Пока Аркаша с Павлом сидели у Джамили, оформляя документы — ведь все корабли на учете и просто так забрать оттуда корабль нельзя, — Алиса включила пылесос, привезенный из дома, чтобы прибрать на мостике и в каюте.
Она так отвыкла от того, что Гай-до разговаривает, что вздрогнула, когда услышала голос корабля.
— Алиса, — сказал корабль, — я вам не советую лететь в Москву.
— Ой! — сказала Алиса. — Ты заговорил! Как хорошо!
— Я решил покончить с собой. И не хочу, чтобы в этот момент вы оказались внутри меня.
— Ты с ума сошел!- ответила Алиса.- Так не бывает! В истории космонавтики еще не было случая, чтобы корабль покончил с собой.
— Это будет первый случай, — сказал Гай-до, — потому что я первый в мире разумный корабль, которого так жестоко обманули. Я не хочу больше жить.
— Это из-за Ирии?
— Я желаю ей счастья, — сказал Гай-до. — Но я ей не нужен. И она этого от меня не скрывает. Она даже не хочет обо мне вспоминать. Она не хочет вспоминать ни о чем, что связано с ее прошлой жизнью. Значит, я должен исчезнуть. А вдруг она вспомнит обо мне и начнет разрываться между мною и этим проклятым Тадеушем. Она разрушит семью, забудет своего ребеночка. И все будут страдать. Нет, я не могу этого допустить. Поэтому я должен погибнуть.
— Как же ты собираешься это сделать? — спросила Алиса.
— Несложно, — сказал печально корабль. — Я возьму курс на ближайший астероид, разгонюсь до субсветовой скорости и врежусь в него. От меня ничего не останется.
— И ты твердо решил? — спросила Алиса и неожиданно для себя заплакала.
— Твердо, — ответил кораблик.
— Как жалко!
— Мне тоже нелегко.
Алиса ничего не могла с собой поделать. Она почти никогда не плакала, а тем более нельзя плакать, если тебе уже скоро двенадцать лет и ты облетела половину Галактики. Но представьте себе, как маленький, никому не нужный корабль Гай-до устремляется к пустому холодному клыкастому астероиду, чтобы найти мгновенную смерть в его скалах.
И в этот момент вернулись веселые, запыхавшиеся Пашка с Аркашей. И увидели, что Алиса сидит в кресле пилота с пылесосом в руках и безудержно рыдает. А вторя ей, из динамика над пультом доносится еще чей-то тихий плач.
— Кто тебя обидел? — бросился к Алисе Пашка. — Скажи, и я его убью!
— Может, тебя скорпион укусил? — спросил Аркаша.
— Нет, но у меня горе.
— Какое?
— Гай-до не хочет больше жить. Он решил разбиться об астероид.
— Чепуха какая-то, — сказал Пашка. — Так не бывает.
— Почему не бывает? — сказал Аркаша, который уже все понял. — Если ты дал разум машине, если ты научил ее чувствовать и переживать, то несешь за нее ответственность. А что сделала Ирия? Она нашла свое счастье и забыла, что этим отняла счастье у другого. Я не знаю, что бы я сделал на месте Гай-до.
— Спасибо, — сказал Гай-до. — Так хорошо, когда тебя понимают.
— Гай-до, миленький, постарайся не умирать, — сказала Алиса, глотая слезы. — Я буду о тебе заботиться.
— Она в самом деле опечалена? — спросил Гай-до.
— Еще как! — сказал Пашка. — Я бы этой Ирии голову оторвал.
— Послушай, Гай-до, — сказал разумный Аркаша, — может быть, вместо того чтобы разбиваться об астероид, ты поищешь другой смысл в жизни? Ты еще молодой, тебе летать и летать…
— Не знаю, — всхлипнул корабль. — Я не вижу этого смысла.
— Неправда, — возразил Пашка. — Смысл есть. Смысл в том, чтобы нам всем вместе победить в гонке.
— А потом? — спросил кораблик.
— А потом придумаем. Полетим с тобой в Галактику. Будем воевать с космическими пиратами. Найдем странников. Дел на всю жизнь хватит.
Гай-до замолчал. Задумался.
Алиса вытерла слезы. Ей было неловко перед друзьями, хотя никто ее не осуждал. Все они за эти дни привыкли к кораблику как к живому существу.
— Давайте я слетаю к этой Ирии, — сказал Пашка. — Я ей все выскажу по-мужски.
