– Не совсем, – смягчился папа. – Его задержали у другого торговца оружием. Но это не значит, что вы вели себя правильно...
– Мы больше не будем, – соврали мы в один голос. И мудро перевели разговор на другие рельсы: – А коллекция?
– Будем искать, – сказал папа. – Не до нее было. Оружие – это важнее.
– Пап, – осмелел Алешка, – а ты с авоськой когда-нибудь на задание ходил?
– С какой авоськой? – удивился папа.
– С пустыми бутылками. Для маскировки. У вас так бывает?
Папа засмеялся.
– Бывает. С бутылками – не знаю, а вот один наш сотрудник целую неделю водил по городу слона на веревочке. Чтобы преступников выследить. – И тут до него дошла суть вопроса. И он снова стал грозным и крутым: – Почему ты спрашиваешь? Опять за свое?
Он, видно, решил, что мы будем таким способом разыскивать коллекцию. С бутылками или слоном на веревочке.
– Мать! – грозно закричал папа.
Мама, конечно, подслушивала за дверью, чтобы вовремя прийти нам на помощь. Но она вошла не сразу, а сделала вид, что долго идет из кухни.
– Что случилось? – Она даже полотенце посудное в руках держала. Вот конспиратор-то.
– Мать! Выбрасывай из шкафа вещи и найди от него ключ.
– Ты обещал – в холодильник, – напомнил Алешка.
– Да, – согласилась мама. – Это лучше. Он все равно пустой. И она многозначительно посмотрела на папу, которому опять задерживали зарплату. И тут пошел обычный разговор про бухгалтера и моряка. Поэтому мы спокойно отправились спать.
Утром мы встали с испорченным настроением. Во-первых, без елки в доме стало очень пусто и грустно. Во-вторых, из головы не шла мысль о вторично украденной коллекции. Но если с елкой ничего до следующего Нового года не придумаешь, то с коллекцией надо было что-то предпринимать, не откладывая.
Дома никого не было, и поэтому мы решили обсудить этот вопрос на кухне, за завтраком.
– А может, он все-таки наврал? – высказал предположение Алешка, хладнокровно счищая со своей тарелки манную кашу в мойку – он ее терпеть не мог. – И лежит эта коллекция спокойненько где-нибудь в другом месте. Дожидается, когда Карабас из тюрьмы вернется.
– Нет, – сказал я. – Ведь насчет оружия он сознался. А это для него еще опаснее, чем коллекция. Статья выше.
– Кто же ее мог украсть? – Алешка подпер щеку кулаком и задумался, глядя в пустую тарелку. А подумав, сам себе ответил: – Кто угодно.
– Едва ли, – опять возразил я. – Карабас – хитрый и осторожный жулик. Никому он про коллекцию не говорил.
– А эти? Которые по его приказу ее украли? Они же все знали!
– Знали. Но ведь их очень быстро поймали. Папа говорил, не помнишь?
И мы опять задумались над своими тарелками. Над пустыми. Потому что свою кашу я тоже спустил в унитаз. По той же причине. Потом я в раздумье сказал:
– Кто-то мог случайно ее обнаружить. Зашел в подвал – и увидел.
– А в подвал, – напомнил Алешка, – есть вход из дома. Не только из бани.
Правильно. Но кто? Молочница – нет. Что ей в подвал лазить? Домомучительница – свой человек у Карабаса. Оставался мужик с авоськой. Гоша про него говорил. А Карабас сказал, что кто-то ему сантехнику чинил.
– Ага! – завопил Алешка. – Попался! Если сантехник, значит, в подвал лазил, воду перекрывать.
– Ага! – завопил и я. – А что, если мужик с авоськой и сантехник – одно и то же лицо?
Зашел, например, на дачу за пустыми бутылками, стал их на кухне в авоську складывать...
И тут у меня в голове возникла такая картина:
«Звенит мужик бутылками, доставая их из-под мойки, и говорит: „Чтой-то, хозяин, у тебя краны текуть? Некому сделать?“ – „Да все никак сантехника не позову, некогда“. – „Делов-то... Струмент есть? Прямо ща и налажу. И возьму недорого“».
– Тащи кассету! – закричал я Алешке, а сам побежал за плейером.
Кассету мы прятали в своей комнате. На полке, среди других записей. А плейер все время прятался сам, в самых неожиданных местах. Однажды мама нашла его в холодильнике. А сейчас он почему-то обнаружился под креслом. Правда, далеко не сразу.
