— Ага! Ага! — отчаянно закричал Саид, подползая на четвереньках к Джуре.
Просунув руку под лохмотья, он крепко схватил Джуру за волосы и сильным рывком запрокинул голову назад.
— Он грызет… собственную руку! — прошептал в ужасе Саид, продолжая бессознательно держать за волосы голову Джуры. Чжао подполз. Он понял, что терпению Джуры пришел конец и свободолюбивый охотник решился на самоубийство. Не имея под руками ножа, чтобы перерезать вены и умереть от потери крови, он в отчаянии решил зубами перегрызть их на руке.
— А а а!.. — застонал громко Джура, тряхнув головой. Саид выпустил его волосы и быстро отдернул руку. Чжао навалился на Джуру и, уцепившись обеими руками за волосы, приподнял его голову. Саид с трудом удерживал руку.
— Зачем мучиться?… Пустите! Да пустите же! — хрипло, скороговоркой говорил Джура.
— Слушай меня, слушай, Джура! — И Чжао сильно встряхнул его за волосы. — Умереть успеешь, и так убьют. А если удастся сбежать?… Умрешь и не отомстишь Тагаю? Живи! Назло ему живи!
— Конец, все равно конец! Зачем мучиться? — Джура стонал и бился головой об стену. — Пустите, убью! — хрипло закричал он и вырвался.
Чжао упал на бок. Упершись рукой в пол, он нащупал камень и ударил им Джуру по голове. Джура, поднявшийся было на колени, упал навзничь.
— Так лучше. Эй, Саид, собирай паутину! — сказал Чжао. Они стонали от боли, шарили распухшими пальцами по стенам и не находили паутины.
Тогда Чжао разорвал рукав рубахи на полосы и туго туго перевязал руку Джуры.
— Ничего, — сказал он, — вовремя спохватились. Рука не пропадет. Сухожилия целы, и крови вытекло не так уж много. Ты чего, Саид?
Саид, сидя на корточках и упершись лбом в стену, рыдал, как ребенок.
КАЗЮКИ
I
— Лежебоки! — закричал десять дней спустя, наклонившись над тюремной ямой, сторож, весельчак Умар. — Вот для вас и освобождение. Вы прямым путем попадете на тот свет и не будете больше мучиться в этой проклятой дыре.
С этими словами он спустил лестницу в яму. Оборванные и худые узники поднялись наверх.
Джура жадно смотрел кругом и шумно вдыхал свежий воздух.
— Чего вы щуритесь, как совы! Еще немного — и сердца ваши успокоятся! — хохотал Умар.
Между тем Джура всмотрелся в стоявшего рядом с ним человека и узнал Безносого. Прежде чем Джуру успели удержать, он схватил Безносого за шею. Но тот со смехом оттолкнул его, и обессилевший Джура еле удержался на ногах.
Узников погнали к пустырю у «собачьих холмов». По дороге к ним присоединили ещё трех преступников из соседней ямы.
— Повесят нас! — громко сказал Саид, увидев виселицы на пустыре. — Бежим! — шепнул он Джуре. — Ты сильный, мы спасемся.
Кто то из прохожих бросил узникам лепешку, и Саид поймал её на лету.
— Брось! — крикнул, подъехав на коне, Безносый и замахнулся нагайкой.
— Пусть они хоть перед смертью поедят! — возмутился сторож. Джура от лепешки отказался. Высоко подняв голову, он шел впереди узников и пристально смотрел вперед, не обращая внимания на окружающих.
Саид ел лепешку, но от волнения у него пересохло в горле, и он с трудом глотал.
Чжао ел медленно, маленькими кусками; разговоры стражи не отбивали у него аппетита.
На пустыре, вокруг виселиц, собрались любопытные. Среди любопытных шныряли нищие и дервиши.
Все с интересом смотрели на полунагих, худых людей, которых вели на казнь.
Издали доносились гневные голоса Кипчакбая и Тагая. Все настороженно притихли. Мужчины опустили головы, а женщины в испуге отбежали назад и спрятались за спины мужчин. Узников подвели к виселицам. Толпа затихла. Джура услышал хриплый голос Саида:
— Гляди, бочки с железными гвоздями и палач с мечом! Видно, они не сразу нас повесят.
Джура невольно посмотрел на Саида. Тот время от времени шумно втягивал воздух сквозь стиснутые зубы. Чжао стоял спокойно. Он глазами искал кого то в толпе.