— Зря стараешься, — сказала Алиса. — Она не поймет. Нет смысла.
— Нет смысла, — повторил кораблик. — Но есть над чем задуматься. Слезы… детские слезы…
И он снова замолчал.
— Что теперь? — спросил Аркаша. — Возвращаемся домой?
— Нет, — твердо сказала Алиса. — Я его здесь не оставлю. Или он летит с нами и будет жить в Москве, или я останусь здесь.
— И умрешь от голода и жажды.
— Не умру, — сказала Алиса. — Джамиля меня поймет.
— Погодите! — воскликнул кораблик. — Алисе не надо здесь оставаться. Я лечу с вами в Москву. Я решил жить, потому что видел, как из-за моих несчастий плакала эта чудесная девочка. Значит, я все-таки не один на свете.
— Не один, — твердо сказал Пашка, который испугался, что затея с гонками рухнула. — Мы с Аркашей тоже тебя не оставим. Будешь четвертым членом экипажа. Честное слово!
— Спасибо, — сказал Гай-до. Еще подумал и добавил: — Когда вылетаем? Мне надо сменить в мозгу шестнадцать кристаллов.
— Чем скорее, тем лучше, — ответил Аркаша.
— Тогда за работу! — ответил кораблик бодрым голосом.
Я С ВАМИ НЕ ПОЛЕЧУ!
Они попрощались с Джамилей, у которой сидели биолог по случайным мутациям и специалист по сельскохозяйственным вредителям. Они и прилетели из Лондона искать этот таинственный серый мяч, который ребята видели на свалке. Пашка решил было задержаться и вместе с ними ловить серый мяч, но Аркаша посмотрел на него так строго, что Пашка смешался и сказал, что он пошутил.
Через Средиземное море летели не спеша, невысоко, чтобы Гай-до посмотрел Землю. Он ведь ее толком еще и не видел. Средиземное море ему понравилось, но красоту храма Парфенон кораблик не оценил. У него были свои понятия о красоте, которые не имели ничего общего со вкусами древних греков.
Зато Москву корабль одобрил. И небоскребы, и чистоту на улицах, и даже самих москвичей.
Школьная техническая площадка расположена между учебным зданием и футбольным полем. На площадке есть мастерские, небольшой ангар для летательных аппаратов, полигон и склад. Когда Гай-до снизился, там как раз возились первоклассники, которые разбирали старый спутник на практических занятиях по истории космонавтики. Малыши загалдели, окружили кораблик, он им понравился, и они не скрывали своего удовольствия. Оказалось, что и Гай-до не лишен тщеславия. Он медленно поворачивался вокруг оси, чтобы малыши могли его получше разглядеть, и Алисе даже захотелось засмеяться, но она сдержалась, чтобы не обидеть Гай-до. А тот сказал ей:
— Приятные ребята, из них выйдет толк. Когда-нибудь я с ними займусь.
Потом пришел Лукьяныч, бывший механик на грузовых кораблях, человек ворчливый, но добрый — даже трудно представить себе, сколько поколений учеников школы занималось у него космической техникой. Его слово было решающим. Пашка даже побледнел, так ему хотелось, чтобы экзамен прошел успешно.
Лукьяныч долго ходил вокруг Гай-до, заглянул внутрь, посидел в пилотском кресле. Гай-до молчал, он договорился с Алисой, что пока не будет показывать, что он разумный, а то начнутся всякие разговоры, расспросы… Ведь Лукьянычу все равно, разговаривает корабль или нет. Лукьянычу важны ходовые характеристики.
Лукьяныч вылез из Гай-до и сказал, покручивая сизый ус:
— Работа мастера!
Это было высокой похвалой конструктору корабля. Но потом Лукьяныч добавил:
— Вам его не довести до кондиции.
— Почему?
— Гонки идут не в открытом космосе, а частично в атмосфере. В этом вся загвоздка. Корпус побит, погнут, дыру вы заделали кое-как. Разогнаться как следует не удастся.
— А вы поможете? — спросила Алиса.
— Не помогу, — сказал Лукьяныч. — Послезавтра уезжаю на практику с седьмыми классами. А восстанавливать его надо на заводе. Сами понимаете.
С этими словами Лукьяныч ушел, оставив космонавтов в полном отчаянии. Потому что если Лукьяныч сказал, что корпус не восстановить, значит, не восстановить.
Они забрались в Гай-до, и Аркаша спросил:
— Ты слышал, что он сказал?
— Слышал, — ответил Гай-до. — Но я постараюсь.