Мы воткнули в него кассету и схватили по наушнику.
...Знакомый голос Карабаса. Воронье карканье. Бой часов...
Вот! Издалека, из глубины комнаты, два голоса:
«– Ща на крышу полезу, добры люди. Там конь загнулся.
– Успеешь, Ваня. Сперва кран почини».
Один голос – визгливый женский – принадлежал домомучительнице. Алешка сразу его опознал. А другой – хриплый мужской... «Добры люди»...
У меня глаза на лоб полезли. У Алешки хохолок на макушке дыбом встал.
– А помнишь, он еще хвалился, что будет катать нас на самом длинном «мерсе», а мы будем вспоминать про него мадригалы?
– Писать мемуары, – машинально поправил я.
От такой неожиданности у меня в голове все перемешалось. Фролякин, дядя Ваня, добродушный пьяница...
Мне стало его жалко. Но, между прочим, и художника Собакина тоже. Всю жизнь человек собирал свою коллекцию, деньги на нее тратил, дрожал над ней, как Скупой рыцарь. А тут появляется жулик и ее крадет. А у него крадет другой жулик, Фролякин.
А кстати, как ему это удалось?
Ну, допустим, узнал он об этой коллекции случайно. Бродил по дачному поселку, выпрашивал пустые бутылки. Зашел к Карабасу. Вызвался починить краны. Спустился в подвал перекрыть воду, а там... А там, конечно, пошарил по углам – вдруг еще где пыльные бутылки завалялись.
Но как он вытащил оружие из дома? И куда его потом девал? Домой притащил? На себе? Да его бы любой милиционер остановил, для проверки... А может, это вовсе и не он? Просто совпадения такие?
Да, в этой криминальной мозаике оставалось много пустых мест. И чтобы получилась полная картина, нужно их заполнить фактами. А факты где-то добыть.
– А мы бате что обещали? – напомнил Лешка.
– Мы обещали не связываться с бандитами. А какой же Фролякин бандит?
– Да мы и не лезем в чужие дела, – добавил Алешка. – Мы просто ищем утерянную коллекцию. Верно?
Мы еще поубеждали друг друга, что ничего плохого делать не собираемся, и решили зайти к Фролякину. Вдруг увидим там коллекцию? Прямо посреди комнаты, на полу. Если только он еще не обменял ее на самый длинный «Мерседес». Впрочем, это вряд ли – у нас во дворе новые машины пока не появлялись.
Только вот нужен повод, чтобы к нему зайти да еще и по квартире пошляться. Папе в таких случаях проще: возьмет у какого-нибудь прокурора какое-нибудь постановление на обыск – и привет. А нам?
– Скажем, чайку попить зашли, – предложил Алешка.
– Он чай не пьет, – возразил я, – только водку.
– Бутылки! – сообразил он. – Занесем ему бутылки. Он их начнет считать, а мы в это время все высмотрим.
Это мысль. Но где их взять? Ведь с балкона мы все наши запасы уже ему перетащили. По квартире пройтись? Бесполезно. Тот же Фролякин весь дом регулярно обходит, подчистую гребет.
Вот задачка.
– По обмену жилплощади зайдем, – ляпнул Алешка. – А что? Скажем, один знакомый парень хочет свою большую квартиру на меньшую поменять. Или наоборот. Хотим посмотреть.
– Опять врать? Не надоело?
– А я уже привык, – безмятежно отозвался Алешка. И успокоил меня: – Мы же для пользы дела врем, а не так просто.
В общем, он меня уговорил. Он это умеет. Мама как-то сказала, что Алешка обладает даром убеждения. Это когда он убедил ее, что двойки получать гораздо полезнее, чем пятерки. Когда человек плохо учится, доказывал Алешка, он стремится учиться хорошо. А когда человек хорошо учится, то ему уже стремиться некуда...
Через минуту мы звонили в квартиру Фролякина. Он долго не открывал дверь.
– Коллекцию перепрятывает, – шепнул мне Алешка. – Вот увидишь.
– Ну? – спросил заспанный Фролякин, открыв наконец дверь.
– Здрасьте, дядя Ваня, – поздоровались мы.
– Здрасьте, добры люди, – ответил Фролякин и захлопнул дверь. Наверное, подумал, будто мы пришли только для того, чтобы с ним поздороваться.
Мы опять позвонили. И опять:
– Ну?
– Мы вашу квартиру хотим посмотреть, – сказал я.
– Смотрите, – и пропустил нас внутрь.
