Глава VIII
КРАДЕНЫЕ ЗАПЧАСТИ
До метро мы домчались одним духом, опасаясь погони. Но все обошлось. В вагоне мы с нетерпением стали читать обращение дяди Вани к генеральному прокурору. Прочитали сначала бегло, потом внимательно и посмотрели друг на друга с недоумением. И с разочарованием.
Не знаю – краденые это «запчасти» или нет, но то, что они негодные – не вызывало сомнения.
Все это обращение к прокурору представляло собой красочное описание праздника Нептуна на борту теплохода «Айвазовский». Видно, этот праздник произвел на дядю Ваню неизгладимое впечатление.
А на нас эти записки тоже произвели неизгладимое впечатление. «Записки из сумасшедшего дома», – подумал я.
Алешка, правда, заинтересовался текстом. Прочел в метро, дома прочел еще раз. А на третий раз задумчиво произнес:
– Тут что-то есть, Дим. Нереально загадочное.
У Алешки в последнее время появилась привычка вставлять в разговор какую-нибудь прикольную дурацкую фразу из рекламы. Правда, делает он это не всегда уместно, но всегда со свойственной ему иронией. И если раньше он мог сказать: «Это «ж-ж-ж» неспроста», то теперь то и дело ляпает, глядя на экран, например, такое: «Три дурака в одном флаконе». Или: «А теперь еще и в нереальной упаковке».
Забегая вперед, скажу, что по поводу записок Алешка оказался прав. Как теперь иногда говорят, на триста процентов. Там не то что «что-то было», там было все. Но мы не сразу об этом догадались. А если бы догадались сразу, вся эта история пошла бы совсем другим путем, более спокойным и безопасным. По линии МВД.
Можете сейчас прочитать послание дяди Вани прокурору. И я буду очень рад, если вы что-нибудь в нем поймете. И раньше нас разгадаете то, что приключилось с автором письма.
В первых же строчках была ключевая фраза: «Я прошу Вас прочитать это очень внимательно». А дальше было написано вот что (прочитайте это очень внимательно):
«История парусного мореплавания содержит очень много интересных и загадочных событий, обычаев, преступлений и даже примет. К примеру, нельзя было свистеть на палубе, втыкать нож в мачту, заводить на судне кошку или собаку. Присутствие на корабле женщины тоже грозило неминуемой бедой. Так же как и его переименование. Особого внимания заслуживали корабельные крысы. Если они в порту вдруг дружно покидали корабль, это означало, что он не вернется к родным берегам. И нередко вслед за крысами покидали этот корабль и многие суеверные члены экипажа.
А в отношении морских традиций наиболее интересно празднование пересечения экватора, праздник Нептуна.
Кто такой Нептун, Вам, наверное, известно. На всякий случай напомню, что по древнеримской мифологии он считался богом морей и рек. Он мог приводить их в волнение и усмирять своим трезубцем.
Датировать появление этой славной традиции можно, с большой степенью точности, началом XVI века, когда после знаменитого плавания Колумба, собственно, и появилось понятие экватора. Так, в 1557 году один французский моряк записал в своей записной книжке, что «на экваторе судно посетили черти с намазанными сажей лицами, которые купали новичков, тем самым совершая обряд посвящения в «рыцари моря».
На русских кораблях с августа 2004 (зачеркнуто) 1804 года вступление в Южное полушарие отмечалось «торжественным подъемом флага, криками «ура» и пушечными салютами. А затем следовало веселое представление, в котором Нептун с бородой из пакли и с трезубцем приветствовал россиян с первым прибытием в «южные Нептуновы области». А после этого – традиционное купание всех, кто не пересекал экватор ранее.
Особенно почетным считалось пересечение экватора на нулевом меридиане – в точке, которая у моряков называется «центром Земли».
Присутствуя на борту «Айвазовского», я ощущал к себе пристальное внимание некоторых членов экипажа и даже самого капитана Кольцова. Моя скромная особа была почему-то выделена из числа других пассажиров, более меня этого достойных. И тем не менее меня избрали на почетную роль Нептуна. И объяснили, что я обязан сделать в этой роли. Главное – я должен был появиться со своей свитой из морских глубин, поздравить судно, получить дары и затем раствориться в морских далях.
