— Картина? — Дэн не мог в себя прийти от изумления. — Вот чего он хочет? Я-то думал, он собирается заставить нас отдать ему твои часы. Помнишь, Весперы в прошлый раз именно их хотели…
Эми побледнела как полотно.
— Не просто картина, — выдохнула она. — Караваджо — национальное достояние. Нет, такие шедевры принадлежат всем.
— А что, хотелось бы, — перебил Дэн. — Будь она хоть отчасти наша, мы бы пришли в картинную галерею и попросили: «Простите, можно одолжить вашу Карбаджу на пару дней?».
— Караваджо, — поправила Эми. Она так разволновалась из-за предстоящей задачи, что даже не разозлилась, когда Дэн перековеркал имя художника. — Его работы вдохновляли Рубенса, Бернини, Рембрандта и многих прочих! Мы совершим преступление против всех стран и народов!
— А это вообще выполнимо? — принялся гадать Дэн. — Ты в стольких музеях перебывала — уж кому, как не тебе знать: систем безопасности там по самое не могу! Нельзя просто снять картину со стены и сунуть за пазуху.
— Это совершенно неважно, — возразила сестра. — Веспер похитил наших родственников. И Нелли. Надо найти способ дать ему то, что он хочет.
— Но как?
— Всему свое время, — рассудила Эми. — Пойдем сперва полюбуемся живописью.
Стоящая на берегу реки Арно галерея Уффици располагалась в здании шестнадцатого века. Длинное, изогнутое подковой строение некогда представляло собой огромный комплекс служб — слово uffizi по-итальянски означает «канцелярия». Стоя в узком центральном дворе и глядя на два гигантских крыла, посетитель словно бы мгновенно переносился во времена Медичи. В те дни великие художники — такие, как да Винчи и Микеланджело — отдыхали и творили в Уффици. В середине восемнадцатого века здесь создали музей искусств, открытый для публики. Сейчас здесь собрана величайшая в мире коллекция шедевров Средневековья и Возрождения.
Дэна картинные галереи никогда не впечатляли, и Уффици не стала исключением.
— Толстые голые младенцы. Тоже мне, шедевры.
Эми испустила утомленный вздох.
— Это купидоны и херувимы.
Она давно мечтала посетить эту прославленную обитель красоты. Однако сегодня девочке было не до красот. Внимание ее привлекали лишь меры безопасности — охранники, замки, провода, камеры, нажимные плиты, сигнализация. А ведь все это — лишь видимая часть системы. Эми на собственном нелегком опыте усвоила урок: как правило, наибольшую опасность представляет то, к чему нельзя подготовиться.
Еще одну проблему представляла толпа. Музей считается одним из самых популярных туристических мест Италии. Он всегда битком забит посетителями. Даже если двум будущим похитителям картин удастся обмануть систему охраны галереи, им ни за что не остаться наедине с объектом своего интереса. Совершать преступление придется на глазах как минимум пятидесяти свидетелей — и это еще при благоприятном раскладе.
— Ладно, где эта самая медуза? — осведомился Дэн.
Карта галереи привела их на третий этаж — в зал Караваджо.
Нужную им картину они обнаружили сразу же. При всем желании не проглядели бы — и не только потому, что она была одной из немногих работ нерелигиозной тематики. Чуть меньше других картин в зале — круглый холст, натянутый на щит около двух футов диаметром.
— Ух ты… — выдохнул Дэн.
— Оооой, — вторя ему, протянула Эми.
Со щита на зрителей смотрела отрубленная голова Медузы-Горгоны: змеи-волосы дико разметались во все стороны, из шеи хлещут потоки крови. Глаза широко распахнуты, лицо — маска ужаса и ненависти, совершенная в своем бесконечном уродстве. Изображение выглядело настолько живым, что чудилось, будто отделенная от туловища голова, пылая злобой, стремительно летит прямо на зрителя.
Сестра и брат некоторое время потрясенно рассматривали картину, не в силах отвести взгляд.
Дэн первым обрел дар речи.
— Если такова любимая картина Веспера-Один, то это чертовски много о нем говорит.
— Вовсе не обязательно ей восхищаться, — прошептала Эми. — Мы просто должны ее украсть.
