам твой кокон не помеха?
– Ни слова больше! Я предпочитаю оставаться в неведении.
Я услышала, как он тихо рассмеялся, а потом завязал веревки на клапане палатки.
Следующий час я беспокойно проворочалась с боку на бок, потом возле палатки появился Кишан.
– Не спится?
Я приподнялась на локте.
– Знаешь, мне все-таки больше нравится, когда рядом тигр. Это помогает уснуть в джунглях.
Кишан вздохнул. Его золотые глаза блеснули в лунном свете.
– Ладно, подвинься.
Я радостно освободила ему местечко. Он превратился в черного тигра и привалился боком к моей спине. Не успела я устроиться поудобнее, как почувствовала, как чей-то мокрый нос ткнулся мне в щеку. Оказалось, Рен ухитрился втиснуть свое здоровенное тело между мною и стеной палатки, и улегся – большей частью поверх меня.
– Рен! Я не могу вздохнуть! И ты навалился мне на руку!
Он перекатился и лизнул меня в плечо. Я спихнула с себя его тяжелое тело и кое-как вывернулась из-под него.
Потом, окончательно потеряв терпение, я попросила:
– Волшебный шарф, пожалуйста, сделай для нас палатку попросторнее!
Я почувствовала, как стены палатки слегка всколыхнулись, послышался тихий шелест расплетаемых нитей. Вскоре я уже лежала, уютно зажатая между обоими своими тиграми. Перекатившись на бок, я чмокнула Кишана в пушистую макушку и потрепала по шее.
– Спокойной ночи, Кишан.
После этого я перевернулась на другой бок и оказалась лицом к лицу с синеглазым белым тигром. Я погладила его по голове, пожелала спокойной ночи и закрыла глаза. И почти сразу же почувствовала, как его шерсть щекочет мне нос. Голова Рена ткнулась мне в щеку. Я поняла, чего он хочет.
– Хорошо. – Я поцеловала и его в макушку. – Спокойной ночи, Рен. Спи.
Он замурлыкал и закрыл глаза. Я сделала то же самое, улыбаясь в темноте.
3
Пхет
Следующим утром мы решили выйти пораньше. Ночью жара спала, джунгли стояли свежие, душистые и относительно прохладные. Я сделала глубокий вдох, потянулась и вдохнула сладкий, пряный аромат ладанных деревьев. После завтрака Кишан устремился в джунгли, чтобы переодеться в новую одежду, сотканную Волшебным шарфом.
Рен задумчиво ворошил длинной палкой холодную черную золу нашего костра. Я остановилась на приличном расстоянии от него, чтобы не беспокоить. Вся эта новая ситуация под лозунгом «будем друзьями» оказалась довольно мучительной. Я до сих пор не понимала, как разговаривать с ним. И что за Рен передо мной. Мне хотелось, чтобы он был похож на моего Рена. Во многом так оно и было. Но разве можно оставаться тем же человеком, утратив целую часть своей жизни?
Внешне Рен остался все таким же добрым, милым и обаятельным. Он любил то же, что и раньше, разве что утратил былую уверенность в себе. Раньше Кишан всегда был ведомым, а Рен – лидером, но сейчас их роли поменялись. Кишан держался уверенно, он чувствовал себя в своей тарелке. А Рен отступил на второй план, как будто ему больше не было места в нашей жизни.
Казалось, он больше не знал, кто он такой и как ему жить в этом мире. Я была поражена до глубины души, когда поняла, что он утратил чувство принадлежности к чему бы то ни было. Он больше не испытывал ни малейшего желания писать стихи. Редко играл на гитаре. Он читал книги только когда я или мистер Кадам уговаривали его. Он как будто потерял представление о самом себе, растерял свои взгляды, мысли, убеждения.
Когда дело доходило до принятия решений, он проявлял полное безразличие и с радостью делал так и шел туда, куда хотел Кишан. Посещение Пхета было для него скорее походом в джунгли, чем надеждой на пробуждение воспоминаний или снятие проклятия. Нет, Рен не возражал, но и не проявлял никакой активности. Теперь я с поразительной ясностью видела, насколько сильно он изменился, потеряв меня. И я волновалась за него.
Я присела на корточки рядом с Реном и улыбнулась.
– А ты разве не хочешь переодеться? Впереди у нас целый день пути.
Рен бросил палку в кострище и посмотрел на меня.
– Нет, не хочу.