Я был тронут. И с нетерпением ожидал этого праздника.
И вот он настал. Где-то возле острова Кокос (см. внимательно атлас Тихого океана) наш теплоход замедлил движение и замер на лазурной глади. На палубе зазвонил колокол, зазвучал гимн. И на мостике появился наш капитан Кольцов. Настоящий пират. В старинном камзоле, в треуголке, с пистолетами и абордажной саблей за поясом и с мушкетом на плече.
– Матросы! – воскликнул пиратский капитан. – И пассажиры! Наше славное судно находится на экваторе нашей славной планеты! По старинному обычаю мы должны оказать внимание и почести владыке морскому Нептуну. Чтобы слал он нам всегда попутные ветры. Чтобы загонял в наши сети большую рыбу. Чтобы ярко светили нам путеводные звезды. Чтобы под килем «Айвазовского» не было скал, мелей и коварных рифов. Готовьте дары царю морскому!
Тут он выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил в воздух. И Ваш покорный слуга вместе со своей свитой в виде русалок, морских коньков и морских чертей начал торжественно подниматься из баркаса на палубу «Айвазовского». На мне была золотая корона из фольги, трезубец из швабры и длинная зеленая борода, усеянная морскими звездами и мелкими ракушками. Я был похож на экваториального Деда Мороза.
Поднявшись на мостик, я торжественно и грозно обратился к капитану:
– Что за судно твое? Что за люди на нем? Вы откуда взялись, куда курс держите?
Капитан Кольцов, как и положено, отдал мне почтительный поклон и ответствовал по всем правилам данного обычая. В том числе он сказал, что моряки на его борту – славные и умелые, а гости – люди знаменитые и знатные (см. список пассажиров).
Я, как и положено, пообещал попутных ветров, счастливого плавания без бурь, семь футов под килем и получил положенные дары в мешочке, украшенном морскими звездами и морским жемчугом.
Далее началось самое главное – посвящение в рыцари морей тех, кто впервые пересек воображаемую линию на нашей планете, именуемую экватором. Бассейн наполнили забортной водой и стали безжалостно бросать в него как матросов, так и пассажиров, в том числе – знаменитых и знатных. Это было и смешно, и весело. Особенно когда дамы и господа выбирались из бассейна в мокрых вечерних нарядах.
Затем наш бравый пиратский капитан, как и обещал, приказал спустить на воду шлюпки и спасательные плоты для катания пассажиров по глади Тихого океана под сияющими звездами Южного полушария, под звуки салютов, петард, при свете фальшфейеров и разноцветных ракет.
Напомню, что при завершении празднования на воде, плот с моей персоной и сопровождающей меня свитой должен был бесследно раствориться в океанской дали.
Так и произошло. Красиво украшенный плот стал удаляться от теплохода, он погружался в звездную тропическую ночь. Все было сказочно. Я сидел в кресле, а моя укороченная свита из двух матросов усердно работала веслами.
Вскоре огни теплохода стали казаться далекими звездами, праздничный шум сменился плеском воды под дружными ударами весел, а впереди показался неизвестный мне остров. Он темным силуэтом виднелся на фоне светлеющего неба – приближалось утро. Со стороны острова доносился аромат цветущих тропических растений и фруктов. Один из матросов бросил весло и поднес мне полагающийся кубок вина. Я с удовольствием осушил его и задремал, утомленный, под рассветающим тропическим небом...
Проснулся я не на палубе теплохода, а среди зарослей на острове. Вокруг не было ни души. Только порхали среди деревьев птицы, похожие на бабочек, и бабочки, похожие на птиц. Рядом со мной лежала помятая корона Нептуна из фольги, торчал воткнутый в землю трезубец, на котором вроде флага развевалась моя нептуновская борода. У ног моих лежал красивый мешочек с дарами благодарных матросов. В нем оказался небольшой запас продуктов, нож и кое-какая посуда, необходимая в быту. Чуть позже в кармане рубашки я обнаружил краткую записку странного содержания. «У тебя будет время подумать. Думай». Подписи не было, но рука, которой была написана записка, мне отчасти знакома. Типично морской почерк...»
Типично морской почерк – это что? Как это можно понять? Кривые буквы, будто они были написаны в лютый шторм; кривая строка при страшной качке?