Они пробились через толпу, чтобы поглядеть на картину поближе. Щит был вмонтирован в особый подрамник, а не подвешен к стене, как обычная картина. Несмотря на узкое металлическое обрамление, он выглядел не слишком тяжелым — но, конечно, определить вес можно было, только сняв полотно со стены.
Если им вообще удастся дойти до этой стадии.
Помимо видеокамер, в зале Караваджо стояли два охранника в униформе. Эми обвела помещение взглядом, выискивая слепые места, не просматривающиеся камерами или охранниками. К сожалению, таковых не обнаружилось. Единственно возможным прикрытием были сами посетители — толпа, в которой можно затеряться.
Толпа состоит из людей, а люди непредсказуемы.
В зале появился класс художественной школы: учитель и дюжина учеников с папками в руках. Рассевшись на скамейках, они принялись делать наброски.
Дэн бочком подобрался к одному из охранников.
— Как сегодня много народу!
— А тут всегда так, — гордо отозвался охранник. — Уффици ежегодно привлекает почти два миллиона посетителей.
— Здорово, — восхитился Дэн. — А вы тут работали, когда случилось знаменитое ограбление? Ну, несколько лет назад?
Охранник ощетинился.
— В Уффици уже много лет ни одной кражи не было!
Дэн изобразил на лице изумление.
— В самом деле? А я слышал, какой-то тип стащил одного из этих голых младенцев, сунул под куртку, да и был таков.
Охранник расхохотался.
— Это невозможно в принципе. В Уффици? Никогда! Каждое произведение искусства покоится на собственном датчике веса. Если полотно снять, тут же завоет сирена, а все входы и выходы автоматически блокируются. Твоему грабителю в жизни бы не удалось отсюда выйти.
Дэн проглотил поднявшийся к горлу комок.
— Наверное, я перепутал с каким-то еще музеем. Может, у вас было ночное ограбление — когда вломились через крышу и…
Похоже, охраннику стало совсем смешно.
— Ну и придумаете же вы, американцы! Уффици ночью — что твоя крепость. Где нет охраны, там стоят датчики движения. Мотыльку — и то не пролететь.
— Здорово, — отозвался Дэн без тени энтузиазма.
Проведя еще несколько минут в зале Караваджо, брат с сестрой отправились разведывать выходы из галереи: лестницы и лифты. Похоже, не существовало способа удрать быстро, опередив сирену и блокировку двери.
Эми обследовала выход на крышу, к садику со скульптурами, и заметила какие-то проводки. Получается, бегство наверх — тоже не вариант. Дверь на крышу точно так же подключена к системе сигнализации, как и все остальные.
Дети вышли из галереи и зашагали через центральный двор, мимо дорического портика, к реке Арно.
— Знаешь, — с досадой заявил Дэн, — из-за такого сомнительного шедевра, как «Медуза», я бы не стал превращать галерею в Форт-Нокс, напичканный всеми чудесами современной техники. Я бы молился, чтобы какой-нибудь добросердечный взломщик пробрался туда и избавил бы меня от нее.
Эми резко втянула в себя воздух.
— Дело не из легких.
Предстоящая задача казалась немыслимой, неподъемной — умом не объять. Эми попыталась взять себя в руки.
«Не думай обо всем сразу. Разбей операцию на отдельные проблемы — и решай по одной…»
— Хочешь сказать, тебе удастся? При поддержке твоей мисс Конгениальность? — поинтересовался Дэн.
— Решение есть всегда, — лекторским тоном отозвалась сестра. — Но нам понадобится помощь.
— Какая помощь?
Эми широко улыбнулась.
— Иной раз неплохо принадлежать к самой могущественной семье во всей истории человечества.
Глава 7
Шасси поцеловались с бетоном, и вот уже «гольфстрим G6» помчался, сбавляя скорость, по взлетно-посадочной полосе маленького флорентийского аэропорта Перетола. За полицейским оцеплением визжали, бесновались и швыряли цветы сотни тосканских девушек.
Дверь самолета отворилась, и на трапе, к вящему ликованию толпы, появился знаменитый рэпер.