— Что ты сможешь сделать! — воскликнул в сердцах Пашка. — Не надо было под ту ракету соваться!
— Глупо, — заметил Аркаша. — Откуда он знал, что по нему будут стрелять?
— Может, в самом деле поговорить на космическом заводе? — спросила Алиса. — Попросить их.
— Ничего не получится, — сказал Аркаша. — На заводе свой план, они и так не справляются, вон сколько нужно кораблей! А к ним приходят дети и говорят: почините нам игрушку.
— Я не игрушка, — сказал Гай-до, — вы слышали, как профессор Лукьяныч сказал, что меня делал мастер?
— На прошлом далеко не уедешь, — заметил Пашка. — А наши соперники уже выходят на финишную прямую. Я звонил сегодня утром в Шанхай. Ван и Лю говорят, что почти готовы.
— Но я же прилетел сюда из Сахары! — сказал Гай-до.
— На малой скорости. И то ты плохо держал курс, сам знаешь.
— Знаю, — убитым голосом сказал Гай-до. — А я так хотел быть вам полезен.
— Мы тебя не упрекаем, — сказала Алиса. — Просто не повезло.
— Заколдованный круг получается, — сказал Аркаша. — Если бы ты был в полном порядке, мы обогнали бы всех и на обычном топливе. Если бы у нас было какое-нибудь особенное топливо для разгона в атмосфере, мы бы обогнали всех и в таком виде.
— Топливо… — повторил Гай-до. — А что, если… Нет, для меня эти воспоминания слишком тяжелые.
— Какие воспоминания? — быстро спросил Пашка.
— Воспоминания о планете Пять-четыре, где госпожа Ирия встретила этого Тадеуша.
— А что там было?
— Может, ничего и не было.
— Гай-до, — строго сказал Пашка, — или ты сейчас все рассказываешь, или остаешься навсегда на этой площадке, и пусть с тобой играют первоклассники.
— Я же вам рассказывал, — произнес нехотя Гай-до, — что мы нашли Тадеуша возле базы странников.
— База странников! — Пашка подскочил в кресле и чуть не стукнулся головой о потолок.
— База очень старая.
— Они все старые, — сказал Пашка. — Все равно туда не заберешься.
— Ах, вы такие забывчивые, друзья мои! — вздохнул корабль. — Я же видел там цистерны с горючим. А если я их видел, значит, они были видны.
— Я помню, — сказал Аркаша, — ты говорил, что вход был разрушен землетрясением.
— Значит, — сказал Гай-до, — предохранительный механизм, который уничтожает базу, если туда попадает посторонний, вышел из строя.
— Повтори, — сказал Пашка торжественно.
— Вышел из строя.
— Чего же ты молчал! — закричал Пашка. — Мы немедленно летим на планету Пять-четыре, забираем горючее странников… и, может быть, сокровища!
— Нет, — сказал Аркаша, — я категорически возражаю. Мы должны сообщить об этом в Верховный совет Земли. Туда снарядят экспедицию. Этим должны заниматься взрослые.
— Очень разумно,- сказал кораблик.- Я преклоняюсь перед вашей разумностью, Аркаша.
— Я тоже преклоняюсь, — сказал Пашка. — Я думаю, Аркаше пора возвращаться к ботаническим опытам. Квадратный арбуз — вот цель жизни!
— Это почему? — обиделся Аркаша. — Нельзя сказать правду, чтобы ты сразу не накинулся.
— И никаких гонок, разумеется, не будет, — сказал Пашка.
— Почему же?
— А очень просто, — ответила за Пашку Алиса. — Потому что мы должны будем в первую очередь отдать в Верховный совет нашего Гай-до. Его будут там расспрашивать и проверять. Может, он больной. Может, его так повредило ракетой, что он начал придумывать разные фантазии.
— Правильно! — подхватил Пашка. — И потом, конечно, Гай-до разберут на части.
— Не надо! — закричал кораблик.
— И, уж конечно, ему никогда не подняться в космос.
— Не надо!
— А потом на планету Пять-четыре полетит экспедиция, в которую ни за что не возьмут ни одного легкомысленного ребенка. Туда полетят профессора и академики, а потом напишут миллион статей о возможном применении отдельных предметов… А мы прочтем об этом в газетах.
— Что же ты предлагаешь? — спросил Аркаша.
— Совершенно ясно, — сказала Алиса, — Пашка предлагает полететь туда самим.