Некоторые фразы в послании были подчеркнуты волнистой чертой. Алешка догадался выписать их на отдельный листок. И вот что получилось:
«...Я прошу Вас прочитать это очень внимательно... История мореплавания содержит очень много загадочных событий и преступлений... На русских кораблях с августа 2004 (зачеркнуто) 1804 года вступление в Южное полушарие... Я ощущал на себе пристальное внимание... Наш капитан Кольцов... настоящий пират... Бесследно раствориться в океанской дали... Где-то возле острова Кокос (см. внимательно атлас Тихого океана)... Знаменитые и знатные люди (см. список пассажиров)... Я с удовольствием осушил кубок и задремал... Мешочек с дарами благодарных матросов... Рука, которой была написана записка, мне отчасти знакома...»
Ну и, конечно, таинственная записка: «У тебя будет время подумать. Думай». Что это, какой в ней смысл? Совет, угроза, пожелание, намек?
Есть над чем задуматься. Но не Алешке.
– Нереально просто, – заявил он. – Это, Дим, как бы шифровка. Дядя Ваня опасается, что он все еще находится «под пристальным вниманием». И он затуманил свое письмо прокурору. Не зря же он написал в самом начале: «Я прошу Вас прочитать это очень внимательно».
А ведь Алешка прав. Чижов сообщает о том, что с ним сделали. Он даже приводит замаскированную дату (2004 и 1804). Он называет капитана Кольцова пиратом. Говорит, что заранее было задумано, чтобы бедный Чижов растворился в океанской дали. И намекает, что все это произошло вовсе не на экваторе (см. атлас). Он даже называет возможных свидетелей (см. список), говорит о том, что ему дали снотворное в кубке, что его снабдили для жизни в одиночестве некоторыми необходимыми предметами. И кстати, не из Нептунова ли трезубца он сделал потом себе копье, заменив наконечник акульим зубом. А главное, на что он намекает (записка, написанная знакомой рукой), человека, который все это придумал и устроил, надо искать среди его знакомых.
Значит, Чижов наделся, что мы сообразим и передадим его письмо по назначению.
– Ага! – возразил на это Алешка. – Нереально глупо. Письмо, Дим, кем подписано?
Да, опять Алешка прав. Письмо подписано пациентом психбольницы. Такие письма прокуроры, даже генеральные, отправляют в корзину для бумаг, на выброс.
– Сами разберемся, – заявил Алешка. – Мне, Дим, кажется, что нужно установить слежку.
– За кем? За дядей Ваней?
– За тетей Надей. Не зря, Дим, она все время плачет. И не зря дядя Ваня назвал ее предательницей. Может, это все она задумала!
– Нереально глупо! Она в него влюбилась. Тридцать лет назад.
– Ну вот! Она в него влюбилась, а он в нее не влюбился. Она через тридцать лет на него разозлилась и отомстила.
Что ж, логика в его рассуждениях есть. Правда, какая-то женская. Хотя, не зря говорят, что от любви до ненависти один шаг. Я думаю, что и Ленка Стрельцова возненавидела Алешку за эту раковину. Тут тоже какая-то женская логика. Сама же просила Алешку: «Привези мне красивую раковину. Самую большую». Вот он и привез. И теперь она занимает у нас полкомнаты. Как шкаф. И гудит по ночам. Как паровоз.
– В общем, Дим, будем следить за ней по очереди. Я – днем, а ты – ночью.
– Еще чего! Ночью...
– А ты как думал? Все преступления чаще всего ночью совершают.
– Интересно, а что мы маме скажем? «Дима пошел прогуляться до рассвета. Не беспокойся»?
– Да ничего не скажем! Ты потихоньку будешь каждую ночь уходить, я за тобой буду потихонечку запирать дверь. А утром буду потихонечку отпирать.
Класс!
– А если мама вдруг зайдет к нам ночью, а меня нет? Она с ума сойдет.
– От радости, что ль? Не сойдет. Мы на твою тахту будем класть ее шубу. Как будто это ты, укрылся с головой и спишь себе изо всех сил. Нереально крепко.
У Лешки хороший характер. Он нигде и ни в чем не видит преград. И умеет заставить других эти преграды преодолевать. Я с ним уже не борюсь, а покорно реализую все его фантазии.