— Йо, как делишки? — приветствовал фанатов Йона Уизард.
Восторженный рев не унимался минут десять. Йона старательно делал вид, будто поражен и растроган столь бурными проявлениями чувств, хотя такой же прием ждал его везде, где бы он ни объявился.
Замелькали вспышки камер, из скопления репортеров и папарацци градом посыпались вопросы:
— Йона, правда ли, что «Гангстерские хроники» выходят теперь и в трехмерном изображении?
— Вы можете подтвердить слухи о вашем обучении на космонавта для одного из русских полетов?
— Почему вы не общаетесь с вашей матерью, Корой Уизард, скульптором?
— Йона, каковы причины вашего визита во Флоренцию?
— А с каких пор на это нужны особые причины? — легкомысленно отозвался Йона. — Флоренция — это круто! Я приехал потрепаться с корешами да приобщиться к культурке.
Стоя в последних рядах, Эми с Дэном не обращали ни малейшего внимания на своего знаменитого родственника и его обычный треп. Глаза их были устремлены на группу сопровождения Йоны, выгружающую из трюма самолета багаж звезды. А более конкретно — на одного члена этой группы, мускулистого молодого человека, взявшего на себя попечение о громоздкой коробке, надежно обернутой и упакованной.
Пока визжащая от восторга толпа текла вслед за Йоной к терминалу, Эми с Дэном подобрались к крепышу из свиты знаменитости.
— Достал? — прошипел Дэн.
Молодой человек обернулся и приподнял козырек бейсболки с надписью «Турне Уиза 2010». Под бейсболкой сияло улыбкой лицо Гамильтона Холта.
— Привет, ребята. Как дела?
— А как они могут быть-то? — устало спросила Эми.
Гамильтон посерьезнел.
— О Рейган есть новости?
— Нам фотографию прислали, — уведомила его Эми. — Выглядят они все неплохо, но, сам понимаешь, в изрядном шоке.
— Давай проверим товар! — Дэну не терпелось перейти к делу.
— Не здесь! — осадил его Гамильтон. — В аэропорту есть отдельный зал для важных персон, Йона нас ждет там.
— Смотрите!
Йона снял пузырчатую упаковку и поднял картину, представляя ее на обозрение юным родственникам.
Дэн отшатнулся. Впечатление было настолько же сильным, как день назад в Уффици.
— Великолепно! Такая же гадость, как подлинник!
Эми кивнула.
— А быстро-то как! Мы же тебе только вчера позвонили.
Йона пожал плечами.
— Даже Янусам иной раз приходится искать путь полегче. На что только ни способны в наши дни цифровые технологии! Разбиваешь изображение на квадратики и воспроизводишь по одному. Остальные копии — тоже как две капли воды.
— Скажи лучше — как два борова, — поправил Гамильтон.
— Змеи ее не украшают. — Дэн критически осмотрел изображение. — Ни дать ни взять толстые макаронины, да еще живые. Ой, смотрите, а эта вон кусает свою соседку. Сударыня, если вы думаете о карьере модели, лучше забудьте!
Рэпер поцокал языком.
— Вы, ребятки, просто не понимаете силы зрительного образа. Уиз тоже таким был — до «Гангстерских хроник». Зато как поваришься в киноиндустрии, быстро просекаешь основной принцип: одна картинка стоит тысячи слов.
Гамильтон закатил глаза.
— Опять началось!
Йона взял одну из лже-«Медуз».
— Взгляните только на эту страшилу. Это ж ужас в концентрированном виде, сжатый в единый душераздирающий миг. Янусы всегда уважали Караваджо. В свое время даже хотели женить его в семью — кажется, на тетушке Рембрандта. Но он отказался.
— Если она ему позировала для этой картины, я его понимаю, — не удержался Дэн.
— Не в том дело, — возразил Йона. — В записях Янусов говорится, что Караваджо входил в какую-то организацию покрупнее Кэхиллов. Не забывайте, тогда семья только начала идти в гору, после Гидеона прошло всего несколько поколений. Но, думаю, главная причина любви художников к «Медузе» связана с да Винчи.
— Леонардо да Винчи? — потрясенно спросила Эми.