Джура взглянул в сторону памирских гор. Он думал о потерянной родине. Самым тяжелым для него было сознание, что он погиб из за собственной самонадеянности.
— Сам виноват, сам виноват! — твердил он тихо, представляя себе, что в это время Таг охотится в Маркан Су на архаров, а строгий Козубай, может быть, и думает о нем, Джуре, но осуждает его поступок, недостойный джигита из славного рода большевиков. Сознание, что он, Джура, погибнет не в бою с врагами, а после позорной пытки, возмущало его гордость.
Около помоста узники заметили Кипчакбая. Его окружали всадники.
— Охрана! — сказал Саид.
— Крепись! — сказал Чжао, крепко сжимая руку Джуре. Джура удивленно посмотрел на него. Враги не услышат от него ни стона, ни крика. Они увидят, как умеет умирать настоящий человек!
На бочку, которую поставили стоймя, влез худенький старичок с провалившимся ртом и выпирающим вперед подбородком. Джура узнал его. Это был Махмуд, который мучил Джуру песнями. Вот кому он с радостью перегрыз бы глотку! Махмуд обратился к толпе. Он много говорил о преступлениях Чжао, Джуры, Саида. Главная их вина, по словам Махмуда, заключалась в преступлениях против веры, поэтому то Кипчакбай обрекает их на самые жестокие пытки, которые постигнут всякого, кто словом или делом посмеет мешать мулле Кипчакбаю в его делах.
Когда Махмуд приступил к перечислению пыток, которые ждали преступников, вдали послышался конский топот. Стража преградила путь верховому, но он громко закричал, что у него неотложное дело. Кипчакбай возмутился: его оскорбила такая непочтительность. Однако он дал знак пропустить всадника. Тот, подскакав к Кипчакбаю, что — то тихо ему шептал. Кипчакбай внимательно выслушал гонца. Вдруг Джура увидел Тагая, который, в свою очередь, шепнул что-то Кипчакбаю. Кипчакбай нетерпеливо отмахнулся. Он засунул руку в мешочек, протянутый верховым, и вынул оттуда золотые монеты. Заметно взволнованный, он уронил золотой на землю. Всадник успел рассказать Кипчакбаю, что в том месте, где зарывали павший скот, было обнаружено подземелье с большими сокровищами.
— Гони за мною заключенных! — крикнул Кипчакбай, направляя коня к «собачьим холмам».
Тагай преградил ему путь.
— Нужно спешить с казнью! — крикнул он Кипчакбаю.
— Ну, — ответил Кипчакбай, — казнить всегда успеем. Они у меня в руках. Там, — он показал плеткой в сторону «собачьих холмов», — нашли клад… Небольшой, — быстро добавил он. — Там, сам знаешь, множество собак. В подземелье полез было мой человек, так собаки его загрызли насмерть. Пусть эти полезут.
— Кипчакбай, ты потерял голову! Что скажет имам Балбак? Ведь это казнь для устрашения. В народе волнения. Ты знаешь, как нелегко и нам и китайским чиновникам, о которых кричат, что они продали край вольных людей. Нужно показать свою силу. Ты очень любишь золото, оно тебя погубит.
— Я немного уделю тебе добытого, — ответил Кипчакбай, — если ты мне поможешь…
— А что скажет имам Балбак, если ты отменишь его приказание о казни?
— А кто сказал, что я отменяю казнь? — сердито спросил Кипчакбай. — Я просто изменяю вид казни… Счастье ждет многих из вас, — обратился он к узникам. — Вы будете моими казюками. Кто больше добудет золота, того я освобожу.
Когда узников увели, он громко объявил собравшимся, что для преступников избран новый вид казни: их загрызут собаки. Толпа двинулась на холмы, догоняя идущих впереди узников.
— Кто такие казюки? — спросил по дороге Джура у Чжао. Чжао ответил:
— Так называют кладоискателей ещё со времен Абабакра. Абабакр в поисках золота приказал раскопать все древние развалины. В Яркенде по его приказу узники раскопали все старинные крепостные постройки. Рыли много лет.
— А куда Абабакр спрятал свое богатство? — спросил Саид, и его глаза заблестели.
— Войска твоего тезки Саида расхитили эти сокровища. Абабакр бежал в горы, и часть богатства затонула при переправах через реки.