– Хорошо, но босиком ты далеко не пройдешь. В джунглях полно острых камней и колючих растений.
Он подошел к рюкзаку, вытащил оттуда тюбик солнцезащитного крема и протянул мне.
– Намажь лицо и руки. Ты уже вся порозовела.
Я стала послушно втирать крем в руки и не поверила своим ушам, услышав:
– Пожалуй, я сегодня побуду тигром.
– Что? Но зачем? Ох… Наверное, тебе удобнее идти на четырех лапах, да? Что ж, могу тебя понять. Будь моя воля, я бы тоже сделалась тигром!
– Нет, это не из-за ходьбы.
– Нет? Но тогда почему?
В этот момент из джунглей вышел Кишан с гладко зачесанными назад волосами. Рен сделал шаг ко мне, как будто хотел что-то сказать, но появление Кишана отвлекло меня.
– Это нечестно! Ты купался? – с ноткой зависти спросила я.
– Здесь неподалеку есть небольшой ручеек. Но не переживай, ты сможешь как следует выкупаться, когда мы придем к Пхету.
– Ладно. – Я размазала крем по носу и улыбнулась, предвкушая купание. – Тогда я готова. Ведите, Льюис и Кларк!
Повернувшись к Рену, я увидела, что он уже превратился в тигра и смотрит на нас. Кишан вскинул бровь и заиграл желваками, не сводя глаз с брата.
– Что-то не так? – спросила я.
Кишан с улыбкой повернулся ко мне и протянул руку.
– Все в полном порядке.
Я взяла его руку, и мы пустились в путь. Но не прошло и двух минут, как я почувствовала, что моей второй руки коснулся пушистый бок Рена. Может быть, сейчас ему, как когда-то Кишану, легче и приятнее быть тигром? Я в тревоге прикусила губу, потрепала шерстистый загривок Рена, а потом поспешила отогнать эту мысль куда подальше и попросила Кишана рассказать мне все, что он знает о ладане.
Мы шли все утро, потом остановились поесть и передохнуть. Продремав самую жаркую часть дня, мы снова пустились в путь и через несколько часов наконец вышли на поляну перед хижиной Пхета. Отшельник работал в своем саду. Стоя на четвереньках, он выпалывал сорняки и ласково беседовал со своими растениями.
Не успела я открыть рот, чтобы поприветствовать его, как услышала громкий крик отшельника:
– Здравствуй, Каль-си! Очень счастлив я приключиться встретиться с тобой!
Кишан перешагнул через каменную стену, огораживавшую садик Пхета, подхватил меня, перенес и бережно поставил с другой стороны. Рен без труда перемахнул следом.
Я бросилась бегом в сад.
– Здравствуйте, Пхет! Я тоже очень рада вас видеть!
Пхет посмотрел на меня поверх кустика салата латука и рассмеялся довольным, кудахчущим смехом.
– Ага! Мой цветочек подрос стойким и сильным!
Он встал, отряхнул руки и обнял меня. Облачко пыли взлетело в воздух. Пхет поправил свое одеяние и потряс складками материи. Лепешки жирной, плодородной земли посыпались со складок его одежды, на которые он только что наступал коленями.
Ростом Пхет был примерно с меня, но из-за сгорбленной спины, вероятно, ссутулившейся от старости, он выглядел ниже. Мне была прекрасно видна сверкающая лысина, блестевшая в самом центре птичьего гнезда его всклокоченных седых волос. Пхет покосился на туристские ботинки Кишана, потом медленно скользнул взглядом вверх по всей его фигуре, пока его проницательные глаза не остановились на лице младшего брата Рена.
– Достойного размера мужчину ты ведешь следом с собой, Каль-си.
Он сделал шаг вперед, остановился прямо перед Кишаном, положил руки ему на плечи и склонил голову, внимательно всматриваясь в его золотые глаза.
Кишан терпеливо сносил этот пристальный осмотр.
– Ага, видение мне! Глубокие глаза. Много в них красок. Отец многих!
Когда Пхет отвернулся от нас и отошел, чтобы подобрать свои садовые инструменты, я сделала удивленное лицо и шепотом спросила Кишана:
– Значит, отец многих?
Кишан смущенно переступил с ноги на ногу. Краска разлилась по его шее, когда я пихнула его локтем в бок и прошипела:
– Ну, как ты думаешь, о чем это он?