— Говорят, заказчик принес да Винчи щит на разрисовку, и художник изобразил на нем лицо Медузы-Горгоны. Ну, чтобы враги обращались в камень. — Йона сверкнул знаменитой на весь мир улыбкой. — Щит Леонардо да Винчи никто не видел, но говорят, Караваджо взял его за образец своей «Медузы».
Гамильтон нахмурился.
— А вообще этих «Медуз» сколько?
— Нас интересует всего одна, — решительно заявила Эми. — Та, которую надо украсть из Уффици.
Дэн вытащил из кармана листок бумаги, развернул и показал Йоне и Гамильтону.
— Вот что нам еще понадобится.
1 комбинезон
1 раздвижная лестница (тридцать футов)
1 стеклорез
1 папка для рисунков (большая)
1 водяной пистолет
1 бутылка чернил
1 переносной батут (складывающийся)
1 велосипед с корзиной
4 коробки с пиццей
Йона присвистнул.
— Надеюсь, вы разработали какую-то дьявольски хитрую стратегию. Потому что пока мне ничего не понятно.
Эми одарила его улыбкой.
— Придет время — поймешь.
Глава 8
Следующее утро выдалось холодным и ясным. Центральные улицы Флоренции затопила толпа спешащих на работу горожан. Туристы, вставшие пораньше, чтобы осмотреть побольше достопримечательностей, шагали заметно медленнее.
Галерея Уффици открывалась в четверть девятого. Сейчас знаменитое здание пустовало, если не считать одинокого рабочего в комбинезоне. Примостившись на самом верху стремянки, он мыл окно. Табличка у подножия лестницы гласила на нескольких языках: «Осторожно!». Случайный наблюдатель не заметил бы, что интерес мойщика сосредоточен на одном-единственном окне — третий этаж, зал Караваджо, экспонат номер сорок три.
Гамильтон Холт вглядывался через стекло в полутемное помещение. Разглядеть висящую на противоположной стене «Медузу» оказалось совсем нетрудно. Боже храни Америку, в реальности картина была еще ужаснее, чем репродукции Йоны! И понадобилась же кому-то такая страхотень! У Гамильтона это просто в голове не укладывалось. Впрочем, Холты никогда не отличались любовью к живописи. Бои без правил и поднятие тяжестей — вот это по ним.
Он покосился на приделанные к стенам камеры видеонаблюдения. К счастью, те были направлены на картины, а не на окна.
Вытащив из кармана стеклорез, он прижал его к нижней части окна. Острие глубоко вошло в толстое стекло.
В зале Караваджо появился человек в форме. Охранник! Гамильтон в панике спрятал стеклорез в рукав и с новым усердием принялся натирать окно. Взор охранника скользнул по выставленным внутри шедеврам и остановился на висящем за окном мойщике.
Неприятный момент! Команда Кэхиллов понятия не имела о распорядке мытья окон в галерее. А вдруг обычно для этого используются подъемники или леса? А вдруг комбинезоны у мойщиков другого цвета? А вдруг охранник в Уффици всех обычных чернорабочих знает в лицо?
Опасность миновала. Охранник закончил обход зала и двинулся дальше.
Трясясь от облегчения, Гамильтон засунул тряпку в карман и снова вытащил стеклорез.
Двадцать семь дюймов в ширину, четыре в высоту, напомнил себе юноша.
Эми дала ему подробные указания.
Для осуществления их плана отверстие должно быть достаточно большим — и все же незаметным. Заговорщики надеялись, что никто не поднимет тревогу со времени открытия галереи до самой операции, назначенной на одиннадцать часов.
Гамильтон провел лезвием по стеклу, прикидывая длину разреза. Потом вытащил узкую полоску стекла, проверяя, везде ли прорезалось до конца, и так же бережно вставил обратно. Главное, не нажать слишком сильно. Осколки стекла на полу галереи грозят загубить весь план на корню.
Загубить. Гибель.
Ужасное слово стучало у него в мозгу. Провал операции может привести к гибели Рейган и остальных заложников. Предательская мысль подкосила Гамильтона, точно удар в живот. Он оступился и чуть не упал, слезая вниз.