– Может, поэтому Хромой и затаился? – задумчиво сказала Настя.
– Чего ему таиться, – снова вступил в спор Данила.
– Что сидел хотя бы?
– По-твоему, он должен с утра с ножом выскочить на улицу и орать: «Разбегайся! Всех зарежу! Я в группировке состоял. Моя кличка Хромой». Так, что ли?
– Ну, знаешь, Данила… – не нашлась что ответить на такое возражение Настя.
– Гы-гы-гы… – счастливо смеялся Данила, радуясь, что уел свою вечную оппонентку.
Настя тараторила про других соседей, выдавая, как из компьютера, имеющуюся у нее информацию. Данила, дорвавшись до бинокля, так внимательно осматривал окрестности, как будто первый раз их видел.
Внизу в доме часы с кукушкой пробили полдень.
– Так рано!.. Еще только двенадцать, – сказал Данила. – А я думал, уже часа четыре.
– Ты не это думал, ты думал другое, – невинным голоском пропела Настя.
– Что? – не уловив иронии, заглотнул наживку Данила.
– Жрать пора, вот что ты думал, – взяла реванш Настя.
Она, видно, наступила на больную мозоль Данилы, потому что он полез в драку. Поесть он и правда любил.
– Ой, мамочки! – прячась за моей спиной, верещала Настя. – Он меня убьет.
– Дай и мне посмотреть, – взял я бинокль у Данилы, оставляя его один на один с Настей. На чьей стороне будет победа, им ясно было с самого начала, поэтому Данила, замахнувшись, настороженно, по дуге, обошел свою обидчицу.
– Только тронь, убью! – пригрозил он.
Я навел резкость и стал смотреть на озеро. Слева вдалеке виднелся пляж. Ближе к нам он переходил в низкий берег, поросший осокой. Там сидели два рыбака, а рядом с ними стояла белая машина, «жигули».
«Тоже, нашли место, там же сроду не клюет, и чего сидеть?» – подумал я.
За рыбаками пологий берег упирался в нависающий над водой обрыв. По этому обрыву тянулась узенькая тропинка, опоясывающая ремешком дома по Приозерной улице. При желании, имея длинную удочку, можно было прямо из собственного огорода ловить рыбу в озере. Я посмотрел направо, на плотину. Ничего интересного. Перевел взгляд левее и уперся в стену леса за озером. Я уже готов был предложить друзьям покинуть пыльный чердак, когда невдалеке, на дереве метрах в ста, что-то блеснуло. На ветке, за стволом, шевелилось что-то живое, большое и черное. Что там такое, я разобрать не мог.
– Настя, глянь, что бы это могло быть? – указав на дерево, я передал ей бинокль.
– А… Горилла, – разочарованно сказала Настя, возвращая мне бинокль.
– Дай я тоже посмотрю, – заволновался Данила.
– Точно, Горилла! – подтвердил он. – Что ему там надо?
«Интересно, откуда в средней полосе могла появиться обезьяна?» – подумал я.
– Дайте мне тоже глянуть, я первый обезьяну увидел.
В ответ на мою просьбу Данила с Настей рассмеялись.
Я внимательно пригляделся. И точно, на дереве сидела огромная черная обезьяна, курила и смотрела в бинокль в нашу сторону. Наконец, когда она отвела от глаз окуляры, я увидел, что это человек. Он пускал кольцами дым. Если бы не бинокль в его руках и сигарета, я бы и правда подумал, что там сидит горилла, так он был похож на обезьяну.
– Да никакая это не обезьяна, там человек сидит! – возмутился я. – Придумали тоже: «горилла», «горилла».
– Никакой он не человек, он сроду не был человеком и никогда им не будет, – стоял на своем Данила – Я прав, Настя?
– Прав! Прав! – подтвердила она. Первый раз я слышал, как они пришли к единому мнению. – Этот гусь просто так там сидеть не будет – значит, что-то высматривает.
– Куда он смотрит? – спросил Данила.
– Куда-то сюда. По-моему, в соседний двор, к Хромому, – внимательно изучая Гориллу, ответил я.
