— Брешет он всё, — заявил вдруг молчавший до того Щепля, громко цыкнув зубом. — Рази ж энто демон? Рази ж таковские демоны бывают? Весич он, у меня на них глаз верный. Стянул чего-нито у магов, вот они его и ловят. А брешет, что демон.
Заглада захихикала. Вякса сначала смешался, потом сказал:
— А маги баяли, что он демон. Магам брехать не с руки.
— Он им тоже сбрехал, — уверенно заявил Щепля. — У него лицо шибко брехливое. У меня на лица глаз верный.
Стёпке стало смешно, и он тоже засмеялся.
— А хотите, я вам покажу, что я настоящий демон? — предложил он.
— Покажи! — сразу согласился Збугнята.
Вякса даже застонал от предвкушения небывалого зрелища.
— Я щас, — Стёпка метнулся вдоль забора, взлетел на чердак, подхватил кристалл, думал взять и нож, но решил, что для первого раза хватит и одной магической вещицы.
— Чевой-то? — спросил Вякса, задыхаясь от восторга, когда вернувшийся Стёпка выставил на всеобщее обозрение преображённую линзу.
— Это магический кристалл. Сквозь него можно увидеть, как выглядит заколдованный человек на самом деле. Или как выглядит демон, на которого все думают, что он весич. Смотрите.
Он поднёс кристалл к своей растопыренной ладони. Первым посмотрел Збугнята. Он сначала ничего не увидел, но Стёпка чуть отодвинул кристалл от руки, и вурдалак вздрогнул, потом шумно выдохнул сквозь сжатые зубы.
Вякса нетерпеливо отпихнул его, уставился жадно, долго разглядывал, у него даже мурашки на щеках выступили.
— И мине! И мине поглядеть! — звонко выкрикнула Заглада, чудом не чебурахнувшись с приступки. Её Стёпкины виртуальные когти здорово напугали, она взвизгнула и испуганно заглянула под кристалл, убедиться, что на самом деле рука у Стёпки вполне нормальная.
Щепля недоверчиво приблизился, недоверчиво склонился и долго недоверчиво разглядывал руку, то приближая глаза к кристаллу, то отдаляя. Потом важно кивнул и сказал:
— Истинный демон. Я вам говорю. У меня на демонов глаз верный.
Тут уж расхохотались все. Даже ничего не понявшая Заглада.
— Слышь, Стеслав, а мне Гугнила надысь баял, что Старуху в Проторе будто бы видали. Будто бы она весскую заставу на дух раскидала и десятника копьём пропорола.
— Брешут, ґ сказал Стёпка. — Никого она не раскидывала. И десятника не трогала. Весичи на заставе хотели её остановить — и не сумели. Она же колдунья. Я вам говорю. У меня на колдуний глаз верный.
— Ты видал! — Збугнята аж присел. — Ты её видал!?
— Я её в лесу встретил. Перепугался до смерти. Старуха же. Мне о ней такого нарассказывали ґ думал всё, демон, смерть твоя пришла. А она… В общем, нормальная Старуха она оказалась. Она же наша, таёжная. Весичей шибко не любит. Посадила меня в седло перед собой и повезла в Протору. А там маги засаду устроили. Так она на них даже не посмотрела. Проехала себе, они и не пикнули. Вмиг довезла, как по воздуху, я даже не понял ничего. Раз — и уже здесь. А когда в Протору приехали, она меня высадила и в небе растворилась.
— Как так створилась?
— На небо улетела. Она заколдованная была каким-то колдуном. Охраняла его пещеру. А я помог ей расколдоваться. Так что больше нет в тайге Старухи. Только конь её остался, ускакал куда-то один. А копьё она бросила. И улетела. Как дым.
Щепля хотел было уже сказать, что и это брехня, но вдруг вспомнил что-то и спросил, замирая:
— У неё конь был? Не гнедой ли?
— Гнедой, — кивнул Стёпка. — А на морде, между глаз белая звёздочка. И седло такое — старое очень. Потёртое чуть не до дыр.
Щепля уставился на него широко открытыми глазами:
— Воеводин дружник, что у нас на постое, мамке сказывал, как нынче мимо переправы конь под седлом гнедой проскакал, прямо по воде аки посуху. Его на берегу словить хотели, да он не дался. Звёздочка у него точно была. Так и ускакал за Вязин островок. По реке. А дружиннику брехать не с руки.
Все очень долго и торжественно молчали, пожирая Стёпку округлившимися от сладкого ужаса глазами.
— А одёжка твоя почто мертвячьим духом пропиталась? — спросил чуть ли не шёпотом Збугнята, готовый, видимо, услышать самое жуткое признание в принадлежности демона к миру мёртвых.