– Понятия не имею, Келлс. Я впервые вижу этого типа. Может, он вообще чокнутый, – ответил Кишан с такой нервозностью, как будто пытался что-то скрыть от меня.
Не на ту напал!
– А все-таки? О чем он? Ну, о чем? Ой, постой-ка… Ты ведь еще не стал отцом, правда? Или вы с Джесубай…
– Нет!
– Хм-хм. Впервые вижу тебя в таком замешательстве. Я точно знаю, что ты о чем-то умалчиваешь. Ну ничего, дай только срок, я из тебя это выжму, хоть лаской, хоть таской.
Он наклонился и прошептал мне на ухо:
– Я ем ласок на завтрак.
А я шепнула ему в ответ:
– Я очень хитрая. Ты меня ни за что не поймаешь.
Он только хмыкнул.
Пхет пропел:
– Чокнутый-чокнутый, старенький и согнутый…
Весело гудя себе под нос, он удалился в хижину.
– Иди-проходи, Каль-си, – позвал он меня изнутри. – Время беседовать.
Рен превратился в человека, быстро дотронулся до моей руки, но тут же отступил на несколько шагов назад.
– Пхет не чокнутый, – сказал он Кишану, потом снова с улыбкой обернулся ко мне. – «Мудрый глупец лучше глупого мудреца!»[3]
Я тоже улыбнулась и возразила на его цитату африканской поговоркой:
– Когда глупец говорит, мудрецы прислушиваются.
Рен галантно поклонился мне:
– Идем?
Кишан недовольно буркнул и оттолкнул его:
– Сначала дамы. После тебя, Келси.
Кишан положил руку мне на талию и легонько подтолкнул вперед, не спеша отпускать мою поясницу. У меня создалось впечатление, будто он пытается что-то доказать. Я обернулась к Рену, но тот с безмятежной улыбкой вошел в хижину и уселся на постель.
Пхет суетился на кухоньке, готовя нам еду. Я попыталась сказать ему, что в этом нет необходимости, но Пхет и слушать не стал и вскоре выставил на стол огромные блюда с ароматными жареными овощами. Кишан сначала наполнил мою тарелку, затем положил еды себе.
Я отнесла свою тарелку Рену, который принял ее с озорной улыбкой и подмигнул мне. Возвращаясь к столу я споткнулась, чувствуя спиной его взгляд: Рен сидел на кровати в стороне от всех и пристально за мной наблюдал.
Кишан, бросив испепеляющий взгляд на Рена, наполнил для меня еще одну тарелку. Я поблагодарила его, а потом Пхета, который в ответ махнул рукой.
– Пхет имел знание, что ты приходишь, Каль-си. – Он дотронулся до своего носа. – Нежный птичий голосок напел старому Пхету. Говорил, приходить совсем скоро!
Я рассмеялась:
– А как вы догадались, что речь шла об этих двух тиграх?
– Птицы смотрят много. Птицы знают много. Пели, два тигра влюбленных. И одна девушка. – Он засмеялся и потрепал меня по щеке. – Ку-ра-сивый цветок пленяет многих! Прежде был бутон. Теперь бутон раскрылся. Потом цветку приходить пышный расцвет.
Я погладила его по пергаментной руке.
– Ну что же. Ты отдыхать. А Пхет задаст беседу тиграм.
Когда посуда была перемыта, Пхет потряс пальцем перед носом у Кишана, сурово указав ему на дверь. Рен ухмыльнулся мне через плечо, и они вслед за Пхетом вышли из хижины, бесшумно прикрыв за собой дверь. Я развеселилась, услышав, как отшельник приказывает моим тиграм приняться за прополку.
Кишан был так добр, что накачал кухонным насосом достаточно воды, чтобы я могла принять ванну. Стащив с себя грязную одежду, я попросила Волшебный шарф быстренько приготовить мне новую, и влезла в ванну. Намыливаясь куском ароматного мыла, я прислушивалась к тому, как Пхет отчитывал братьев.
Он сердился. Мне показалось, он решил устроить им выволочку. В какой-то момент он воскликнул:
– Вы обязательно заботиться о цветочке! Нежные лепестки просто поранить. Сад не терпит проказ. Грубое обращение, борьба за цветочек его погубит. Подрежьте стебель – цветок умрет. А цветение должно пышнеть, чтобы много радоваться. Любить – это любоваться глазами, а не рвать руками! Пытаться сорвать то, что не поспело, – значит напрасно тратить силы и все испортить! Помните очень-очень крепко!