Мы еще минут десять понаблюдали за Гориллой. Уходить он не собирался, периодически поднимал свой бинокль и внимательно оглядывал окрестности и дом Хромого. Мы тоже внимательно оглядели соседское жилище. Дом как дом, ничего интересного. Во дворе, два на два, неглубокий бассейн и большая кавказская овчарка по кличке Балбес. Самого хозяина видно не было.
Жара на чердаке стояла приличная. Мы собирались уже спуститься, когда по тропинке со стороны озера к дому Хромого подошел рыбак с удочкой и рюкзаком и постучал в калитку. Балбес захрипел, кидаясь через забор на гостя. Тут же из дома вышел Хромой и цыкнул на собаку. Я повел биноклем в сторону дерева, туда, где сидел Горилла. Горилла, впившись двумя руками в окуляры бинокля, не отрываясь, смотрел на них. Выбрал он не тот наблюдательный пункт. Все, что происходило за внешней частью забора, там, где у калитки стоял рыбак, ему хорошо было видно, а вот двор с его дерева не просматривался. Весь двор как на ладони был виден лишь с нашего чердака. Хромой вышел за калитку, подозрительно посмотрел по сторонам и, убедившись, что они с рыбаком одни, спросил:
– Принес?
Ответа мы не расслышали. Рыбак полез в рюкзак и вытащил рыбину с килограмм весом.
– Подожди здесь! – приказал Хромой и, взяв рыбину, скрылся в доме.
Рыбак топтался у калитки. Я его хорошо рассмотрел в бинокль, и Горилла рассмотрел. Это был холеный плотный старик лет семидесяти, седой, без намека на лысину. Хромого долго не было. Я перевел бинокль на дерево. Горилла, удовлетворенный тем, что увидел, оправдывая свою кличку, по-обезьяньи быстро слез с дерева и пошел в сторону плотины. Но поторопился спуститься Горилла. Я навел бинокль на окна Хромого и увидел много интересного. День был солнечный, сквозь окна хорошо просматривалось, что делается в комнатах. Хромой разложил рыбину на кухонном столе и стал что-то из нее выдавливать. Из рыбины, а это, похоже, был карп, выкатился предмет, похожий на стекляшку, величиной с грецкий орех. Хромой долго рассматривал стекляшку через лупу, вертел в руках, зачем-то взвесил на аптекарских весах и, удовлетворенно кивнув головой, сунул обратно в рот рыбине. Затем взял «дипломат» и вышел с ним во двор. Балбес прыгнул ему на грудь. Посадив собаку на цепь, он впустил во двор рыбака и передал ему «дипломат».
Высокий забор Хромого не позволял видеть с улицы, что происходит во дворе. Но нам с крыши было все отлично видно. Рыбак открыл «дипломат». У нас отвисли челюсти. «Дипломат» был доверху набит пачками денег.
– Надеюсь, деньги не фальшивые? – спросил холеный господин.
– За что обижаешь? – обиделся Хромой.
– У меня классный товар. В другом месте с руками оторвут.
– Твой товар – мои деньги, – ответил Хромой.
Рыбак пересчитал пачки. Одну из пачек он распечатал и, удовлетворенно хмыкнув, переложил содержимое «дипломата» в свой рюкзак. Деньги перекочевали к рыбаку. Той же дорогой, что и пришел, по тропинке вдоль озера он медленно удалился в город. От увиденного у меня кружилась голова и путались мысли. Данила непроизвольно сглатывал слюну, он даже забыл оттолкнуть от себя придавившую его Настю. Пока они переживали увиденное, я продолжал смотреть в бинокль.
Хромой зашел в дом, взял рыбину, проверил, в ней ли странный предмет, так похожий на стекляшку и, выйдя, выпустил ее в бассейн. Рыба, а я хорошо рассмотрел ее, это был карп, вильнула хвостом и, ожив, поплыла. Обалдевшие, мы спустились с крыши. Надо было обсудить увиденное.
– Пошли на озеро, – предложила Настя.
– Пошли.
Глава IV. Хиросима в бассейне?
Мы сидели у нас за огородом на мостках и выдвигали различные предположения.
– Не может столько стоить простая рыба, – первым высказался Данила.
– Да, рыбка должна быть золотой, чтобы за нее столько отваливать, – согласилась Настя.
