В первые годы при дворе Джаяр был преисполнен чувства собственной важности. Он старался действовать крайне аккуратно, и это ему удавалось. Некромант усиливал влияние на царя, отсылал важные сведения начальству, вредил сильным русским шаманам. Но он никогда не выступал открыто. Не сражался с вражескими колдунами. А значит, не мог окончательно признать себя равным великим лемурийцам. И тут такой шанс! Игнатий Гримгор был колдуном, внесенным в Багровую скрижаль – список самых опасных врагов Лемурии. Победа над таким противником сделала бы Джаяра Сунтри великим воином, прославленным среди братьев Серебряного Черепа. Потому граф Джаяров, не раздумывая, решил в тот же день отправиться в свое тайное капище и вступить в поединок с колдуном.
Последним препятствием на пути к важной битве был ужин с государем. Приглашение, конечно же, не подразумевало отказа, и в назначенный час Джаяр Сунтри прибыл в Янтарную столовую. Изысканная красота этого места радовала даже некроманта. Простой длинный стол под белой скатертью был установлен на площадке, покрытой неувядающими желтыми листьями. Обеденную зону окружала небольшая рощица карликовых березок, а стены и потолок заменял сферический янтарный купол. Всякий раз, появляясь в Янтарной столовой, Джаяр пытался разгадать загадку желтых листьев. Как русские уговорили их не гнить, не превращаться в питательный перегной?
Но в этот вечер желтые листья не тронули некроманта. Он едва поддерживал беседу и также нехотя поглощал карпачо, устрицы, суп из акульих плавников. Царь интересовался делами гостей, но как-то устало. Царица, по обыкновению, молчала, едва прикасалась к еде и не выпускала из рук тонкий белый платок. Приглашенные вельможи проявляли почтительную сдержанность. И только князь Сафаров пытался балагурить, пуская в ход соленые остроты. Раньше они были так по вкусу государю Борису Владимировичу. Теперь же царь не хохотал громко и заразительно, а вымученно улыбался.
После ужина Джаяр остался наедине с царем.
– У меня появился опасный недоброжелатель, иностранный колдун, – некромант говорил по-русски с едва заметным мягким акцентом. – Сегодня ночью я собираюсь с ним поквитаться.
– Насколько опасный? – спросил царь. – Выделить тебе в помощь солдат или, может быть, шаманов?
– Дело чести, – отвечал Джаяр. – К тому же солдатам, а тем более волхвам не стоит видеть, как я работаю.
– Понимаю, – Борис Владимирович пытался казаться спокойным.
Повисло тяжелое молчание. Потом некромант вытащил из-за пазухи небольшую книжку в черном кожаном переплете.
– Тут всё, что вам нужно знать на случай моего временного отсутствия. Если колдун убьет меня, обещаю вернуться как можно скорей.
Эти слова не были шуткой. Джаяр знал, что всегда может рассчитывать на амулет предков.
Распрощавшись с графом Джаяровым, царь заглянул в черную книжицу. На тонкой папиросной бумаге красовались ужасные натуралистичные картинки и не менее ужасные подписи с инструкциями. Борис Владимирович тут же закрыл книгу и спрятал в потайной карман фрака. Царь и раньше знал о темных методах работы своего придворного врача. Но чтобы вот так прямо увидеть на картинке! Борис Владимирович нервно зашагал по кабинету. Оставшиеся после покушения шрамы жутко чесались. Боли не было, Джаяр мастерски избавлял от телесных страданий.
Тяжелое, темное предчувствие навалилось на Бориса Владимировича. Он покинул кабинет и прошелся по коридорам дворца. Хотел зайти в покои царицы, но услышал на пороге долгий мучительный кашель жены и передумал. Гнетущее беспокойство усилилось. Страшнее всего было чувство полной беспомощности, зависимости от графа Джаярова. Борису Владимировичу казалось, дурные предчувствия вот-вот разорвут его на части, заставят совершить нечто ужасное. Спасла царя единственная мысль. Он схватил со стола золотые карманные часы, любимый отцовский подарок, и быстрым шагом направился к покоям царевича.
В комнате наследника постоянно дежурила сиделка. Женщина заснула в кресле, и Борис Владимирович осторожно прошел мимо нее. Царевич Константин лежал на спине, смирно и без движения. Только на лбу выступили капельки пота. Царь укрыл сына, осторожно прикоснулся холодными губами ко лбу мальчика, оставил на столе золотые часы и вышел из спальни. Непонятным образом всё это успокоило Бориса Владимировича.
