Как бы Дейрдре хотелось стать хозяйкой Брук-Хауса!
Однако все это достанется не ей, а Фебе.
Феба получит все — и Брук-Хаус, и наследство Пикеринга…
И самого Брукхевена…
Он так красив, так по-мужски сдержан, он умен, наконец…
Самое обидное то, что Феба ведет себя так, словно не рада счастью, свалившемуся на нее как снег на голову. Она ходит с видом узника, которого ведут на виселицу.
Кузина получит богатство, титул и молодого, красивого и умного мужа в придачу. Все, о чем Дейрдре не может даже мечтать…
Ей надо бы возненавидеть Фебу, но Дейрдре даже этого не может сделать, потому что, когда она смотрит на кузину, ее сердце сжимается от жалости. Да, Дейрдре приходится терпеть придирки Тесс. Но Дейрдре оставляют безучастной нападки мачехи, она смотрит на них сквозь пальцы: Тесс не ее кровная родственница. Она только ее опекунша, и это положение дел временное.
Но отец Фебы… Викарий, как его зовет Феба, так холоден со своей дочерью, словно она ему не родная. Он словно бы не замечает, что Феба не хочет выходить замуж. Девушка с каждым днем чахнет на глазах, а ему все равно.
А что Брукхевен? Неужели он тоже ничего не видит?
«О, если бы такой мужчина был моим, я бы дала ему понять, что у меня на душе! Я бы заставила его сходить по мне с ума».
Дейрдре бродила по дому, открывая то одну дверь, то другую и каждый раз поражаясь изысканному убранству комнат, которые были одна другой красивее. Наконец, толкнув рукой очередную дверь, Дейрдре очутилась в небольшой гостиной, от вида которой у нее захватило дух.
Все пространство от места, где кончалась деревянная обшивка стен, до самого потолка занимали холсты с изображением прекрасных пейзажей. Большое окно, выходящее в сад, обрамляли светлые бархатные шторы. Помещение было обставлено изящной мебелью из черного дерева. На полу лежал роскошный персидский ковер в васильковых тонах.
Дейрдре захотелось войти и сесть за секретер, который, по всей видимости, предназначался хозяйке дома. Трудно представить себе место лучше, чем это, для того чтобы решать, какое из блюд подать сегодня к столу. Дейрдре как завороженная любовалась облицовкой камина, изготовленной из редкого розового мрамора. Ей так хотелось лечь на кушетку-шезлонг и предаваться на ней мечтам…
Но мечтам на этой кушетке будет предаваться Феба!
Тяжело вздохнув, Дейрдре вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
Гости съезжались на ужин в Брук-Хаус.
Феба была сегодня хороша, как никогда, и прекрасно это осознавала.
Голубое платье от Лементора отличалось элегантной и изысканной простотой и изяществом. Бархатная лента на поясе — более темного, чем платье, оттенка — подчеркивала тонкую талию и высокий бюст его обладательницы. По мнению Фебы, декольте было слишком глубоким. Однако всезнающая Софи уверила девушку, что в лондонском свете дамы, следящие за модой, носят платья с еще более рискованными вырезами.
— Поверь мне, тебе очень идет. Ты выглядишь потрясающе, — искренне восхищалась Софи. — Брукхевен будет сражен твоей красотой.
Увидев Фебу, Брукхевен в самом деле на мгновение словно потерял дар речи, но, как выяснилось впоследствии, вовсе не от восхищения. Он нахмурился, словно наряд Фебы совершено не отвечал его ожиданиям. Также маркиз был крайне удивлен и обескуражен подарком невесты. Хотя, как того требуют правила хорошего тона, он вежливо поблагодарил Фебу и прикрепил булавку к своему галстуку.
Когда в назначенное время она вошла об руку с Брукхевеном, Марбрук уже был там и стоял в другом конце комнаты. Феба не могла оторвать от него взгляд. Их взгляды встретились только на одно мгновение. После этого Марбрук сразу же отвел глаза. Феба мысленно повторяла себе, что он ей безразличен и что один-единственный вечер, проведенный с ним наедине в саду, ровным счетом ничего не значит.
Ее положение и без того непростое. Не стоит еще больше все усложнять. Не стоит вспоминать тот вечер.