— Какие реки? — снова спросил Саид.
— Да ты что, искать думаешь? Мы сейчас будем казюками. И, значит, пока будем жить.
— Временно? — спросил Джура.
— Временно, — ответил Чжао.
Осужденные приближались к холмам. Еще издали они увидели множество собак.
— Это «собачий город», — сказал Саид. — Здесь много веков назад жили люди. Теперь в ямах на месте города живут собаки. Днем они стаями бегают на базаре. Если прийти сюда ночью — загрызут. У них холмы поделены между стаями. На каждом холме вожак.
Перед одной из ям стояли несколько человек. Вокруг сплошной стеной стояли собаки.
— Здесь! — сказал верховой, сопровождавший Кипчакбая.
— Лезьте! — гневно закричал Кипчакбай узникам. Узники боялись двинуться.
Басмачи выстрелами и ударами винтовок очистили вход в дыру. Один из узников, незнакомый Джуре, полез в подземелье, но почти сейчас же оттуда послышался отчаянный крик. Его вытащили с искусанным лицом. Никто не решался последовать примеру несчастного.
Кипчакбай злобно крикнул:
— Вы трусы! Я прикажу отрубить вам головы.
Джура переглянулся с Чжао. Тот показал ему глазами на дыру.
II
Джура медлил спускаться в подземелье.
— Боится! — сказал громко кто то в толпе.
— Чего ему бояться? — ответил другой. — Все равно умирать, а полезет — может быть, и жив останется.
Джура смотрел на горы, видневшиеся вдалеке, на слепящее солнце, затем взгляд его остановился на норе, откуда доносился злобный лай. Джуре мгновенно пришла мысль поквитаться с Кипчакбаем.
— Дайте саблю, — сказал Джура, — а то нечем воевать с собаками!
Ему дали саблю.
Однако охрана, заметив его пристальный, цепкий взгляд, устремленный на раиса, сомкнулась, и Джура, взглянув на Чжао, увидел в его глазах осуждение. Чжао мигнул на холм. Джура вздохнул и подошел к яме.
Яростный лай ошеломил Джуру только на мгновение. Опустившись на локти, осторожно тыкая саблей впереди себя, он полез в нору, вырытую собаками.
Загородив своим телом свет, Джура сразу очутился в темноте и вскоре увидел множество собачьих глаз, искрившихся во мраке. Однако и это не остановило Джуру. На локтях, подталкиваясь ногами, медленно полз он по собачьему ходу. Имея саблю в руках, он пошел бы на драконов, а не только на собак. Надежда на свободу толкала его в темноту, в неизвестное, придавало силы. Искрящиеся собачьи глаза были совсем близко. Джура ткнул саблей в темноту, и отчаянный визг подтвердил, что он задел собаку. Лай из множества собачьих глоток сливался в один бесконечный вопль.
Отбежавшие было собаки снова приблизились. Джура сделал быстрый выпад вперед. Земля под его левой рукой обрушилась, и он, потеряв равновесие, упал и выпустил саблю из рук. Моментально Джура прыгнул вслед за нею вниз. Собаки отпрянули. Хватаясь за землю, Джура нащупал ступеньки, но сабли на них не было: очевидно, она скатилась ниже.
Поняв, что он обезоружен, Джура, не теряя ни одного мгновения, вскочил и закричал изо всех сил. Это был гневный вопль безоружного человека, вопль ярости и отчаяния. Он преследовал собак, не давая им опомниться. Собаки кинулись вниз по ступенькам, кувыркаясь через головы, а за ними бежал человек и страшно кричал. Иногда Джура приседал и шарил по лестнице руками, но, не нащупав сабли, снова гнал собак вниз. Он сбежал по лестнице в темную пустоту и оглянулся. Откуда то сверху пробивались слабые лучи света. Но и этого было достаточно, чтобы после полной темноты разглядеть высокую стену.
Собаки окружили узника кольцом и, оскалив клыки, с рычанием медленно приближались. Джура был один, безоружный, против нескольких десятков сильных и злых собак. Они не дали бы ему подняться по лестнице вверх и загрызли бы по дороге. Джура решил схватить одну собаку и отбиваться ею от нападающих, как вдруг инстинктивно почувствовал опасность за спиной. Повернувшись, Джура очутился перед огромным черным псом с белой меткой на груди. Пес приготовился к прыжку…
— Тэке! Тэке! Мой Тэке! — крикнул Джура, не веря своим глазам.