16
Купание молодых шаманов
Ночевка под крышей улучшила настроение Ника и Оливии. Да и Тимофей Спиридонович постарался – раскочегарил самовар, растопил печку, выставил на стол земляничное варенье из своих запасов. Николас непременно почувствовал бы себя героем и великим колдуном, если бы не черпак. Прирученная ложка всё порывалась покормить мальчика то кашей, то вареньем. И ему то и дело приходилось указывать черпаку его место. Несмотря на эту маленькую ложку дегтя, вечер удался. Ребята заснули довольные и счастливые.
На следующее утро Оливия вскочила с кровати. Кипучая энергия переполняла девочку. Дочь колдуна покосилась на стоящую в углу метелку, услышала тихий кашель из-за печки и решила не экспериментировать. Всё утро Оливия маялась, придумывая себе занятие, а после завтрака решительно объявила:
– Сегодня идем купаться! Вымоемся и станем чистенькими.
Николас покосился на озеро. Небольшое, заросшее камышом и кувшинками, оно не казалось привлекательным.
– И без разговоров! – пресекла возможное сопротивление Оливия. – Мы же не в сарае живем, а в избушке у Тимофея Спиридоновича!
Ближе к полудню солнце припекло так, что Ник совсем по-другому посмотрел на гладкую поверхность озера.
– Ты будешь купаться здесь! – велела Оливия. – А я пойду на ту сторону, в камыши! И не вздумай подглядывать.
Ник густо залился краской. Сам бы он никогда не придумал такого. Но обвинение сбило мальчика с толку и заставило заработать его воображение. Оливия, очень довольная собой, пошла по берегу озера в дальние камыши. Николас выждал минут пять или даже десять, а потом разделся и полез в воду. Стоило ему зайти всего по колено, как из-под листа водяной лилии вынырнул Тимофей Спиридонович. Если это, конечно, был он. Младенческое личико явно принадлежало домовому, но откуда взялся рыбий хвост?
– Ты ентово, малой, в пруд не лезь. Русалка там живет. Защекочет и утащит на дно, – сказал Тимофей Спиридонович.
Голос был его. Совершенно сбитый с толку Николас пролепетал:
– Ты же вроде домовой…
– Что есть, то есть, – согласился Тимофей Спиридонович. – Только с нашим водяным неприятность три года назад приключилась. Вот теперь вместо него отрабатываем. Сегодня как раз моя очередь.
– А… – только и сказал Ник и проводил взглядом сверкнувший над водой рыбий хвост.
Мальчик опомнился и заговорил о важном:
– Что за русалка? Она может быть опасна?
– Ну, енто, смотря для кого… – задумчиво проговорил Тимофей Спиридонович.
В это самое время Оливия зашла в озеро и поплыла. Вода была теплой, темной и сладкой. На дне скопился ил и водоросли, так что девочка старалась не опускать ноги глубоко. Дочь колдуна заметила впереди прекрасную водяную лилию и поплыла к ней.
– Стой, Оливия! Не заходи глубоко! – прокричал с противоположного берега озера Николас.
Девочка презрительно хмыкнула. Слишком уж Ник осторожный. Лишь бы чего не случилось. Оливия проплыла еще немного и ухватила водяную лилию за скользкий стебель. Неожиданно черные глубины озера ожили. Девочка ощутила стремительное движение в толще вод. Она успела громко закричать:
– Помогите! Там что-то живое!
Потом что-то холодное обвилось вокруг ног Оливии и одним рывком утащило под воду. Девочка попыталась вырваться, затрепыхалась, хлебнула озерной воды. Ее всё равно тянуло вниз. От нехватки воздуха грудь как будто сдавило горячими шипцами, в ушах зазвенело. Стремительное движение прекратилось так же неожиданно, как началось. Оливия попыталась оттолкнуть ногой и поплыть вверх, но щиколотки всё еще сковывало нечто холодное и нерушимое.
– Открой глаза, – велел женский голос.
Каким-то образом он нашептывал одновременно в оба уха. Оливия захлопала глазами. Девочка всё еще захлебывалась и судорожно дергала ногами.
– Да успокойся ты! Вроде бы барышня разумная и почти взрослая… – сильные руки встряхнули Оливию за плечи.
