И на следующий день принес на ладью собственноручно вылепленный на собственном гончарном круге глиняный ковш. С надписью по донышку: «Бомбардиръ Петръ Алексъевъ».
– Батюшка-государь, – упал ему в ноги горшечник, – помилуй, не могу принять такой дар, твоими царскими ручками сделанный. Не гневайся!
Засмеялся Петр и приказал:
– Подставляй шапку! – И высыпал в шапку из ковша золотые монеты.
А после, когда начинал Петр строить Российский флот, на каждом новом корабле он выпивал из этого ковша заморского вина в честь и славу его будущего плавания и побед в морских сражениях.
Когда я это прочитал, все стало совсем ясно. Я примчался домой, заманил Алешку в папин кабинет и дал ему газету. Алешка пробежал заметку, то улыбаясь, то хмурясь, то хмыкая. Сложил газету и сказал теми же словами, которыми я подумал:
– Вот и все совсем ясно, Дим. Этот богатый миллионер «заказал» Сизову ковш. Поэтому тот так и старался. Денежек огромных хотел хапнуть. Все ему мало.
Да, так оно и есть. Ведь об этом кубке знали все коллекционеры.
– А толку никакого, – сказал Алешка, похлопывая свернутой газетой по ладони. – Сизов отбрешется.
Ну да, по принципу: «Я – не я и кобыла – не моя». Нереально убедительно.
– У меня есть идея, – задумчиво произнес Алешка. – Ты не знаешь, папа свой диктофон оставил или в Англию забрал?
И он тут же залез в папин стол и вытащил диктофон. Он очень мощный, на него можно записывать разговор хоть со ста метров.
– Позови нашего дикаря. Мы ему задание дадим. Пусть тоже поработает. А то бездельничал все время то на острове с бананами, то в больнице с психами.
«Наш дикарь» развлекал своими робинзонскими рассказами наших благодарных жильцов. Даже Федотов не фырчал и не сигналил, а слушал, открыв рот. И не боялся кишки простудить. А рыжая Катька сидела в ракушке, затаив дыхание.
Дядя Ваня понял Алешкину задумку с полуслова.
– Сыграю, – сказал он. – Я эту роль сумасшедшего почти два года репетировал.
– А где ваш череп? – спросил Алешка.
Дядя Ваня немного растерялся, но сообразил и постучал себя по макушке.
– Я не про этот череп, – объяснил Алешка. – А про тот, который на палке.
– Ах, жезл! Здесь, я в больнице ничего своего не оставил.
– И копье?
– Вот с копьем посложнее. Я с острова только наконечник забрал, без древка.
– Нереально просто. Древко у нас в кладовке стоит – мамина швабра.
Мы быстренько стали готовиться к операции под кодовым названием «Допрос под страхом». Показали дяде Ване, как пользоваться диктофоном, засунули его в череп (диктофон, конечно, а не дядю Ваню), насадили на швабру страшенный наконечник. Забрали мамину косметичку. И замотали все эти реквизиты театра ужасов в старое байковое одеяло.
Алешка уже вел себя как Шерлок Холмс в Скотленд-Ярде. Раскомандовался.
– Дим, теперь Федотова пригласи.
Вошел Федотов.
– Как ваша машина? – спросил Алешка.
Федотов изобразил звуками бесполезно работающий стартер. Да так здорово, что я чуть не взглянул в окно – кто это так безжалостно его крутит?
Но Алешку не проведешь. Тоном, не вызывающим возражений, он сказал Федотову, что тот должен отвезти нас в Березки. На операцию.
– Не могу, – отказался Федотов. – У меня другое задание.
– Какой же вы после этого водитель, – скептически, но совершенно нелогично заметил Алешка.
И, как ни странно, это подействовало. Правда, Федотов согласился не сразу, попробовал увильнуть. Сказал, что должен охранять Катьку.
Но мы ему возразили, что это уже не нужно, на Катькиной квартире задержали двоих парней из банды Сизова. К тому же нам стало известно, что вся его команда начала разбегаться. И в своем «сером» доме он остался чуть ли не один. С собаками.
– Ладно, съездим, – согласился Федотов. – И мне спокойнее, вы у меня под приглядом будете.
И мы поехали. Правда, сначала пришлось отбиться от Катьки.
– Я с вами! – заявила она.
– Сиди дома, – строго сказал ей Алешка, – а то в раковину запру.
Машина Федотова стояла у нашего подъезда. Настоящая машина, не сумасшедшая.
– Зажигание не барахлит, – сказал Федотов, – окурками в салоне не пахнет. Садитесь, будем ехать.
– Сначала заедем в один адрес, – распорядился Алешка. – Захватим кой-кого.
«В одном адресе» мы захватили с собой Надежду Кузьминичну.
Когда она увидела в машине своего ненаглядного Ванечку, то разрыдалась так, словно не встретилась с ним после двух лет разлуки, а расставалась навсегда.
– Я так виновата перед тобой! – Тетя Надя заламывала руки. – Но я все поправила! Я нашла твою коллекцию! Ты простишь меня?