Вот уж не ожидали, что так просто получится.
Мы вошли и сразу поняли: коллекции здесь нет. Потому что спрятать ее было негде. Фролякин жил в абсолютной пустоте. В комнате у него была только раскладушка, больше похожая на гамак, такая же провислая и дырявая, и один стул, на котором умещалось все имущество хозяина: пиджак – на спинке и книга без обложки – на сиденье. А в кухне была одна плита и две табуретки. На одной он, наверное, сидел, а на другой, наверное, обедал. Когда было чем.
Оставались антресоли. Но дверцы их были распахнуты, будто специально, чтобы показать, что и там ничего нет. Кроме одной сиротливой лыжи.
Фролякин за нами по квартире не ходил. Он сидел на раскладушке, уперев локти в колени, а подбородок в ладони, и вид у него был задумчивый. Я бы даже сказал, мечтательный. И в затуманенных мечтой глазах вспыхивал порой радостный огонек.
– Посмотрели? – очнулся он.
Мы кивнули.
– Нравится?
Мы помотали головами.
– А то берите, добры люди. Дорого не прошу. Я себе котеш покупаю. На днях. Потому и квартиру продаю.
Мы переглянулись. Еще одна улика. Вдобавок к «мерсу».
– А где котеш, дядь Вань, за городом?
– В Кратове приглядел. За речкой. Я тама краны чинил, понравилось. Дом хороший, воздух кругом. И посуды по дачам навалом.
Во дает Фролякин! Квартиру продает, «Мерседес» покупает, дом приглядел, но и от посуды не отказывается. Бизнесмен.
Мы попрощались и ушли.
– Заходите, если надумаете, – сказал Фролякин и, захлопнув дверь, пошел мечтать дальше о богатой жизни. В «котеше» с «мерсом».
Но где же он прячет коллекцию? И кому собирается ее продать? Мне опять стало его жалко. И даже страшно за него. Это такой «бизнесмен», что и коллекцию у него отберут, и без квартиры он останется. Да еще и в тюрьму угодит. А он ведь незлой человек.
– И машину нам свою отдал, – прочитав мои мысли, грустно заметил Алешка.
Глава XII
НАШЛИ!
Когда мы вернулись, мама стояла у дверей с сумками и вовсю пыталась прозвониться в квартиру. Даже ногой стучала. Уже соседи стали выглядывать.
– Я думала, вы спите, – сказала она, увидев нас. – Где были?
– К дяде Ване ходили, – сознались мы, не успев ничего придумать. Да и устали уже врать-то.
– Нашли себе товарища. Забирайте сумки. Завтракали? Ты – в прачечную, за бельем. Ты – в магазин, за тетрадками. Можете наоборот.
Мы выбрали третий вариант: и туда, и сюда пошли вместе. А когда возвращались, во дворе нас окликнул Вадик. Он сидел в машине, выставив ноги в открытую дверцу, и курил сигарету.
– Здорово, кенты! Как охранная служба, начальник? Слыхал, шефа твоего, Розу с Марией, менты замели? Теперь и вас потянут. – И он, как всегда, заржал.
А мы уж и забыли, что ему тогда наплели. И на всякий случай тоже посмеялись.
– Ладно, не падайте духом, поручик Голицын, – пропел Вадик, выщелкнул в сугроб окурок и вышел из машины. – А вы, корнет Оболенский, не пейте вина. – Он сдвинул Алешке шапку на нос.
Алешка поправил шапку и сказал с обидой:
– А я и не пью. Что я, Фролякин, что ли?
– Не скажи. – Вадик захлопнул дверцу, пикнул сигнализацией. – Фролякин теперь крутой. За ум взялся.
– Что-то незаметно, – возразил я.
– Ну как же – новую жизнь начал. – Вадик не спеша пошел к подъезду. Мы – за ним. – Где-то запчасти к своей тачке спер. Решил ее ремонтировать. Чтоб до ближайшей свалки доехала. – Он опять жизнерадостно заржал. Как конь на рассвете.
– Это что-то новенькое, – небрежно бросил я, хотя внутри у меня все похолодело от такой удачи. Вот он – след коллекции! Теперь его бы не потерять. И я умышленно засомневался: – Как-то не очень верится...
– Ха! – Вадик гулко стукнул себя в распахнутую грудь. – Да я сам его железяки подвозил.
– Из магазина? – наивно спросил хитрец Алешка.