— На Братних сопках я в пещеру чародееву случайно забрёл, — пояснил Стёпка. — А там все уже давным-давно умерли. Одни скелеты высохшие в каждой комнате лежат. Вот рубашка со штанами и пропахла.
— Велика ли та пещера?
— А то! Всю вашу корчму разместить можно. Только неуютно там. Факелы ещё светят, а всё равно страшно.
— Откель в Братних сопках пещера сыскалася? — недоверчиво переспросил Щепля. — Охотники об ней давно бы проведали.
Стёпка вздохнул.
— Об ней даже гномлины проведать не сумели. Там тропинка зачарованная, что не каждому видна. Я по ней прошёл, а они не сумели. Не показалась она им. И пещеру тоже не просто найти. Укрыта пещера от чужих глаз.
— А ты как нашёл?
— Случайно. Я же демон или кто?
— Чевой-то много ты нам тут загадок навертел, — протянул Щепля. Он, видимо, никак не мог до конца поверить в то, что Стёпка не обычный отрок. — И туды тебя, и сюды тебя. Ещё наплети, что в дружине с оримагами бился, вот тогда мы тебе сразу поверим.
После таких слов удержаться было никак невозможно, и Стёпка принялся рассказывать пацанам о бое с оркимагом, о том, как стрелял в него Смакла, как растворился оркимаг, когда лишился меча, о том, как бился дядка Неусвистайло с немороками. И о жутком подколодезном змее, и о том, как Усмарь не мог с ним совладать, и про обрушившийся колодец, и про то, как пришлось от весичей тайком уходить и как на стоянку Людоеда наткнулись…
— Верно ли? — привстал Збугнята. — По ту сторону сопок стоянка его была? А я слыхал, что мужики таёжные Людоеда недалече от Проторы выследили.
— Точно, выследили, — подтвердил всезнающий Щепля. — Шуршила ещё вчерась повёл проторских охотников в тайгу, на излов. Ох и лютый злыдень. Недавно объявился, а сколько народу сгубил — страсть!
— Мы его лежбище видели, — сказал Стёпка и вновь содрогнулся, вспомнив неаппетитные подробности. — Собрались заночевать, место нашли, там кострище оставалось, пошуровали в нём, а в золе голова лежит недожаренная. И руки-ноги обглоданные под деревом валяются.
Заглада ойкнула, Щепля побледнел, Вякса облизал пересохшие губы.
— Сильно спужались? — спросил Збугнята.
— Ого! — не стал врать Стёпка. — Так дёрнули, полночи в гору бежали один быстрее другого.
— Говорят, что из себя он махонький, волосьями светленький, зато прожорливый ужасть, — хриплым шёпотом пояснял Щепля, оглядываясь так, словно Людоед уже подкрался и вот-вот набросится из бурьянов. — Жрёт и жрёт в три глотки. И всё ему мало. И глаза в теми светятся. И вроде бы ненашенский он, вроде бы приблудный откудатово Людоед.
И тут Стёпку что-то кольнуло в сердце, какая-то смутная нехорошая догадка, но он не успел её сразу додумать и от неё осталась в душе лёгкая саднящая царапина. И потом, уже поздно вечером, когда они, вволю наболтавшись и наевшись до отвала свежих лепешёк с медом, улеглись спать, когда Вякса и Збугнята уже сопели рядом в четыре дырочки, а во дворе корчмы шумно полуночничали приехавшие вурдалаки, Стёпка вспомнил о своей догадке, и додумал её до конца, и стало ему так нехорошо, что хоть вешайся. Он даже застонал сквозь сжатые зубы. Нет, не может быть, не может быть, так не бывает! Но что-то твердило ему упрямо: так бывает, так оно и есть, ты правильно догадался, странно, что раньше тебе это в голову не пришло, просто ты ещё не знал, что тебе Старуха скажет, а то бы… С этим он и уснул, и снились ему раскиданные по всей тайге обгоревшие головы и облизывающийся Людоед с таким знакомым лицом и такими знакомыми на этом лице конопушками.
Глава пятнадцатая, в которой демон сражается с весичами
Впереди, раздвигая лопухи и поминутно оглядываясь, шёл Вякса. Гоблин был чрезвычайно горд оказанным ему доверием и вовсю старался изображать из себя бывалого проводника, которому в Проторе известны все закоулки и тайные заогородные проходы. Стёпка шёл следом за ним и отчаянно зевал. Выспаться ему опять не дали. Замыкал шествие Збугнята. Он тащил Стёпкину котомку и узелок со Стёпкиной одеждой. Сам Степан был одет в широкие холщовые штаны, подпоясанные верёвкой, просторную рубаху до колен, застиранную до белизны, с заплатами на локтях и с воротом без пуговиц до пупа, так что пришлось подпоясываться поверх обрывком верёвки. Лицо надёжно скрывала широкополая войлочная шляпа с уныло обвисшими полями. В общем, он в этом наряде был похож на огородное пугало. Хорошо хоть, кроссовки на ногах были свои, потому что они всё ещё успешно притворялись сапогами. Их только пришлось пылью присыпать, чтобы они не выглядели слишком новыми и чересчур справными для такого оборванца.