«И почему я тогда не поцеловала Марбрука как следует?»
Феба снова и снова ловила себя на том, что то и дело бросает взгляды в сторону Марбрука. Он по-прежнему сидел, не поднимая глаз, и смотрел куда-то в сторону. Делал вид, что они с Фебой не знакомы. Ну что ж. Раз Марбрук играет в эту игру, Феба последует его примеру. Она переключила внимание на других гостей, твердо решив сделать все, чтобы ее жених и ее отец оба гордились ею — будущей маркизой Брукхевен. Феба ощущала бремя ответственности, которое ложилось на ее плечи вместе с новым общественным статусом. Поэтому, стараясь всем угодить, она без устали дарила присутствующим вежливые улыбки и старалась не показывать виду, что на душе у нее кошки скребут. Она мило беседовала с гостями. Одним словом, делала все, чему учила ее тетя Тесс, — старалась быть ходячим совершенством во всех отношениях.
Вскоре Фебу стало тошнить от самой себя.
Но по крайней мере так она могла хотя бы на время отвлечься и не думать о лорде Рейфе Марбруке, который так и не посмотрел на нее за целый вечер ни разу. Весь вечер Рейф сидел мрачнее тучи, погруженный в свои мысли, и ни с кем и словечком не обмолвился. Брукхевен время от времени бросал на брата недоуменные взгляды, но не задавал ему лишних вопросов.
Колдер же, напротив, был в ударе, проявляя совершенно не свойственные ему в обычной жизни оживление и словоохотливость. Хотя он по-прежнему редко улыбался, но выглядел совершенно довольным и расслабленным.
Феба тайком переводила взгляд с одного брата на другого — с того, кому обещала отдать свою руку, на того, кто за короткое время ухитрился похитить ее сердце. С одного, с кем собиралась прожить всю жизнь, на другого, о ком могла теперь разве что вздыхать украдкой да грезить по ночам. Оба брата были исключительно привлекательны, имели знатное происхождение, и каждый из них был исключительной личностью, что ставило на повестку дня вопрос о том, что они оба могли найти в такой простушке.
«Вместо того чтобы мучиться до бесконечности, гадая, почему Марбрук не сделал предложение, прежде всего тебе следовало бы удивляться, почему он вообще с тобой заговорил».
Что верно, то верно. Это неслыханная удача, что Феба привлекла внимание самого маркиза Брукхевена. Ей несказанно повезло. Она самая счастливая девушка в Лондоне.
Так почему же тогда ее бедное сердечко разрывается на части?
Глава 16
Когда об руку с Колдером Феба вошла в комнату, Рейф был так поражен ее красотой, что поначалу обомлел. В этом роскошном небесно-голубом платье ее было трудно узнать. Ее волосы были собраны и подняты вверх. А улыбка Фебы… Ах…
Словно перед глазами Рейфа предстала не Феба, а ее старшая сестра — более сдержанная, строгая и уверенная в себе. Хотя это платье, которое было сейчас на ней… вероятно, было задумано, чтобы соблазнять мужчин и вводить их во грех. Но почему у Фебы такие грустные глаза? Куда пропал тот блеск в глазах? Куда делись дерзость и вызов во взгляде? Где та неискушенная девушка, которая впервые в своей жизни попробовала шампанское и вскоре сама не заметила, как очутилась в его объятиях?
Каждый раз, когда Феба говорила, улыбалась и даже смеялась, ее глаза оставались такими же потухшими.
Когда она посмотрела в его сторону, Рейф поспешил отвести взгляд, а потом весь вечер тайком наблюдал за ней, глядя на ее отражение в большом зеркале, которое висело на стене напротив. Феба, наверное, даже не догадывалась, что Рейф целый вечер смотрел на нее одну.
Он заметил, как Феба была разочарована, когда он отвел свой взгляд. Словно тень легла на ее лицо. Хотя, возможно, это всего лишь разыгралось воображение. Все это могло ему только показаться. Потому что сразу же после этого Феба вела себя как ни в чем не бывало. Возможно, просто Рейфу хотелось думать, что она к нему неравнодушна, и он принял желаемое за действительное.