– Да говорю же, – Вадик уже взялся за ручку двери и бегал пальцами по кнопкам кодового замка, – спер где-то. В Кратове. Я туда к корешам заезжал. Вдруг он из сугроба вываливается: помоги, говорит, по случаю запчасти надыбал, захватишь, мол? Чего же не взять, сосед ведь по дому. Вот такой вот чемодан и сверток длинный. Видать, кардан, тяги рулевые. Спер, ханыга. – И Вадик исчез в подъезде.
– А куда он их дел? – без всякой надежды на ответ крикнул я ему вслед.
– Кому-то в «ракушку» свалил. А тебе-то зачем? – И дверцы лифта захлопнулись.
Вот это удача! Даже не верилось. Хотя папа говорит, что в работе сыщика – пятьдесят процентов труд, пятьдесят – удача. И Фролякин молодец. Кому придет в голову, что прямо во дворе, в ржавой «ракушке» валяется чемодан со старинными пистолетами? А в свертке никакой не кардан и никакие не тяги, а шпаги и сабли великих оружейников древности?
Только вот в чьей «ракушке»? У нас во дворе их двадцать штук. Вот тут уже не удача нужна, а труд. Причем самый тяжелый – умственный.
И мы пошли домой – думать. Но как только мама открыла нам дверь и увидела, что мы с пустыми руками, пришлось опять бежать во двор. Потому что белье и пакет с тетрадками мы оставили на капоте Вадикина «Мерседеса».
Все оказалось в целости и сохранности. Еще бы: прохожие старались обойти машину подальше стороной, видимо, боялись, что взорвется, – мало ли что бывает в таких свертках.
Мы их забрали и опять вернулись домой. Мама принялась разбирать белье и возиться на кухне, а мы включили погромче телевизор, чтобы она не подслушала, и стали спорить. Ведь в спорах, кто-то сказал, рождается истина. Правда, еще кто-то сказал, что в них она и гибнет. Но мы надеялись на лучшее.
– Надо бате сознаться, – сдался Алешка. – Приедет он со своими орлами-сыщиками, обыщут они все гаражи и...
– Здорово, – усмехнулся я. – Примчатся с мигалками и вопилками, со спецназами и собаками, обыщут все гаражи, а там ничего нет. Может, он в соседнем дворе спрятал.
– И в соседнем обыщут, – уперся Алешка.
– И по всей улице, да?
Тут вошла мама и приглушила телевизор.
– Я от него на кухне глохну, а вам хоть бы что? Идите обедать. А после обеда один за телефон пойдет платить, а другой – посуду мыть. Можно и наоборот.
– Телефон помыть и за посуду заплатить, – вполголоса пошутил Алешка.
– Давай рассуждать логически, – предложил я, когда мы вышли во двор и направились в сбербанк. – Фролякина все знают, так?
– Так, – согласился Алешка, подумав. – Логично.
– Значит, пустить его в свой гараж может только тот, кто его не знает. Логично?
– Очень.
– А тот, кто его не знает, тот его и не пустит. Логично?
Алешка промолчал. Видимо, упустил нить моих рассуждений, прервалась в его голове логическая цепочка. Он даже остановился:
– Ну и что?
– А то, что предоставить ему свой гараж для хранения запчастей мог только хорошо знакомый человек. Из наших «ракушек». Это понятно?
Алешка потряс головой:
– Ты же сам сказал: кто его знает, тот его не пустит...
– За одним исключением. Это мог сделать только очень отзывчивый человек. А кто у нас такой? Самый добрый и отзывчивый? Кто всегда лезет ко всем со своей помощью?
– Ты? – неуверенно предположил Алешка.
Тут уже я остановился. У этого ребенка начисто отсутствует чувство логики. Зато, подозреваю, чувства юмора с избытком.
– Кто нам машину помогал завести? На буксире таскал? Шапку напрокат давал?
– Дядя Федор Копытин.
– Наконец-то! Прозрел! – И мы, не сговариваясь, развернулись у самого входа в сбербанк и пошли к дяде Федору.
Он, к счастью, оказался дома. Иначе бы мы не пережили своего нетерпения.
– Не заводится? – спросил он сразу, едва открыв дверь. – Сейчас, только оденусь.
– Нет, дядь Федь. Мы не за этим. – И безупречно соврали: – Нас дядя Ваня Фролякин просил ему карбюратор принести. Он его чистить собрался. – И мы замерли в ожидании ответа. Сейчас он скажет: какой еще карбюратор? Мой, что ли?