Дочь колдуна широко открыла глаза и увидела русалку. Девушку с длинным рыбьим хвостом. Оливия огляделась по сторонам. Мягкий зеленоватый свет шел от водорослей, кораллов и ракушек. Между ними сновали яркие разноцветные рыбки. Казалось, этот подводный мир никак не может находиться в обыкновенном лесном озере. Девочка так увлеклась созерцанием красот, что незаметно для себя начала дышать.
– Что молчишь как рыба? – Русалка усмехнулась, демонстрируя жемчужные зубы. – Или тебя здороваться не учили?
– Здравствуйте, – осторожно сказала Оливия.
Оказалось, что она может свободно говорить под водой.
– Уже лучше, – отвечала русалка.
Чешуя на ее теле двигалась странным завораживающим образом… На вдохе покрывала собой всё тело, добираясь до шеи и перекидываясь на руки. А на выдохе постепенно исчезала, обнажая грудь и живот.
Тем временем Оливия окончательно пришла в себя и сразу же возмутилась:
– У вас тут всё очень красиво. Но зачем было меня тащить под воду? Я ведь могла захлебнуться и утонуть! Не слишком-то вежливо получилось.
– Вижу, ты совсем оправилась, дорогая, – улыбнулась в ответ русалка.
– Ага. Осталось только хвост отрастить, – недобро проговорила Оливия.
Ужасная догадка поразила девочку. Она опустила глаза вниз… И, к счастью, ее аккуратные розовые ножки всё еще были на месте.
– Не так быстро… – снова засмеялась русалка. – Но скоро у тебя получится.
– Так почему я здесь? – спросила Оливия, нахмурив брови.
– Тут есть о чём поговорить. У тебя есть минутка?
– Да, конечно. – Девочка вслед за русалкой перешла на гораздо более вежливую манеру общения.
В это самое время Николас пытался спасти Оливию. Он уже десятый раз нырял в озеро возле той белой лилии. В этом месте дно было совсем близко. Ник весь перемазался в иле, намотал на руки и шею гирлянду водорослей, но никаких следов пропавшей девочки не обнаружил. В конце концов, Тимофей Спиридонович вынужден был вмешаться:
– А ну, марш на берег! Ишь ты, зуб на зуб не попадает. Никуда твоя барышня не денется. Русалка местная – она, конечно, с характером, но по сути женщина не злая, скорее несчастная.
Оливии тоже казалось, что она не злая. Если не считать вероломного утопления, в поведении русалки не было ничего пугающего. Она медленно плыла между яркими кораллами и говорила спокойно и уверенно:
– Видишь ли, детка, в гиперборейской традиции шаманство разделялось на солнечное и лунное, мужское и женское. Долгое время тайное искусство считалось утраченным. Люди сумели восстановить традицию, но только одну.
– Мужскую! – догадалась Оливия.
– Точно! – подтвердила подводная девушка. – Все эти обольщения и уговоры… – Русалка закатила глаза и скорчила забавную рожицу. – Ля-ля-ля, дорогой горшочек, ты самый лучший горшок в мире!
Оливия расхохоталась, пустив во все стороны разноцветные пузыри.
– Они просто смешны со всеми этими глупыми комплиментами! – воскликнула девочка.
– При должной сноровке они могут показаться вполне милыми. – Теперь Оливия ловила каждое слово русалки. – Мы, женщины, конечно, можем пользоваться солнечным шаманством, но лунная традиция нам гораздо ближе.
– Но она ведь утрачена! – воскликнула девочка.
– Среди людей, – парировала русалка.
– Сможешь меня научить? – решительно спросила Оливия.
– Если захочешь… – Русалка развернулась на месте и подплыла вплотную к девочке.
– С чего вдруг такая доброта? – Дочь колдуна чувствовала: где-то здесь подвох.
– У тебя когда-то были соседи? – поинтересовалась русалка.
Девочку этот вопрос совершенно сбил с толку.
– Были, – ответила она. – Еще давно, в кукольном театре.
– Тогда ты поймешь, как иногда мешают их крики, возня, стук в стенку или пол. Вот так же и ты… Сидишь там наверху всем недовольная и перепуганная, воды подземные баламутишь. Вот у меня и возникла идея направить твою силу в правильное русло.
От неожиданности Оливия выпустила изо рта еще один радужный пузырь:
– Ничего я не баламучу!
– В этом-то и суть лунного шаманства! – объявила русалка. – Ты не приручаешь горшки. Ты изливаешь в мир свои чувства и желания. На них откликаются самые разные вещи и начинают тебе помогать!