– За что же он столько заплатил? – не унимался Данила.
Меня тоже мучил этот вопрос, но я в отличие от них обоих в бинокль видел, что происходило в комнате с рыбой, но тоже не находил ответа.
– Хромой на атомных рудниках отбывал наказание, может, связи какие остались, – сказала Настя.
И тут меня осенило.
– Не могла раньше об этом сказать? – разозлился я.
Ну конечно же, рыбак продал ему уран, небольшой кусок. А Хромой, чтобы в доме его не держать, он же радиоактивный, сунул его в желудок карпу и выпустил в бассейн. Я знал, что ядерного топлива для атомного реактора ледокола в год требовалось немного – где-то со спичечный коробок. Я победно посмотрел на своих друзей и, как мудрец после долгих размышлений, глубокомысленно изрек:
– Это уран!
Я рассказал им, что видел в бинокль, как Хромой прятал в карпа какой-то предмет.
– Что же ты не дал нам тоже посмотреть, – укоризненно сказала Настя.
– Бинокль-то мой, – ляпнул я в свое оправдание первое, что мне пришло в голову.
– Ну и подавись им, – Настя обиделась и пересела подальше от меня.
– Я бы тоже не дал, – вступился за меня Данила.
– Это что же, у него в бассейне ядерная бомба плавает?! – испуганно спросила Настя.
Такая постановка вопроса озадачила нас с Данилой. Мы переглянулись, вспоминая, что же знаем об уране из учебников по физике. Все мои познания дальше спичечного коробка не продвинулись.
– Эту рыбу есть нельзя! – наконец выдавил из себя свою порцию «научных сведений» Данила.
Настя возмущенно завопила:
– Господи, кто про что, а этот сразу про жратву!
– Прошу, не перебивай! Я думаю. Знаете, почему он сунул уран в карпа и опустил в бассейн? – Данила продолжал развивать мысль.
– Почему?
– Чтобы тряски не было. Если это ядерная бомба, то она может упасть и от удара взорваться. А в бассейне плавает, ни щелчка, ни толчка тебе, никакого удара. Понятно? Он отдал за уран один «дипломат» денег, а продаст за три «дипломата». Каков гусь?
– А ты не такой дурак, как иногда кажешься, – то ли похвалила, то ли съязвила Настя.
– Толстый на тридцать процентов умнее худого, – согласился Данила, – у него мозгов больше.
– Только они разжижены, мозгов много, а извилин не хватает.
– Да перестаньте вы ругаться, что будем делать? – мне не понравилась мысль насчет ядерной бомбы. – Не так все просто, как вам кажется! Чтобы бомба взорвалась, в ней должна быть чека. А там вообще ничего не было. Круглый шарик, и все.
– Он нас облучит всех, волосы у нас повыпадают, – запричитала Настя.
Я потрогал свой куцый чубчик и, представив себя лысым, спросил:
– А если это не уран, что тогда?
– Надо сначала измерить радиацию, фон, – предложила Настя, – у нас дома есть такой прибор, дозиметр называется, отец когда-то с Чернобыля привез, пошли за ним.
Дома у Насти была мать. Мы с Данилой поздоровались. Я первый раз был у Насти в гостях.
– Это Макс, – представила меня Настя и, как о лакее, промолчала о Даниле. – Он сегодня приехал из Москвы.
– Не с неба же свалился, – напомнил Данила сам о себе. Чувствовалось, что он в этом доме частый гость.
– Проходите ребята, – сказала Настина мама и отдельно мне улыбнулась. – Меня зовут Анна Николаевна.
Мы с Данилой стали снимать обувь.
– Проходите, проходите, разуваться не надо.
– Сейчас не принято в гостях разуваться, – успокоила нас Настя.
– Правильно, – согласился Данила, – снимешь кеды, а носки несвежие, сразу гонят ноги мыть.
– Ребята, вы обедали, может, чаю выпьете? – послышался из кухни голос Анны Николаевны.
– Спасибо, мы сытые, – ответил я за себя и за приятеля.
– Ты чего отказываешься, пусть поят, им что, воды жалко, – толкнул меня в бок Данила.