Феба двигалась как заведенная кукла. Она делала все превосходно: улыбалась, кивала и делала реверансы, что-то говорила. Однако при этом выгляделатакой… отстраненной. Словно ее сердце во всем этом не участвовало. Словно Феба спала и все вокруг было сном.
«Если захочу, я смогу ее разбудить. Под покровом ночи я тайком заведу ее на террасу и верну ее к жизни своими горячими поцелуями…»
Рейф сам ужаснулся этим провокационным мыслям и устыдился самого себя. Он не должен позволять себе так думать о невесте собственного брата! У него нет никаких прав на Фебу. Она теперь не его. Феба для него теперь так же недосягаема, как если бы она находилась сейчас на Луне.
Затем она появилась перед ним. Рейфу хотелось сбежать от нее, но побег не состоялся, потому что рядом с Фебой снова был Колдер.
— Что с тобой, Рейф? Ты сегодня весь вечер сидишь как в воду опущенный. Словно девушка, оставшаяся на танцах без кавалера, — шутливо заметил Колдер. — Все еще дуешься на меня из-за того фермера?
«Тем фермером» был крестьянин с семью детьми и больной женой. Недавние дожди погубили его урожай. Для Колдера этот человек был всего-навсего механизмом, который перестал функционировать эффективно и из-за этого нуждался в замене. Рейфже, напротив, относился к бедняге как к члену их большой семьи. Он считал, что брат не выполнял свой долг перед этим преданным человеком, много лет служившим их семье верой и правдой. Рейф считал, что попавшему в беду фермеру надо помочь снова встать на ноги.
Но Колдер, к сожалению, и слышать ничего об этом не хотел. Рейфа внезапно охватил гнев — то ли из-за фермера, то ли из-за того, что он видел, как Феба держит Колдера под руку.
«Уже держишься за него, надеясь, что он тебя спасет? Уже считаешь его благородным рыцарем на белом коне, который убьет чудовище и спасет прекрасную деву?» Чтобы Колдер не разочаровался и не выбросил ее как ненужную вещь, прекрасная дева должна исправно исполнять свои обязанности и не упасть в цене.
Рейф почтительно поклонился Фебе:
— Вы с головы до пят вылитая будущая маркиза, мисс Милбери. Позвольте угадать: это мой любезный братец выбрал для вас столь чудесный наряд?
Феба округлила глаза, но уже через мгновение приняла невозмутимый вид и ответила на поклон Рейфа учтивым реверансом.
— Мне льстят ваши комплименты, милорд. По правде говоря, мой наряд был выбран по совету портного. А почему вас это интересует?
Феба снова стала холодна, как камень — отгравированный, хорошо отшлифованный и блестящий, но лишенный собственного, внутреннего света. Как глупо со стороны Рейфа постоянно вспоминать их знакомство в тот день на балу!
Но когда, сделав реверанс, Феба выпрямилась и их взгляды снова встретились, Рейф почувствовал, как между ними словно пробежала искра. Феба посмотрела в его глаза с такой тоской и томлением, что это разбудило в нем инстинкт собственника.
«Она моя», — подумал он.
Феба — его женщина!
И его женщина опирается сейчас на руку его брата. Его женщина скоро войдет в дом его брата. Скоро ляжет с его братом в постель.
Но в следующую минуту Феба снова отвела глаза, и чары мгновенно растаяли.
— Кажется, это Минотавр? — спросил Рейф, увидев булавку на галстуке брата.
— Подарок моей невесты, — самодовольно ответил тот. Рейф усмехнулся. Но, заметив, как Феба на него покосилась, воздержался от комментариев.
— Мне кажется, ваш брат считает, что ему это очень идет, — спокойно заметила Феба. — Хотя я, конечно, могу ошибаться.
Колдер и Феба оставили Рейфа. Уходя, она оглянулась. Но только один раз. «Судя по всему, эта шикарная парочка станет настоящим открытием и лучшим украшением светского общества», — с горечью подумал Рейф.
Он был сбит с толку этим преображением Фебы в светскую даму. Ему казалось, что в ней одновременно живут два человека: одна — скромная и смешливая дочь викария, с которой он провел вечер в саду, а другая — холодная и безупречная светская красавица. Какая же Феба на самом деле? Какие чувства скрывает этот отрешенный взгляд голубых глаз?