Ванечка растерянно улыбался, утешал ее и, кажется, был готов от этих бурных страстей удрать на свой спокойный остров Скелета.
– Наденька, – сказал он, – люди важнее всякой коллекции.
– Какие люди? – Наденька промокнула слезки.
Ванечка помолчал, собираясь с силами, и сказал то, что ей очень хотелось услышать:
– Катенька и ты.
Тут Алешка вовремя прервал новый слезный водопад.
– Будем ехать, – сказал он. – Заводите, Федотов.
– А куда мы едем? – спросила Наденька Кузьминична, а узнав, страшно обрадовалась: – Какая прелесть! Я снова побываю там, где прошло мое счастливое детство. Моя мамочка...
– Про мамочку – потом, – остановил ее Алешка. И распределил между нами роли, каждому поставил свою задачу.
И мы поехали в Березки. На искрящуюся речку. Где прошло счастливое детство Наденьки и ее мамочки вместе с котиком Арнольдиком.
Глава XIII
РАСПЛАТА
А водителем Федотов в самом деле был классным. Да еще и машина у него оказалась оперативной. Он прилепил на крышу «мигалку», врубил «вопилку», и мы долетели до Березок за полчаса. Остановились под тем же дубом, это входило в наши планы. В планы маскировки.
Дядя Ваня шустро «приоделся» – разделся до трусов, воткнул в волосы перо, взял в одну руку страшное копье, а в другую страшный череп, заряженный диктофоном. Тетя Надя, скрывая хитрую улыбку, разрисовала ему лицо маминой косметикой. Когда дядя Ваня повернулся к нам лицом, мы чуть не разбежались. По-моему, Наденька отомстила Ванечке за свою неразделенную любовь.
– Все? – строго спросил Алешка. – Все готовы? Пошли!
Мы подошли к воротам. Федотов стал слева от них, мы с Алешкой – у него за спиной, а тетя Надя и дядя Ваня – прямо против входа.
Дядя Ваня застучал в ворота копьем.
Похоже, что Сизов остался совсем один. Со своими собаками, которые бурно залаяли на стук.
Сизов подошел к воротам.
– Кто? – спросил он неуверенным голосом.
– Это я, Витенька, – ответила тетя Надя, – я тебе гостинчик доставила.
Сизов распахнул ворота, и в них вылетели громадные собаки, с лаем и рычанием. Ну я уже много раз говорил, что у Алешки с собаками – полное взаимопонимание. Как только они оказались за забором и стали выбирать, кого бы из нас тяпнуть в первую очередь, Алешка негромко скомандовал:
– Гулять! Живо!
И злобные псы, обрадованно, вприпрыжку, задрав хвосты, махнули в рощу. Гербарий собирать.
А напротив Сизова очутился наш дикарь. Сизов в страхе попятился. Дикарь молча стукнул его в лоб черепом на палке (при этом автоматически включился диктофон) и наставил на него свое ужасное копье. Правда, оно было не только ужасное, но и странное. В спешке мы забыли снять со швабры щетку, она так и осталась на другом конце древка. Оно и правильно: «Рожками заколю, хвостиком замету!»
Сизов отступал к дому, не сводя глаз со страшного гостя. Копье с наконечником из акульего зуба упиралось ему в грудь. Так же пятясь, он взобрался по ступеням и исчез в доме. Следом за ним исчез кровожадный вождь людоедов.
– Гы! – сказал он грозно. – Ням-ням! – И захлопнул за собой дверь.
Что там происходило, за этой захлопнутой дверью, мы узнали немного позже, через полчаса. Сидя в машине, когда дикарь Ваня прокручивал запись диалога с жуликом Сизовым.
Их диалог состоялся прямо в холле.
– Гы! – злорадно произнес еще раз дикарь Ваня и припер Сизова к стене копьем. – Попался!
– Ты что, ты что, Ваня? Я – друг. Друга нельзя кушать.
– Друга вкусно кушать. – Ваня облизнулся, отчего на его языке осталась алая помада с губ. Будто он только что кого-то загрыз. По дороге в Березки. – Гы!
– Гы, – пролепетал Сизов.
– Идем на кухню! Костер разведем.
И тут у Сизова случилась настоящая истерика. Да он давно уже созрел для нее. Коллекция исчезла, ковш не нашелся, часть его банды арестовали, часть разбежалась. Даже собаки его покинули. А тут еще грозным видением возник практически погубленный им человек. Да еще и сумасшедший. С копьем, с черепом. В боевой раскраске. Голодный.
Сизов сорвался.
– Гы! – заорал он. – Можешь сожрать меня сырым! Со всеми потрохами! Только ничего от этого не изменится. Коллекция твоя – тю-тю! Ковш затерялся! Ты сам затерялся, два года жил дикарем! И все это сделал я! – Тут он в запале подробно рассказал, как и что он сделал. А потом спокойно сказал: – У меня есть деньги. Я уеду за границу. А ты так и останешься идиотом!