– Анна Николаевна, пожалуй, мы немного выпьем, по небольшому глотку, – извиняющимся голосом поменял я первоначальное решение.
Посадили нас в гостиной за большим столом. Анна Николаевна вынесла большую коробку с шоколадными конфетами, я таких коробок даже в Москве в супермаркетах не видел. В ней шоколада было килограмма два, не меньше. Поставила хлеб, масленку с большим куском масла, литровый туесок меда, вазу с вареньем и к нему розетки.
– Сейчас чай подам, ешьте, пожалуйста. Не ждите Настю, она скоро выйдет.
Чай Анна Николаевна налила нам в большие чашки и затем оставила нас одних, чтобы не смущать. С утра я переволновался и плохо поел, а теперь на меня жор напал, я думаю, радиация уже начала действовать. В общем, мы с Данилой наперегонки за пять минут управились со всем, что стояло на столе. Мед, масло, варенье, конфеты исчезало в нас как в троглодитах. Когда Анна Николаевна вошла на кухню, мы пили уже один чай, туески, масленка и ваза с вареньем были пусты, а коробку шоколада мы накрыли крышкой.
– Ой, какие молодцы, весь мед и варенье съели, вот бы Насте такой аппетит. Да вы берите конфеты, не стесняйтесь, Данила у нас часто бывает, а вот вы, Рекс, первый раз.
Назвав меня собачьим именем, Настина мама открыла пустую коробку. Воспитанные люди не удивляются – они молчат. Анна Николаевна была хорошо воспитана. И, увидев, пустую коробку, не вымолвила ни слова.
– Спасибо, мы уже! – икнул Данила, сыто улыбаясь. – Может, ты, Рекс, сахарную косточку еще хочешь?
– Мы Настю на улице подождем, – сказал я Анне Николаевне, выталкивая Данилу из-за стола.
«Ноги моей в этом доме никогда больше не будет!» – выходя из дома, дал я себе зарок.
– Ну, ты и жрешь, – я сорвал зло на Даниле. – Для приличия надо было пару конфет оставить в коробке.
– Как их правильно оставлять, надкусанными или нет? – ехидно спросил Данила.
Нет, он был неисправим. Наконец вышла Настя с каким-то ранцем, из которого, как хобот, свисал шланг.
– Нате! Тащите свой дозиметр! – сказала она, передавая нам прибор.
– Ого, вот это машина! – восхитился Данила, закидывая его на спину. – Как опрыскиватель, только тяжелее.
Свернув скорее за угол дома, пока никто нас не видел, к жилищу Хромого мы подошли со стороны озера. На дозиметре было две шкалы со стрелкой и куча всяких переключателей.
– А где инструкция? – спросил я Настю.
– А зачем она?
– Чтобы знать, сколько рентген уран излучает.
Никакой инструкции, конечно, и близко в этом ранце не было.
– Можно и без инструкции, – предложил Данила, – сунем шланг во двор и пощелкаем выключателями: если стрелка сдвинется – значит, есть радиация.
– А на сколько метров радиация действует? – спросила Настя.
– С той стороны забора она точно действует! – успокоил я ее.
Данила просунул шланг под забор и стал щелкать переключателями. В это время кто-то во дворе потащил за шланг. Дозиметр поехал и уперся в забор. Послышалось злобное рычание.
– Тяните назад! – закричала Настя. – Он его изгрызет!
Но было уже поздно, шланг выскочил из паза, и оказался в зубах собаки. Слышно было, как Балбес его рвет и кусает. Он прыгнул на забор, думая, что мы с ним играем.
Мы не знали, можно ли измерять радиацию без шланга, но на всякий случай пощелкали всеми переключателями. Стрелка стояла на нуле.
– Нет никакой радиации, там что-то другое, – предположил Данила.
– Ой, как же теперь я поставлю его обратно без шланга? – ныла Настя
– Может, от старого пылесоса подойдет? – успокоил ее я. – Данила! Не знаешь, у кого есть старый пылесос? – переложил я проблему шланга на Данилу.
– На помойке я, кажется, видел!
Так ничего толком и не измерив, мы отнесли дозиметр обратно. Настя сама затащила его в дом.
Встретиться с нею мы пообещали через час. А пока решили погулять по городу.