— Полететь туда самим, поглядеть хоть одним глазком на сокровища странников. Я живу на свете только один раз! — Тут Пашка встал в гордую позу, чтобы все поняли, что живет он не зря. — Я не знаю, сколько подвигов и великих открытий я успею совершить. Но когда мне говорят: «Гераскин, ты можешь!» — я бросаю все дела и иду!
— Мне нравится, как говорит Павел, — сказал кораблик. — Я его понимаю. Но, к сожалению, я должен возразить: это путешествие может оказаться очень опасным.
— И мы вообще не долетим, — добавил Аркаша. — Это же настоящее космическое путешествие с большим прыжком. Его категорически запрещено делать человеку, не имеющему диплома космонавта. И вы подумали, что скажут наши родители?
— Отвечаю по пунктам, — сказал Пашка. — Во-первых, мы долетим, потому что полетим туда не на обыкновенном глупом корабле, а на нашем друге Гай-до. Он сделает все, что нужно. Ты сделаешь, Гай-до?
— Сделаю, — сказал кораблик.
— Второе. Никому мы ничего не скажем. Потому что нам, конечно, запретят лететь. А родители наши сойдут с ума от страха за своих малышей. При всех положительных качествах они совершенно отсталые, как и положено родителям.
— Я с вами не играю, — сказал Аркаша.
— Я и не ждал, что ты согласишься, — сказал Пашка. — Для этого требуется смелость, а смелость дана не каждому. Но ты должен дать слово, что будешь держать язык за зубами.
— Я не могу дать такого слова.
— Тогда мне придется тебя обезвредить, — сказал Пашка.
— Попробуй.
— Я найду подходящее подземелье и заточу тебя на то время, пока нас не будет.
— Ладно, мальчики, — сказала Алиса. — Хватит ссориться. А то вы наговорите глупостей, а потом будете целый месяц дуться друг на друга.
— Скажи, Алиса, — вступил в разговор кораблик, — а наш друг Паша в самом деле намерен провести в жизнь свой страшный план и посадить Аркадия в подземелье?
— Нет, — ответил за Алису Аркаша. — У него нет под рукой подходящего подземелья.
Аркаша повернулся и ушел.
Пашка бросился было за ним, но потом махнул рукой.
— Беги, предатель, — сказал он.
— Он никому не скажет, — сказала Алиса.
— Я знаю, — ответил Пашка. — Все равно обидно. Пошли, Алиска, нам надо придумать, что сказать предкам.
ФЕСТИВАЛЬ НА ГАВАЙЯХ
Они попрощались с Гай-до и выскочили из него.
День был радостный, солнечный. На площадке перед кораблем стоял молодой мужчина и задумчиво рассматривал его.
Мужчина был Алисе знаком, но она никак не ожидала его тут увидеть и сразу не узнала.
— Тадеуш! — воскликнула она. — Вы что здесь делаете? А где Ирия?
— Здравствуй, Алиса, — сказал Тадеуш Сокол. — Ирия во Вроцлаве с ребенком. А я вот приехал в Москву по делам. У нас конференция. И думаю: разыщу тебя, узнаю…
— А это Паша, мой друг, — сказала Алиса. — Мы хотим с ним вместе полететь на Гай-до.
— Очень хорошо, — сказал Тадеуш. — Я рад.
— Значит, это вы — муж Ирии? — спросил Пашка строго.
— Ты угадал.
— Понятно, — сказал Пашка. Тадеуш ему не понравился.
Они замолчали, глядя на кораблик. Он стоял совсем рядом, но неизвестно было, слышал их или нет. А может, он и не узнал Тадеуша. А если и узнал, то не подал вида. Наверное, потому, что считал Тадеуша виновником всех бед.
— Я себя чувствую неловко, — сказал Тадеуш. — Но жизнь очень сложная штука. Вы это еще поймете. Потом.
— Я уже сейчас понимаю, — сказал Пашка.
Тадеуш только улыбнулся.
Алиса подумала: «Он не так уж и виноват. Это все Ирия решила». Чтобы не молчать, она спросила:
— А вы на планете Пять-четыре не видели базы странников?
Пашка толкнул Алису в бок: замолчи!
— Базу странников? — удивился Тадеуш. — А разве она там есть?
— Нет, — сказал быстро Пашка. — Наукой установлено, что там нет базы странников.
— Впрочем, — сказал Тадеуш, — если бы я выбирал самое дикое место, чтобы спрятать базу, лучше, чем Пять-четыре, не найдешь.