Наверное, он все себе нафантазировал и Феба, возможно, никогда ничего к нему не испытывала. Она была такой, как и все, — хорошенькой девушкой, мечтающей блистать в свете. Если Колдер решил ее заполучить, что ж, пусть забирает.
Однако почему в таком случае Рейфа одолевают сомнения? Словно он чувствует, что эта его мысль — заблуждение.
Рейф предстал перед ней таким же неотразимым красавцем, как и в день их знакомства. И от этого у нее защемило сердце. Она видела, что под напускной маской светского лоска Рейф скрывал тонкую и ранимую натуру, Феба заметила, как неуютно он чувствовал себя в Брук-Хаусе. Словно присутствие на этом обеде было для него исполнением долга перед семьей — тяжелой обязанностью, которую ему приходилось исполнять.
Нет, Рейф совсем не тот мужчина, который ей нужен. Мужчина ее мечты — Брукхевен. Его она держит сейчас под руку, и он совсем скоро поведет ее к алтарю.
— Мой отец начал приучать меня управлять имением, когда мне было всего тринадцать лет. Точнее, он начал приучать меня к мысли, что в один прекрасный день мне придется управлять двумя огромными усадьбами одновременно. Он часто говорил мне: «Ты должен научиться находиться одновременно в двух местах, мальчик, и должен суметь держать все под контролем».
— Трудная задача! — Непосильная ноша, которая легла на плечи хрупкого тринадцатилетнего подростка.
— Это верно. Я начал загодя готовиться к будущим обязанностям и стал изучать, какими способами можно повысить производительность труда. Я увлекся новыми идеями обработки земли и разведения скота, а также читал обо всех технических новшествах. Когда мне исполнился двадцать один год, я приобрел свою первую фабрику. С тех пор я покупаю новые фабрики одну задругой, и на каждой из них мне удается в несколько раз повысить производительность труда.
Слушая этот доклад, Феба заскучала.
— Уверена, это интересное времяпрепровождение, — сказала она, изо всех сил стараясь не зевнуть ненароком.
Долгое и глухое молчание Брукхевена, которое последовало за ее словами, свидетельствовало о том, что она допустила оплошность. Феба покосилась на будущего мужа и увидела, что маркиз начинает хмуриться. Господи, где же она дала маху? Ах! Нуда! Она только что назвала его занятие «времяпрепровождением». Но ведь на то он и маркиз! Что ему остается делать, как не предаваться забавам и хорошо проводить время? Какой бы неискушенной в этих делах ни была Феба, она прекрасно понимала, что главное для аристократов — их родовые поместья. А не какие-то там фабрики, где неизвестно что производят.
Как бы то ни было, надо как-то загладить оплошность.
— Уверена, что это в высшей степени… полезное занятие! — В ответ Брукхевен пробурчал что-то невразумительное, но, кажется, успокоился. Феба вздохнула. Боже, как же ей тяжело с ним приходится! Трудно угадать по молчанию Брукхевена, что у него на уме!
Феба лихорадочно подбирала слова, чтобы заполнить паузу, которая непомерно затянулась.
— А разве ваш брат не может снять с ваших плеч хотя бы часть ваших забот? Есть две усадьбы — и есть два брата… Мне кажется, что такой выход вполне разумен.
После этих слов Брукхевен молчал так долго и так помрачнел, что Феба поняла, что на этот раз допустила еще более чудовищную ошибку, чем раньше. Заметив, что замолчал не только Брукхевен, но и те, кто мог расслышать ее слова, Феба начала озираться по сторонам. Окружающие отводили глаза.
Она недоумевала, в чем подвох. У Брукхевена есть брат. Это непреложный факт, известный всем, и ей в том числе.
— Единокровный брат, мисс Милбери, — услышала Феба знакомый голос.
Она повернулась и увидела Марбрука, который, криво усмехаясь, стоял прямо перед ней.
Феба посмотрела на Рейфа. Внезапно ее осенило: Марбрук был внебрачным ребенком! Этот факт давным-давно стал всеобщим достоянием, поэтому никто уже не обсуждал это. Так, значит, обращение «лорд», а также фамилия Рейфа являлись всего лишь данью вежливости. Просто в отличие от большинства других детей, рожденных вне брака, Марбрука отец признал.