Разбудил его Збугнята. Они с Вяксой поднялись в несусветную рань и, видимо, суетились по хозяйству, а теперь он пришёл будить разоспавшегося демона.
— Батя велел тебя накормить и дать тебе другую одёжку.
— Зачем? — не понял Стёпка.
Збугнята пожал плечами, он и сам ничего не знал.
Зашурыга окинул Стёпку внимательным взглядом, словно впервые увидел, пожевал губами:
— Ишь ты, демон. Такой малец, а колготня из-за тебя по всему улусу. Видать, крепко ты магам насолил, коли они тебя так рьяно найти стараются.
— Ничего я им не делал, — сказал Стёпка. — Просто им зачем-то такой демон, как я очень понадобился. Хотят, наверное, узнать, откуда я и кто меня вызвал.
— Ну и ладно, — согласился вурдалак. — Вот какая оказия. Пасечник твой приехал. Утречком прокатил мимо корчмы, да заезжать не стал. Весичей полон двор, маги шныряют, чуют, что ты сюда можешь заявиться. А ты, однако, уже туточки… Так вот. Поглядел он на весичей да и поехал себе дальше, до дому. А потом прислал ко мне весточку с посыльным, чтобы я тебя, ежели ты пришёл, собирал да и отправил с надёжным человеком к нему. Он ждёт тебя с гоблином… Это который гоблин?
— Нету со мной гоблина, — сказал Стёпка. — Его весичи в лесу схватили и сами в Протору привезли.
— Вона как. Ладно. Сейчас мы тебе другую одёжку подберём. Твою Застуда выстирала, ты её не надевывай, сразу в мешок сунь. Приметная она шибко. Издаля видать. Нечего весичей дразнить. Соберётесь, и Вякса со Збугнятой тебя огородами до пасечника и доведут. Идите сторожко, от чужих хоронитесь. Оврагами, оврагами.
— А где дядько Неусвистайло? — спросил Стёпка.
— Збугняте ведомо.
— А если я от них отстану или нам удирать придётся, как я тогда его найду? — Стёпка был уже учёный, знал, что всё нужное следует держать в своей голове и не слишком рассчитывать на головы чужие. Целее будешь.
Вурдалак хмыкнул, почесал бороду.
— На берегу, за излучиной тролличья слободка. В доме у бывшего тысяцкого Распряжайло пасечник тебя ждать будет. От моей корчмы на полузакат.
— Это далеко? — спросил Стёпка.
— Кабы не маги, что на каждом углу стоят, совсем недалече. А ежели огородами пробираться, в обход боярского холма — изрядный крюк. Так что собирайтеся поторопясь, и чтобы никто вас не углядел.
Наряд для маскировки Стёпке подобрала Застуда. Она больше не посмеивалась, не смотрела свысока, осознала видимо, что за важная птица этот неказистый отрок.
— А дракон где? — спросила.
— Погулять улетел, — отмахнулся Стёпка. — Я его на привязи не держу. Захочет — сам меня найдёт.
— Вот твои порты и рубаха. Высохли уже, — она хмыкнула, поглаживая разложенную на лавке одежду. — Чудное у тебя какое всё. Глянешь — одёжка как одёжка, баричу впору. А рукой тронешь — будто обманешься, и стежки не там и выткано не по-нашему. Как так?
— Чародеи в замке мою одежду зачаровали, чтобы в глаза не бросалась, — пояснил Стёпка. — У нас, у демонов, одежда другая, сразу видно, что не здешняя. Только меня весичи уже и в зачарованной видели. Сразу узнают. И это… Спасибо, что выстирали. Теперь-то точно мертвечиной не пахнет.
Все свои богатства ему пришлось оставить в котомке, потому что в новых штанах карманы вовсе не предусматривались. Честно говоря, при таком наряде и сапоги не предусматривались, но Стёпка сразу заявил, что босиком, как Збугнята с Вяксой, он не пойдёт, и не из вредности демонской, как уже подумал было Зашурыга, а потому, что босиком по улице он никогда не ходил и спотыкаться будет на каждом шагу, и получится у него одно только мучение и над ногами издевательство.