– Давай попробуем, – предложил Алешка. И тут же достал из шкафа мамину шубу.
Мы свернули ее вдоль, уложили на мою тахту и накрыли «с головой» одеялом. Отошли к двери, взглянули критически.
– Класс! – сказал Алешка. – Нереально убедительно. Даже не верится, что ты стоишь рядом. Так и кажется, что ты сейчас захрапишь. Здорово похоже, скажи.
Похоже. Очень здорово. Я так и сказал ему:
– Ага! Полное впечатление, что под одеялом... лежит мамина шуба.
– Не ври! – И тут он в азарте оторвался от реальности. – Давай маму спросим. – И он позвал маму, а мне велел залезть под тахту.
Не знаю, почему, но я его послушался. Это гораздо проще, чем ему возражать.
Вошла мама и с порога сказала:
– А зачем вы мою шубу уложили? Что за фокусы? А впрочем, кстати напомнили. Я хотела ее в чистку сдать. Дим, вылезай из-под тахты, я тебя опознала. – И мама вернулась на кухню, даже не спросив, зачем мы ее позвали.
Алешка не растерялся нисколько. И тут же предложил новое решение:
– Ладно, Дим, мы тогда папино пальто положим. Он еще не скоро приедет.
Разрешив таким образом и эту проблему, Лешка отправил меня следить за Надеждой Кузьминичной.
– Еще не ночь, – попробовал я отбрыкаться.
– Она уже близко, – был ответ.
Возле «Антиквара» я приглядел скамеечку и уселся, приготовившись терпеливо ждать. Ждать пришлось недолго. Дверь «Антиквара» стала распахиваться раз за разом и выпускать сотрудников, завершивших свой рабочий день.
Одни из них садились в свои машины, припаркованные неподалеку, другие шли к метро.
Последней вышла Надежда Кузьминична, прикладывая платочек к глазам. Но мне показалось, что она не вытирала слезки, а под прикрытием платочка внимательно оглядывала улицу. Будто хотела избежать какой-то неприятной неожиданности.
Она тоже пошла к метро, по самой бровке тротуара. Я двинулся за ней, прячась за другими прохожими. Надежда Кузьминична шла медленно, осторожно ступая по асфальту на своих высоких каблуках, словно боялась споткнуться. И все время оборачивалась, как будто чувствовала за спиной мою слежку.
Неожиданно возле нее затормозил черный джип, дверца его распахнулась и из нее высунулась мужская рука. Эта рука ухватила Надежду Кузьминичну за локоть, дернула – и плачущая дама исчезла внутри машины. Джип резво газанул и влился в поток машин. Единственное, что я успел сделать, – это запомнить номер машины...
– Все, – сказал я Алешке, вернувшись домой. – Слежка закончилась. Ее похитили.
– Кто? – подскочил Алешка. Он в это время опять изучал послание дяди Вани прокурору.
– Неустановленное лицо. Я только руку его видел.
– А машина? Номер запомнил?
– А то! Нереально твердо.
Только вот что нам с этим номером делать? Сообщить в милицию? Всерьез это сообщение никто не примет. Мало ли у кого какая манера сажать своих дам в машину.
– Дим, а у тебя в ГАИ нет знакомых?
– Откуда?
– Жаль. А то мы могли бы через них узнать, чья это машина.
– Участковый! – сказал я.
– Точно! – обрадовался Алешка. – Звони ему.
Чтобы было ясно. Наш участковый еще очень молодой. У него еще очень мало опыта. И он частенько заходит к нам, вернее, к папе, посоветоваться о своих делах. Папа всегда помогает ему. Он сам когда-то служил участковым и знает, сколько у него проблем. В общем, мы с участковым дружим. Несмотря на некоторые разногласия. В основном в оценке нашего поведения.
Дозвонился я не сразу. Номер все время был занят – и это понятно, участковому, у которого тысячи жителей микрорайона, столько звонят по всяким вопросам, что частые гудки – явление не временное, а постоянное.
Наконец-то!
– Здравствуйте! – радостно заорал я. – Это Оболенские вас приветствуют.
– Слушаю вас внимательно, – вежливо отозвался участковый.
– Мы тут совсем закрутились, – начал я. – Папу провожали в Европу, жуликов ловить.