Пес замер. Вся стая притихла. Джура медленно выпрямился. Пес и человек стояли некоторое время друг против друга. Секунды казались Джуре вечностью.
Тэке завилял хвостом и беззвучно оскалился. Он виновато подошел к Джуре и, став на задние лапы, уперся передними в его грудь. Пес не умел ласкаться. Джура схватил его голову обеими руками и прижал к своему лицу. Несколько собак, не поняв поведения вожака, бросились и вцепились в халат Джуры. Тэке прыгнул вперед и, опрокинув первую попавшуюся собаку на спину, начал её кусать. Джура облегченно вздохнул, оглянулся и заметил свою саблю. Он быстро схватил её и обернулся, готовый к битве. Тэке стоял рядом. У входа послышался голос Саида. Он громко клял Кипчакбая и всех его родственников. Собаки снова залаяли. Саид испуганно позвал Джуру. Джура отогнал собак. Саид, а за ним Чжао оказались на каменных, засыпанных землей ступенях древней лестницы.
— Спускайтесь ко мне! — крикнул Джура.
— А собаки?
— Собак не бойтесь. Здесь мой верный Тэке. Он вожак собачьей стаи.
Чжао и Саид много слышали от Джуры о его охотничьем псе. Обрадованные неожиданной удачей, уже не страшась собак, они спустились в подземелье.
— Тэке! — ласково сказал Саид, пытаясь погладить голову пса. Тэке сердито зарычал, и Саид быстро отдернул руку. Собаки злобно лаяли издали.
— Скорее! Давайте искать выход! — сказал Чжао.
— А золото? Где же золото? Надо взять золото, — твердил Саид, хватая Джуру за халат.
— Пусть пропадет золото! Давайте искать выход, — ответил Джура.
Вдруг впереди раздался злобный визг собак и мелькнул отблеск огня.
— Мы пропали! Враги нашли другой ход и идут сюда! — сказал Саид, пятясь назад.
Джура вновь ощутил необычайный прилив энергии. Борьба всегда привлекала его, теперь же он знал, что борется за свободу. С ним были друзья. Про себя он решил, что если останется жив, то будет всегда действовать с ними заодно.
Навстречу узникам из за поворота вышел человек с горящим факелом в руке.
— Чжао! — громко крикнул он.
— Биллял! — радостно воскликнул Чжао. — Ты ли это, Биллял?
— Вы ещё живы? — задыхаясь, говорил Биллял, обнимая Чжао. — Я так торопился! Думал, что тебя растерзали собаки. Скорее же, скорее за мной!
— Кто это? — недоверчиво шепнул Саид. — Я ничего не понимаю!
— Не волнуйтесь, — отвечал Чжао спокойно. — Это мой друг Биллял. Скажи, как вы узнали…
— Расскажу все потом. Торопитесь! — ответил Биллял.
Они двинулись по переходу. Джура споткнулся: под ногами лежал труп. Возле него валялся кожаный мешок, из которого высыпались серебряные и золотые монеты. Саид схватил кожаный мешок и начал насыпать в него золото.
— Не больше десяти фунтов! — с жадностью шептал он. — Даже нет и десяти, только восемь. Ага, вот серебро!
Он прополз в угол, где лежали мешки со слитками серебра.
— Кто же это такой богач? — Саид перевернул труп на спину. — Чер! — удивленно сказал он. — Дунган Чер! Таки подох, чертов старикашка! Все равно я бы его зарезал.
— Кто он? — спросил Джура.
— Это Чер, — ответил Саид. — Старшина нищих, тех, что живут на кладбище и попрошайничают в кишлаке. Это Чер выдал меня ищейкам Кипчакбая.
Биллял с любопытством смотрел на Саида.
— А кто это? — спросил он Чжао.
— Это Саид, охотник за приключениями. Вместе сидели в яме.
— Вместе страдали, — вмешался Саид, — из одной чашки похлебку ели.
Саид завернул золото в пояс, схватил два мешка с серебряными слитками, связал их и взвалил на плечо.
— Берите серебро, я ничего вам не дам позже из своих мешков. Берите серебро Чера, которое он грабил у нищих и крал у богатых. Мы спасаемся от Кипчакбая на его же деньги!
Вслед за Биллялом узники двинулись по извилистому проходу, вырубленному в стене.