…Они пробирались такими свирепыми бурьянами, что Стёпка сразу потерял направление. Трава росла выше головы, но мальчишки уверенно вели его вперёд, и он послушно топал себе, не забивая голову полувосходами и полузакатами. Думать и так было о чём. Во-первых, Смакла. Как его выручать? Здесь, в наводнённой весичами Проторе, спасение гоблина представлялось вовсе невозможным делом. Тем более что стража у Стёпки, оказывается, нет и не было вовсе. А неведомая сила — где она и как её теперь вызывать? К кому обращаться в случае опасности? Что кричать: демон, помоги? Внутренняя сила, на помощь? Моя могучесть и непобедимость, сделай что-нибудь? Стёпка был растерян. Раньше он верил в стража, и это его делало почти неуязвимым. Почти… А сейчас он не знал во что верить и ему представлялось, что первый же встречный весич разглядит в нём эту неуверенность, возьмёт его за шкирку и бесполезно будет рыпаться и сопротивляться.
О Людоеде Стёпка старался не думать. Вчерашние догадки были такими нехорошими, что казались кошмарным сном. Я потом о них подумаю, когда спасу гоблина, говорил он себе, если спасу, конечно. Если самому потом спасаться не надо будет.
Они протиснулись сквозь ветхие покосившиеся плетни, перешли по бревну через мелкий грязный ручей истоптанный коровами, вскарабкались по осыпающемуся склону, прошмыгнули тихой улочкой, на которой кроме нескольких гоблинш не было никого, главное, не было весичей, потом снова спустились в овраг. Дома стояли поверху; впереди Стёпка заметил блеснувшую воду, там была Лишаиха. Мальчишки шли споро, и, кажется, они уже почти дошли куда нужно, когда попались.
Весские маги ведь тоже были не дураки. За дядькой Неусвистайло они, конечно, проследили, поняли, что он обязательно будет дожидаться демона, и окружили тролличью слободку со всех сторон заставами. В заросшем бурьяном и крапивой овраге Стёпку дожидались трое.
Это были не дружинники и не маги. Наверное, это были воины Чародейской палаты. Магический спецназ. Здоровенные, плечистые мужики с любовно откормленными ряхами, с хваткими руками, обученные, натасканные, уверенные, в добротных одеждах, на головах — плетёные тесёмки, чтобы волосы на лоб не падали. Ну и оружие, конечно, — самострелы и мечи. Щитами не озаботились — воинам чародеев щиты без надобности, их магия защищает.
Без долгих разговоров они вывалились с двух сторон из бурьяна, один сграбастал Вяксу, второй повалил наземь Збугняту, сразу придавил его коленом к земле. Третий, самый мощный, рухнул сверху на Степана, словно коршун на цыплёнка. Если бы не промахнулся — тут бы из демона и дух вон. Вяжи его сомлевшего да тащи в узилище. Но Стёпка каким-то образом почувствовал, что сейчас будет туго, и в последний миг успел отпрыгнуть в сторону.
Весич, ничуть не обескураженный первой неудачей, двинулся прямо на него. Двое других держали мальчишек, зажимая им рты, чтобы не закричали. Не дай бог, набегут на крик жители, гоблины да вурдалаки с троллями, не объяснишься потом, почто мальцов схватили. Потому надо всё сделать тишком и быстро. Налетели, похватали и исчезли.
— Не егози, демон, — негромко говорил весич, подступая всё ближе. — Довольно, набегался ужо, пора тебе отдохнуть.
— Не дамся, — выдохнул Стёпка, с ненавистью глядя в хищно прищуренные глаза амбала. — Лучше не подходи.
Странно, но его угроза — пустая, если честно признать, — подействовала. Весич остановился, потом сказал жёстко и уверенно:
— Не дашься сам, мы твоих дружков прирежем.
И прирежут, понял Стёпка. Этим что мальчишку убить, что взрослого мужика. Им приказали, и они всё сделают, чтобы приказ выполнить и демона магам доставить. Он вдруг осознал, что совершенно не боится. Ни этих весичей, ни магов вообще. Убить меня нельзя, а всё остальное не страшно. Злость в его груди сделалась твёрдой и острой, как меч. И он с радостью почувствовал, что знакомое ощущение небывалой силы опять с ним. Оно здесь, никуда не делось, работает и без стража. Попробуйте теперь возьмите меня, будет вам сюрприз и удивление.
— Прирежете их — живыми не уйдёте, — просто сказал он и сам верил, что так и будет. Способный поднять руку на детей, не заслуживает жалости. Себя дитём Стёпка в данный момент не считал. Сейчас он был опасным и непобедимым демоном, защищающим друзей. Он поймал испуганный взгляд Вяксы и опять уставился в лицо весича. Потом пошёл прямо на него, не пригибаясь, не разводя руки, просто пошёл, сильный и уверенный, как идут на врага, которого не считают равным, которого следует просто брезгливо раздавить, чтобы другим людям жизнь не портил. Дурацкая шляпа мешала, и он отбросил её в сторону. Тем более что прятать лицо смысла уже не было. Всё равно выследили.