(Насчет этого Сизов ошибся. Все наоборот оказалось. На суде его признали невменяемым. На все вопросы судьи он отвечал только «Гы!» и глупо смеялся. Вскоре его отправили в ту же лечебницу, где дядя Ваня прятался от него. Только уж Федотов не предлагал ему покататься.)
Выслушав все это, дядя Ваня вздохнул, повернулся и молча вышел.
А Сизов запер за ним дверь, а потом и ворота.
Когда закончилась запись, Федотов связался по рации с Сергеевым и сказал, чтобы в Березки прислали опергруппу:
– Да, можно его задерживать. Доказательства есть.
И мы поехали домой. С чувством глубокого удовлетворения. И даже радости. На душе было легко.
Тетя Надя ворковала с дядей Ваней. Лешка все время подначивал Федотова, напоминая ему, как он похитил у нас «запчасти» к машине. А потом вернул их нам, потому что не смог в них разобраться. Не догадался, что в этих записках Чижов излагает всю историю преступления.
Федотов на это улыбался, крутил головой, а потом сказал:
– Не так все просто, Алексей. Это тебе не «Гы!»
– Ага, – кивнул Алешка. – Это нереально сложное «У-у!»
Домой мы приехали всей компанией. Ввалились в прихожую. Мама, которая не видела Чижова в гриме, взглянула на него мельком и сказала:
– Господи! Из цирка, что ли? И чем его кормить? Сырым мясом?
– Ракушками, – сказал Алешка.
А потом все начали потихоньку разъезжаться. Федотов уехал на службу, тетя Надя, дядя Ваня, рыжая Катька – по домам, все вместе.
Катька зашла в комнату попрощаться с раковиной, вздохнула:
– Она такая уютная. Так душевно поет по ночам...
В доме стало как-то пусто и немного грустно. Но в тот же вечер приехал папа. И снова стало весело. Особенно когда мы рассказали ему всю эту историю. А папа рассказал нам, почему он немного задержался. Оказывается, они с Алешиным на обратном пути из Лондона залетели в Новороссийск, куда в это время прибыл океанский лайнер «Айвазовский» под командованием капитана Кольцова.
Его и двух матросов, которые отвозили на плоту Чижова на необитаемый остров, задержали прямо на палубе. Сколько же пакостей натворил этот Сизарь!
Прошло время. Лешка подарил тридакну Катьке. Папа прислал грузовик с работы, и ракушку увезли на квартиру счастливого дяди Вани.
Мама после этого растерянно остановилась посреди нашей комнаты и сказала:
– Как-то пусто стало. Я к ней привыкла.
– И по ночам никто гудеть не будет, – сказал я.
– Наш сосед сверху, – успокоил нас Алешка, – трубу купил.
И в тот же день к нам пришла с родителями Леночка Стрельцова.
– Извини, Леш, – сказала она. – Мы передумали. Отдавай обратно раковину.
– Гы! – сказал Алешка. – Мы ее съели.
– Ну и дурак! – Леночка повернулась и пошла к лифту.
– Не исключаю, – грустно сказал ей вслед Алешка.
Ну вот и все. Закончилась эта история. Правда, не совсем.
Как-то позвонил нам Сергеев и опять послал меня в киоск за газетой.
В разделе криминальной хроники была помещена странная заметка. Она называлась «Схватка в чистом поле». И в ней говорилось о том, как недалеко от села Скуратово местный механизатор попытался задержать угнанный отмороженными подростками автомобиль. Черный джип, который юные угонщики уже успели основательно помять, был набит спиртными напитками, наркотиками, оружием, взрывчаткой и похищенным ими имуществом на общую сумму свыше пяти миллионов долларов.
Отважный механизатор вступил в неравную схватку с малолетними угонщиками и грабителями, вооруженными автоматом Калашникова. К сожалению, ему не удалось одолеть преступников, они умчались на угнанной машине в неизвестном направлении, нанеся нашему герою некоторые телесные повреждения.
Механизатор в настоящее время, к счастью, уже выписался из больницы и снова бороздит поля на своем верном друге марки «Беларусь», который он лично отремонтировал от повреждений, нанесенных выстрелом из гранатомета.
Заканчивалась статья словами: «Побольше бы таких механизаторов!»
Алешка хмыкнул и сказал:
– Дурдом!
Да, спросите вы, а где же знаменитый ковш, из-за которого вся эта история заварилась? Куда он делся?
Да никуда он не девался. Когда мы спросили об этом профессора Чижова, он хитро улыбнулся и объяснил:
– Где лучше всего спрятать какую-нибудь вещь? Из классических детективов мы знаем: на самом видном месте.
Оказывается, все это бурное время ковш Петра Великого спокойно простоял в «Антикваре», на письменном столе в кабинете профессора. Это та самая глиняная кружка, из которой торчали ручки и карандаши. Ничем не примечательная. Может, только тем, что на дне ее выдавлены старинные буквы: «Бомбардиръ Петръ Алексъевъ».
Ну что? «Гы»? Или все-таки «У-у»?