– Ничего себе! Вот это я понимаю! – восхитилась Оливия. – Записывай меня в ученики!
– Ничего ты не понимаешь! – рассмеялась русалка. – С помощью лунной школы ты устанавливаешь связь со всем вокруг. Ты будешь плакать, когда засохнет верба или замерзнут зимой кувшинки. А если твой друг обидит тебя, водоросли попытаются его задушить.
Оливия заглянула в глаза озерной девушки и не на шутку перепугалась. В них была тоска о тысячи засохших верб и память о чем-то страшном. Русалка отвернулась и проговорила:
– Не буду тебя торопить. Если захочешь учиться, приходи ночью, когда взойдет луна. А пока передай своему другу, чтобы не шалил в моем озере.
Русалка взмахнула хвостом, закружилась, подхватила Оливию сзади под руки и стремительно увлекла вверх. Девочка пронеслась по яркому подводному миру, быстро проскочила темную воду и вынырнула на поверхность. Открыв глаза, Оливия увидела висящее над озером большое бревно. Чуть в стороне плескался Тимофей Спиридонович.
– Не вздумай, Коленька, – говорил домовой, – нам неприятности не нужны.
Николас стоял на берегу. Взгляд мальчика был сосредоточен на бревне, руки подняты.
– Стукну хорошенько и пробью дно, – серьезно сказал Ник.
Но тут он заметил Оливию и воскликнул:
– Дубинушка, вниз! Тащи ее сюда!
Бревно развернулось и легло на воду. Оливия схватилась ослабшими руками за толстые, скользкие сучья. Коряга повлекла девочку к берегу, а там уже подоспел Ник и вытащил Оливию на песок. Дочь колдуна откашлялась озерной водой. Ее била крупная дрожь, то ли от холода, то ли от нахлынувшего страха.
– Ох, беда с вами, детишки, – причитал Тимофей Спиридонович. – Кто ж не знамши броду да русалок местных породу лезет в воду! Удумают же!
Николас ничего не говорил. Только приказал Дубинушке отнести девочку в избу, где Оливию закутали и напоили горячим чаем.
17
Ночь зомби утопленников
Глубокой ночью каменная кладка Кремлевской набережной разошлась в стороны. И на просторы Москвы-реки вышла узкая и длинная черная лодка с серебряным черепом на носу. Корабль смерти сам собой двинулся вверх по течению. Граф Джаяров стоял на корме и развеивал по ветру черный ядовитый порошок. Губы некроманта ритмично дрожали, выкрикивая древние лемурийские заклинания. Странное завывание отражалось от воды и, сделавшись почти неслышным, пугало одиноких прохожих далеко в городе.
Неупокоенные души собирались на зов Джаяра. Пропитанная колдовством черная пыль поднимала со дна утопленников – самоубийц, залежавшихся в иле французских солдат и купцов с перевернувшегося в том году волжского пароходика.
Когда черная лодка с серебряным черепом достигла Нескучного сада, вокруг нее вился смерч из проклятой, болезнетворной пыли и неупокоенных душ. Зомби отстали. Первая полусгнившая голова утопленника только показалась из воды через пару минут. А Джаяр уже осматривал свое капище. Мертвый левый глаз должен был отыскать колдовскую ловушку. Но ничего подозрительного не обнаружил. Только на одном из камней сидела тряпичная кукла в широкополой шляпе и кожаном плаще. Джаяр презрительно оттолкнул ее ногой.
И тогда вдалеке среди деревьев зажегся яркий оранжевый шарик. Он приблизился стремительно и обрушился на прибрежный овраг огромным фаерболом. Некромант в последний момент успел укрыться под щитом из неупокоенных душ. Листья на вербах вспыхнули. Огонь пожрал их мгновенно. Искры и пепел полетели на голову Джаяра. Не ослабляя защиты, некромант огляделся по сторонам. Длинные и гибкие ветви верб рассекали воздух, как огненные плети. Это движение порождало безумный танец теней. Поэтому понять, что там светлое промелькнуло где-то слева, было невозможно. Некромант осторожно распылил еще немного черного порошка. Выпил для подкрепления сил душу из тыквы-горлянки. Он ждал, пока зомби выберутся на берег и восстановится прочность щита. Джаяр усмехнулся – этот колдун, Гримгор, промедлил и упустил свой шанс.